Одним из фаворитов предстоящих президентских выборов в Киргизии считался бывший министр безопасности страны и экс-мэр Бишкека Феликс Кулов, который при Аскаре Акаеве был приговорен к лишению свободы, а во время революции освобожден из тюрьмы. Однако он отказался от участия в выборах и заключил предвыборный союз с и. о. президента Курманбеком Бакиевым (интервью с господином Бакиевым см. во вчерашнем Ъ). О причинах такого решения, о своем видении развития Киргизии и ее отношений с Россией первый вице-премьер ФЕЛИКС КУЛОВ рассказал в интервью корреспонденту Ъ ОЛЬГЕ Ъ-АЛЛЕНОВОЙ.

– То, что вы объединились с Курманбеком Бакиевым сразу после событий в Андижане, это совпадение или как-то связано?

– Это не совпадение, это одна из составляющих того, что мы пошли на союз. Андижанский фактор не был главным, но он был. Когда произошли события в Андижане, мы поняли, что ситуация накаляется. Обострение ситуации у наших соседей означает обострение ее и у нас, ведь на нашей территории проживает около 800 тысяч узбеков – и этот фактор мы не можем игнорировать. И только если у нас ситуация будет стабильной, мы справимся с этой проблемой. У нас в стране после революции была опасность расшатать ситуацию. А так как у Акаева была слишком большая власть, мы с Бакиевым подписали соглашение, по которому полномочия распределяются между президентом и премьер-министром.

– Говорят, у вас уже есть серьезные разногласия.

– Нет, мы работаем в одной команде. Но разногласия неизбежны даже в самой сплоченной команде. Самое главное, чтобы мы находили общий язык и не выносили сор из избы и чтобы это не отражалось на народе.

– Вы не раз заявляли, что не против возвращения Аскара Акаева в республику. Разве против него не возбуждены уголовные дела, касающиеся законности приватизации?

– Моя личная позиция такая – Аскар Акаев может приехать в Киргизию в любой момент. Мы должны создать такую систему отношений, при которой любой наш гражданин в любой момент может вернуться в страну, если для этого нет законных препятствий. Таких препятствий для возвращения на родину Акаева я пока не знаю. Да, есть отрицательное отношение части общества к Акаеву, но это не означает, что мы должны потакать этим настроениям. Человек совершил определенные ошибки, но он не преступник. Мы все отчасти виноваты в этих ошибках. Я, например, не согласился с политикой Акаева, ушел в отставку больше пяти лет назад. Может быть, другие так же должны были поступить. Но когда мы ему потакали все вместе, мы его хвалили на каждом углу, а теперь находим его одного виновным – это неправильно. Пусть каждый с собой разберется. Может быть, и я виноват, может, недостаточно его критиковал. А почему другие это не делали? Некоторые люди, которые были с ним в команде, до последнего дня его хвалили, а потом ушли в революцию. Так разве бывает?

– То есть у правоохранительных органов нет вопросов к экс-президенту Киргизии?

– Есть комиссия, она занимается этим делом, и это нормальное явление, потому что разговоров об этом было много. Если бы мы укрыли что-то, было бы еще хуже. Надо разобраться. Единственное, о чем я постоянно говорю: надо, чтобы эта комиссия работала на основании закона и чтобы это не было охотой на ведьм. Вот недавно ко мне подошел владелец ресторана и говорит, что его попросили продать ресторан по цене ниже рыночной. Он отказывается, а ему говорят: не продашь – напишем в комиссию, которая занимается имуществом Акаева, что этот ресторан принадлежит на паях его сыну или дочери, тебя затаскают по комиссиям, будут все время проверять, и ты не сможешь работать. Есть понятие бескомпромиссной борьбы, но она должна быть законной. Через месяц комиссия доложит о результатах, и если будут какие-то вопросы, мы их зададим. Мне говорят: Кулов – жесткий человек. Да, жесткий. Но когда тут произошла революция, мы никого не расстреляли, не ранили, руки-ноги не поломали и навели порядок – жестко, но в рамках закона.

– На выборах, которые состоятся через месяц, может быть задействован административный ресурс?

– Он уже задействуется, к сожалению. Я заходил к Бакиеву и говорил его аппаратчикам: если и сегодня мы пойдем по старому пути, мы сразу потеряем очень много. Мы потеряем доверие – люди увидят, что эта революция ни к чему не привела и мы действуем по старой схеме. Мы потеряем тех инвесторов, которые стремятся к нам,– они поймут, что пришла та же коррумпированная команда. А для нас эти выборы показательные – к чему мы пришли после этой революции? К сожалению, на местах люди ждут, что Бакиев будет действовать, как Акаев, и сами ничего делать не хотят.

– Вы много говорите о судебной реформе в стране. Это потому, что вы лично пострадали?

– Я говорил об этом, еще будучи министром национальной безопасности. Я настаивал на судебной реформе. Я считаю себя патриотом, я хочу видеть свою страну нормальной. Чтобы каждому здесь жилось комфортно. И он мог куда угодно отсюда уехать, но чтобы его сюда тянуло – потому что здесь его защитят и будут благожелательно относиться, и чиновники не будут портить жизнь. Я глубоко убежден, что единственный стержень, на котором держится государство,– это суд. Потому что до президента и премьер-министра проблемы каждого человека не дойдут. Если какие-то споры возникают и чиновник кого-то пытается задавить, должен быть суд независимый, который спасет человека. Будет такой суд – будет работать бизнес, экономика. А будет работать экономика, она обеспечит политическую надстройку.

– Почему при своей большой популярности вы пошли в премьеры, а не в президенты?

– Я просто известный, работал на различных должностях. Известности моей помогло и то, что во время событий 24 марта мне вместе с народом удалось погасить взрывоопасную ситуацию... Я не тороплюсь сразу что-то для себя лично решать. Я понимаю, что надо отказываться от личных амбиций и идти на сближение.

– Расследование по беспорядкам 24 марта в Бишкеке закончено?

– Еще нет, но в ближайшее время генпрокуратура доложит о результатах парламенту. Я пока не готов говорить об этом.

– Правда, что вы – инициатор создания в Киргизии еще одной российской военной базы? Зачем она нужна, если одна уже есть?

– Не военная база, нет. Я говорю о том, что должно быть российское военное присутствие на Ошском направлении. Почему? Прежде всего, наркотрафик. Наркотрафик этот задевает Россию, потому что это основное направление, куда уходят наркотики. Поэтому Россия в этом кровно должна быть заинтересована. Из России наркотик идет в Европу. Здесь рынок потребления маленький – в основном потребители в России и Европе. Второе – это проблема, связанная с международным терроризмом. Россия в этом тоже заинтересована, как и другие страны. Поскольку есть такой интерес на южном направлении – ошском, мы говорим, давайте проводить профилактическую работу. Мы хотим поработать в контакте, и я думаю, что Россия должна соглашаться на это, потому что это ей выгодно. И ей это дешевле, чем на своей территории, когда уже все рассочились, пытаться бороться и за кем-то гоняться. В общем, не о военной базе речь – это совместные части противодействия наркотрафику и международному терроризму.

– То есть Россия остается вашим союзником?

– Безусловно. Мы ведем многовекторную политику, и я считаю, что эта политика правильная,– маленькое государство не должно иметь врагов, а только друзей. И традиционно сложилось, что Россия – наш лучший друг, а друзей нельзя менять.

[Версия для печати]