Вопросы без ответа

Ф.Станевский.

По поводу интервью посла Грузии в РФ радиостанции “Эхо Москвы”

Не знаю дипломатических способностей посла Грузии в Москве З.Абашидзе. Одно очевидно: линию руководителей своей страны он отстаивает упорно, как и положено главе дипломатической миссии. Беда та, что линия извилиста и по сути едва ли защитима. Пример тому - последнее выступление г-на З.Абашидзе в студии радиостанции “Эхо Москвы” 20 февраля.

Начнём опять-таки с панкисской темы его выступления: “Там ситуация сложная. Там находятся, как вы знаете, и беженцы из Чечни, и разного сорта криминалы. Не исключено, что там находятся и боевики. Вопрос стоит в том, что делать, как быть”.

Г-н посол точно воспроизводит двусмыленность официального подхода Грузии к панкисской проблеме. Министр госбезопасности его правительства В.Хабурдзания определённо говорит о наличии боевиков в Панкисском ущелье. Руководитель внешней разведки, напротив, заявляет, что боевиков там практически нет. Хорошо зная Э.Шеварднадзе, посол понимает, что президент способен выбрать любую из этих позиций, более того, может случиться, что и обе одновременно. Поэтому и появляется это “не исключено”. Всё, мол, бывает. Вообще-то боевиков в ущелье не видно. Но исключать нельзя, что грузинские спецслужбы их не заметили, хотя они где-то скрываются. Г-н посол, похоже, не отдаёт себе отчёта в том, что у любого его слушателя, знакомого с содержанием последних заявлений грузинских руководителей по Панкиси, будет много более доверия к заявлениям министра госбезопасности, чем к высказываниям шефа внешней разведки. Хотя бы потому, что внешняя разведка не занимается внутренней безопасностью столько, сколько специализированное министерство. Или г-н Абашидзе полагает Панкиси внешней территорией? Если нет, то ему придётся согласиться, что боевики находятся в ущелье не призрачно, а в самом что ни на есть материальном воплощении. И не только боевики из Чечни, но и моджахеды из Афганистана.

Для чего необходимо признавать реальности? Как раз для того, чтобы выстроить верную систему действий, невозможную принципиально без верной картины происходящего. На основе “не исключено”, может есть, а может нету – ничего толкового не построишь, никаких верных решений не примешь. Это путь дальнейшего нагноения того нарыва, которым стало на Южном Кавказе Панкисское ущелье. Между тем достаточно сместить акценты, чтобы отодвинуть в тень тему боевиков, загородиться вопросами, пусть важными, но не ключевыми, затянуть до греческих календ нормализацию обстановки. У меня нет данных о количестве боевиков в Панкиси. Но их в любом случае оказалось достаточно, чтобы в сентябре-октябре 2001 года организовать нападение на Абхазию и создать угрозу российской границе на кабардинском участке. Разговор, который начал г-н посол не может вестись так, будто Р.Гелаева не было в Панкиси, будто спецслужбы его страны не занимались переправкой его отряда из Панкисского ущелья в Кодорское, будто и вообще речь шла о невинной затее. Достаточно панкисско-кодорского похода гелаевцев, чтобы заявления г-на З.Абашидзе насчёт преувеличенности панкисского фактора потеряли всякую серьёзность. Слишком дорого она стоила и абхазам, и грузинам, и чеченцам, и русским, и армянам, и наблюдателям ООН.

