Несмотря на разрекламированный властями имидж Казахстана, как страны где царит межэтническое согласие, на деле правительственные программы в языковой сфере как раз исходит из целевой установки на вытеснение одного языка другим, а вовсе не на взаимодействие языков. Казахизация в языковой сфере идет открыто, изощренно и предельно цинично. Языковая проблема – источник межэтнического напряжения и конфликтов, хочет этот бесспорный факт признавать власть Казахстана, или нет.

Государственный язык и языковая политика вообще – не единственный фактор, используемый руководством независимого Казахстана для поддержания власти вполне определенной элитной группировки. В глазах населения несправедливой является вся система властных отношений, сложившаяся в результате проведения реформ последнего десятилетия. Весьма примечательным в этом отношении является мнение подавляющего большинства респондентов, считающих, что в Казахстане невозможно достичь высокого положения в обществе благодаря добросовестному труду, что благосостояние и карьера не зависят ни от результатов труда, ни от уровня образования и квалификации. Основными условиями карьерного роста, по мнению казахстанцев, выступают «наличие связей» и «богатство»,  получившие соответствующие оценки 4,6 и 4,3 по пятибалльной шкале. То есть народ убежден в том, что карьеру предопределяет именно принадлежность конкретного индивида к тому или иному влиятельному клану. Характерно, что в подобных оценках сходятся представители разных этносов республики.

Антидемократическая и одновременно этнократическая сущность политического режима современного Казахстана, несмотря на все усилия официальной пропаганды,  не является секретом для граждан этой республики. Рядовой гражданин, равно как и национальные меньшинства, фактически отстранены от решения государственных дел. В таблице № 4 приведены сведения, характеризующие степень удовлетворенности респондентов разных национальностей представленностью их этнических групп в органах управления Казахстана.

Таблица № 4. Устраивает ли Вас уровень представленности лиц Вашей национальности в органах управления?

Как видно из этой таблицы всего лишь треть опрошенных довольна представленностью своей этнической группы в местных и только четверть – в республиканских органах власти. При этом процент недовольных очевидно имеет тенденцию к росту. Наибольшее число недовольных выявляется среди греков, узбеков, чеченцев и русских. По этому параметру недовольство среди этих этносов в несколько раз превышает число недовольных среди казахов. Так что мифология официальной Астаны о межнациональном согласии в Казахстане явно не выдерживает проверки практикой.

Несоответствие заявленных властями благородных целей реально сложившейся практике выявляется и в отношении рядовых граждан к Закону Республики Казахстан «О государственной службе». Формально данный законодательный акт декларирует беспристрастный конкурсный подбор кадров для государственной службы. Однако на самом деле конкурсы объявляются под конкретных людей, в обход закона действует практика внеконкурсного назначения. Решающее слово остается за высокопоставленными управленцами, произвольно назначающими на государственные должности «нужным» им людей. Оценочные суждения граждан республики в отношении вышеупомянутого Закона приведены в таблице № 5.

Таблица № 5. Оценка Закона «О государственной службе» с точки зрения равных возможностей для всех этносов

Подавляющее число опрошенных среди причин малой представленности этнических меньшинств в органах власти и управления называли дискриминацию на основе знания или незнания государственного языка. «Совершенно согласны» с этим были почти 40% от общего числа респондентов, а еще 30% были «отчасти согласны». Конечно же, тот факт, что принятие только одного государственного языка – казахского, прежде всего, бьет по правам и интересам русскоязычного населения, нашел свое подтверждение и в социологическом исследовании. Если среди казахов число выбравших ответ, что Закон «О государственной службе» обеспечивает преимущества титульному этносу составило 15,8%, то среди русских – 53,8%, белорусов – 41,1%.  

Равноправие разных национальностей, тем самым, в Казахстане, если и существует, то только на бумаге, но не в реальной жизни. В республике налицо высокая степень отчуждения этнических групп, не принадлежащих к титульному этносу от новой государственности. Поэтому то одним из показателей этой отчужденности и выступает большая миграция русскоязычного населения из «братского» Казахстана. И при сохранении таких подходов к внутренней политике у властей Казахстана никакие «декады, месячники и годы Казахстана в России» реально ничего не изменят.

О переходе образования в Латвийской Республике (ЛР) на государственный (латышский) язык

Игорь Пименов, председатель Латвийской ассоциации в поддержку школ с обучением на русском языке (ЛАШОР) +371-9447100, +371-9802919, +371-7602479 (факс), lashor@inbox.lv, www.lashor.lv

Программа перехода образования на латышский язык

Цели и программа реформы системы образования, осуществляемого в Латвии на русском языке, были разработаны в Министерстве образования и науки ЛР (МОН) и сформулированы в концептуальной Программе перехода к образованию на государственном языке (Полное название документа: “Программа постепенного перехода к получению среднего образования на государственном языке и увеличения до 2005 года удельного веса предметов, преподаваемых на государственном языке, в программах основного образования”). Латышский язык – единственный государственный язык в Латвии.

Целью перехода образования на латышский язык Программа указывала изменение этно-демографической ситуации в стране. При этом под нормализацией этно-демографической ситуации Программа понимала увеличение количество жителей, «идентифицирующих себя как латышей».

Главным препятствием на пути создания среды овладения латышским языком и интеграции в латвийское общество Программа называла школы с обучением на русском языке. Главной (!) своей задачей Министерство считало постепенное увеличение количества предметов, преподаваемых на латышском языке в школах с обучением на других языках, и обеспечение нормативной базы для осуществления постепенного перехода от образования на русском языке к образованию на государственном языке.

Хотя политики и чиновники МОН теперь утверждают, что Программа перехода образования на латышский язык более не действует, и предпочитают на неё не ссылаться, тем ни менее система мероприятий, осуществлённых МОН за последние четыре года, полностью соответствует плану, предложенному Программой МОН. Нормативная база для осуществления постепенного перехода от образования на русском языке к образованию на государственном языке создана и продолжает развиваться.

12 мая 1998 года, еще до принятия Закона об образования, Кабинет Министров решил принять Программу к сведению. Дорогу министерской программе открыл Закон об образовании, принятый 29 октября 1998 г.

Вышеупомянутая Министерская Программа и Закон об образовании предусматривает переход к образованию в средней школе (10-12 классы) преимущественно на латышском языке и внедрение в основной школе (1-9 классы) билингвального обучения.

Переход образования на латышский язык и интеграция общества

В Латвийской республике в 1999-2000 годах принята государственная программа «Интеграция общества в Латвии». Притом, что концепция программы развивает различные направления интеграции общества (в частности, социальную интеграцию, региональную интеграцию), важнейшим из всех направлений программы выступает этническая интеграция. Именно это направление составило первопричину разработки концепции интеграции. Кабинет Министров 12 мая 1998 года включил Программу МОН в проект государственной программы интеграции общества в Латвии. Переход школ меньшинств на латышский язык был включён как главное средство интеграции меньшинств и объективно стал главным инструментом государственной политики интеграции.

Освятив реформу образования меньшинств, программа интеграции отождествила себя с нею и, таким образом, взяла ответственность за ее результаты.

9 февраля 2000 года Сейм ЛР принял «Стратегию интеграции в Европейский Союз», подтвердившую, что переход всех финансируемых государством школ к обучению на государственном языке используется как средство для интеграции общества.

Внедрение билингвального образования

При билингвальном образовании второй язык не только изучается как учебный предмет, но и используется как язык обучения другим предметам.

Билингвальное обучение в Латвии применяется, прежде всего, как средство перехода к образованию на латышском языке в средней школе. Соответствующая концепция билингвального образования для школ меньшинств Латвии была разработана рабочей группой МОН в 1998-1999 годах. Из нескольких десятков существующих в мире моделей билингвального образования была выбрана “переходная”. Именно такая методика билингвального образования используется для того, чтобы обеспечить переход от образования на языке национального меньшинства к обучению на официальном языке.

Билингвальное образование в Латвии интерпретируется (а) как билингвальный метод, предполагающий применение двух языков для преподавания одного и того же предмета, и (б) как преподавание разных предметов в школе на двух разных языках. Например, физики – на русском языке, биологии – на латышском.

МОН пытается внедрить в школах билингвальные модели без разработанных методик билингвального обучения, без предварительной подготовки учителей, без необходимых учебных и методических пособий. Поэтому чаще всего билингвальное обучение сводится к механическому замещению русского языка обучения латышским.

В заключении, составленном независимыми экспертами по заказу Фонда Сороса – Латвия в рамках проекта «Билингвальное образование в Латвии: международная экспертиза»

(Bilingual Education in Latvia: A report by international experts – Latvija. Riga, 2002;http://www.policy.lv/index.php?id=102606&lang=en)

(Bilingvala izglitiba Latvija: starptautiska ekspertize. Sorosa fonds – Latvija. Riga, 2002;http://www.politika.lv/index.php?id=105144&lang=lv)

даётся следующая оценка билингвального образования в Латвии: «Официальная политика (Латвийского правительства) не указывает, на каком уровне должны быть сохранены этнический родной язык и идентичность (меньшинства). Главный интерес реформы – владение латышским языком. При этом, характер осуществляемого в Латвии переходного компонента в билингвальном образовании таков, что он может также хорошо и разрушить цели сохранения и обогащения языка меньшинства.»

По результатам исследования, проведённого Балтийским институтом общественных наук, независимого от МОН, многие преподаватели и директора признают, что осуществляемое билингвальное образование задерживает освоение содержание предмета (эту точку зрения выражали 64% директоров, 51% учителей), освоение родного языка (46% директоров, 33% учителей), а также ухудшает психологическое состояние учащихся, вызывает тревогу при ответе на вопрос учителя (72% директоров, 62% учителей).

(Analysis of the implementation of bilingual education. Baltic Institute of Social Sciences. Soros Foundation - Latvia, Canadian International Development Agency, OSCE. Riga, 2002;http://www.policy.lv/index.php?id=102370&lang=en)

(Bilingvalas izglitibas ieviesanas analize. Baltijas socialo zinatnu instituts. Sorosa fonds - Latvija, Kanadas attistibas agentura, EDSO. Riga, 2002;http://www.politika.lv/index.php?id=104163&lang=lv)

Требования Правил Кабинета министров ЛР о стандартах государственного общего среднего образования

Содержание. Принятые 13 мая 2003 года поправки к Правилам Кабинета министров уточнили порядок использования языка обучения в средней школе при освоении образовательных программ национальных меньшинств:

С 1 сентября 2004 года, начиная с 10 класса, в каждом учебном году не менее пяти учебных предметов программы национального меньшинства должны осваиваться на латышском языке. В число этих предметов не входят латышский язык и литература.

Освоение учебного содержания на языке национального меньшинства можно обеспечить в объёме до двух пятых от общей нагрузки учебных часов в течение каждого учебного года.

C 2007 года содержание государственных проверочных работ должно быть на латышском языке.

Критика. Наиболее высокого качества основного и среднего образования можно достичь, если учить школьника на родном языке. При таком подходе, для освоения обязательных предметов по различным направлениям программ общего среднего образования двух пятых (40-ка процентов) от общего количества учебных часов – мало.

Прохождение государственных проверок на государственном языке ещё больше ограничивает возможности школы в определении предметов, изучаемых на языке национального меньшинства.

Из-за отсутствия закреплённых правил деятельности лицензионной комиссии МОН требование о прохождении государственных проверок на государственном языке может ещё больше сократить возможности выбора языка образования.

Содержание проблемы

Программа МОН преследует политическую цель: посредством школьного образования создать благоприятные условия для укрепления позиций латышского языка за счёт условий воспроизводства русского языка и русской культуры.

