Независимая Молдова,
24 декабря 2002

Выступление Президента РМ Владимира Воронина в Центре стратегических и международных исследований (Вашингтон)

Я признателен за организацию этого "круглого стола" и возможность выступить в качестве гостя столь престижной и всемирноизвестной "фабрики мысли", каковой является Центр стратегических и международных исследований.

Мое выступление озаглавлено "Республика Молдова. Новый путь реформ". Это, с одной стороны, своеобразная презентация существующей практики и намерений властей Молдовы, а с другой стороны - приглашение к сотрудничеству по выработке той успешной политической и экономической модели, в которой так нуждается моя страна.

Я третий Президент Республики Молдова, и очевидно, что не мне первому пришлось решать задачи модернизации моей страны. Однако, спустя десять лет независимости, Молдова осталась одной из наиболее проблемных стран Юго-Восточной Европы. Поэтому я буду говорить не столько о преемственности политического курса, сколько о новых подходах в решении существующих проблем. Сразу же отмечу, что некоторые из проблем являются универсальными и даже хроническими для большинства стран Восточной Европы, но, пожалуй, именно в Молдове они проступили более контрастно, чем где-либо.

Итак, что это за проблемы?

Проблема первая - внутренняя раздробленность и высокий уровень региональной нестабильности. После приднестровского конфликта 1992 года страна оказалась расколота на части. В известном смысле это был не межнациональный конфликт, а конфликт политический, конфликт элит. Часть из них рассматривала молдавскую государственность в качестве временного явления и была ориентированна на интеграцию в Румынию, соответственно проводя непримиримую политику по отношению к национальным меньшинствам. Другая часть пыталась законсервировать экономические и политические принципы советской системы, прикрываясь показной ориентацией на Россию, а точнее - на национал-патриотический сегмент российской политики.

Раздробленность страны, отсутствие единого таможенного, фискального, валютного пространства не только определил половинчатый характер всех последовавших реформ, но и сформировал довольно циничную и опасную философию молдавского суверенитета. Суть ее сводилась к тому, чтобы не решать приднестровский вопрос в принципе. У такого подхода была и своя экономическая и политическая подоплека. Экономическая сводилась к тому, что Приднестровье в условиях непризнанности оказалось своеобразным оффшором, точнее - черным оффшором, в наличии которого оказались заинтересованы не только международные криминальные структуры, но и значительная часть молдавских чиновников, включая и лиц из руководства Молдовы и приднестровской администрации. Приднестровье превратилось в тоталитарный анклав, гарантированно обеспечивавший международные криминальные структуры возможностью легализации транзитной контрабанды, экспорта оружия и предметов двойного назначения.

Де-факто возник взаимовыгодный негласный консенсус между политиками левого и правого берегов Днестра, ставший источником фантастического обогащения нашего чиновничества, немыслимого и недоступного для большинства представителей легального бизнеса. Политическая выгода такого консенсуса заключалась в том, что снимала перед политиками Тирасполя и Кишинева проблему реальной экономической и политической модернизации страны, то есть необходимость предпринимать радикальные шаги по демократическому обновлению государства, на основе подлинно рыночных инструментов и стандартов, на основе какой-либо новой, компромиссной модели государственного устройства. Такая криминально-политическая система позволяла одним эксплуатировать идею единства с Россией и защиты от румынизации, а другим, пугая русской угрозой, делать декларативные заявления о европейской интеграции. Апогеем цинизма в подобного рода отношениях стала передача таможенных печатей Молдовы таможенникам Приднестровья, то есть легальное закрепление черного оффшора. Это случилось шесть лет назад.

Вот почему я всегда считал и считаю, что проблема Приднестровья - это не проблема геополитическая, это не проблема военного присутствия России или реальной угрозы поглощения Молдовы Румынией. Это в первую очередь проблема внутриполитическая. За десять лет противостояния Кишинева и Тирасполя и в Кишиневе и в Тирасполе сформировалось целое поколение политиков, чиновников, государственных служащих, которым выгодно это противостояние и которые сделают все, чтобы объединение Молдовы не происходило никогда.

Проблема вторая - бедность и репрессивная экономическая система. Молдову называют самой бедной страной Европы. Безусловно, ресурсная и энергетическая зависимость, отсутствие значительных полезных ископаемых, усугубили негативные последствия перехода к рыночной экономике, особенно в социальной сфере. Наиболее ярким примером масштабов социальной катастрофы является трудовая иммиграция. Мы не оспариваем того факта, что сегодня за пределами Молдовы - в России, Португалии, Турции, Италии, Греции, Германии - находится треть всего взрослого населения страны, это около 600 000 человек. Причем это, как правило, нелегальные иммигранты, находящиеся в самых ужасных условиях: они не защищены ни законами своей страны, ни законами тех стран, в которых вынуждены искать заработок. Иммиграция происходит как из сел, так и из городов, охватывая людей самых различных профессий - от программистов, врачей, учителей до неквалифицированных рабочих. Безусловная причина этого - деиндустриализация и репрессивная экономическая система.

