«Державники» ратуют за повышение собственной рождаемости. Они считают, что для России смерти подобен приём 700 тысяч иммигрантов в год, которые Гайдар со товарищи предлагают как лекарство от демографической катастрофы.

«Либералы» (они же «западники») утверждают, что падение рождаемости – проблема любого развитого государства. Ещё нигде её не удалось решить ни «инвестициями в многодетность», ни любыми другими мерами. Видимо, эта проблема вообще неразрешима. Человек на уровне своего генома может быть устроен так, что он сокращает свою детородную функцию, достигнув определённого материального и культурного уровня. Значит, как и другие развитые страны, Россия должна принимать мигрантов. Другого выхода для того, чтобы спастись от вымирания и сохранить свою экономику, у нас нет.

Центристы в лице правительственных деятелей обещают «и нашим, и вашим»: и детей-де растить поможем, и миграционную политику либерализуем. Однако никаких реальных дел не видно. За исключением разве что решения поднять в 2006 году пособие на ребёнка с 70 рублей в месяц до умопомрачительной суммы в 150 рублей.

На вопросы «Литературной Газеты» отвечает Жанна Антоновна Зайончковская, директор Центра миграционных исследований, заведующая лабораторией миграции Института народно-хозяйственного прогнозирования РАН.

— Как будет развиваться ситуация, если и далее год за годом «западники» и «державники» будут мутузить друг друга в СМИ, правительство – кормить нас обещаниями, а демографический вопрос – неукротимо обостряться?

– Я бы не стала так пессимистично оценивать ситуацию. Погоду в стране делает экономика, а не политики. Очень скоро, по прогнозам, уже в 2007–2008 годах дефицит труда ощутят большинство предприятий. Он ощущается и сейчас. Например, в Москве, вопреки всем разговорам о её переполнении мигрантами, 165 тысяч вакансий, только заявленных в Службу занятости. А сколько ещё не заявленных! Мигранты – это уже не только строители, дорожники, дворники, рыночные торговцы и грузчики. Без них не обходятся метро и другой общественный транспорт. Похожая ситуация в большинстве городов страны. Очень скоро дефицит работников громко заявит о себе и на промышленных предприятиях.

– Почему вы думаете, что ситуация на крупных предприятиях изменит погоду?

– Во-первых, недостаток работников на них сразу же скажется на росте экономики страны. Во-вторых, директора крупных предприятий – очень влиятельные люди на всех уровнях власти. Но особенно – на местном уровне, где эти предприятия – главные плательщики бюджета. Под их давлением миграционная политика либо быстро изменится, станет более либеральной, либо предприятия найдут способы действовать в обход законов, либо экономика страны забуксует.

– Что-то не верится в энергичность наших политиков…

– А в том-то и дело, что уже через несколько лет не они, и тем более не МВД, на которое сегодня абсолютно неправильно возложено решение миграционных проблем, станут главными игроками на этом поле. Это будет бизнес и экономика в целом.

Пора отказаться от иллюзии, что можно как-то обойтись без мигрантов. Необходимо, как того потребовал президент, развернуть нашу миграционную политику в сторону создания в России благоприятного климата для мигрантов, потому что дефицит труда невозможно преодолеть иначе, как изменив миграционную политику. Нам действительно потребуется около 700 тысяч иммигрантов в год, как говорит Егор Тимурович, а не 200 тысяч, как сейчас. Не надо думать, что «700 000» – фантастически высокая планка. Россия имела близкие к этому показатели в течение 80-х и в первой половине 90-х. Да и сейчас они были бы вполне достижимы, если бы не бюрократические барьеры на пути мигрантов, воздвигнутые в виде разрешительной по сути регистрации, излишне сложного оформления вида на жительство и гражданства.

– Но разве гастарбайтеры спасут Россию от вымирания?

– Мигранты – это не только гастарбайтеры (т.е. временные работники), но и те, кто становится постоянным жителем. Пропорция между теми и другими может регулироваться, но предпочтение всё же лучше отдать постоянным жителям. Ведь мигранты нужны прежде всего для того, чтобы заменить выходящих на пенсию работников. А разве временный работник может работать так же производительно, как постоянный? Кроме того, по данным разных стран, примерно 50% мигрантов, легальных и нелегальных, не мытьём, так катаньем становятся гражданами принявшей их страны. А если она проводит активную и целенаправленную политику по интеграции новосёлов в свой социум, то приживается большинство из них. Или даже почти все, как то бывает, например, с молодыми иностранцами, в т.ч. и с россиянами, получающими высшее образование в Европе и США.