При этом поводом для перевода школ на латышский язык используются действительные проблемы: наличие большого количества жителей Латвии, не говорящих на латышском языке, информационная разобщённость жителей страны, говорящих на русском и латышском языке, замкнутость в этническом и языковом круге общения, то есть, реальная двухобщинность латвийского общества.

Вместе с тем, преодоление языковой замкнутости посредством обучения в подростковом возрасте на чужом языке, которое навязывает государство, может повлечь:

потерю связи школьника с культурной средой семьи,

искажение ценностных и поведенческих стереотипов.

Тому накоплено много примеров в мировой практике. Замена обучения на родном языке преобладающим обучением на латышском ведёт к ассимиляции учащихся.

В частности, следствием перехода к школьному образованию на латышском языке при самых благоприятных условиях обучения будет:

ухудшение владения родным языком,

более или менее выраженное замещение родного языка учащихся латышским.

Также, осуществление неподготовленных и необеспеченных реформ при заданной интенсивности перехода на латышский язык может повлечь

сокращение объёма усваиваемых детьми знаний,

торможение и подавление развития мышления и природных способностей учащегося,

приобретение психологического комплекса беспомощности учащегося,

низкую конкурентоспособность выпускников школ на рынке.

Позиция

Образование на родном языке - неотъемлемое право человека, главное условие развития его мышления и природных способностей, сознания собственного достоинства, воспроизводства его этнокультурной идентичности.

В то время как международные документы ориентируют государства на расширение возможностей получения меньшинствами образования на родном языке, в Латвии государственная политика направлена на сокращение объёма обучения на языках национальных меньшинств, прежде всего, на русском, в уже существующей системе образования.

Требования об изменении образовательной политики в отношении меньшинств Латвии

Сохранить в школе преобладающее обучение на родном языке, среду развития мышления и природных способностей учащегося, а для этого обеспечить возможность обучения преимущественно на родном языке, и прежде всего – общеобразовательным предметам;

Ориентировать государственную образовательную политику на обслуживание интересов не только этнических, но и лингвистических меньшинств;

Считать недопустимым использование в качестве средства интеграции общества перевод финансируемых государством школ на латышский язык. Внести в концепцию и государственную программу «Интеграция общества в Латвии» положение, признающее необходимым условием интеграции общества обучение в основной и средней школах меньшинств Латвии преимущественно на языках меньшинств.

Обеспечить подготовку учителей для преподавания общеобразовательных предметов в школе на языках меньшинств, в частности, на русском языке. Для этого следует возобновить подготовку учителей на русском языке в высших учебных заведениях Латвии, а также содействовать получению жителями Латвии высшего образования на языках меньшинств в зарубежных высших школах с последующей нострификацией дипломов в Латвии;

Улучшить преподавание латышского языка в школе, используя методы преподавания латышского языка как второго языка (а не как иностранного). В мировой практике эти методы применяют в тех случаях, когда изучаемый язык является языком среды проживания учащихся. Эти методы уже применяются Государственной программы освоения латышского языка;

Внедрять в школьном образовании меньшинств Латвии билингвальные программы, которые основываются не только на «переходной» модели, но и на модели «сохранения и развития родного языка меньшинств».

Внедрять билингвальное образование лишь при необходимом финансовом и методическом обеспечении, в реальные сроки. Недопустимы сокращение объёма получаемых учащимися знаний при переходе на билингвальное обучение и последующее снижение их конкурентоспособности на рынке труда и при продолжении образования.

Основные требования об изменении законодательства

(полный список предложений о поправках в законодательстве можно прочитать по адресу http://www.lashor.lv/rus/popravki_zakonu.php)

Определить в законодательстве Латвийской Республики гарантии получения образования на языках национальных и лингвистических меньшинств Латвии.

Обеспечить всем жителям Латвии демократический выбор языка обучения своих детей в школах, финансируемых государством.

Для этого:

Латвийской Республике ратифицировать в полном объёме Рамочную конвенцию Совета Европы о защите национальных меньшинств;

Принять Закон ЛР о защите национальных и лингвистических (языковых) меньшинств, в котором особый вес придать образованию на языках меньшинств, как средству защиты языков меньшинств;

В Законе об образовании ЛР дать гарантии получения школьного образования (основного, среднего и профессионального) на языках национальных, а также лингвистических меньшинств Латвии.

В частности, гарантировать право получения основного, среднего и профессионального образования на языках меньшинств, если достаточное количество лиц выразит желание, чтобы соответствующие учебные заведения были образованы;

Определить в Законе об образовании язык получения образования как язык, на котором происходит преподавание не менее 70 процентов учебных часов;

Исключить из Закона об образовании норму, позволяющую Министерству образования и науки определять предметы, изучение которых должно осуществляться на латышском языке и предоставить самоуправлениям право определять язык обучения в школе и язык государственных проверок по представительству совета учебного заведения (школьного совета);

Наделить школьные советы правом участвовать в решении всех вопросов организации учебного процесса и работы школы; обязать руководителей школ отчитываться перед школьными советами о работе школы;

Исключить из Закона об образовании требование о начале обучения только на государственном языке с 1 сентября 2004 года в десятых классах средних общеобразовательных государственных учебных заведений и средних общеобразовательных учебных заведений самоуправлений, а также на первых курсах профессиональных государственных учебных заведений и профессиональных учебных заведений самоуправлений;

Создать в структуре системы образования Управление образования меньшинств. Руководителя этого Управления с правами заместителя министра следует утверждать на должность Министру образования и науки по рекомендации Общественного консультативного совета из представителей администраций школ, учителей, неправительственных организаций родителей и учащихся. Управление должно работать в соответствии с положением, утвержденным Министерством образования и науки по согласованию с Общественным консультативным советом.

Разработка альтернативной реформы образования меньшинств

Рабочей группой ЛАШОР в 1999-2001 годах разработаны два проекта методических документов для МОН, содержавших образцы образовательных программ национальных меньшинств – для основной и для средней школы.

Проекты исходят из концепции билингвального образования «сохранения и развития родного языка меньшинств» и основываются на следующих принципах, впоследствии поддержанных 2-й родительской конференцией:

Доминирование родного языка в школьном образовании, как условие обеспечения естественного, гармоничного развития учащегося, а также воспроизводства этнической и культурной идентичности меньшинства; преподавание общеобразовательных предметов преимущественно на родном языке учащихся;

Овладение латышским языком преимущественно на уроках латышского языка с использованием современных эффективных методов преподавания и с разделением классов на малые группы; использование наряду с этим латышского языка как языка преподавания учебных предметов, относящихся к истории и культуре Латвии;

Введение блока предметов, обеспечивающих получение знаний о Латвии и интеграцию учащихся в латвийское общество.

Введение блока предметов, на которых даются знания о стране происхождения языка и культуры меньшинства, его культурном наследии и месте в мировой истории.

МОН приняло решение, что школы могут подавать разработанную ЛАШОР программу для лицензирования на общих основаниях, но при этом её компрометировало на встречах с директорами и представителями районных управлений образования.

Независимая международная экспертиза (см. ссылку выше) характеризовала программу основной школы ЛАШОР как “возможность добиться сохранения родного языка при одновременном обеспечении самых широких возможностей для достижения цели овладения латышским языком”.

Русскоязычие и проблемы русскоязычной^/ идентификации билингвов

Познякова Татьяна Юрьевна, старший научный сотрудник ИРЯ РАН.

Говоря о "русскоязычии", мы прежде всего должны думать о его "носителях" - т.е. о тех людях, для которых русский язык не является их этническим языком, но "дан" им как второй язык, - иначе говоря, билинг­вах. Понимая "русскоязычно" таким образом, мы поступаем правильно, т.к. говорящих по-русски билингвов значительно больше, чем "исконных" но­сителей русского языка, для которых он является родньм, этническим и (часто) единственным их языком.

Понятно, что "успешность" изучения, развития и сохранения русско-язычия (т.е., в конечном счете, "русскоязычной" политики) зависит от то­го, знаем ли мы, как билингвы относятся к русскому языку. Или - по­скольку в социолингвистике такое отношение называется "языковой само­идентификацией личности" - как русскоговорящие билингвы идентифици­руют не только свой русский язык, но и себя с ним. Исследование рус­скоязычной самоидентификации дает ответ на главный вопрос - "В каких формах существует русский язык при двуязычии?" - без которого невоз­можны ни лингвистически грамотное языковое планирование, ни прогнози­рование судьбы русского языка вне исконной территории его распростра­нения. Невозможны потому, что лишаются основания и теряют первопри­чину.

Этот вопрос становится научной проблемой, требующей социо- и пси­холингвистического решения, по двум причинам: 1) можем ли мы извлечь какие-либо данные о формах существования русского языка при двуязычии из хорошо апробированных социолингвистических опросов и анкетирова­ния, которые дают нам полезные сведения о функциональных параметрах русскоязычия (распределение сфер общения между двумя языками, степень владения русским языком и др.) - т.е. нужно ли исследовать языковое (в нашем случае - русскоязычное) сознание личности или же ограничиться ее, образно говоря, русскоязычной деятельностью - тем, где и как пользу­ются русским языком билингвы; 2) идентичен ли русский язык монолингвов русскому языку билингвов - т.е. какой язык мы исследуем при рус­скоязычии.

Нисколько не сомневаясь в необходимости и пользе социолингвистиче­ских опросов, хочу обратить ваше внимание, что, задуманные для других целей, они исследуют "симптоматику" русскоязычия, но не его причины -и по своей природе не могут дать объективных сведений о том, носителем какого именно русского языка являются опрашиваемые. При интерпретации таких сугубо функциональных данных как указаний на формы существова­ния русского языка в том или ином двуязычном регионе всегда велик риск получить "социолингвистические мнимости". Так, в одном из пило­тажных опросов, проведенных в Ошской области Киргизии, все опрошен­ные узбеки указали, что они свободно владеют киргизским, узбекским и " русским языками. Интересно, что точно в такой же последовательности от­вечали и русские, проживающие там. Однако из этого совсем не следует, что киргизский является родным языком для всего населения области, а русский существует лишь в форме неродного языка.

Обычно на языковом сознании информантов внимание исследователя сосредотачивается только в одном случае - когда речь идет о родном языке - и тогда говорят об "этноязыковом самосознании человека" и о "сим­волической идентификации себя со своим этносом" (сошлюсь на работы В.М.Алпатова, Н.Б.Мечковской и др.). Но языковое сознание личности (би­лингва ли, монолингва ли) не сводится к этносимволической функции - в нем есть, конечно, идеалы и желаемое, но есть и интенции, предпочтения, представления и оценки - т.е. отношение личности с ее и к ее языку (языкам). Например, 87% опрошенных в 1997 г. хантов назвали родным языком русский, а свой этнический язык определили как "язык предков";

по данным проф. Н.С.Джидалаева, 57,4% опрошенных им дагестанцев, пол­ностью перешедших на русский язык, называют его "хлебным языком", при этом подавляющее большинство в однонациональной сельской местно­сти отметило, что родному языку не нужно специально учиться.

