Среди экспертного сообщества устоялась точка зрения, согласно которой в настоящий период западный политический "дивизион" прилагает серьезные усилия для того, чтобы нарушить статус-кво на Южном Кавказе - причем, речь ведется как о балансе сил вокруг региональных конфликтов, так и о внутриполитических раскладах в отдельных странах региона. Считается, что именно в нарушении статус-кво, а затем в планомерной расстановке новых акцентов заключается цель западной стратегии на Южном Кавказе. В частности, примерно такой точки зрения придерживается армянский эксперт Степан Сафарян, считающий, что на Южном Кавказе стимулируются евроинтеграционные процессы, которые призваны "снизить болезненное восприятие возможности нарушения статус-кво". "Смена власти в Грузии стала началом резкой ломки баланса сил во всех регионах, бескомпромиссной ломки, которая может завершиться лишь полной капитуляцией одной из сторон", - отмечает эксперт.

Согласно этой точке зрения, Запад, для того, чтобы обзавестись действенными рычагами регионального влияния, стремится отстранить от этих рычагов традиционных игроков, в данном случае Россию. В свою очередь, российская сторона, по данной трактовке, стремится укрепить свои региональные позиции, как можно скорее перенести исторический политический перевес в стационарную экономическую плоскость, трансформировать статус-кво в новый незыблемый расклад.

Большинство аналитиков считают, что сохранение статус-кво в текущий момент на руку региональным субъектам, поддерживающим или хотя бы не препятствующим стратегии России, и наоборот - нарушение баланса явно поощряется субъектами, выбравшими западный приоритет. Согласно данному подходу, первые считают существующую вот уже целое десятилетие расстановку естественной региональной картиной, которой следует дать правовое оформление и, таким образом, превратить временную стабильность в долгосрочный мир, вторые же уверены, что чем дольше будет сохраняться статус-кво, тем меньше у них шансов вернуть ситуацию в выгодное для них русло. Они же, по сути, стремятся к новой перекройке региона, в том числе с помощью военной силы. При этом совершенно очевидно, что нарушение существующего статус-кво приведет к созданию нового статус-кво, но никак не к справедливому миру и безальтернативному политико-правовому делению региона.

Вышеописанный подход превалирует в большинстве общих оценок политической ситуации на Южном Кавказе, однако он не является адекватным хотя бы в силу своей однобокости. Тем не менее, следует отметить, что в результате столкновения интересов и синхронного маневрирования "традиционной" и "новой" силы на Южном Кавказе поступательно нарастает напряженность, что, в итоге, грозит превратить существующие разделительные линии в полноценные линии фронта.

Возвращаясь к сути вопроса, можно констатировать, что на Южном Кавказе установился многоярусный статус-кво и, в зависимости от интересов и текущей ситуации расшатыванием или же наоборот поддержкой равновесия занимаются практически все игроки, причем действия этих сил носят или конструктивный, или же деструктивный характер.

Труба как фактор сдерживания

С приближением срока сдачи в эксплуатацию нефтепровода Баку-Тбилиси-Джейхан (БТД) активизировались процессы на Южном Кавказе, в том числе и те, которые в прошлом носили латентный характер. К таковым стоит отнести и всплеск активности армян в регионе Самхце-Джавахети.

12 октября 2005 года состоялась церемония открытия грузинского участка БТД - впереди запуск турецкой части, строительство которой несколько буксует. Уже в декабре 2005 года, как планируется, из турецкого порта Джейхан отгрузят первый танкер с каспийской нефтью. Чем ближе нефть к Турции, тем активнее заказчики проекта в стремлении решить главную задачу - обеспечить условия для безопасности трубы. Дело это весьма сложное, да и времени в обрез. Понятно, что такой крупный проект, как БТД, будучи межрегиональным политическим и экономическим фактором, обладает крайне уязвимым имиджем. Даже локальные стычки в регионе грузино-осетинского конфликта, или же волнения в Самхце-Джавахети способствовать повышению имиджа "проекта века" никак не могут, не говоря уже о возможной войне регионального масштаба с участием Грузии, Абхазии и Южной Осетии, или Армении, Азербайджана и Нагорного Карабаха. Таким образом, стараясь решить эти и другие вызовы, западному "дивизиону" приходится действовать быстро и комплексно, игнорируя побочные для них в данном случае интересы народов самого региона. В этом плане больше всего "досталось" Грузии. Эта страна вошла в "операцию БТД", пребывая в плачевном экономическом положении, разорванная межнациональными конфликтами и обуреваемая внутриполитическим хаосом. Такое состояние лишь снизило для Запада цену вопроса - Грузия получает статус транзитного коридора, однако крайне небезопасного. Парадоксально, но чем ближе запуск БТД, тем меньше шансов у Грузии решить абхазский и осетинский конфликты в свою пользу, что при нынешней позиции сторон возможно исключительно военным путем.