Мигранты действительно повышают рождаемость, так как переезжают в основном молодые люди. Но вы ошибаетесь, если думаете, что мигранты сегодня нужны России, равно как когда-то турки понадобились Германии, негры и арабы – Франции лишь для того, чтобы поднять рождаемость, которая падает, как и у нас.

Экономика, нехватка рабочих рук были дирижёром миграционной политики этих стран. Никакая страна не стала бы принимать массовые потоки иноплеменных и инокультурных людей только лишь для того, чтобы остановить убыль населения. Дело в том, что убыль населения со временем чревата сокращением рабочей силы, количества призывников, студентов и т.п. Нелишне заметить, что в мире пока нет страны, которая бы явила пример роста экономики в условиях уменьшения числа занятых. Это относится и ко всем высокоразвитым странам, где производительность труда много выше, чем у нас.

Уже давно население почти всех западноевропейских стран удерживается на стабильном уровне или даже прирастает только за счёт приёма мигрантов. Прогнозируемый же до середины века миграционный прирост в Европейском сообществе превышает 700 тысяч человек в год, а в США – около миллиона.

Между 1989 и 2002 годами Россия по приёму мигрантов даже опережала Запад, имея миграционный прирост 5,6 миллиона человек, но даже этого было недостаточно, чтобы возместить естественную убыль населения. Возмещено было только три четверти этой убыли. Но в последние годы, как уже говорилось, прирост упал до минимума. В 2003 году он компенсировал лишь 4% естественной убыли, которая составила 889, а в 2004-м – 790 тысяч человек.

– Но несмотря на такое сокращение населения, наш ВВП ещё продолжает расти. Все издержки покрывает нефтяная скважина?

– Дело не в нефтяной скважине. Падение рождаемости ощущается экономикой не сразу. Ведь прежде чем дети выйдут на рынок труда, проходит в среднем 20 лет. Вот и создаётся впечатление, что население убывает, а ничего страшного не происходит, вроде бы мы живём как жили. Но это впечатление ложное. С 2006 г. у нас начнётся естественная убыль населения в трудоспособном возрасте, сначала небольшая, а затем принимающая обвальный характер: 200 тыс. чел. в 2006 г., но уже более 600 тыс. чел. в 2008 г. и более чем по 1 млн. чел. до 2020 г. Именно это и даёт основание утверждать, что в ближайшей перспективе труд будет если не самым, то одним из самых дефицитных ресурсов России.

Поскольку невозможно за короткое время обеспечить адекватный рост производительности труда, важным источником пополнения трудовых ресурсов страны должна стать иммиграция. Следовательно, перспективная миграционная политика страны – это иммиграционная политика.

Западноевропейские страны с высокоразвитой экономикой (Германия, Великобритания, Франция), раньше России столкнувшиеся с последствиями падения рождаемости, компенсировали дефицит труда именно за счёт иммиграции, не допустив пока что сокращения численности населения своих стран. Доля иммигрантов в населении Германии, Австрии, Бельгии достигает 9%, Швеции – 6%, Великобритании – 4% (1998), Франции – 6% (1990). Второй важной мерой, смягчающей дефицит труда в этих странах, был вынос производства в страны с дешёвой рабочей силой.

На этот счёт есть примеры и из жизни нашей страны. Первая пятилетка 60-х была провальной по рабочей силе, так как в рабочий возраст вступала молодёжь, родившаяся во время войны, когда, понятно, рождаемость бывает низка. Тогда не было убыли трудовых ресурсов, но их прирост в СССР сократился примерно вдвое – с 9–10 млн. чел. за пятилетку до 4–5. Прогнозы показывали, что этот спад кратковременный, но принятые контрмеры были серьёзны.

Службу в армии сократили с 3 до 2 лет. Ликвидировали 11-е классы школ, введённые за год или за два до этого. Пожилым разрешили работать с сохранением пенсий. На самообслуживание перевели наших бывших друзей по лагерю социалистических стран. Югославы и болгары стали сами заготавливать себе лес в Республике Коми. На некоторых заводах работали вьетнамцы и северные корейцы. В Москву и Санкт-Петербург начали привлекать лимитчиков... но были и болезненные меры.

– Почему в 2006 г. начнёт сокращаться трудоспособное население, если убыль у нас началась с 1992 г.? Ведь ещё не пройдёт 20 лет?

– Убыль населения (превышение смертности над рождаемостью) началась действительно с 1992 г., но рождаемость падает давно, последний скачок вниз был в 1967 г. Баланс же трудоспособных зависит не только от количества вливающейся на рынок труда молодёжи, но и от того, сколько людей выходит на пенсию. Число же последних определяется тем, какая была рождаемость 55–60 лет назад, в каких условиях прошла жизнь этих людей и сколько их дожило до старости. Вот и получается, что с 2006 г. молодёжь уже не может полностью заместить выходящих на пенсию.