Как видим, у билингвов языковое сознание обращено равньм образом и к русскому языку: он оценивается, представления о нем выражены в об­разе, а главное - каждый отдельный человек (т.е. люди, из которых скла­дывается коллектив русскоговорящих) сразу же стремится самоопределить­ся в отношении русского языка (т.е. идентифицировать его), называя его родным, неродным или "хлебным", "нужным" либо "ненужным". Между тем, русский язык билингвов в подавляющем большинстве исследований аргюп квалифицируется как неродной. Это не соответствует действительно­сти: определения русского языка как второго родного или же как иност­ранного при анкетировании составляют каждый раз 5% от общего числа ответов. Серия опросов 1998-2002 гг. русскоязычных информантов, которым было предложено "обозначить отношение к двум их языкам", показала, что русский язык существует для билингвов в "ипостасях", не привычных для монолингвального сознания: во-первых, их больше, чем это представ­ляется носителю национального русского языка; во-вторых, отношение к ним иное. Например, в 2000 г. из 33 информантов (разных национальностей и с разными родными языками) только 15 человек назвали русский неродным языком, как к родному к нему отнеслись 10 человек (из них 8 человек определили свое отношение словами "второй родной"), 6 человек признали его иностранным и 3 человека отказались отвечать. Однако самое интересное в таких опросах - "двойные ответы": калмык, татарин, ар­мянка и два марийца определили их русский язык и как неродной, и как второй родной; а при явном предрасположении грузинско-русского, украинско-русского, армянско-русского, калмыцко-русского и литовско-русских билингвов определить свое негативное отношение к русскому языку как к "чужому", навязанному, он был признан ими сразу и неродньм и иностранным. Конечно, такие "двойные" ответы обычны при социолингвисти­ческих опросах: напрмер, в проведенном в 1993-1999 гг. тестировании русскоязычных билингвов они составляют 6,3%. Но указывают они не, как принято считать, на идентификационные затруднения "обыденного", "наив­ного" и т.п. языкового мышления лингвистически не образованных инфор­мантов, а на то, что в языковом сознании билингвов каждая из форм су­ществования русского языка ("неродной", "иностранный", "второй родной") обладает своей системой опознавательных и дифференцирующих призна­ков, не позволяющих, например, "неродному" и "иностранному" становить­ся синонимами (как это происходит в случае монолингвального развития личности), а "второму родному" превращаться в комплиментарное иноска­зание.

Модели языковой идентификации билингвов, построенные на действии стереотипа "свой - чужой", хотя и типологизируют мотивации языкового выбора, оказываются бессильными перед такой, например, русскоязычной самоидентификацией: Я армянка. Но и русский - родной для меня: это и детство, и юность, и любовь... Вообще - это огромная часть моей жизни. А семья и корни - это о родном армянском (информант-армянка, рус­ский - второй родной язык); или же перед суждением Давида Кугультинова о русском языке: Русский язык для меня, можно сказать, второй родной язык. Первый - это мой калмыцкий, который я унаследовал от своих предков. А второй - язык, данный мне временем. С помощью русского языка я живу в этом веке, в моем времени. Он - моя сознательная жизнь, без него я был бы нем... был бы вне времени. Это не реверанс в сторону великого языка, а констатация истины. Русский как второй род­ной язык определяется здесь не по национальной принадлежности инфор­мантов, не по происхождению и воспитанию, не по уровню владения и об­разования, но на основе образных представлений о языке как сознательной жизни, моем времени, о "данности", которая спасает от немоты в этом веке. Заметим, что с первым родньм языком сознание билингва связывает совсем другие идеи - наследие и предки. Подобную же нейтрализацию всех обязательных признаков родного языка: степени владения, объема ис­пользования, порядка усвоения, "первичности" и др. - мы обнаруживаем и в автобиографической прозе Тимура Пулатова, Фазиля Искандера, Ювана Шесталова, Чингиза Айтматова, и в педагогических записках Айдара Халима, и в эссе Атнера Хузангая и Гасана Гусейнова.

Именно такие "идентификационные затруднения" заставляют нас при­знать, что билингв "думает" о русском языке и определяет свое отноше­ние к нему в каких-то других категориях. Совсем недавно проф. Байрамова сообщила мне, что при анкетировании на филологическом факультете Казанского ун-та многие студенты-лингвисты (т.е. знакомые с понятиями "неродной", "второй родной", "иностранный") отказались определять свой русский язык в этих категориях, предпочтя им описательные конструкции - язык сознательной жизни, основной, но второй, нужный по жизни, свой второй, мой другой, отцовский язвк. Интересно, что изучаемые ими языки (в том числе и турецкий) не вызвали никаких затруднений и легко иденти­фицировались как "иностранные" и "чужие".

Дело в том, что все эти категории принадлежат научному мышлению, то есть сознанию исследователя, являясь инструментами познания. А во всяком исследовании - главное, говоря словами Платона, чтобы инструмент не отбрасывал тени на познаваемый объект. При изучении русскоязычия есть только один способ не попасть в эту интеллектуальную ловушку -выявить существующее в билингвальном сознании системы идентификаци­онных признаков той или иной ипостаси русского языка и сделать их "опознавательными". Только по ним мы можем распознать, с какой фор­мой существования русского языка при двуязычии имеем дело. Для этого наиболее приспособлен другой способ сбора информации - интервью (разу­меется, с последующим контентанализом полученных суждений и аргу­ментации). Как показывают интервью, полученные от 457 информантов, данные которых верифицированны на отдельно образованной так называе­мой "референтной группе", куда вошли авторитетные носители русскоязы­чия - писатели, лингвисты, деятели культуры - языковое сознание монолингва "двумерно": он "оценивает" языки по двоичной системе "свой -чужой", "родной - неродной" и т.п., а языковое мышление (по выражению Е.Д.Поливанова) билингва многомерно: его русскоязычная идентификация основана не на оценках, а на распределении комплексов образных пред­ставлений между языками; а отношение же к русскому языку зависит от того, с какой областью значений он ассоциируется в первую очередь. На­пример, только первый родной язык характеризуется в терминах родства, в соотнесении с родителями и предками, но только по мужской линии (есть "язык дедов и отцов", но нет "языка бабушек и матерей"). Со вторым родным связаны представления о языке-ментальной сущности, которые ре­ализуются в трех образных системах, когда русский язык описывается как "память", как "знание/сознание" и как "опыт", приобретая тем самым вре­менные характеристики - в отличие от пространственной атрибутики пер­вого родного языка, который сравнивается с "землей", "почвой", "природ­ной средой". Первый родной язык мыслится как некая психологическая сущность, в одном ряду со словами "душа", "чувство", "ощущение", "дет­ство", "небо"; второй родной ассоциируется с "духом", "разумом", "созна­тельной жизнью", "творчеством".

Типичным контекстом такой интерпретации двух родных языков явля­ется фрагмент интервью белорусского писателя Виктора Козько: "Один и тот же текст одновременно прокручивался НА ДВУХ ЯЗЫКАХ, БЛИЗ­КИХ И РОДНЫХ... ЗА РУССКИМ стояла ПОЛОВИНА ЖИЗНИ - СОЗНА­ТЕЛЬНОЕ НАЧАЛО ее..., ЗА БЕЛОРУССКИМ - ДЕТСТВО, НЕБО над го­ловой, КОРНИ. Поэтому "Судный день" писался одновременно и на рус­ском и на белорусском языках. Там, где шло ВПИТАННОЕ С ДЕТСТВА, где мне ничего НЕ НАДО БЫЛО ПРИДУМЫВАТЬ, а только ВСЛУШИ­ВАТЬСЯ В СЕБЯ, там возникал БЕЛОРУССКИЙ, а где необходимо было ПРИПОДНИМАТЬСЯ НАД материалом, ОСМЫСЛИВАТЬ рассказанное -РУССКИЙ".

С неродным русским языком ассоциируются в первую очередь "полез­ные" и "инструментальные" признаки "средства общения" - пользы, необ­ходимости, нужности, удобства, трудности, умения. В Дагестане он, на­пример, часто характеризуется как "хлебный язык". С этим комплексом представлений связана и идея собственности, которая позволяет "усвоить" и даже "присвоить" русский язык, и производное от нее отношение к не­родному языку как к "своему" и "другому", но не к "чужому". Чужим может быть только иностранный русский, с которым связаны представ­ления об "отчуждении", "навязывании" или "освобождении" от него.

Заметим, кстати, интересную особенность языкового опыта билингва:

неродной язык ни в одном из интервью не имеет порядкового номера (* мой первый/второй/третий неродной язык) - тогда как родных языков мо­жет быть два, а иностранных сколь угодно много. При этом неродной рус­ский описывается по отношению к коллективному пользователю, но не ин­дивидуальному: служит людям/народам, для общения между нациями/ людьми/народами и т.п.

Наделенный атрибутами сознания, психической деятельности, второй родной русский язык связывается с областью значений, выражающих пси­хологию личности, и описывается по отношению к индивидуальному поль­зователю, противопоставляясь (часто демонстративно) представлению о не­родном языке как средстве или инструменте общения.

Есть все основания говорить о наличии в языковом сознании билингва единой модели языковой идентификации, а не, как принято считать, разно­образных комбинаций разнородных признаков русского языка. Эта модель задает три "отношения" (или языковых аттитюда) к русскому языку, кото­рые могут служить объективными критериями при социолингвистическом прогнозировании, т.к. не зависят ни от субъективной точки зрения иссле­дователя, ни от этносоциальных установок общества. Русский язык в язы­ковом опыте билингва может: 1) входить, по выражению Ю.Д.Апресяна, в "личную сферу говорящего" как неотъемлемое свойство личности - и то­гда он заявляется в различного рода анкетах и интервью как второй род­ной язык; 2) быть исключен из личной сферы билингва как "средство об­щения", нужное для социализации говорящего - и тогда он осмысляется как "полезный", "нужный", а при опросах указывается как неродной язык;

3) быть отчужден от личности говорящего, когда билингв "освобождает" себя от "навязанного языка", превращает бывший когда-то "своим - дру­гим" язык в "чужой", "язык оккупантов", или же противопоставляет ему свой суверенный/государственный/родной/национальный язык - и тогда в анкетах он указывается как иностранный.

Эта же модель требует исследовать русский язык не только как "сред­ство межнационального общения", адаптированное к общественным нуж­дам, а как составляющую языковой личности билингва, определяющую его русскоязычное существование. Тем более, что сфера языковой идентифи­кации личности до сих пор не поддается государственному регулированию и мало регламентируется законами о языках. Несмотря на предпринятые в ряде республик и государств меры давления на языковое сознание граж­дан, эта единственная нерегламентируемая сфера остается и единственно объективным показателем реального существования русскоязычия.

В ответственных социолингвистических вопросах было бы опромет­чивым игнорировать языковое сознание личности, обследуя только быто­вание русского языка. Полученные "функциональные" данные необходимо каждый раз проверять на основанной на выборке контрольной группе рес­пондентов. И если большинство полученных русскоязычных идентификаций указывает, что русский язык в обследуемом регионе существует как иност­ранный, - значит, мы имеем дело с альтернативным (а в будущем - с учебным русскоязычном). В соответствии с этим мы должны строить язы­ковое планирование. Если же большинство идентифицирует свой русский язык как неродной, то это безальтернативное (или усвоенное) русскоязы-чие, от которого зависит и выбор языковой политики. Наконец, если слу­чится, что идентификации русского как родного (или второго родного) пре­вышают признания его неродным, то мы должны поздравить себя: при та­ком естественном (или, по Яну Амосу Коменскому, "природосообразном") русскоязычии совершается другая жизнь нашего языка, ибо только билинг­ву дано видеть русские слова по-новому и в иных соположениях, чем это предстает языковому сознанию русского монолингва. Примером может слу­жить русский язык Геннадия Айги, его особое видение русского языкового пространства и выработка особой "русскоязычной" метасемантики и мета-грамматики. Именно об этом говорит Андрей Битов в статье "Экология слова": "Дело в том, что те "национальные" писатели, которые зарекомен­довали себя в нашей литературе как пишущие по-русски, имеют заслуги во всем, кроме самой русской речи. Они талантливы, пластичны, экзотичны...

- но их русский язык как бы не принадлежит им лично (выделено ав­тором - Т.П.): он достигает лишь некоего общелитературного качества и этим ограничивается... Иногда мне кажется, что Пулатов может писать как хочет, ...вступать в различные стилевые эпохи, ставшие уже и достоянием истории литературы, как в собственные периоды... А язык будет дышать так, словно связь времен обнажена, словно язык и есть эта связь, словно мы не приговорены к вороватому говорку сиюминутной, отпущенной нам речи."