Западу не нужна война на обочине нефтяного коридора, да и его расширение за счет конфликтных регионов - также перспектива не самая радужная. Пока страны-заказчики достраивают нефтепровод, нарушение статус-кво в Абхазии и Южной Осетии не может входить в их планы. И это будет уж совершенно недопустимо после того, как БТД будет заполнен нефтью - единственной задачей на тот период станет планомерное внедрение в транзитный регион военизированной охраны трубы и исключение вероятности возобновления вооруженных конфликтов.

Конфликтный ярус

Накал страстей вокруг Грузии доведен до предела, и эта страна продолжает балансировать между миром и войной. Президент Грузии Михаил Саакашвили, позиционирующий себя представителем Буша на Кавказе, неоднократно заявлял, что статус-кво в конфликтных регионах не должен и не может быть сохранен. Однако примечательно, что первая же его активная попытка нарушить статус-кво в регионе грузино-осетинского конфликта летом прошлого года вызвала окрик именно со стороны Вашингтона. Тогда грузинскому президенту пришлось свернуть практически завершенную и крайне успешную для грузинской стороны операцию - оттянуть силы с Джавских высот, стратегической точки в осетинском тылу. После этого Саакашвили не остается ничего иного, как вообще опровергать наличие конфликтов между Грузией и Абхазией, Грузией и Южной Осетией, заявляя, что конфликт наличествует лишь между Грузией и Россией. Какой бы поддержкой западного мира ни пользовалась Грузия, представить ее стороной конфликта с Россией - крайне затруднительно.

Что касается карабахской проблемы, то для многих жителей конфликтного региона понятие "статус-кво" прямо ассоциируется с понятием "мир". Примечательно, что большинство армянских и азербайджанских аналитиков утверждают, что заморозка карабахского конфликта - дело рук России. Они приводят простое объяснение своей позиции - мол, это позволяет российской стороне влиять на политику Армении и Азербайджана, оставаясь в роли активного посредника, а также обеспечивать в регионе военное присутствие. Между тем, те же мотивы не чужды и США. Американская сторона - также активный участник переговорного процесса, она активнее всех использует карабахский фактор для воздействия на политику сторон, а в последнее время планомерно наращивают в регионе свое военное присутствие. Вместе с тем, у США есть еще одна, дополнительная причина для того, чтобы не допустить нарушения статус-кво на карабахском фронте - это БТД. Американская сторона наращивает военное присутствие в Азербайджане и Грузии, она практически осуществляет план военного вторжения, как результат появления в новом для них регионе интересов западных транснациональных корпораций. И примечательно, что американские интересы в данном случае совпадают с интересами России - война на Южном Кавказе недопустима, поскольку для первой стороны это подрыв безопасности важного коммуникационного коридора, для второй - собственной безопасности.

Во время последнего визита в Москву государственный секретарь США Кондолиза Райс еще раз подтвердила, что США не намерены создавать военные базы на Южном Кавказе. Что касается размещения американских военных специалистов для охраны БТД - то это свершившийся факт. Другое дело, что, как считает эксперт по геополитике каспийского региона Илья Заславский, Россия не должна допустить перерождения данных воинских формирований в военные базы. "Думаю, у России есть рычаги воздействия на США, чтобы добиться этого", - говорит он. Рискнем предположить, что таким рычагом могут стать асимметричные шаги со стороны России, которые могут быть направлены на резкое нарушение регионального статус-кво. То, что это России под силу, США осознают. Таким образом, конфликтный ярус или ярус безопасности становится для США и России конструктивным полем, и проблемы этого яруса, по всей видимости, будут решаться на основе полного взаимопонимания.