А вот преуменьшать реальную угрозу, исходящую от боевиков в Грузии – на это грузинские руководители действительно были горазды. Политика т.н. нейтралитета по отношению к боевикам, о которой публично говорили грузинские лидеры в 1999-2000 г.г., была по сути умалением возникающей для Грузии угрозы. Речь шла по сути о задабривании полевых командиров путём порой вполне откровенной поддержки со стороны грузинского руководства. Г-н посол отрицает это: “Не все в России поняли гуманитарный подход, проявленный Грузией в отношении беженцев. Более того, нас неоднократно обвиняли в пособничестве сепаратистам, чуть ли не в угрозе целостности России”. Это из его интервью грузинской газете “Дрони” от 12.09.2001 года. Уверен, что “гуманитарный” подход не мог включать в себя помощи боевикам в каком бы то ни было виде. Одно дело принимать беженцев из Чечни, лечить раненых боевиков в грузинских госпиталях и больницах. Совершенно другое дело – отпускать этих боевиков после излечения на все четыре стороны, прекрасно понимая, что они вновь займутся военным ремеслом против России. Той самой России, которую вроде бы в Тбилиси при случае называли стратегическим партнёром Грузии. Да и что касается беженцев: грузинские руководители со всей определённостью знали, что с ними в страну проникают боевики. Но ведь длительное время ничего не делалось, чтобы отделить действительных беженцев от мнимых, от тех, например, кто занялся созданием учебно-тренировочных баз, о которых нам поведал теперь министр госбезопасности Грузии. А сколько времени потребовалось на то, чтобы грузинские официальные лица перестали скрывать правду о положении в Панкисском ущелье? Так кто же преувеличивает, а кто преуменьшает? И разве функционирование в Тбилиси информцентра боевиков, создание там их представительства, многократно превышавшего по численности российское посольство, встречи руководителя этого представительства с министрами и другими официальными деятелями Грузии, предоставление ему эфирного времени на государственном телевидении, распространение его заявлений государственным информагенством, почтительное величание его дипломатическими титулами в государственных СМИ – разве всё это и многое другое не говорит о пособничестве боевикам? Хватило бы одного относительно недавнего заявления грузинского президента, объявившего Р.Гелаева образованным человеком после похода на Абхазию, жертвой которого стали 9 сотрудников ООН и немалое число армянских жителей абхазских деревень, чтобы стала очевидной вся несуразность заявлений г-на З.Абашидзе насчёт “гуманитарного” подхода Грузии, будто бы не понятого Россией. Оно одно вполне показывает, чего стоят заверения, будто не было пособничества боевикам. Оно – факт совсем недавнего прошлого, и грузинскому руководству, если оно хочет, чтобы ему верили, предстоит ещё преодолеть инерцию такого пособничества, в первую очередь устранить всякую двойственность своей позиции относительно того, есть ли боевики в Панкиси.

Так что нет особых теоретических сложностей в поисках ответа на вопрос, что делать. Г-н грузинский посол и здесь представляет тему иначе, чем она выглядит в реальности:

“Я вам не скрою, что некоторые здесь подталкивают или подсказывают нам делать то же самое, что делается в Чечне. Но в том-то и дело, что, может быть, больше всего в Грузии того и боятся, как бы не получилось так, как в Чечне. Поэтому у нас свой план, своё видение разрешения этой проблемы, и оно включает несколько, так сказать, компонентов. Прежде всего, на наш взгляд, следует постараться вывезти оттуда мирных беженцев, и в этом направлении, мы уже, как вы знаете, начали работать сразу...Само видение разрешения этой ситуации, сложной ситуации, на наш взгляд, на этом этапе включает несколько подходов. Первое – попытаться вывезти оттуда обратно в Чечню, в Российскую Федерацию мирных жителей, тех, которые пожелают оттуда вернуться. Обязательно надо усилить там полицейские мероприятия и усилить полицейское присутствие наших соответствующих служб и структур... Тому мешает очень сложная ситуация в Панкийском ущелье”.

Последняя оговорка весьма курьёзна. Доведя до крайности остроту положения в Панкиси фактическим потворством боевикам, грузинские руководители ссылаются теперь на сложность обстановки, чтобы по сути вновь отложить на будущее установление реального контроля над ущельем. Мне не приходилось слышать предложений действовать в Панкиси так, как в Чечне. Это со всей очевидностью другая операция, в проведение которой Грузия внесла бы первостепенный вклад. Но суть-то как раз в том, чтобы она его, наконец, внесла. Суть-то именно в том, чтобы проявить решительность, о которой говорит г-н З.Абашидзе, в борьбе с теми, кто, удерживая контроль над частью грузинской территории, использует её против России, а теперь уже и против Грузии в интересах международных террористических центров. Вопрос именно в том, что конкретных действий со стороны официального Тбилиси чрезвычайно мало. Опять-таки слова, слова, слова. Слова про “видение”, про “поэтапность”, про “осмотрительность” и “решительность”. А где дела? И последуют ли они вообще, если ясно не определён характер неприятельских сил. Ибо операция против “криминалов”, на которых упирает г-н посол, вряд ли может быть похожа на операцию против боевиков.