– Спасти нас может только приём мигрантов? Но ведь это дорого. Значит, перестать вкладывать деньги в собственный народ, чтобы на нашей земле обустраивать чужестранцев?

– Ни в коем случае нельзя противопоставлять одно другому. Мигранты как раз и нужны для того, чтобы не допустить снижения уровня жизни «собственного», по вашему выражению, народа. Если не будет миграционного пополнения рабочей силы, то уже тем людям, которым сейчас примерно 40 лет, придётся снижать пенсию, так как некому будет на неё заработать. Придётся сильно урезать социальные льготы или же понижать зарплату, не говоря уже об увеличении возраста выхода на пенсию. Придётся закрывать предприятия и забыть об удвоении ВВП. Как видите, альтернативы крайне болезненны и отнюдь не ведут к лучшей жизни.

Потом, что значит вкладывать деньги в мигрантов? Мигранты не иждивенцы, они отрабатывают своё содержание, как и мы.

– «Державники» уверены, что после массового приёма мигрантов получим «неведомый народ», в котором переплавимся и исчезнем мы, русские.

– В восьмидесятые годы РСФСР принимала в год от 400 до 800 тысяч мигрантов, преимущественно выходцев из Средней Азии, Казахстана, Закавказья. А Москва начиная с 20-х годов прибавляла за каждые 10 лет более чем по миллиону мигрантов разных языков и народов. Россия в своё время выстояла под мощнейшим напором татаро-монголов. Мы, конечно, тоже изменились, но не исчезли. Устояла и русская культура.

– При всех недостатках советская власть была куда дееспособней нынешней и не такой коррумпированной.

– Действительно, коррупция – огромная опасность на пути решения миграционных проблем, как, впрочем, и многих других. На рынке мигрантского труда созрел мощнейший теневой бизнес. Этот бизнес состоит в вербовке тех же таджиков, узбеков и др., готовых отправиться в Россию, их перепродаже работодателям, трудоустройстве, оформлении фиктивных регистраций и так далее. Опасность этого бизнеса в том, что он окажет бешеное сопротивление любым реформам, выводящим его из тени и ставящим под контроль государства, который, разумеется, совершенно необходим.

Кроме коррупции, существует масса других опасностей, проблем, угроз, словом, «зол мигрантского нашествия». Но если сложить их на одну чашу весов, то всё вместе их перевесит зло наихудшее: коллапс экономики из-за нехватки рабочих рук. Поэтому независимо от милицейских запретов, споров в СМИ и воли политиков и даже нежелания части граждан Россия вынуждена будет принимать мигрантов.

У нас же есть только два варианта будущего. Либо миграция в Россию будет преимущественно узаконенной, прозрачной, насколько это возможно, контролируемой и управляемой; либо преимущественно теневой, как сейчас, со всем набором её неприятных издержек.

– Главный аргумент «державников»: нынешняя власть, даже если отважится на такую политику, не справится с приёмом сотен тысяч мигрантов, допустит страшную катастрофу. В одной из публикаций вы заметили, что к началу 2010-х годов нам не будет хватать мигрантов даже из бывших стран СНГ, и поэтому «…остаётся ждать наплыва иммигрантов из бедных стран Азии, Африки. Но прирастать мы будем в основном китайцами». А с Сибири и Дальнего Востока приходят сообщения, что китайцы уже, захватив в торговом бизнесе всё, что могли, начали скупать недвижимость через подставных лиц. Так что, распахнём им ворота настежь?

– Если и дальше будем только пугать себя миграционными угрозами, но ничего не делать в конструктивном плане для упорядочения процесса, возможно, и придётся открыть двери настежь. Мы катастрофически упускаем время, чтобы это предотвратить. Наша система регистрации не работает, система трудоустройства ещё хуже, рынки жилья, земли, с чем напрямую связано самообустройство мигрантов, почти заморожены, каналов для их законного бизнеса почти нет… СМИ только и трубят о миграционных угрозах, а потом мы удивляемся, почему население нетолерантно.

Вместе с тем нельзя не отметить определённые сдвиги в понимании значения миграционной проблемы. Например, Совет по вопросам управления и развития при правительстве Москвы подготовил специальный доклад «Приоритетные цели и задачи миграционной политики в Москве», где легализация трудовых мигрантов признаётся важнейшим направлением миграционной политики.

[Версия для печати]