Нужно признать, что под самыми респектабельными рыночными лозунгами, формально следуя рекомендациям авторитетных международных финансовых институтов, власти Молдовы проводили фактически антисоциальную и антирыночную политику. Тут много сходного с другими республиками бывшего Советского Союза. Но нигде приватизация не происходила в такой антирыночной атмосфере, внешне напоминая сталинские репрессии, репрессии, направленные против целых предприятий и отраслей - от наукоемких и высокотехнологичных до сельского хозяйства. Это была политическая приватизация, когда смена собственника осуществлялась не для большей эффективности управления, не для получения прибыли, а в угоду политическому лозунгу и в интересах чиновников. В Молдове всего лишь несколько примеров того, когда приватизированное предприятие переходило в руки иностранного инвестора или молдавского бизнесмена. В девяти из десяти случаев никаких инвестиций не было, а предприятие в виде недвижимости, земли и оборудования являлось объектом быстрой перепродажи и разорения. За каждой такой сделкой, как правило, фигурировали интересы не бизнеса, а бюрократии. Это и было ее основным бизнесом, и основным занятием. Интересно, что таким же образом бюрократия отнеслась и к реформированию социальной сферы - в стране была закрыта большая часть больниц, дорогостоящее оборудование было продано, а здания зачастую просто разбирались. Это вряд ли может быть объяснено действием рациональных сил рынка - это, скорее, пережитки совершенно других времен и проявление иных инстинктов.

Это сформировало особую антирыночную атмосферу в стране - от репрессивного налогообложения до полицейского произвола различных контролирующих органов. Что и стало причиной того, что в Молдове так и не зародился тот средний класс, который является основой социальной и политической стабильности. В Молдове бедность - это недуг, которым страдают и крестьяне, и учителя, и бизнесмены.

Третья проблема - коррупция и внутриполитическая нестабильность. Есть в Кишиневе один район, который жители называют нашим Беверли Хилзом. Это район престижных вилл, впечатляющих своей дороговизной и архитектурным разнообразием. Район достаточно большой, около 1000 участков. Самыми дешевыми в этом районе считаются дома от 100 000 долларов. Мы провели своеобразное исследование относительно владельцев этой недвижимости. Из собственников этой роскоши лишь 18 человек являются бизнесменами. Все остальные - члены сменявших друг друга правительств, работники министерств, департаментов, таможенники, судьи, прокуроры, бывшие сотрудники полиции и бывшие депутаты парламента. Это видимая вершина той криминальной пирамиды, которую сформировал нерешенный приднестровский вопрос. Это и есть видимое и вызывающее проявление коррупции, которая поразила всю государственную систему и на каком-то этапе фактически подменила ее. Вне всякого сомнения, коррупция является второй по значимости политической проблемой страны. Именно обилие разрешительно-запретительных полномочий нашей бюрократии, отсутствие либерального климата создали обстановку постоянной борьбы между чиновничьими кланами не столько за перераспределение собственности, сколько за завоевание тех или иных административных и крайне доходных постов.

Именно этот передел и всевластие бюрократии лежали в основе хронической политической нестабильности в стране, отсутствия в течение долгих лет благоприятного инвестиционного климата, нормального функционирования продекларированного и вполне рыночного законодательства. Именно эта диктатура коррупции создала обстановку недоверия к судебной защите, дискредитации закона, его возможностей защитить права человека в Республике Молдова. (Можно вставить пример про уродливую пенитенциарную систему и неадекватность наказания). Парадоксально, но творцом этой системы, ее основным представителем являлась и является бывшая советская номенклатура, быстро усвоившая псевдодемократическую и псевдорыночную риторику. Именно эта номенклатура, состоящая из бывших партийных бонз, обрекла Молдову на беспрецедентно-гигантскую внешнюю задолженность и бедность. Теперь бывшие партийные секретари и "реформаторы" стоят у руля непримиримой оппозиции. Весьма красноречивая эволюция.

Четвертая проблема - внешнеполитическая неопределенность Молдовы. Молдова является членом ряда престижных международных организаций; она член СНГ и ГУУАМ, Пакта стабильности для Юго-Восточной Европы, член ВТО. Но Молдова вызывающе оставалась вне поля тех позитивных интеграционных процессов, которые происходили в Европе. Речь идет о европейской интеграции. Долгие годы политический класс Молдовы пытался неуклюже балансировать между Западом и Востоком, Европой и Россией, примитивно интерпретируя глобальные интересы и России и Запада. Международное сотрудничество носило в большей мере имитационный характер, а дипломатия ограничивалась протоколом и дегустацией молдавских вин. Это дезориентировало не только великие державы, но и граждан Молдовы, лишало страну последовательной программы действий и цели. Отношения с Россией оставались прохладными, но российские войска оставались на территории Молдовы, отношения с Румынией были приоритетными, но в стране практически не было румынских инвестиций. Складывалось впечатление, что у страны нет своего мнения о своем собственном будущем.

