Стратегический партнер России в Центральной Азии – Узбекистан – серьезно отличается от объекта предыдущего материала в рамках проекта "Интересы России". Во-первых, именно себя Узбекистан считает лидером региона, во-вторых, узбекско-казахстанская конкуренция во многом определяет профиль всего регионального развития…

Если Казахстан демонстрирует миру практически предельную, по азиатским, естественно, меркам, открытость, то этого отнюдь нельзя сказать о его соседе. Ограничен поток исходящей информации, заметно приглушены альтернативные источники, табуированы значимые экономические данные.

В силу этого напрашивается вывод, что одна из крупнейших (в Узбекистане живет почти половина населения постсоветской Центральной Азии) и сильнейших (местная армия наиболее значительна и боеспособна) региональных держав более склонна к традиционной на Востоке информационной изоляции.

Представления о позиционировании местных элит уходит корнями в советскую историю. Как и большинство среднеазиатских режимов, Узбекистан сохранил высокий уровень концентрации старой партийной и хозяйственной номенклатуры. Отчасти это было сделано из необходимости сохранения стабильности, отчасти потому, что коммунистический флер маскировал вековые традиции, которые сейчас мало в чем изменились.

Поэтому история отношений элитных группировок, осуществлявших реальную власть в республике, сводилась к противоборству "ташкентцев" с "ферганцами", при их союзе против "самаркандцев" (к которым примыкали "бухарцы"). Прорыв "самаркандцев" во власть случился при небезызвестном Шарафе Рашидове, когда неизбалованный информацией советский народ узнал о том, что не на всех бескрайних просторах Советского Союза отменено рабство. К "самаркандской группе" относят и нынешнего руководителя страны Ислама Каримова.

Новое время принесло определенную групповую перепланировку, но основные игроки, присутствуют они в конкретных границах страны или нет, остались. Несколько произвольно, но типично, наблюдатели интерпретируют центрально-азиатский передел как экспансию киргизо-бухарской группы А. Машкевича и узбеков братьев Шодиевых в Северном Казахстане. Их партнерами выступают "интернациональные" личности типа Л. Леваева – выходца из Бухары и т. п.

Примечательно, что игры между ФПГ, подобные казахстанским, в Узбекистане немыслимы, хотя этнические узбеки делают бизнес на всем пространстве Центральной Азии.

Что знает об Узбекистане нынешний житель России? Прямо сказать, немного. Ряд российских граждан катается на "ДЭУ-Нексии" детище промышленного гиганта УзДЭУавто.

Российские нефтегазовые гиганты сотрудничают с Ташкентом в области нефте- и газодобычи. В Узбекистане сохранена авиационная промышленность.

Менее известно, что страна Узбекистан занимает седьмое место в мире по добыче золота, и в ней расположены одни из самых больших урановых рудников. По западным оценкам, около 10% доходов от этих емких производств идут на счета семьи президента или им контролируются.

Наш материал выходит в деликатный момент подготовки к выборам в узбекский парламент – Олий Меджлис, которые состоятся 26 декабря сего года. При этом, предвыборный процесс совпал по времени с существенной переоценкой роли Узбекистана в региональном развитии.

В свое время с легкой руки З.Бжезинского представление об Узбекистане как геополитическом лидере постсоветской Центральной Азии стало общим местом международной аналитики. Немного побаловавшись китайской и турецкой моделями развития экономики, Ташкент безоговорочно избрал политическую ориентацию на США, полагая, что если это и не принесет особого экономического прогресса, то уж точно застрахует от других неприятностей. Ориентация означала не только хранение золотого запаса за океаном, но и всемерную поддержку войны в Афганистане и Ираке, а также стремительное предоставление местечка Ханабад под американскую военную базу. По сему в Пентагоне отлично относятся к господину Каримову, однако, как выяснилось, Пентагон – это еще не весь Запад.

Последний с течением времени обнаружил, что значительная финансовая помощь в рамках гуманитарных программ, развернутых с традиционной наивностью белого человека на Востоке, доходит, как это здесь принято, в лучшем случае до уровня местного высокого начальства. Что узбекская разновидность демократии при всех внешних атрибутах не имеет никаких умопостигаемых аналогов: методы борьбы с оппозицией поражают первобытной жестокостью.