Коммуникационный ярус

Одним из наиболее весомых факторов, тормозящих интеграционные проекты и торгово-экономическое сотрудничество на Южном Кавказе, остается простой главных коммуникационных артерий региона. Очевидно, что разблокирование северных (абхазская железная дорога) и южных (армяно-турецкая граница) ворот Южного Кавказа может стать ключевым моментом в новейшей истории этого региона.

Следует зафиксировать, что санкции, препятствующие полноценному использованию значительного транзитного потенциала Южного Кавказа, используют три страны - Турция и Азербайджан, блокирующие границу с Арменией, и Грузия - перекрывшая железнодорожный выход из Абхазии. При этом первоначальная цель блокады транспортно-коммуникационных артерий - давление на ту или иную страну-участницу определенного противоборства сегодня заметно трансформировалась.

По сути, Армения и Абхазия - основные мишени транспортной войны - сполна ощутив негативный эффект блокады, были вынуждены искать альтернативные пути развития и в, конце концов, свели издержки до минимума. Армения перепрофилировала экономику на производство и переработку малогабаритной продукции (в основном, ювелирной) с низким транспортным коэффициентом, тем самым, максимально нивелировав последствия простоя коммуникаций. В свою очередь, Абхазия практически полностью слилась в российское экономическое пространство, осуществляя по южному направлению лишь малую долю товарооборота - преимущественно экспорт угля и металлолома в Турцию и импорт турецких товаров морским путем.

При здравой оценке сложившейся ситуации, можно прийти к выводу, что, удерживая на замке абхазские и армянские ворота Южного Кавказа, страны-инициаторы блокады столкнулись с элементарным принципом бумеранга.

Что касается Азербайджана, то, перекрыв сообщение с Арменией, он автоматически отрезал от себя свою же автономию - Нахичевань. Как известно, железнодорожное сообщение стран Южного Кавказа между собой, а также с Турцией и Ираном возможно только лишь через Армению. Существующая коммуникационная картина региона позволяет связаться по железной дороге в обход Армении лишь Азербайджану и Грузии. Таким образом, разорвана и прямая железнодорожная связь между Азербайджаном и Турцией. Между тем, подобного рода нажим на Армению, призванный вынудить ее на уступки в нагорно-карабахском конфликте, практически не приносит, да и не может принести никакого эффекта.

Вторая из стран-инициаторов регионального транспортного коллапса - Грузия - также была вынуждена признать, что блокада абхазской железной дороги более не выполняет ни одну из преследуемых задач. Сегодня грузинская сторона, во многом благодаря усилиям России и Армении, проявила конструктивизм и делегировала своих представителей на работы по восстановлению участка Псоу-Ингури.

Ведь совершенно ясно, что, удерживая абхазский железнодорожный участок в блокированном состоянии, Тбилиси не сможет ни форсировать процесс возвращения беженцев в Абхазию, ни усложнить или, тем более, перекрыть торгово-коммуникационный доступ России на региональный рынок. Кстати, если даже последняя цель будет частично достигнута, то негативные последствия скорее больше затронут страны региона, нежели Россию. Более того, в Тбилиси, кажется, начали осознавать, что разрыв коммуникаций с Абхазией ни к чему кроме окончательного закрепления полного политического разрыва с Сухуми привести не может. Глупо требовать возврата Абхазии в состав Грузии, предварительно разорвав с ней все коммуникационные связи.