Религиозный фактор укрепления позиций русского языка в странах СНГ и Балтии

Радаев Валентин Александрович – консультант Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата

Русский язык в странах нового зарубежья неразрывно связан с Православием со времен святых равноапостольных Кирилла и Мефодия, давших нам первую азбуку и осуществивших переводы на старославянский язык богослужебных текстов и святоотеческой духовной литературы.

Чтобы лучше защищать русский язык на постсоветском пространстве, необходимо ясно понимать, с какой целью мы это делаем.

Не буду касаться сферы политики и бизнеса. Любить свой язык и уметь его отстоять – эти понятия неразделимы, а для этого нам прежде всего необходимо осознать свою русскость. Есть у известного художника И.С.Глазунова такое определение: «Русский – это тот, кто любит Россию». Перефразируя его слова, можно утверждать, что наша русскость – в любви к русскому языку.

Для Церкви русский язык важен как средство приобщения к духовному опыту предков. Защищая русский язык, мы преследуем цель привить новым поколениям россиян и соотечественников за рубежом духовные ценности и духовную культуру «Русского мира». Уместно вспомнить, что, как говорил великий русский писатель Ф.М.Достоевский, «…понятие «русский» определяется не составом крови, а отношением к Православию».

Итак, русский народ неразрывно связан с Православием. А язык любого народа, в том числе и русского, - это зеркало, отражающее жизненный опыт, традиции, национальный характер. Поэтому если мы видим симптомы неуважения к русскому языку, стремления вытеснить его, то нет ничего удивительного и в том, что с аналогичными проблемами Русская Православная Церковь по разным причинам сталкивается в Эстонии, на Украине, в Молдавии.

В одном из произведений А.С.Пушкина в качестве эпиграфа выбрана народная мудрость, гласящая, мягко выражаясь, что не надо винить зеркало в том, какое изображение вы в нем увидели.

Задумаемся, нет ли нашей собственной вины в отношении к русскому языку, например, в странах Центральной Азии. Как элемент русской цивилизации он на протяжении столетий играл здесь позитивную роль, служил средством приобщения народов Востока к достижениям отечественной и мировой культуры. Чем же великий, правдивый, могучий и свободный русский язык неугоден сегодня населению и власть придержащим государств этого региона? Рискну предположить, что не только своей правдивостью и свободолюбием. Дело еще и в том, какое единое информационное пространство мы подразумеваем. Если мы хотим лить здесь такие же потоки грязи, как у себя дома, то нам вправе указать на дверь. Если называть вещи своими именами, одна из явных причин – растлевающая роль информации на русском языке.

Как носитель информации всякий язык, в том числе и русский, - нейтрален. Чтобы его уважали, достаточно позаботиться о духовной безопасности: защищать культурное, духовно-нравственное наследие, исторические традиции и нормы общественной жизни; сохранять культурное достояние всех народов в новом зарубежье, заботиться о духовном и нравственном воспитании населения.

Духовное и нравственное воспитание населения – это как раз то, чем занимается Церковь. Наша работа – это свет и тепло в душах людей. В духовном смысле мы РАО «ЕЭС» и «Газпром» вместе взятые.

Церковь как единый организм на общем духовном постсоветском пространстве отстаивает христианские принципы справедливости и морали, заботится о духовно-нравственном здоровье народов бывшего СССР

Велика роль Московского Патриархата и в сохранении и развитии в странах СНГ и Балтии православной культуры и цивилизации. Благодаря Русской Православной Церкви верующие соотечественники поддерживают свою духовно-культурную связь с Родиной.

Когда мы говорим о работе с соотечественниками, о государственной политике в отношении диаспоры, то давайте не будем забывать, что насильно мил не будешь. То есть нельзя заставить себя уважать, если ты не мил, и трудно ожидать положительных результатов там, где силой навязывают русский язык и русскую культуру.

Давайте вернем русскому языку и русской культуре их величие и с помощью русской словесности добьемся для России достойного места в ряду культурно передовых и влиятельных стран мира. А для этого не будем забывать тысячелетний исторический путь России, великое значение Православия в истории и в развитии культуры христианизированных народов исторической России. И будем помнить, что каждый человек, независимо от цвета кожи, религии, расы, национальности, языка является носителем образа Божия, нашим братом или сестрой, равноправным членом человеческой семьи. Это к тому, что соотечественники в ближнем зарубежье не должны платить злом за зло, несправедливостью за несправедливость. Лучший способ сосуществования - это относиться к окружающим тебя иноплеменникам так, как ты хотел бы, чтобы они относились к тебе.

Сохранению позиций русского языка мешает не только наша экономическая слабость, но и духовная скудость, и что хуже всего – разобщенность русских людей. До сих пор соотечественники за рубежом не смогли или не захотели объединиться вокруг единой организации. Существуют десятки структур, претендующих на то, чтобы представлять их интересы и соперничающих друг с другом за влияние на диаспору. А не лучше ли будет перестать драться за первое место, выяснять нецивилизованным путем отношения, и вместо этого влиться на правах коллективных членов в далекий от распрей и взаимных обвинений Всемирный русский народный собор, формулирующий общественно значимые для различных структур, слоев и групп общества проблемы и освященный нравственным авторитетом Русской Православной Церкви?

И последнее. В заботе о качественном продвижении вперед в работе с соотечественниками, составной частью которой является защита русского языка, важно правильно оценивать значение религиозного ресурса. В этой связи можно только приветствовать тот факт, что в Комплексной целевой среднесрочной программе поддержки соотечественников за рубежом на 2003 – 2005 годы по линии Правительства Москвы нашлось место и оказанию помощи приходам Русской Православной Церкви за рубежом. И хотя сегодня удельный вес этой помощи невелик и не превышает 1% от общей суммы выделенных средств, будем надеяться, что со временем, в духе старых добрых традиций и в меру понимания роли православной составляющей работы с диаспорой, она достигнет уровня «церковной десятины».

Функции государственного языка

Михаил Сытник, Политолог, член Республиканского славянского движения «Лад» в Казахстане (заочный участник Конференции)

Для того, чтобы понять главные функции государственного языка, необходимо дать определение трех понятий из теории государства и права, которые входят в логическую структуру государства: «национальность», «общество» и «власть». Национальность (народность) – это общность людей, исторически проживающая на определенной географической территории и обособленная от других народов тремя основными признаками: физическими отличиями, языком и культурой – совокупностью традиций, искусства и образа жизни. Цивилизованное общество – это союз разных национальностей (народностей), сосуществующих на единой территории и подчиняющихся единой государственной власти. Государственная власть – это политическая система, которая управляет целостным обществом, как союзом национальностей и обеспечивает  соблюдение единых прав и законов на территории государства. И люди, выбранные во власть, служат  законам политической системы, а не служат интересам своей национальности. Государственный язык служит целям целостного общества - это средство передачи смысла закона, идеологии и науки для всех национальностей (народов), национальный язык служит интересам и целям своей национальности и обеспечивает передачу смысла внутри своей национальности.

 Мои профессиональные и научные знания лингвистики, теории государства и права, социальной психологии, философии и политологии, дают право мне, независимому политологу, впервые в Казахстане поднять исторический вопрос и поставить его перед Парламентом и Правительством Казахстана: какой язык способен выполнить 4 базовых функции государственного языка:1) функцию науки 2) функцию образования 3) функцию закона, идеологии и морали 4) функцию межнационального согласия? Эти 4 главные функции являются четырьмя углами и опорами единого фундамента государственности. И если даже одна из этих функций не будет работать – здание государства Казахстана будет хрупким и перекошенным в глазах мирового сообщества, раскалываясь от отсутствия данного угла. Именно поэтому, в ближайшее время необходимо создать государственную комиссию при Президенте РК из компетентных государственных представителей и высокопрофессиональных ученых –  лингвистов, которые объективно оценят ситуацию двуязычья в Казахстане и научно обоснуют статус и главные функции государственного языка. Оценить объективно означает отделить язык, как продукт интеллекта, от того народа, который этот продукт создал и оценить его сам по себе – его функции и возможности без связи с его создателем. Философское понятие «принадлежность» является гранью, разделяющей понятие «субъективный» – принадлежащий к кому-то и понятие «объективный» – отделенный и превращенный в объект, без принадлежности  к кому-то. Именно так, объективно, профессионально и научно должен  оцениваться как казахский язык, так и русский язык, без связи с их народами и без связи с процессами  их создания. Здесь можно провести такую аналогию: когда человек покупает средство передвижения – машину «мерседес», он выбирает ее за функциональные –технические возможности , а не за то, что он уважает немецкий народ . Равносильно этому принципу люди казахской национальности выбирают русский язык  не потому  , что они уважают русский народ, а за то, что он имеет совершенные функции и адекватную терминологию для восприятия смысла сложных наук. Отсюда следует сформулировать главный идеологический тезис о языке: язык не является средством уважения одного народа другим, язык есть средство передачи смысла разума – как совокупности всех мировых знаний и наук. Язык не предмет для дележки уважения – это всего лишь инструмент информации об объективном мире.

ФУНКЦИЯ  НАУКИ

Научные знания являются фундаментом цивилизации и главным двигателем прогресса  государства. Различные национальные языки – это различные способы или дороги к одинаковому смыслу всех наук и мировых знаний. И здесь встает главный вопрос: какого качества эти дороги?  Качество любого языка основано на функциональных возможностях этого языка и на объеме слов, которые строго подчинены единым правилам и взаимосвязаны в  общую систему языка. Здесь необходимо изложить  некоторые лингвистические функции русского языка.

1)Главная идея русского языка заключает в себе универсальный закон мироздания: трансформацию смысла одного слова из одной категории бытия в другую. Разум человека оперирует едиными абстрактными категориями бытия, общими для всего человечества: «действие»(это глаголы), «качество»(имена прилагательные), «материя»(имена существительные), «условие»(наречие), «сущность»(абстрактные понятия), «количество»(имена числительные) – всего 10 категорий бытия по Аристотелю. Совершенство русского языка воплощает эту идею и один и тот же корневой смысл  слова легко раскладывается и взаимопереходит в разные  категории бытия, на этом принципе основан словарь В. Даля, в котором каждое слово образует целую гроздь разных смысловых категорий.  Например: корневой смысл слова «вера» трансформируется в разные  категории бытия: «верит» – глагол, «верный» – прилагательное, «поверье» -  существительное, «неверно» - наречие, «верность» – абстрактное понятие. А каждая категория, в свою очередь, дифференцируется по родам, числам, падежам (существительные), по временам, спряжениям (глаголы) и т.д., образуя множество слов каждой категории.  Такой взаимопереход и трансформация смысла одного слова  отражает законы жизни на Земле: в основе земного бытия лежит действие, количество действий переходит в  качество, качество переходит в условие или в  сущность жизни, а также в обратном логическом порядке: переход  сущности через качество в действие. Например: слово «совершать» - это действие, которое затем переходит в качество – «совершенный»,  качество переходит в условие – «совершенно» или в сущность жизни – «совершенство». В других национальных языках эта главная функция развита слабо и не  так системно, чтобы одно и тоже слово сразу разложилось на 4-5 базовых категорий бытия. Эту трансформацию смысла слова нельзя путать с нижеследующей ступенью - дифференциацией отдельной категории, такой как «действие», которая в свою очередь раскладывается на все формы времени этого глагола, на деепричастия, лица, числа – «совершенствуя,  совершал, совершают и т.д.»