Подлинный скандал разразился после ряда выступлений экс-посла Великобритании в Узбекистане господина К. Маррея. Последний принял суровые будни азиатской демократии близко к сердцу и во всеуслышание заявил о 10 000 политических заключенных режима, нечеловеческих пытках в тюрьмах, и по сути крепостном положении сельхознаселения (республика по-прежнему богата хлопком, который убирает все население плюс школьники с 8 лет и студенты – независимо от того, надо им в это время учиться или нет).

Любопытно, что активность посла пришлась не по вкусу не только Ташкенту, но и британскому Фореин-офису – при первых же откровениях "с места работы" его отозвали.

В результате к нынешним выборам Узбекистан подходит в состоянии некоторой амбивалентности.

Стратегическая ценность страны как союзника в Центральной Азии не вызывает сомнений ни у США, ни у России, которая в отличие от Запада воздерживается от официальной критики партнера.

Узбекистан способен оказывать серьезное влияние на афганский север, где проживает значительная узбекская консорция, имеет особое отношения с хозяином Мазари-Шарифа генералом Рашидом Дустумом, этническим узбеком. Злые языки, правда, утверждают, что отношения с афганским полевым командиром, контролирующим в том числе региональный наркотрафик через узбекский Термез, небескорыстны. Явно преувеличена и возможность воздействовать на Дустума, участвовавшего во всех мыслимых афганских смутах и часто менявшего ориентиры. Тем не менее, фактом является то, что "отлеживается" он на гостеприимной узбекской земле, а его грузы практически не подлежат досмотру.

Вместе с тем и на Западе, и в России усиливается обеспокоенность ситуацией в стране, которую, правда, рассматривают с разных углов зрения. Запад обеспокоен волной общественного негодования по поводу информации о пытках и преследованиях оппозиции. Видимо, будут пересмотрены объемы помощи региону и целевые гуманитарные программы. При этом приоритетом остается военное присутствие американского контингента в Центральной Азии, "осеняемое" нынешним режимом Узбекистана.

Для России головную боль представляет довольно конфликтная региональная политика Ташкента, пытающегося решать пограничные и водно-земельные проблемы с соседями с позиции силы. Приграничные инциденты с Киргизией, Казахстаном и Туркменистаном временами ставили регион на грань военных конфликтов. Узбекская сторона заминировала в одностороннем порядке часть своих границ с Киргизией, которую, кстати, подвергала и энергетической блокаде.

Последнее время, учитывая обстановку, в Ташкенте видимо осознали необходимость некоторых перемен. И. Каримов договорился с Н. Назарбаевым о спорных участках границ. Сенсацией стал последний визит в Ташкент президента Туркмении Ниязова, который два года назад выдворил узбекского посла после покушения на свою особу (прошла информация, что в узбекском посольстве в Ашгабаде прятались некоторые из заговорщиков). Вот только в отношениях с Киргизией появился новый раздражитель – вопрос об узбекском анклаве Шахимардан, который по оценке специалистов, может сдетонировать наподобие Карабаха.

Повысилась комплиментарность И. Каримова и в адрес России. Он признал, что односторонняя ориентация региона на Запад непродуктивна и явно пытается установить прежние доверительные отношения с Москвой. По всей видимости, это не от хорошей жизни.

Нынешние выборы в Узбекистане могут обернуться приличным международным скандалом, к которому будут приурочены все накопившиеся у Запада претензии. Как отмечают наблюдатели, к выборам допущены партии, поддерживающие И. Каримова – и точка. Основные оппозиционные структуры – Эрк и Бирлик – вот уже много лет не могут не то что голосовать, но и зарегистрироваться в узбекском Минюсте. Всего, по разным оценкам, в Узбекистане от пяти до девяти "вменяемых", то есть не фундаменталистских оппозиционных партий, время от времени взывающих к Западу о помощи (последним было их открытое письмо к Т. Блэру). Россию, видимо, в расчет не принимают, во всяком случае как источник воздействия на режим И. Каримова. Да в общем, у России нет особой политики в регионе, кроме "антитеррористической деятельности".

Безусловно, у Москвы мало положительных эмоций относительно Ташкента, первым втянувшего в регион американские вооруженные силы. Но, поскольку страшнее талибов, с которыми в целом разобрались США, для России в регионе никого не было, ее согласие на американское присутствие тоже сошло за политику. Только пришлось обустраивать свою базу в киргизском Канте.

Таким образом, если говорить об интересах России в Узбекистане, то они имеют в основном сырьевую и антитеррористическую доминанту и пока не связаны с какой-то комплексной стратегией. Есть большие потенции у сотрудничества с местным авиапромом.