Это те проблемы, которые в известном смысле и определили результаты выборов в Молдове два года назад. Партия коммунистов, которую я возглавляю, завоевала 71 из 101 места в парламенте. Это больше, чем конституционное большинство. Но этому большинству и пришлось решать эти проблемы, решать вне зависимости от своих политических вкусов и взглядов времен оппозиции. Мы не имели права пренебречь доверием народа в угоду каким-либо абстрактным доктринам. Мы понимали, что за нас голосовали потому, что надеялись обрести перспективу и достойную жизнь в Молдове, в нас видели последний шанс даже те, для кого слово "коммунист" ассоциировалось только с ГУЛАГОМ, диктатурой, брежневской партократией и великодержавным шовинизмом.

Очевидно было, что страна нуждалась в подлинных рыночных реформах и обновлении. Но важно было предложить стране тот алгоритм реформирования, который бы позволил достигнуть успеха. Этот алгоритм был определен в качестве следующих задач: объединение Молдовы, борьба с коррупцией, дебюрократизация и экономическая либерализация, курс на европейскую интеграцию страны. Только такие меры могли привести страну к условиям нормального инвестиционного климата и устойчивого социального развития. Но правда и то, что все эти меры невозможно было реализовать одновременно. Начали мы с приднестровского вопроса.

Установление Молдовой прочного стратегического партнерства с Россией выбило из рук лидеров сепаратисткого режима главные политические козыри. Поддержка Владимиром Путиным нашего курса на объединение Молдовы, демилитаризацию Приднестровья создала беспрецедентные условия для реинтеграции страны. Стратегическое партнерство Молдовы и России, совместные действия по борьбе с приднестровской контрабандой, движением финансовых потоков мафиозных структур создали реальные предпосылки для оптимистического взгляда на перспективы объединения Молдовы.

Следующим импульсом стал проект решения приднестровского вопроса, предложенный ОБСЕ в июле этого года и предусматривающий радикальное конституционное переустройство страны. Смысл этого проекта прежде всего в том, что в основу процесса реинтеграции закладываются очень высокие современные правовые стандарты и гарантии. Молдова отходит от позиции унитарного государства и превращается в государство всех национальностей, образующих народ Молдовы. Мы немедленно поддержали данный проект и связываем с ним реальную перспективу объединения Молдовы. Решительная поддержка данного проекта со стороны США, Европейского Союза, а после саммита в Порту - и 55 государств ОБСЕ стало переломным моментом в истории молдавского государства. Несмотря на то, что Приднестровье всеми силами блокирует переговорный процесс, мы уверены, что уже прошли большую часть пути. Для нас чрезвычайно важно, что правительство Соединенных Штатов разделяет наш оптимизм и наши цели. Бесконфликтная реинтеграция Молдовы - это главная предпосылка для подлинной экономической и политической модернизации страны, создание нового правового поля для реформ и социально-экономического роста и региональной стабильности.

Начало активных действий в этом направлении стало прологом к той беспощадной войне, которую мы объявили коррупции и бюрократическому произволу. Мы ликвидировали двойные стандарты в таможенной политике Молдовы, создали специализированную структуру по борьбе с коррупцией, отмыванием денег и контрабандой. Сразу скажу, что некоторые наши действия против собственных чиновников были ими же истолкованы превратно, как борьба с инвесторами, как попытки отката назад. Но на самом деле мы стремимся как раз к тому, чтобы инвестор не зависел от чиновника, а принимал решения в соответствии с законом и экономическим интересом. Собственность, приобретенная законным путем, является для нас священным правом и условием развития подлинных рыночных отношений и свободной конкуренции.

Меры по дебюрократизации и либерализации экономики - это следующий шаг и в борьбе с коррупцией, и на пути к созданию благоприятного инвестиционного климата. Мы существенно сократили число лицензируемых видов деятельности, стабилизировали правила лицензирования, лишив чиновников возможности менять их по своему усмотрению каждый день. Мы упростили регистрацию экономических агентов и создали целый ряд свободных экономических зон, ожидая развития в них передовых технологий. Мы твердо отдаем себе отчет в том, что инвестиционный климат характеризуется стабильными законами, равенством условий для всех участников и свободным доступом к правосудию с целью защиты своих законных прав и интересов.