2)Функция смыслообразования. Язык служит смыслу через звук, поэтому в основе каждого русского слова лежит звуковая форма, которая может быть перенята из любого языка мира. И произношение слова, передающее какой-либо смысл (лексическое значение) в другом языке, становится произношением корня русского слова. Возьмем латинское слово «идеалис» – русское слово «идея» образовалось из латинского слова по корневой форме звука, а затем переложилось на русские буквы. Это латинское слово в прямом смысле стало русским , потому что оно подчинилось всем правилам и законам русского языка в его морфологических, семантических и синтаксических функциях, и легко разложилось на разные категории: глагол – идеализировать, прилагательное – идеальный, существительное – идеал, абстрактное понятие - идеальность и т.д. Поэтому любые слова, пусть они древнегреческие, латинские, английские, испанские и хоть аборигенские, трансформируются в русские слова и своим количеством не нарушают качества и целостности языка, а наоборот, постоянно  увеличивают его богатство.

Здесь уместно подчеркнуть процессы, происходящие в английском языке об отражении звука английскими буквами. Как вы все знаете в английском языке один звук может обозначаться 3 буквами, а также пишутся  лишние  буквы, которые вообще не произносятся в слове. Из-за путаницы в буквах происходит искажение произношения – звуковой формы слова, а так как звук соединен со смыслом, то происходит искажение смысла слов. Поэтому им нужна транскрипция, где каждая буква чисто и точно соответствует звуку. Эта двойная и бесполезная система только в 21 веке «допекла» английских лингвистов и они на государственном уровне в этом году в Англии внесли предложение о реформе того бардака, который твориться в английской письменности. Однако русский язык как родник -  изначально чист в соответствии звука букве, как чиста истина.

3) Функция соединения слов обеспечивает синтез смыслового материала в мышлении человека. Только в русском языке абсолютно разные слова могут соединяться между собой, образуя ясность и лаконичность смысла, тогда как, в других языках этот синтез смысла выражается 2-3мя словами. Например, «правосознание», «целенаправленный», «словообразование» и т.д.

4)Функция рифмы обеспечивается совпадением окончаний падежей и законами словообразования  русского языка. Здесь не стоит приводить примеры, а можно только сказать, что все народы, которые немного понимают русский язык, восхищаются красотой, лаконичностью, созвучием, легкостью и плавностью ручья  русских стихотворений.  Люди всего мира знают и любят стихи А.Пушкина, М.Лермонтова…

5)Система русского языка полностью соответствует всем  законам логических операций в мышлении человека: переход от конкретного к абстрактному (индукция), от абстрактного к конкретному (дедукция), анализ, синтез, деление, обобщение и т.д., - этим русский язык обеспечивает фундаментальную основу для всех наук современной цивилизации. Резюмируя эти некоторые операции русского языка, можно привести исторический факт: самый большой процент научных открытий и созданий инженерной мысли в двадцатом веке был в СССР – то, что эти открытия не были воплощены в жизнь, зависело от политической системы. Практика и действительность самой жизни показывают, что русский язык, как система речи, является совершенным мостом, связывающим  мышление человека любой национальности с объективным смыслом любой сложнейшей науки и законами разума.

Функции казахского языка исторически обусловлены развитием среднеазиатского геополитического региона. Здесь можно провести такую аналогию: казахский язык – это древняя ваза, стоявшая на столе эпохи, перед приходом европейской цивилизации. В эту вазу наливался такой объем воды (слов), который соответствовал тому уровню быта, в котором существовал казахский народ. Затем, всего лишь за 75 лет СССР, произошел количественный и качественный скачок уровня цивилизации на Казахстанской земле, и новый объем воды стал переполнять и распирать эту вазу. В конце концов эта ценная реликвия лопнула и ваза потеряла свою целостность – сейчас казахские слова, словно осколки этой вазы, разобщены в научной литературе. И в различных научных технологиях, к примеру в нефтехимической промышленности, в атомной энергетике, в военных и космических технологиях на 10 слов казахского  текста приходится только 5 истинно казахских слов, а остальные – научные русские термины. Это означает что казахский язык как слуга смысла способен обслужить каждую науку только на 50%  не только объемом слов, но и недостатком, а также отсутствием определенных функциональных возможностей. А в народном общении происходит другая картина: на 10 казахских слов приходится около 3 русских слов. Это объясняется тем, что для бытового общения не требуется научная терминология, и объем языка в среднем составляет около 1000 национальных слов. Также следует проанализировать процесс словообразования  казахских слов в научной литературе: берется русское слово – научный термин и в соответствии со смыслом употребления добавляется к окончанию казахский суффикс. Однако, от этой операции звуковая модель слова на слух остается русской и такие слова, разбавляя казахское произношение, постепенно стирают интонацию и стиль азиатского (тюркского) наречия, а также разрушают целостность казахского языка.

Практика социальных взаимодействий людей показывает, что, как только начинается сложный технический или медицинский язык – на этом казахский бытовой язык заканчивается и начинается научный русский. Например, доходит до абсурда, когда медики не знают, какими казахскими словами обозначить ту или иную дифференцированную часть, составляющую внутренний орган человека, или когда в промышленных технологиях специалисты не могут обозначить детализацию какого-либо механизма или  технического процесса, потому что таких слов вообще не существует в казахском языке. Поэтому  если человек казахской национальности работает в сфере сложных наук, то он вынужден пользоваться русским языком для восприятия научной информации, а казахский язык остается для простого бытового общения. Причем здесь необходимо особо подчеркнуть, что все требования и амбиции о знании казахского языка, исходящие от различных представителей государственных учреждений, сводятся только к знанию простейших  бытовых слов. И,  как правило, человек казахской национальности сам не знает в области своей работы всю сложную терминологию научных слов в казахской интерпретации, т.е. с добавлением  нужных  суффиксов в конце русского слова.

Представителям государственной комиссии при Президенте РК необходимо собрать конференцию в Академии Наук на которой все ученые: химики, физики, математики, биологи и т.д. на профессиональном уровне проанализируют качество, объем научных терминов и функциональные возможности  казахского  и русского языков, и научно обоснуют ответ на главный вопрос: какой язык адекватно передает сложность и объем наук, и, следовательно, адекватно создает понятийно-операционную деятельность в мышлении каждого человека?

ФУНКЦИЯ ОБРАЗОВАНИЯ

Научные знания с помощью образовательной системы государства (школы, университеты)  передаются с помощью языка в мышление человека, следовательно, язык также выполняет функцию образования и просвещения в обществе. Здесь вновь встает вопрос: качество и возможности какого языка способны обслужить высшие учебные заведения? Попробуйте перевести на казахский язык темы высшей математики, кибернетики или квантовой физики и посмотрите какой процент текста обслуживает казахский язык, и какую полноту логических операций обеспечивает в мышлении человека. Для государства важно наличие знаний в умах народа, т.е. результат, а он напрямую зависит от  способа получения этого результата – качества языка. Если человек будет знать и видеть, что данный язык не востребован жизнью и не обладает как средство интеллекта удобными функциями и системной   терминологией, он никогда не будет заставлять себя его учить  – насильно мил не будешь. Принцип эволюции гласит: каждый человек всегда выберет то, что считает лучшим, полезным и качественно совершенным для себя. И человеку все равно, кто создал это средство – он просто берет и пользуется им. Почему например людей не нужно заставлять учить английский язык? Потому, что они сами хотят его изучать, видя в нем средство международного общения, Интернета и науки. Только два языка в мире в 20 веке конкурировали между собой в военных технологиях и были лидерами цивилизации: русский и английский.

ФУНКЦИЯ  ЗАКОНА.

Государственный язык осуществляет передачу смысла законов каждому гражданину государства и создает единое правовое поле в  сознании общества. Именно здесь встает вопрос: какой язык доступен и понятен целому обществу и всем национальностям, чтобы быть государственным языком? Если определенный язык знает только треть общества – он не может выполнять функцию закона в этом обществе, а значит и государственного языка. Закон есть формула смысла в голове человека, управляющая  поведением человека. Если из-за различных языковых барьеров смысл закона не воспринят разными национальностями – он никогда не исполнится.  Реальная практика жизни показывает, что различные языки искажают смысловое толкование одного и того же закона – особенно сложных административных и гражданских кодексов, которые каждый язык интерпретирует на свой лад. Таким образом  смысловое поле  законов государства из-за различных языков становится разорванным на куски и все национальные различия и субъективные законы становятся первичными, а общие законы игнорируются. Глобальную необходимость этого процесса обозначил Президент России.  Придя к власти,  В.Путин понимал, что первейшая задача власти – это легитимность власти, основанная на власти единых законов для всего политического тела России. Все мы знаем, какой процесс происходил год назад в России: все различия и кривотолки правовых и административных законов всех субъектов федерации приводились в порядок – в единое смысловое поле законов. Что было бы, если бы каждая национальная  часть России: Татарстан, Башкирия, Якутия, Дагестан и т.д.  начали  чинить произвол, а национальные различия стали бы не вторичными  над общими законами государства, а первичными? Невозможно ведь процветать единому телу государства, если одна нога идет в одну сторону, другая нога спотыкается, руки показывают в разные стороны, а голова вообще не знает, что происходит с телом и куда оно идет. Диапазон  свободы  для национальных различий и культур существует только на основе общего смыслового поля государственных законов.  Однако в России уже работает единый смысловой механизм – русский язык, на котором закон не будет истолкован каждой национальностью по-своему, а научность русского языка легко передает всю сложность смысла юридических понятий.

Компетентным представителям из вышеназванной комиссии при Президенте РК необходимо собрать консилиум профессоров юридических наук и ответить на главный вопрос: какой язык способен создать общее смысловое поле закона в многонациональном обществе Казахстана и сделать послушным социальное тело государства единым правовым нормам? Свою лепту должны внести представители следственных органов и МВД и ответить на вопрос: какой язык эффективно обслуживает весь письменный юридический документооборот?

ФУНКЦИЯ  ИДЕОЛОГИИ И МОРАЛИ.

Сейчас, когда экономика  переживает кризис, и в Казахстане голодают люди, перед нашим государством стоит острейшая задача, сплотить и соединить разноклассовое и  многонациональное общество, и поставить перед ним единые  смысловые задачи – это функция государственной идеологии, направляющая умы людей на необходимые цели и в нужное русло, и каждая национальность, обладая своими интеллектуальными, профессиональными и физическими ресурсами будет вносить свой вклад для процветания государства. Государственная идеология  должна быть единой для всех и передаваться тем языком, смысл которого понятен каждой национальности без исключения. Тем самым общий язык создает единое смысловое поле, которое управляет общественным самосознанием и поступками людей.  И тут вновь встает вопрос: какой язык, как механизм связи с мышлением человека, совершеннее и понятен каждому члену общества? Девизом государственной идеологии является идея великого философа Платона: чтобы удалить болезнь из тела человека, сначала нужно удалить дурные мысли из его головы. Идеология морали – это сформированный менталитет общества как  совокупность идей в умах народа, выражающих принципы взаимных действий друг к другу.

Сейчас в Казахстане наблюдается полное отсутствие государственной идеологии, которая также является средством развития правосознания и образованности общества. Для ясности этой функции можно привести пример на примитивном уровне: сколько раз в день  человек слышит и видит рекламу «сникерса» и «тампакса», а сколько раз в день он слышит и видит смысл нравственной ценности или общественной задачи? Другими словами, государственная идеология – это количество внимания людей, направленного на необходимые цели и ценности общества, с помощью различных средств массовой информации, телевидения и наглядно-образной информации – рекламы. И когда в Алматы работала международная комиссия  ЮНЕСКО и сделала заключение о том, что в Казахстане очень высока степень национального согласия и культуры, никто из политиков  даже не осмыслил - каковы те реальные и практические причины, создающие этот результат. Эти причины заключаются в следующем: инерция той мощной советской идеологии и нравственности (морали), которая еще живет в людях среднего и старшего поколений. И второй главной причиной является факт того, что 85% людей Казахстана говорят на общем русском языке, а значит, понимают друг друга во всех социально-ролевых отношениях. В общем, инерцию 75 лет СССР не остановишь за 10 лет, потому как не бывает: поезд стой, раз, два! И поэтому сейчас актуален вопрос для Казахстана: возьмем ли мы все то лучшее, что было в советской идеологии, и будем ли дальше развивать ее на качественно новом уровне? Или дадим угаснуть той морали, которая была в нашем обществе, и будем дальше наблюдать нравственное разложение людей. Ведь поезд  советской идеологии останавливается, а новой идеологии и межнациональной политики еще не выработано. А наши политологи, которые обзавелись красивыми кабинетами только и заняты пересудами поступков разных политиков. Пора бы им заняться своим прямым делом – разрабатывать новую идеологию и межнациональную политику молодого государства, и активно внедрять свои концепции в жизнь.

