Моя Столица (Киргизия),
1 июня 2004

Три срока президентства А. Акаева: Что имеем?

Вячеслав Тимирбаев

Время быстротечно. Вот и 15–летнее президентство Аскара Акаева близится к концу. Как неоднократно и во всеуслышание заявлял перед различными аудиториями сам Акаев, он не будет баллотироваться в четвертый раз на пятилетний президентский срок.

Осознаю и учитываю всю неоднозначность, сложность и весь драматизм предстоящей в ближайшие полтора года ситуации, а потому подчеркнуто говорю о президентстве, а не о передаче власти и отказе от нее.

Когда анализируешь путь (язык не поворачивается говорить: успехи и достижения), пройденный Кыргызстаном за годы независимости, поневоле задумываешься: почему, чем объяснить, что республика сегодня так же далека от демократии и процветания, как и в октябре 1990 года, когда депутаты Верховного Совета Киргизской ССР избрали Аскара Акаева первым президентом? Как получилось, что Кыргызстан, слывший в начале пути "островком демократии" в Центральной Азии, если и удостаивается этого звания сегодня, то с плохо скрываемой иронией и скептицизмом?

Сейчас как–то стало уже забываться, что в суверенитет Кыргызстан стартовал, находясь в золотой середине среди республик - сестер по Союзу. Более 10 последних лет президент страны и эмиссары от МВФ и Всемирного банка настойчиво внушали кыргызстанцам, что республика опережает едва ли не всех партнеров по СНГ в проведении рыночных и экономических реформ, в скорости демократических преобразований. Но если это так, то как же получилось, что на финише 15–летнего президентства Акаева Кыргызстан оказался безнадежным аутсайдером, сильно отставая едва ли не по всем позициям от всех государств Содружества за исключением многострадального Таджикистана?

На парашюте во власть

В одном из ранних интервью Акаев признавался, что на Олимп президентской власти он спустился на парашюте. Не было у него поначалу ни команды, ни опыта управления республикой. Да и, как показал дальнейший ход событий, глубокого знания страны и ее народа - тоже не было. Только этим можно объяснить его самонадеянное заявление в самом начале пути, что ему достаточно трех лет, чтобы вывести общество на столбовую дорогу процветания.

По истечении этих трех лет он признавался, что наивно полагал: достаточно ввести демократическую форму правления и дела сами собой пойдут на лад. Не получилось. Дела на лад не пошли. Акаев попал под огонь жесткой критики депутатов парламента, СМИ. И тут началось отступление от заданного курса.

Основная беда, на мой взгляд, заключалась в том, что поиск резервов усиления государственной власти в переходный период, начатый на действительно рациональной и демократической основе, очень быстро перешел на рельсы укрепления личной власти президента в ущерб другим общественным институтам и нарастания давления административно–бюрократического аппарата. Это привело к быстрому удушению робких попыток сформировать светское гражданское общество. Эйфория первых лет, связанных с обретением суверенитета, быстро прошла. Большинство населения Кыргызстана за столь короткий срок, к сожалению, так и не смогло выйти из оцепенения, освободиться от тупого равнодушия и молчаливой покорности, заложенных в них машиной авторитарно–тоталитарного воспитания.

Один год "демократического" правления Акаева сменялся другим, однако республике так и не удавалось добиться каких–либо кардинальных изменений в экономике, повышении уровня жизни населения. Практически все благие намерения и обещания усмирить рост безработицы, заметно сократить бедность, обуздать преступность и коррупцию были потоплены в красноречии, в борьбе (нередко бессмысленной и бесплодной) с оппозицией.

Нестыковка слов и дел

Оказавшись бессильной обеспечить условия для эффективного перехода к рынку, нормализации обстановки и жизни населения, власть стала откатываться от демократической платформы, незаметно переходя на путь подавления оппозиции, применения силовых приемов против независимых СМИ и мирных манифестаций.

Не скупясь на клятвы в верности демократическим принципам, власти в одно и то же время запрещали одни митинги и всячески инициировали проведение других, демонстрируя тем самым деление манифестаций и курултаев на "правильные" и "неправильные", "полезные" и "вредные".

Начатый демократический процесс был прерван. Бедой и серьезным недостатком обернулось то, что в оппозиции президент, вопреки широковещательным заявлениям о невозможности творить политику без нее, увидел не здорового конкурента, а врага. Главным образом по инициативе президента на всех форумах и встречах за "круглым столом" с представителями оппозиции была лишь видимость диалога, но не было по–настоящему открытого, честного и заинтересованного обмена мнениями.