Эта политика оживила экономическую жизнь в Молдове, во многом предопределила начавшийся экономический рост. Сегодня он составляет 7 процентов ВВП. Необходимо особо подчеркнуть, что 75 процентов экономического роста нам дали частные предприятия. Именно они отреагировали на изменения конъюнктуры. В Молдове быстро реанимируются традиционные отрасли экономики - в сельском хозяйстве, виноделии, промышленности. Важно, что в результате проводимых мероприятий только в прошлом году инвестиции в основной капитал сразу же повысились на 30 процентов, в этом году они остаются на этом же уровне. Но мы готовим правовые плацдармы для стимулирования новых высокотехнологичных отраслей экономики, ориентированных на экспорт, на привлечение высококвалифицированной рабочей силы и прямых иностранных инвестиций. Другой важнейшей задачей является создание стимулов для развития малого и среднего бизнеса. Разрабатывается специальная программа по развитию туризма. Это все задачи следующего года, и к их реализации мы тщательно готовимся.

Меры по дебюрократизации и либерализации позволили нам справиться с теми хроническими социальными долгами, которые годами преследовали власти в прошлом. Но мы не просто вовремя выплачиваем пенсии и заработную плату работникам бюджетной сферы. В прошлом году мы повысили пенсии на 60 процентов, в этом году нам удалось еще раз повысить пенсии от 15 до 20 процентов. Таким образом, мы решаем задачи социальной интеграции и расширяем поле платежеспособного спроса.

Я бы не сказал, что все эти изменения происходят гладко, что сценарий перемен расписан по дням. Практика реального реформирования и государственного строительства столкнулась с необходимостью по-новому использовать демократические механизмы, расширить спектр их действия. С января по апрель этого года мы оказались лицом к лицу с активными действиями непримиримой оппозиции, выступающей против молдавской государственности. Шумные акции происходили исключительно в центре столицы Молдовы и не нашли широкой поддержки у населения. Тем не менее мы пришли к выводу о том, что задачи, стоящие перед страной, нуждаются в максимальной поддержке гражданского общества. Колея партийных баталий слишком узка для настоящих реформ. Именно по этой причине я выступил с инициативой так называемого общественного договора, то есть непрерывного диалога с гражданским обществом, с инициативой привлечения представителей гражданского общества к подготовке законодательных инициатив, использования экспертных оценок действий власти по всему спектру происходящих изменений.

Я убежден, что общественный договор или, как он у нас называется, социальный пакт станет основой неполитической интеграции общества, дополнительным механизмом его позитивного влияния на процесс принятия важнейших государственных решений.

Среди столь важных и ответственных решений особое место занимает вопрос европейской интеграции Молдовы. Мы понимаем насколько сложен этот вопрос, что это вопрос не только к Молдове, но и к самому Европейскому Союзу, к его намерениям продвигаться дальше в восточном направлении. Тем не менее очевидно, что вектор европейской интеграции для Молдовы является приоритетом, нет более конкурентоспособной идеи модернизации экономических систем на европейском континенте. На последнем саммите глав государств СНГ в Кишиневе я выступил с инициативой реформирования правовых стандартов СНГ на основе стандартов Европейского Союза. Это предложение было поддержано Владимиром Путиным, но пока не нашло более широкой заинтересованности. Тем не менее, сверяя свои шаги с действиями коллег по СНГ, Молдова однозначно движется в сторону европейских стандартов. Учреждена государственная комиссия по европейской интеграции, в ближайшее время будет принята концепция присоединения Молдовы к Европейскому Союзу. То есть мы переходим от деклараций к конкретным действиям в этом направлении. Важнейшим подспорьем для нас станет скорое председательствование Молдовы в Совете министров Совета Европы, а также активная работа в структурах Пакта стабильности.

Замечу, что большинство из перечисленных мною задач нейтральная Молдова вряд ли сможет реализовать без политической поддержки Соединенных Штатов. Мы всегда будем помнить о том, что США с самого начала поддерживали Молдову в ее непростом движении навстречу реформам. Более 50 процентов всей зарубежной помощи - это помощь со стороны США. Я рад, что наши отношения приобретают все большую конструктивность и развиваются на фоне улучшения торгово-экономических связей. Товарооборот между нашими странами только за последние 9 месяцев повысился на 73 процента. Я убежден, что это только начало, что со временем нейтральная, демилитаризованная, стабильная Молдова окажется привлекательной и для крупных американских инвестиций, и для банков, и для компаний с мировыми именами. Сегодня американо-молдавское партнерство с особой силой и эффективностью реализуется в самом главном вопросе моей страны - объединении Молдовы. Наша встреча с Президентом

Бушем только подогрела мой оптимизм в этом смысле. Уверен, что столь решительная поддержка процесса реинтеграции Молдовы со стороны США и Президента Буша станет фундаментом тех особых отношений между государствами, которые говорят об искренности, дружбе и взаимопонимании.

18 декабря 2002 года.