ФУНКЦИЯ МЕЖНАЦИОНАЛЬНОГО СОГЛАСИЯ

В настоящее время  Казахстан – это СССР в миниатюре, т.е. принцип сосуществования на одной территории остался таким же – союз 15 крупных национальностей и до 50 мелких, а уменьшилась только количественная пропорция народов по сравнению с СССР. Каждый народ обязан знать свой язык и если человек не знает свой родной национальный язык, это означает, что у него нет национальных традиций в душе, и отсутствует духовное общение со своим родом. Однако, если этот человек, вследствие своей жизнедеятельности, зашел в государственный орган – в прокуратуру, какое-либо министерство, таможню, Академию наук и т.д. и встретил там человека другой национальности, то этим людям необходимо знать: во-первых научный язык, адекватно передающий всю сложность научного смысла своей работы,  и во-вторых  общий  язык понятный всем. А если эти два человека начнут доказывать друг другу, какой из их национальных языков главнее и важнее, что из этого общения получится? Конфликт и социальный раздор. Для примера, если  люди разных национальностей собрались в Академии наук для обсуждения научной темы, что получится из того, если каждый начнет упрекать друг друга в нежелании учить национальные языки своих коллег? Вот в таких социальных ситуациях  и выступает функция единого и обобщающего все языки - функция государственного языка, который не выполняет национальные функции отдельного народа, а выступает как независимый посредник между любыми национальными языками. В цивилизованном  обществе  работает основной демократический принцип: национальный язык – только для своей национальности, а государственный язык – для целостного  общества как союза всех национальностей. Казахский язык – только для казахов, корейский язык – только для корейцев, турецкий язык – только для турков и т.д. Если человек не знает свой национальный язык и культуру, то он не уважает ни себя, ни своих предков. Но если он начинает навязывать свою культуру и язык людям другой национальности – значит он не уважает  и попирает права этих людей на свою культуру и язык. Ведь это ясно как день, что чужая национальная культура и язык никогда не станут для человека родными и желанными, если только он не родился в этой национальности. Демократический принцип свободы выбора означает, что любой национальный язык может изучаться человеком только на основе личного выбора и желания и не может быть навязан другой национальностью. Тогда как государственный язык равносилен принципу  закона – его знают и изучают все национальности, потому что этот язык как закон (уголовный, гражданский) принят объективно и основан на независимых и научных критериях, принятых целым обществом.

Сейчас в Казахстане проживает 55% казахского народа и 45% населения как совокупности всех крупных и мелких национальностей. Это означает, что если один гражданин является человеком казахской национальности, то каждый второй гражданин имеет право на свой язык и на свою культуру. Сейчас наше общество расколото на две части, а это может привести к равному по силе подспудному противостоянию – за свои национальные приоритеты, когда совокупность 45% других национальностей будут вынуждены постепенно сплотиться в общее понятие «неказахи». Это превратится в хроническую болезнь государства и в постоянный источник напряжения и конфликтности, разрушающий общество изнутри. Что может объединить эти две половинки в одно целое цивилизованное общество? Только равные принципы действий к друг другу как единые права и обязанности, а также общий смысловой механизм – государственный язык, который передает эти принципы для мышления каждого гражданина.

Сейчас наши политики «ломают голову» над тем, как целое общество научить казахскому языку. Однако  вопрос состоит не в том, как целое общество научить казахскому языку, а в том,  по каким причинам 1/3часть казахского народа вообще не знает свой язык, а другая треть  казахского народа знает его лишь на уровне простейших бытовых слов? Складывается формула: 55-18-18=18%. Это означает, что не более 20% людей казахской национальности в совершенстве владеет казахским языком. Таким образом, наше правительство, ставит себе задачу научить не просто бытовому, а совершенному казахскому языку 80% общества Казахстана. И тут встает вопрос: сколько времени на это уйдет и что произойдет в Казахстане за это время? Процессы роста и изменения общественного сознания подчинены своим временным законам и как за год нельзя построить целый город или за 10 лет вырастить мощный дуб, так и язык нельзя качественно освоить даже за 10 лет. Все мы знаем – все что быстро, то дешево и тяп ляп. Это же относиться и к языку. Удержит ли на себе весь огромный пресс современной цивилизации молодое дерево казахского языка, наспех посаженное в общественное сознание? Русский язык можно сравнить с 400-летним мощным и  крепким дубом, который спокойно рос и держал на себе постоянно увеличивающийся пресс цивилизации и ускоряющуюся эволюцию мира. Русский язык не является языком одной национальности – это собирательный язык 100 национальностей и различных исторических эпох. В строгом смысле русский язык – это только его универсальные законы и правила, составляющие его конструкцию и основу, которые подчиняют и упорядочивают любой объем словесного материала, попавшего в царство русского языка. Если вы говорите по-русски, это означает, что вы впитали в себя множество европейских языков в различные исторические эпохи, и каждая эпоха вносила свои слова и смыслы, увеличивая богатство и красоту русского языка. Самой древней основой русского языка является санскритский язык, затем в него вошли древнегреческий, древнеримский, древнееврейский и византийский языки, как вы все знаете, вся медицина основана на латыни, а за  последнее тысячелетие, русский язык впитал в себя как минимум  языки пятидесяти народов. Например, большие лепты вносили войны и такие общеизвестные слова как «деньги» (монгол.«деньга»-проведите звуковую параллель «тенге») и «базар» пришли во время монголо-татарского ига, а большое количество французских слов обусловлено тем, что весь высший свет российского дворянства в 19 веке говорил по-французски. Отсюда следует основной идеологический тезис: русский язык – это слуга разума, которого воспитывали  и создавали сотни народов и он не является национальным языком одного  народа.

Среди русского народа существует мудрость: кто везет – того и бьют. Эта мудрость относится как к правам русскоязычных людей, так и  к их языку. Лошадка русского языка вывезла телегу казахстанской цивилизации от глухих аулов к европейским городам и космическим технологиям, и сейчас, некоторые люди казахской национальности, как правило, из сельской местности, считают себя правыми и плюют в сторону русского языка, даже не сознавая того, что сами на этой лошадке доехали до смысла какой-либо науки и развили свой интеллект. Лучшие представители казахского народа, начиная от Алибека Днишева и до Тохтара Аубакирова, получили образование в России на русском языке, так почему же некоторые умы нашего общества извращают понятие о благе? Здесь уместно привести в пример Президента Киргизии Акаева, который осознает возможности русского языка и ведет свой народ к просвещению и благу – государственным языком Киргизии стал русский язык. И в завершении этой статьи следует вспомнить  великих людей казахского народа, таких как Чокан Валиханов, Ибрай Алтынсарин и Ибрагим Кунанбаев, которые в 19 веке учились в русских школах и призывали казахский народ учить русский язык. И пусть слова великого Абая дойдут до сердца каждого человека нашего общества: «Русский язык – это ключ к мировой культуре».

ДОПОЛНЕНИЕ

Бытие человечества – это цивилизованная форма жизни на земле, исторически поднявшаяся над миром животных с помощью разума. Человек соединяет в себе мир животного – физическое тело, имеющее инстинкты и пять органов чувств, с миром разума - деятельность мышления человека, управляющая его инстинктами, чувствами и поведением. Когда люди не умели говорить, а значит и мыслить, – ведь мысли состоят из слов, они жили среди зверей и сами были подобны зверям. Именно поэтому бытие человека, как человека, начинается со слова, потому что слово – это мысленная связь с разумом, а разум – это и есть Бог. Так что же такое слово? Слово – есть слуга разума, и значит Бога в уме человека, поэтому в начале было слово….

Давайте отвлечемся от библейского эпоса и перейдем в область лингвистики – науке о языках. На Земле существуют разнородные виды материй, однако, люди привыкли понимать под материей только физическую материю окружающей природы и объективного мира - которую они видят глазами. Речь человека – это звуковая материя, из которой конструируются различные звуковые формы – слова. Например, когда вы слышите речь на непонятном языке, вы слышите только разные формы звукового материала, воспринимаемого слухом – допустим  когда говорят по-китайски  или по-арабски. Отсюда следует  первоначальное определение слова: слово  есть упорядоченная форма звуков – звуковая модель, обозначающая образ предмета в памяти человека. Например, один и тот же предмет – книгу, которую вы видите глазами, можно соединить с различными звуковыми формами, т.е. разными языками: по-английски она звучит как «бук», по-казахски «китап», однако сам физический предмет и его образ в памяти у разных людей не изменится от различных моделей звука. Здесь необходимо расширить определение слова: слово есть переход чувства в мысль. В мышлении каждого человека  существует также мысленная материя или по-другому - смысловая материя знаний, состоящая из двух основных ментальных уровней. Первый уровень смысловой материи формируется из разнородной информации пяти органов чувств человека: зрения, слуха, осязания, обоняния и ощущения тела. Другими словами, все, что вы видите, слышите, чувствуете запах и вкус, ощущаете телом в окружающем физическом мире, – все это обозначается разными звуковыми формами и переходит в простые смысловые единицы – понятия, например: «дом», «запах розы», «боль».  Второй ментальный уровень смысловой материи формируется из абстрактных понятий и категорий, которые сортируют и организовывают первичный, чувственный материал. Абстрактные понятия и категории – это формы рассудка, которые носят независящий от индивидуального сознания необходимый и всеобщий характер и распространяются на все человечество, как устройство разума. Разум оперирует  понятиями и категориями, которые являются единицами смысла или по-другому «молекулами» смысла. Например, такие абстрактные категории как: «количество», «качество», «цель», «результат», «причина», «система» и т.д., существуют как самостоятельные смысловые единицы в уме всех людей и в каждом языке обозначаются своей формой звука. В научной логике древнегреческий термин «абстракцио»  переводится как: отвлечение от чувств – наглядных физических объектов и переход в смысловое пространство ума. А на языке философии абстрактные понятия и категории соответствуют и называются «сверхчувственной субстанцией»- т.е. над чувствами, или по-другому «бытийной сущностью». Абстрактное понятие – это смысловой синтез и конструкция разнородных знаний в уме человека, которое объясняет общие и существенные признаки (свойства) данного класса предметов. Например, понятие «твердость» передает смысл такого свойства, которое можно отнести к тысячам предметов видимых глазами: твердость дуба, твердость железа, твердость алмаза и т.д. Понятие «твердость» существует как самостоятельная единица смысла и оторвано, т.е. отвлечено от разных физических предметов. А такие понятия, как «свобода», «вера», «любовь», «дружба» существуют в уме любого человека, как самостоятельные конструкции смысла, отделенные от зрительной информации чувств и в разных языках обозначаются своей моделью звука. Таким образом, главная функция слова заключается в соединении звуковой материи слова с разнородными единицами смысла: зрительным образом, ощущением, абстрактным понятием или категорией.