Г-н посол прячется за шутки, к шуткам не относящимся: “Можно и Тбилиси разбомбить, может, и там находится какой-нибудь террорист. Ну, я это, конечно, полушутя, хотя это не только шутки. Об этом мы слышим...”. Но дальше ему приходится прибегнуть к обобщению: “Прежде всего я хочу напомнить, что ситуация в Панкисском ущелье – это производное от того, что происходит в Чечне... Грузия не виновата в том, что в Чечне происходит”. Г-н посол не точен: это производное от того, что повсеместно в мире предпринимают международные организации исламского экстремизма и террористические центры. Удар пришёлся по России, отчасти и по Грузии, но грузинское руководство, мягко сказать, не противостояло этому удару. Скажу так: речь идёт о неточностях, радикально меняющих суть дела. Г-н З.Абашидзе вдруг обмолвился: с российской стороны, “откуда к нам переходят террористы”. Ах, так всё-таки есть они в Грузии? Когда надо бросить упрёк России, то они в Грузии появляются, ибо Россия, судя по заявлениям грузинских официальных лиц виновата всегда и во всём. Когда же надо проводить операцию против террористов, то они то ли есть, то ли их нет – размыто. Но г-на посла подвели разоблачения его же министра госбезопасности, отчётливо показавшего, что террористы прибывают в Грузию и из Турции, и из других стран. Поверенный в делах США в Тбилиси говорит, например, о моджахедах из Афганистана, укрывающихся в Панкиси. “Вашингтон пост” указывает на связь чеченских боевиков с “Аль Каедой”. Не гожи такие неточности в выступлениях посла, слишком уж они нарочиты, не солидны. Тем более, что предлагаемая им “поэтапность” решения панкисского вопроса не включает операции в Панкисском ущелье совместно с американским спецназом, вероятность которой широко обсуждается в СМИ. Как же это г-н посол обошёл такую существенную тему, как переговоры Грузии со США относительно операции против боевиков в Панкиси?

Весьма впечатлило сразу после панкисской темы услышать от г-на З.Абашидзе вот такое: “Очень много позитива в наших взаимоотношениях... Я вам могу зачитать очень длинный список позитивных вот таких шагов. Я даже боюсь, что эфирного времени не хватит”. Позитивам стоило бы порадоваться, если бы они были практическими. Понимаю посла: как и любой другой глава диппредставительства, он дорожит любым намёком на положительное развитие двусторонних отношений. Но тут всё же обычен грех преувеличения, тут велик соблазн принять желаемое за действительное, которого стоит опасаться. Прямо сказать: ничего существенно меняющего общую безотрадную картину грузино-российских отношений пока не произошло. И на российского гражданина вряд ли произведут впечатление те приведённыё г-ном З.Абашидзе примеры благополучного сотрудничества, которые говорят о продолжающейся российской помощи Грузии. Взять хоть тот же рамочный договор – г-н посол так радуется успеху ведущихся переговоров. А есть ли успех? Что, неужели позиция Грузии действительно развивается к тому, чтобы снять озабоченности РФ по проблемам безопасности, по политическим вопросам? Или грузинская сторона намерена насколько возможно обходить эти темы стороной, выдвигая вперёд экономическое и гуманитарное сотрудничество – области, где она ничего особенного не может дать России, но способна много взять от неё? Нам-то как раз хотелось бы примеров того, чем отвечает грузинское руководство на российскую помощь... Но практического позитива с грузинской стороны не видно. А вот практического негатива по-прежнему много. России, как и в прошлом, отводится ниша неприятельницы. Тот же министр В.Хабурдзания только что возложил на РФ вину за самоубийство секретаря Совета безопасности Грузии Н.Саджая.

