НАТО - правозащитник?

Александр Шегедин

Вести  - Неделя Плюс, 20 декабря 2002

Фленсбург - город на германо-датской границе, где вот уже несколько лет подряд, по приглашению Европейского центра изучения проблем национальных меньшинств, собираются специалисты для обсуждения ситуации в Балтийских странах. На этот раз семинар “Национальная интеграция в Эстонии и Латвии” стал своего рода подведением итогов трехлетнего проекта, посвященного исследованиям межэтнических отношений в Балтийских странах.

Состав участников, приглашенных координатором проекта, сотрудником Европейского центра Прийтом Ярве, априори давал возможность для широких дискуссий и столкновения взглядов: присутствовали как представители государственных структур, так и независимые эксперты. Как и следовало ожидать, их мнения об успехе/неуспехе интеграции в Эстонии и Латвии сильно различались.

В основном дискуссия сконцентрировалась на наиболее болезненных для русскоязычного населения наших двух стран проблемах: статус русского языка и реформа образования в русских школах. В Латвии до сих пор официальной целью государства является перевод русских школ на латвийский язык обучения к 2004 году. Лидер Латвийской Ассоциации школ с русским языком обучения Игорь Пименов прямо заявил, что существующая структура обучения, унаследованная еще из Советской Латвии, наиболее адекватно отражает национальный состав населения и ее не следует ломать. Его позиция была проста и достаточно убедительна: русские, как и латыши, платят налоги в казну Латвийской Республики, и вправе требовать обучения своих детей на том языке, на котором они хотят.

От Эстонии по данной проблематике выступила Светлана Рагрина, директор Института славистики. Она также высказалась за сохранение русского языка в качестве языка обучения - и не только в средних школах, но и в вузах.

В последующей дискуссии были представлены самые различные, иногда диаметрально противоположные мнения. В частности, представители госструктур делали акцент на так называемой “мультикультурности”. Но сам этот термин в применении к Латвии и Эстонии смотрится как хорошая мина при плохой игре. Ведь, по правде говоря, главной проблемой в той и в другой стране остается статус именно русского языка и русской культуры. “Мультикультурность” же зачастую выступает просто в качестве ширмы для затемнения сути проблемы. В качестве почти анекдотического примера Пименов привел украинскую школу в Риге, в которой на украинском языке преподаются два предмета: украинский язык и украинская культура. Остальные предметы - на латышском. Это - мультикультурность?

Депутат латвийского парламента от объединения ЗаПЧЕЛ Борис Цилевич сравнил планы перехода на латвийский язык обучения в 2004 году с идеей коммунизма в брежневские времена: никто в это не верит, но все делают вид, что так оно и будет.

Свою точку зрения высказала и советник президента ЭР Яна Кримпе, которая видит главную опасность в том, что после подобных “реформ” русская школа будет выпускать молодых людей прямехонько в маргиналы, так как выпускники не будут толком знать ни специальных предметов, ни языков.

Противоположной была позиция некоторых представителей латвийского истеблишмента. Айа Приедите, руководитель Латвийской языковой программы, в качестве доказательства международного признания лингвистической политики латвийского государства привела тот факт, что Латвию позвали в НАТО. Что дало повод для многочисленных шуток на тему “НАТО как самая известная правозащитная организация”.

Возможно, самой интересной частью семинара стала его третья сессия: “Социальное измерение интеграции”. Были приведены говорящие сами за себя цифры, прямо свидетельствующие о дискриминации по этническому признаку. Например, в Латвии латыши составляют 92 процента служащих министерств. Независимый эксперт из Латвии Борис Колчанов привел образцы “технологий”, применявшихся в Латвии для снижения официальных показателей безработицы. Оказывается, до недавних пор здесь нельзя было зарегистрироваться на бирже труда - без справки о сдаче экзамена на латышский язык. Что касается Эстонии, то многолетние исследования группы ученых из Института международных и социальных исследований выявили довольно любопытный факт: знание эстонского языка на рынке труда является преимуществом. Но только в группе неэстонцев. Эстонцам же неэстонцы, пусть и со знанием эстонского, все равно не конкуренты. Приведенные тенденции на рынке рабочей силы постепенно превратились в Эстонии и Латвии в устойчивые курс, который на семинаре назвали дискриминацией. Если так дело пойдет и дальше, то как бы не пришлось, будучи принятыми в семью демократических европейских государств, применять метод “позитивной дискриминации”, то есть вводить обязательные квоты для представителей национальных меньшинств. Кстати, такая практика была широко распространена в Советском Союзе (“национальные кадры”) и до сих пор применяется в США.

Разброс мнений по поводу эффективности государственных программ интеграции был достаточно широк. Рейнис Аболиньш, директор латвийского Департамента социальной интеграции, сетовал на то, что программы интеграции сильно пострадали от критики со стороны СМИ, а пиар-кампании “интеграторов” были не очень эффективны. Напротив, бывший министр народонаселения Катрин Сакс заявила, что в Эстонии пиар-кампания в виде уличной рекламы, призывающей учить эстонский язык, была весьма эффективной. Может, она имела в виду анекдоты и ядовитые реплики по поводу этих плакатов, изображающих бедолаг с зашитыми ртами?

После напряженных дискуссий было приятно прогуляться по тихому немецкому Фленсбургу, в котором чуть ли не половина машин - с датскими номерами, а датских флагов встречается даже больше, чем германских. Люди научились здесь вполне спокойно относиться к тому факту, что рядом живет много людей другой национальности. А ведь после войны и немецкой оккупации Дании отношения между немцами и датчанами были далеко не идиллическими. Но те времена давно закончились. Может, и мы когда-нибудь закончим сводить наши прошлые счеты, что так мешают жить в настоящем?

Фленсбург - Таллинн.