На Земле первичен смысл природных явлений, человеческих действий и научных знаний. Язык – вторичен, т.е. именно звук соединяется со смыслом разными способами – разными языками.  И только на третьей ступени эволюции появляется письменность, как отражение звука через зрительные знаки – буквы. Когда люди не умели писать, а значит читать, они понимали смысл только через звук, точно так же, как понимает вас на слух  ребенок до школы. Однако человечество, прожив на Земле много тысячелетий, по сей день живет в ненависти к  друг другу за то,  что одно и то же действие или предмет разные народы соединяют со своей формой звука. Например, смысл действия благодарности и культуры не изменится оттого, что  разные национальности обозначат этот смысл своим словом: «спасибо», «рахмет», «сэнк ю». И точно также смысл любви не изменится от того, что каждый народ назовет это чувство своей моделью звука: «лав», «махаббат» и т.д.   Идея людской ненависти также выражена в библейской притче о Вавилонской башне, когда Господь разделил и смешал языки единого народа для того, чтобы люди перестали понимать друг друга и прекратили вместе делать то, что они делают – строить башню до небес, неугодную Богу.  (Ветхий завет. Гл.11).  Когда люди не понимают смысла причин и целей в действиях других людей, они начинают ссориться и  как подтверждение этой Божьей истины мы видим, как этнические конфликты раздирают нашу планету и разные народы, готовы убивать друг друга за различные языки  и  религии.

Именно слово передает смысл разума через обобщенные понятия и абстрактные категории, тогда как зрительная (чувственная) информация является только частью от целого и не объясняет истину. Это фундаментальная идея выражена в библейской притче:  «входите тесными вратами, потому что широки врата, ведущие в погибель, и многие идут ими, и тесны врата, ведущие в жизнь, и немногие находят их» (Евангелие от Матфея, гл.7). Эту гениальную притчу объяснили только в наше время ученые лингвисты и психологи: нервные каналы, по которым идет зрительная информация в мозг человека в 25 раз больше и толще, чем каналы, по которым идет звуковая информация от ушей в мозг человека. То, что видит человек широкими вратами – глазами – это не истина бытия, а истина заключается в абстрактных понятиях и передается через слово, т.е. через звук. И как банальный пример: глазами вы видите, что Солнце движется по небу вокруг вас и верите своим глазам, как верили много тысячелетий люди до Коперника. Однако истина заключена в научных понятиях, переданных через слово, из которых вы понимаете, что это вы вместе с Землей движетесь вокруг Солнца. Другими словами, человек может смотреть глазами на предмет или явление, но не знать и не понимать, что это такое. Входите тесными вратами означает, входите в разум через слово. Животные тоже видят все глазами и могут все ощущать, но в голове у них нет мыслей, состоящих из слов, именно поэтому, когда у человека не развита мыслительная деятельность, как связи с разумом, такой человек недалеко уходит от животного и умеет только спать, есть и брать.          

Давайте подведем итог вышеизложенного. Разум – это Божьи законы мирозданья. Смысл состоит из  понятий и категорий, которыми оперирует разум. Слово, как модель звука создает понятие – единицу или «молекулу» смысла. То есть складывается схема: слово – смысл – разум, слово передает смысл, а смысл подчиняется разуму, единому для всего человечества. Давайте проиллюстрируем эту схему: если вы возьмете закон физики, химии или любой науки и выразите на двадцати разных языках, то смысл этого закона, как ментальная формула понятий, не изменится и останется единым для всей Вселенной. Другими словами, если один ребенок изучает математические формулы и теоремы на турецком языке, другой ребенок на испанском, а третий – на корейском, то смысл этих формул останется вечным и неизменным. И если смысл всех мировых наук и знаний сравнить с королевством разума, то язык человека – это всего лишь слуга, приносящий в мышление человека этот разум. Разум на Земле один, а вот слуг -  языков очень много, и один слуга сильнее и развитее, а другой слуга менее расторопный и совершает меньше действий – языковых функций.

Данная статья была опубликована в казахстанском еженедельнике «Мегаполис» 05.12.2001г., а также в интернет-газете  “Навигатор” – “www.Navi.kz” 04.12.2001г в разделе старый навигатор.

Культуральный билингвизм в современном Казахстане

Т.В. Кривощапова, Кандидат филологических наук, профессор Евразийского университета им. Л.Гумилева, г. Астана, Казахстан (заочный участник Конференции)

В течение последнего десятилетия языковая ситуация, складывающаяся на постсоветском пространстве, обретает принципиально новые очертания. Из сферы культуры и коммуникации она была успешно экстраполирована в область не только внутренней, но и внешней политики, оказывая определенное влияние на специфику межгосударственных отношений. С этой точки зрения время от времени в том или ином регионе разыгрывается так называемая «русская карта», смысл которой состоит в соблюдении правах этнических русских на получение образования и общение на родном языке. Но, с другой стороны, нередко появляются как в казахстанских, так и в российских СМИ публикации, пафос которых состоит в констатации относительного благополучия в этой сфере. Именно ко второму типу следует отнести статью Е. Круглова, опубликованную 24.05. 2003 г. в «Независимой газете» и тотчас же перепечатанную в «Казахстанской правде» 2 июня 2001 г. Достаточно объективно и трезво оценивая межэтнические взаимоотношения, сложившиеся к началу третьего тысячелетия в Казахстане, автор пишет: «Здравая и эффективная политика руководства страны обеспечивает отсутствие какой-либо политизированности межэтнических отношений. Сегодня ни русские, ни казахи не политизированы по этническому принципу. Руководству Казахстана удалось нейтрализовать процессы формирования национально ориентированных партий, не допустить зарождения таких, по сути дела, националистических структур, как, к примеру, "Рух" на Украине» [1].

В определенной степени это действительно так. В Казахстане существует сформировавшаяся в течение длительного времени этика межнациональных отношений. Однако автор, констатируя явное преимущество русскоязычных изданий и достаточное, по его мнению, количество школ с русским языком обучения, не учитывает одного обстоятельства: исторически сложилось так, что сегодня в Казахстане одна значительная часть населения говорит только на русском, а другая – в определенной степени хорошо владеет казахским и русским языками. То есть существует определенный стандарт: один язык – одна культура, два языка – две культуры. Легко догадаться, что культуральный билингвизм более предпочтителен и в явном выигрыше оказались казахи, владеющие двумя языками, в то время как русскоязычная часть населения страны продолжает упорно отстаивать свое право на «моноязычие».

Истоки этого уникального обстоятельства обусловлены историческими реалиями прошлого столетия. Хорошо известно, что на большей части территории Казахстана (за исключением западных, восточных и северных районов) русский язык постоянно употреблялся в основном на протяжении ХХ столетия. Причина подобной ситуации общеизвестна: она обусловлена иммиграционными процессами, которые оказывали значительное влияние на этническую составляющую населения Казахстана в первой половине ХХ века и в 1950—гг.

В статье известного в республике специалиста по экономической географии из г. Уральска Т.А. Терещенко отмечается, что согласно переписи 1926 г. «неместные уроженцы составляли в Казахстане 1,6 млн. человек или четверть населения» [2]. В тридцатые годы по организованному набору рабочей силы в республику прибыло более полумиллиона человек, но этот процесс шел одновременно с массовой эмиграцией населения, обусловленной коллективизацией и голодом. В годы войны население увеличивалось за счет массовой эвакуации и депортации народов. И, наконец, в период освоения целинных и залежных земель из Европейской части СССР в Казахстан прибыло 1,7 млн. человек. Затем, задолго до распада Советского Союза, с 1968 г., началась эмиграция из страны, достигшая кульминации в 1994 г. В результате этих процессов население Казахстана сократилось на 7,7%, и в основном из страны выехали русские, украинцы, немцы. В итоге в четырех экономических районах из пяти (за исключением Южного) количество жителей по результатам переписи 1999 г. значительно уменьшилось.

Изменение демографической ситуации во многом явилось результатом не только экономических потрясений 1990-х гг., но неизбежно было вызвано теми политическими процессами, которые обозначились в период формирования суверенного Казахстана. Однако и в современных условиях русский этнос остается вторым по численности в РК, а русский язык в соответствии со сложившейся традицией остается важнейшим средством межкультурной и социальной коммуникации. Принятие Закона «О языках в Республике Казахстан» в 1997 г., основной целью которого является усиление роли казахского как языка титульной нации, конечно, изменило ситуацию. Однако, как справедливо отмечает профессор Л.А. Байдельдинов, «функционирование языков в стране является социальной стихией, которую нельзя быстро и коренным образом изменить с помощью нормативных актов» [3]. Констатируя причины и следствия того обстоятельства, что в Казахстане на протяжении десятилетий сформировалось «вольное или невольное признание приоритетности русской культуры», автор полагает, что «всем следует признать упрямую вещь - факт наличия в стране русского языка, вошедшего в ткань нашей жизни, являющегося языком образования, науки и культуры, формой номинирования реальности. И сдвинуть русский язык с этого пьедестала в демократическом обществе не может никакой нормативный акт. Для этого необходимо коренное преобразование лингвистической ситуации, сопряженное социокультурными и этнодемографическими изменениями» [3].

Что же касается очевидной этнодемографической тенденции, то она такова, что в Казахстане по упомянутым выше причинам неуклонно увеличивается пропорция тюркоязычного населения. Именно это обстоятельство, по мнению того же Л.А. Байдельдинова, может стать «этнолексической основой расширения ареала использования казахского языка и постепенного превращения его в язык межличностных и групповых контактов населения страны с последующим превращением в нациобразующий фактор» [3].

Подобная практика, при которой казахский язык являлся бы средством межнационального общения, на территории Казахстана имела место в различные временные периоды в регионах с подавляющей численностью казахского населения. Мой дядя (брат отца), проживший три года в Чимкентской (ныне Южно-Казахстанской) области, прекрасно овладел казахским, что существенно облегчало ему впоследствии процесс общения с коллегами и учениками казахской школы, где он успешно проработал много лет еще в 1950 – 60-е гг. Общеизвестно, что достаточно высокий уровень знания казахского языка наряду с русским обнаруживают немцы, корейцы и представители других репрессированных народов, сосланных в Казахстан и оказавшиеся в казахскоязычной среде. Блестящие факты культурального «трилингвизма» демонстрирует Г. Бельгер, пишущий на немецком, русском и казахском, а также известный русский писатель Анатолий Ким, вобравший наряду с генами корейской культуры и способность к творческой трансплантации (художественному переводу) современной казахской прозы на русский язык.

Однако подобные примеры являются скорее исключениями, нежели правилами. Следует признать, что в настоящее время в стране в качестве языка межэтнического общения используется русский язык, функционирующий в казахстанском полиэтническом обществе. современная реальность такова, что даже этническая элита казахов в значительной степени русифицирована, не говоря о представителях других этносов. Казахи вполне профессионально пользуются русским языком, для них он продолжает оставаться языком научного творчества и профессиональной деятельности. Л.А. Байдельдинов эмоционально рассуждает о культурной амбивалентности титульной нации. «Душа представителей этнической элиты казахского народа, можно считать, в известной мере амбивалентна: с одной стороны, глубокими эмоциональными корнями она связана с культурой и жизнью казахов, но, с другой стороны, мир, ее культурные ценности в значительной степени были раскрыты и освоены представителями казахской этнической элиты, благодаря приобщению к русской культуре и языку» [3].

Однако это уже не совсем так: все чаще на смену русскому языку приходит казахский, потесняя его позиции. Дело в том, что за десятилетие суверенизации Казахстана в нем произошли определенные этносоциальные, этнокультурные изменения: титульность казахской нации в новом независимом государственном образовании, миграционные процессы ведущие к повышению этнокультурного веса казахов в Казахстане, внутренние этнические потоки, способствующие увеличению численности казахов в городах. Эти и другие факторы привели к росту количества казахских средних школ и к расширению, тем самым, этнокультурной основы образования и воспитания казахской молодежи. Достаточно заметные попытки делаются в деле развития среднеспециального и высшего образования на казахском языке. Таким образом, титульность казахской нации в новом государственном образовании подкрепляется стремлением обеспечить ей этнокультурный приоритет. А это обстоятельство является одним из важнейших условий развития казахского языка и становления его в перспективе вторым языком межэтнического общения в Республике Казахстан.