Экономический нажим на Армению со стороны Турции связан с нагорно-карабахским противостоянием и усилиями армян мира в направлении международного признания Геноцида 1915 года в Османской Турции. Эффект закрытия армяно-турецкой границы и простоя железной дороги Карс (Турция) - Гюмри (Армения) - Ахалкалаки (Грузия) испытывают, помимо Армении, также сама Турция, особенно ее северо-восточные приграничные регионы, а также Грузия, Азербайджан и Россия. Согласно оценке Госдепартамента США, блокада со стороны Турции увеличивает расходы Армении на 30-35%. Между тем, по другим данным, ежегодный товарооборот между Арменией и Турцией, осуществляемый через третьи страны, в основном Грузию и Иран, составляет порядка $40 млн. Ущерб, наносимый армянской экономике в результате блокады, оценивается в $500 млн. ежегодно.

Несмотря на это, в армянском обществе существует понимание, что экономическая составляющая блокады армяно-турецкой границы несопоставима с серьезностью ее политического контекста. Очевидно также, что в последние годы вектор политического нажима по данному вопросу плавно переместился с Армении преимущественно на саму Турцию. Агрессивный лоббинг процесса присоединения Турции к ЕС со стороны Анкары и Вашингтона породил противодействие европейских стран по кипрскому и армянскому вопросам. В свою очередь США, осознающие, что, отказавшись под таким нажимом от идеи интеграции с ЕС, Турция мгновенно окажется в орбите мусульманского влияния, активно использует карту армянского Геноцида. Не случайно, пока Турция и не готовится к увеличению доли конструктивизма в отношениях с Арменией, европейские и американские аналитические центры активно подсчитывают убытки и перспективные дивиденды разблокирования армяно-турецкой границы.

Хотя разблокирование армяно-турецкой границы и не значится в числе предусловий вступления Турции в ЕС, уже сегодня ясно, что в процессе переговоров с европейской стороной Анкара будет вынуждена приложить в этом направлении определенные усилия. Таким образом, на коммуникационном ярусе мы видим иной подход западного сообщества в отношении армяно-турецкой границы, который кардинально отличается от подхода к грузино-абхазской транспортной проблематике. Запад готов приложить ресурсы для разблокирования прохода в Армению через Турцию. Что касается российской стороны, то ее позиция по армяно-турецкой границе практически не озвучивалась. Москва не желает форсировать этот вопрос по одной простой причине - открытие армяно-турецкой границы лишь ослабит мотивировку ее военного присутствия в Армении.

Тем не менее, негативный экономический и политический эффект простоя региональных коммуникаций испытывают все страны Южного Кавказа, однако инициаторы коллапса - Азербайджан, Грузия и Турция - пока не спешат нарушать статус-кво на коммуникационном ярусе. Между тем, долгий простой одного направления, обязательно приводит к созданию альтернативного. Снизив до минимума активность грузопотока по основному коридору "Север-Юг", страны-инициаторы блокады в условиях практического отсутствия конкуренции развивают направление "Запад-Восток". Практическим подтверждением данной стратегии может стать осуществление проекта строительства железной дороги в обход Армении -Карс-Ахалкалаки-Тбилиси-Баку.

Выводы

Многоярусный статус-кво, а проще говоря, существующий расклад сил на Южном Кавказе, установлен как результат политики стран региона и надрегиональных сил по целому комплексу политических и экономических факторов. Придавать данному обстоятельству негативный окрас и ставить его в упрек кому бы то ни было бессмысленно. Более того, сложнейшая с политической точки зрения ситуация на Южном Кавказе сегодня не оставляет шансов на ошибку. Радикальные шаги в богатом на конфликты регионе могут привести к нарушению пресловутого статус-кво и поистине непредсказуемым событиям. Кризис в регионе, в зависимости от исторического периода и сиюминутной политической конъюнктуры, может быть выгоден абсолютно всем - США, Европе, России, Китаю, Турции, Ирану и т.д., но он никогда не может быть выгоден трем республикам Южного Кавказа, народам этого региона. Закрученный на западе вихрь глобализации ничего, кроме чужеродных элементов и их интересов, в регион не занес. Однако данное обстоятельство не только не умалило, но и еще более усилило акценты региональной политики России. Сегодня регион планомерно скатывается к серьезному кризису, и это есть результат конкуренции силовых центров в условиях хрупкого баланса.

[Версия для печати]