Г-н З.Абашидзе по-прежнему неудовлетворительно отвечает на вопрос об устремлении Грузии в НАТО, опять в прежней плоскости ставится тема стамбульских соглашений, опять Россия всё что-то недодаёт Грузии, например, сочувствия. Большой радости г-на посла по поводу “хороших отношений”, сложившихся “между нашими президентами”, к сожалению, также не выходит довериться. Президенты, конечно же, ведут нормальный диалог. Но что-то сомнительно, чтобы В.В.Путин забыл о выступлении Э.А.Шеварднадзе в Гарварде, которое МИД РФ определил как взятое из времён “холодной войны”. Или грузинский президент, публично выступив в США с обвинениями в адрес России как мирового полюса антизападных и антидемократических сил, также публично опроверг эти свои заявления? А организованный Э.А.Шеварднадзе кодорский поход боевиков к границам РФ наш президент тоже подзабыл, по мнению г-на грузинского посла? Напомню оценки В.В.Путина, причём не для того, чтобы бить пессимизмом по оптимизму. Просто нужна ясность на тот предмет, что без чётких ответов с грузинской стороны на жизненно важные для РФ вопросы между руководителями двух наших стран не получится подлинно конструктивного диалога. Итак, ещё раз о том, что г-н З.Абашидзе полагает принципиально важным довести до сведения россиян, т.е. о полной невиновности грузинских лидеров в чеченских делах.

Вопрос американского журналиста: Короткий конкретный вопрос. Вы только что говорили о переброске боевиков из Чечни в Афганистан через Грузию и Турцию. Правильно ли было бы понять из Ваших слов, что правительство Грузии сознательно и активно способствует этой переброске?

В.В.ПУТИН: Мне трудно сказать, насколько первые лица грузинского руководства в этом замешаны. То, что это происходит при попустительстве официальных властей - сомнению не подлежит. На сегодняшний день нам достоверно известно, что многие раненые боевики лечатся в госпиталях Грузии, в том числе и в главном военном госпитале грузинской армии в Тбилиси. Ну и потом, как можно себе представить свободное передвижение больших бандформирований численностью в несколько сот человек из одной части Грузии в другую (я имею в виду, как вы знаете, из Панкинского ущелья в Кодорское) через всю территорию страны? Сделать это незаметно, скрытно невозможно. Просто невозможно. Все это дает основание полагать, что определенные круги в Грузии как минимум попустительствуют деятельности международных террористов на своей территории.

ВОПРОС: Вы обсудили этот вопрос с грузинским Правительством?

В.В.ПУТИН: Да, мы неоднократно разговаривали на эту тему. И когда мы разговариваем об этих проблемах, мы слышим ответ: "Да, мы хорошо знаем, что такое террористы"... Они говорят одно, а потом мы слышим в публичных выступлениях другое. Я, например, был очень удивлен, когда услышал из уст Президента Грузии, что он не считает террористами некоторых людей, которые объявлены в международный розыск в качестве таковых и за которыми числятся многочисленные кровавые преступления. Я думаю, что попытка использовать любые вооруженные формирования, тем более террористические формирования для решения политических вопросов в любой стране, в том числе в Грузии, - это очень опасный способ решения внутриполитических вопросов, абсолютно неприемлемый в международных делах и, главное, абсолютно бесперспективный. А именно так наши эксперты восприняли попытку использовать боевиков, которые пришли с территории Чеченской Республики, а там есть и международные террористы, и иностранцы есть, для решения проблем взаимоотношений Грузии и Абхазии. Абсолютно бесперспективная и очень опасная затея. И это, мягко говоря, непартнерское совершенно поведение в отношении России, потому что, не предупредив нас ни о чем, они создали нам угрозу на достаточно серьезном участке границы для нас, на тот момент слабо защищенном участке границы в районе Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкессии...”. (Из материалов встречи Президента Российской Федерации В.В.Путина с шеф-корреспондентами московских бюро ведущих американских СМИ .10.11.01).