Следует со всей откровенностью признать, что сегодня, спустя десятилетие с небольшим после обретения Казахстаном самостоятельности, языковая ситуация в стране остается многополярной. Закон «О языках в Республике Казахстан», подписанный президентом Н.А. Назарбаевым 11 июля 1997 года, сегодня является основным юридическим документом, который призван ее регулировать. Он достаточно демократичен, т.к. в своих статьях фиксирует необходимость обеспечения одинаково уважительного отношения ко всем языкам, употребляемым в Республике Казахстан, правовую свободу для граждан в пользовании языком, в выборе языка в образования и деятельности, обучения и воспитания детей. Придавая казахскому языку статус государственного, закон четко и предметно определяет ареал применения государственного языка, подчеркивая, что этот статус не ограничивает правовую свободу личности, т.к. закон дает личности право обращаться в государственные органы и получать ответы на том языке, которые ей удобен, указывает недопустимость ущемления прав граждан по языковому признаку. Одновременно следует признать, что принятие Закона, сопровождавшееся острыми дискуссиями в Парламенте и в казахстанских СМИ, не изменило сложившуюся ситуацию в лучшую сторону, так как до настоящего времени практически отсутствуют залы и аудитории, обеспеченные синхронным переводом, а на республиканских каналах TV отсутствует практика «бегущей строки», широко распространенная в странах Прибалтики. Поэтому даже И. Щеголихин, еще во времена Советского Союза, с 1989 года активно выступивший в защиту казахского языка как государственного, сегодня вынужден констатировать, что «без перевода ущемляются права человека, не понимающего язык, а Конституция запрещает дискриминацию по языку. Во-вторых, ущемляются права говорящего на государственном, тем более на родном языке. Стремление человека быть услышанным есть его естественное неотъемлемое право. Получается двойная, зеркальная дискриминация. Нарушаются права не только тех, кто слушает, не понимая, но и того, кто говорит, оставаясь не понятым. Без перевода государственный язык не полностью дееспособен» [5].

Овладение государственным языком определяется в Законе как долг каждого гражданина, выполнение которого содействует консолидации казахстанского общества. И в связи с этим поставлены конкретные задачи которые должны выполнять Правительство, государственные, местные представительные и исполнительные органы. На самом деле во многих регионах Казахстана, включая столицу, до настоящего времени существуют многочисленные проблемы, связанные с обучением казахскому языку в школах и вузах из-за практического отсутствия системы подготовки специалистов высшей квалификации для работы в школах с неказахским языком обучения. Вместе с тем во времена Советского Союза каждый филологический факультет пединститута набирал студентов, которым предстояло в будущем преподавать русский язык в национальных школах. Более того, подобные группы набирались «на местах» для обучения русскому языку в Москве, Ленинграде, Тамбове, Полтаве, Виннице и других городах. Сегодня эту практику необходимо возрождать применительно к русскому языку и создавать – применительно к казахскому. Тем более, что в Казахстане не была распространенной ни тогда, ни теперь практика подготовки специалистов такого уровня по казахскому языку и литературы для работы в школах с русским языком обучения. Еще один парадокс: в русских школах казахский язык зачастую преподают филологи-русисты, окончившие знаменитые РКО и прошедшие переподготовку. Выпускники казахских отделений филологических факультетов в русских школах работать, к сожалению, не могут из-за плохого знания русского языка.

Вместе с тем следует еще раз признать, что большинство казахов, живущих в городах, сегодня продолжают хорошо или блестяще владеть русским языком, в то время как знание государственного языка русскоязычной частью населения страны оставляет желать лучшего. Более того, особая статья в Законе, посвященная употреблению русского языка, «работает», в первую очередь, по той причине, что «русскоязычный массив населения в стране весьма велик и социально значим». Но, с другой стороны, она, как ни странно, не способствует росту мотивации к изучению казахского языка у этой же части населения. В результате создаются прецеденты, когда незнание именно казахского становится препятствием не только при трудоустройстве, но и в процессе межличностной коммуникации. Упоминание в требованиях к претенденту на должность о необходимости знания казахского языка до сих пор воспринимается как предложение, адресованное только казахам, несмотря на то, что во всех школах объем часов, отводимый на изучение казахского языка, сегодня даже превышает часы, предназначенные для изучения родного (т.е. русского) языка.

Подобная реальная практика, конечно, должна быть преодолена. Более того, хорошо известно, что во многих бывших республиках Советского Союза (в первую очередь, на Украине и в Прибалтике) обучение украинскому, литовскому, эстонскому языкам всегда было достаточно качественным. Моя знакомая, дочь военного, родившаяся в Брянской области, в течение семи лет жила в Киеве, где училась в обычной русской школе. Она часто вспоминает о том, насколько серьезным было преподавание украинского языка и украинской литературы (никаких переводов – все тексты читались в подлинниках, писались не только диктанты, но и изложения, сочинения). Как результат – спустя много лет, прожив три десятилетия в Казахстане, она помнит украинский, но… не знает казахского. Подобные примеры достаточно многочисленны: в аспирантуре МГУ я училась с русской из Вильнюса, родители которой лишь после войны поселились в Литве: она не только свободно владела литовским, но и писала диссертацию по средневековому Литовскому статуту. А ее сестра благополучно проучилась в Каунасе пять лет в литовской группе по той причине, что русская группа на избранную ею специальность в тот год не набиралась. В Казахстане же степень владения государственным языком русскоязычными остается крайне низкой. Поэтому представить ситуацию, чтобы этнический русский (украинец, белорус - неважно) поступал в группу с казахским языком обучения, можно только как исключение из общего правила. Приходилось по этому поводу слышать мнения о том, что официальные власти не заинтересованы в качественном изменении сложившегося status qo, что неизбежно повлечет за собой многочисленные преимущества для титульной нации и не только при трудоустройстве. Казахи сегодня в большинстве своем чувствуют себя комфортно: практически все они хорошо понимают говорящего на русском, в то время как звучащая казахская речь для последних остается «terra incognita». Естественно, что из сложившейся парадоксальной ситуации должен быть найден выход. Или даже два выхода. Осознавшие свою неспособность (или нежелание) к овладению казахским языком, эту страну уже покинули. Те же, кто по различным причинам этого не сделал, государственный язык должны выучить. Конечно, с помощью сложившейся в стране системы обучения в школах и вузах язык не выучить – это я вижу на примере своих детей, закончивших в этом году гимназию и имевших возможность регулярно практиковаться в казахском в соответствующей языковой среде. Конечно, уже есть многочисленные языковые курсы, репетиторы, качественные учебные пособия и хорошие телевизионные программы. Но реального изменения ситуации не происходит, так как казахским, как и любым другим языком можно овладеть в результате свободного выбора свободного человека, который тем самым делает сознательный выбор. Ведь, как хорошо известно с незапамятных времен, «спасение утопающих – дело рук самих утопающих».

Пока в Казахстане в значительно меньшей степени наблюдаются процессы в области функционирования русского языка, которые имеют место в других странах ближнего зарубежья и проявляются в сокращении возможностей для обучения на родном языке, отсутствии социальных перспектив продолжать обучение на родном языке в высшей школе, применять этот язык в разных сферах общения. Более того, значительная часть детей казахов продолжает учиться в русских школах и получать высшее образование на русском языке, несмотря на существование традиционно более низкого конкурса на казахское отделение. Но, несмотря на это обстоятельство, залогом гармонического существования современного казахстанского социума должно стоять стремление к максимально возможному культуральному билингвизму, более доступному сегодня казахам, но не русским. Видимо, этим объясняются поразившие меня результаты социологических опросов, приведенные в книге А. Малаевой «Надэтническая идентичность или казахи и русские в Казахстане». Они со всей очевидностью констатируют, что казахи в значительно большей степени, нежели русские, наделены толерантностью и готовы взаимодействовать с представителями данного этноса на всех уровнях [6].

Так или иначе, но человек, живущий в полиэтническом обществе, не может ощущать себя в гармонии с окружающим миром, оставаясь моноязычным. В мире существуют десятки государств, в которых законодательно и на практике существует билингвизм, трилингвизм и т.д. Не случайно в качестве одной из сюжетных линий своей новой повести «Хочу вечности» (2000) И. Щеголихин избрал поездку героя в Швейцарию – классический образец наличия согласно Конституции страны четырех государственных языков - на Круглый стол ОБСЕ «Казахстан – построение единого многонационального общества на пороге XXI века» [7]. Главный герой едет в цивилизованную Европу учиться культуре межэтнического общения, которая существовала и в его родном отечестве на протяжении столетий. Но определенные уроки из европейского опыта все мы могли бы извлечь. Они состоят, по словам Валентины Курганской, в деполитизации языковой проблемы. Именно это обстоятельство должно быть осознано как «насущная потребность для государства, выбравшего курс демократии, приверженности ценностям и идеалам свободного общественного развития. В условиях Казахстана недопустимы как политика невмешательства государства в развитие языковой ситуации, так и тотальное огосударствливание языковой проблемы» [8].

И в заключение позволю себе привести краткую цитату из любопытной статьи «Как воспитать ребенка двуязычным» Г.Н. Чиршевой, доктора филологических наук, специалиста по германской филологии. Вопреки распространенному мнению о вреде билингвизма автор размышляет о ребенке, который растет в смешанной семье: «В смешанной семье ребенок усваивает не только два языка, но и две культуры от их носителей». Государство, как мы любим повторять – это тоже семья, залог благополучия которой, как известно, во все времена состоял в наличии или отсутствии взаимопонимания. Сегодня принято констатировать негативные последствия процесса русификации, которой подверглась значительная часть казахов. Но есть ведь и другие примеры. Многие русские, немцы, корейцы, прожившие всю жизнь среди казахов, становятся на них похожи. Герольд Бельгер, выросший в казахском ауле, как-то признался, что в душе считает себя тюрком. Такое уникальное сочетание, взаимопроникновение разных культур очень интересно и его не следует однозначно отвергать. В современном Казахстане взаимопонимание неизбежно предполагает не только формально декларируемое двуязычие, но и подлинный культуральный билингвизм, который уже существует, но предстоит предпринять немало усилий для того, чтобы он стал приоритетной нормой нашего «человеческого общежития».

Список литературы:

Круглов Е. «Русский вопрос» в Казахстане // Казахстанская правда, 2001, 2 июня (перепечатка из «Независимой газеты», 24.05.2001)

Терещенко Т.А. Иммиграция в Казахстан по данным переписи 1999 года // Фронтьерские миграции. Сб. научных трудов. – Москва – Уральск, 2002. – 236 с.

Байдельдинов Л.А. Об этнолингвистической ситуации в Казахстане. (к 4-х летию принятия закона "о языках в Республике Казахстан) // http://www.kisi.kz/Parts/IntPol/01-08-02Baydeldinov.html

Сеидов В.Г. Российские СМИ в странах СНГ // Внешнеполитическая информация и современная дипломатия. – М.: Дипломатическая академия, 2001.

Щеголихин И. Холодный ключ забвенья. – Астана, 2002. – С. 232.

Малаева А. Надэтническая идентичность или казахи и русские в Казахстане. - Алматы, 2000. - 283с.

Щеголихин И. Хочу вечности. Повесть. – Алматы, 2000. – 320 с.

Курганская Валентина. Казахстан: языковая проблема в контексте межэтнических отношений //

http://www.ca-c.org/journal/cac06_1999/kurganskaja.shtml