Все это привело к тому, что ничем не подкрепляемые ожидания у многих людей обернулись глубокими разочарованиями. Они, эти разочарования, усиливались от все более ухудшающихся условий жизни, нарастающей безысходности и бесперспективности, тогда как казахстанцы, россияне, другие союзники по СНГ уходили все дальше от нас в отрыв. Даже те, кого еще 8–10 лет назад мы заметно опережали.

К сожалению, все годы независимости Кыргызстана правительство ставит жизнь его граждан в зависимость не от качества государственного управления, не от четкости и слаженности работы его механизма, а от внешних факторов. То нас сильно подкосил российский финансовый кризис 1997 г., то мы не можем поступать рационально и по уму из–за требований МВФ, ныне же вообще наше благополучие зависит от кредиторов - членов Парижского клуба. В самой же республике вроде бы и не на кого возложить ответственность за низкое качество претворяемой в стране экономической политики, за утрату четких социальных ориентиров, за бесконечные широковещательные обещания и заявления, не подкрепляемые конкретикой действий и поступков.

Если называть вещи своими именами, то надежда нашего правительства на списание долгов в 450 млн. долларов перед Парижским клубом не что иное, как паразитизм и иждивенчество власти в отношении МВФ, развившиеся у руководства страны за годы суверенитета.

Время работает не на нас

Что же мы имеем в итоге без малого 14–летнего президентства А. Акаева? Деньги, полученные в долг порядка 1,8 млрд. долларов США, большей частью благополучно проедены или разворованы, долги отдавать нечем, надежда только на благосклонность и щедрость доноров - членов Парижского клуба, которые спишут (реструктуризуют) часть внешнего долга. Экономический рост в требуемом объеме не достигнут, промышленность, железнодорожный и воздушный транспорт, горнодобывающую отрасль, капитальное строительство возродить не удалось.

Что бы ни декларировалось официальной властью, реальность все же сильнее и безжалостнее. А она такова: государство неплатежеспособно. У нас самые низкие в СНГ (за исключением Таджикистана) оклады, пенсии и стипендии, крайне низкий уровень трат, низкая покупательная способность населения, а отсюда и крайне недостаточный уровень потребления. Мы сами себя загнали в заколдованный круг. Низкий уровень потребления тормозит развитие производства, а рахитичное производство усугубляет безработицу и не дает людям возможности зарабатывать на достойную жизнь.

На этом фоне наиболее тревожным является, пожалуй, то, что время работает не на нас. Подобно шагреневой коже сжимаются сроки отсрочки выплат на погашение кредитов и процентов по ним. Год от года будет требоваться все больше средств на эти цели. Страна с парализованной промышленностью будет вынуждена работать не на себя, не на перспективу, а на зарубежных кредиторов. На солидные капиталовложения в развитие производства сил и раньше–то не хватало, со временем же их тем более будет недоставать. На горизонте маячит реальная угроза еще больше отстать от мирового экономического, технического и цивилизованного уровня.

Здесь вот какая параллель напрашивается. Оценивая первоначальные результаты реформ в России, экономист с мировым именем, Нобелевский лауреат Василий Леонтьев сравнил тех, кто стоял в то время у штурвала государственного корабля с "нахватавшимися знаний о навигации юнгами, которые и курс выбрали сомнительный, и судовождение у них из рук вон".

Думаю, оценку эту можно перенести и на нашу почву. При этом наши "юнги" считают себя непогрешимыми. Нет у них ни мужества, ни способности самокритично признать, что, по большому счету, настоящие реформы у нас еще и не начинались, что за короткую пока еще историю независимости в определении курса реформ и их воплощении в жизнь были допущены слишком тяжелые и дорогостоящие ошибки, что именно дилетанты–реформаторы нанесли реформам в Кыргызстане большой вред, дискредитировав саму идею экономических и демократических реформ. Провалы в экономике, социальной сфере, в либерализации общественной жизни, беспрецедентное за послевоенные годы обнищание миллионов граждан страны привели к невиданному отчуждению широких масс населения от государства, к полнейшему цинизму, неверию и апатии кыргызстанцев.

Однако апогеем провальной внутренней политики следует считать расстрел собственных мирных граждан, за который по существу никто из власть имущих, причастных к бессмысленному кровопролитию, должного наказания не понес.

Власти нередко ставят себе в заслугу то, что за годы независимости в стране удалось сохранить мир, межнациональное согласие и стабильность в обществе. Однако едва ли справедливо относить все это в актив проводимой ими внутренней политики.

Вот и возникает вопрос: что можно положить на чашу весов президента и правительства, кроме идейного пафоса, идеологических заклинаний и пустопорожних утверждений о достигнутых успехах за годы независимости? Кто убедительно и, главное, доказательно скажет?