Отсутствие стратегии чувствуют в Ташкенте, который вышел из договора о коллективной безопасности, но начал проявлять явный интерес к работе в Шанхайской организации сотрудничества. Блок ГУУАМ, в котором состоит Узбекистан наряду с Украиной, Грузией и Молдовой, дышит на ладан и, видимо, больше И. Каримова не вдохновляет.

Перспектива состоит в том, что американцы вряд ли быстро уйдут из Узбекистана – это во-первых; во-вторых, Ташкент остро начал понимать, что разговоры за океаном о трансформации недемократических центрально-азиатских режимов относятся и к нему. И если Казахстан важен западу как источник нефти, то Узбекистан – как "пуповина" ЦА, золотая геополитическая середина, контролируя которую можно оказывать воздействие на Иран, Афганистан, Пакистан, Казахстан, Туркмению, Китай, да и Россию.

Анализируя возможные формы искусственной (или естественной, учитывая внутриузбекские реалии) дестабилизации региона, эксперты скептически относятся и к возможностям оппозиции (задавлена), и к каким-то внутригрупповым антагонизамам (окружение Каримова генерировано по принципу личной зависимости и находится под строгим наблюдением). Угрозу, конечно, представляют террористические группы типа местных ветвей "Исламского Джихада", "Аль-Каиды", "Исламской партии Туркистана" (бывшее ИДУ), "Хизб-ут-тахрир", "Жамаата моджахедов Центральной Азии"" и т.п.

В 1999 году ИДУ удалось до смерти напугать власть, пробившись почти на подступы (100 км) к Ташкенту, когда их отбивали чуть ли не с помощью охранников из ЧОПов. Но с тех пор, по оценкам специалистов, подготовлен новый спецназ, оснащенный и обученный американцами, а в фундаменталистские структуры инфильтрированы сотрудники узбекских спецслужб.

Это обстоятельство, кстати, заставило Запад весьма подозрительно отнестись к последним терактам, нацеленным на местные посольства США и Израиля. Западные эксперты полагают, что в них есть элементы "демонстрации террористической угрозы", которую власть могла бы предотвратить. А так – безусловная уверенность в Узбекистане как передовом оплоте борьбы с терроризмом и, соответственно, финансовая и прочая поддержка.

Как бы там ни было, террористам вряд ли удастся поколебать режим И. Каримова. Если только их действия не войдут в резонанс с доведенной до отчаяния массой беднеющих (до обнищания) слоев населения. По разным оценкам, только в Ферганской долине 70-80% населения не имеет постоянной работы. О возможности масштабного бунта в Узбекистане свидетельствуют многие эксперты и в России, и за рубежом. Вопрос в том, использует ли Запад (или спровоцирует) этот бунт в свою пользу. На это опять же дается безусловный утвердительный ответ.

Поэтому спасительной для Ташкента темой, в которую вовлечены и Запад, и Россия, является Афганистан, где прошли выборы президента, но ситуация проще не стала.

Пока Москва бок о бок с Ташкентом руководит "Северным альянсом", который известно где видел президента центра Кабула Х. Карзая, и ей самой нынешнее руководство полезно, и Западу не особо мешает.

Другой вопрос: ситуация в Афганистане рано или поздно – и это абсолютно природная закономерность – взорвется, и направлена она будет против любого постороннего присутствия. То есть у Америки будут проблемы, а оставаться в регионе необходимо в силу "жизненных интересов".

Между тем сами американцы все больше говорят о росте антиамериканских настроений не только в Афганистане, но и в соседнем Узбекистане.

В общем, если господин Каримов решил, что присутствие американских военных в его стране – залог поддержки режима Запада, то эта ситуация быстро меняется. На Западе не скрывают, что и США, и НАТО при всех комплиментах было бы удобнее и логичнее сотрудничать с более демократическим руководством.

Вопрос в том, сколь долго информация о реальной ситуации в стране будет пробиваться на Запад; и можно ли демократическими методами удержать ситуацию в одном из самых конфликтогенных мест планеты.

Россия с прагматизмом на грани (или за гранью) цинизма уверяет, что всем в отношениях с Ташкентом довольна, а внутренняя политика – дело господина Каримова. С Западом этот номер не проходит, и возможно, именно эти декабрьские выборы обозначат начало какого-то нового витка изменения ситуации в крупнейшем центрально-азиатском государстве.

ТУРКМЕНИСТАН

[Версия для печати]