По всей республике в рамках «Единого политдня» обсуждали «молодежную политику». Молодежь действительно нуждается в государственной поддержке. Она только начинает самостоятельную (политическую, профессиональную, семейную) жизнь и, как всякий начинающий, нуждается в совете и помощи – при получении образования, трудоустройстве, строительстве жилья, просто в сложной житейской ситуации. Не обладая моральной и физической устойчивостью, молодые люди в большей степени подвержены пагубным привычкам и увлечениям. Они становятся легкой добычей тех, кто ищет фанатичных адептов – неформальных движений, деструктивных сект, политических организаций, популистских лидеров. В силу своих ментальных и возрастных характеристик молодые более склонны к радикализму и революциям. Это делает их движущей силой большинства протестных движений. Опытный политик обращает особое внимание на работу с молодежью, используя для этого и кнут, и пряник.

Проводимая в Беларуси официальная молодежная политика выглядит вполне «на уровне». В Трудовом кодексе существует самостоятельная глава «Особенности регулирования труда молодежи». Каждые три года Совет Министров принимает специальную программу «Молодежь Беларуси». Среди основных направлений молодежной политики можно найти улучшение жилищных условий, мероприятия по профориентации и трудоустройству, поддержку молодой семьи, творческой молодежи и многое другое.

Правда, на поверку оказывается, что получение кредита на строительство квартиры сопряжено с многочисленными препонами, поддержка материнства носит достаточно символический (по крайней мере, в сравнении с такими странами, как Украина) характер, а поддержка деятельности молодежных объединений имеет очень уж избирательный (порой откровенно дискриминационный) характер. Но это уже детали. Важнее другое – целью государственной молодежной политики все чаще становится не столько поддержка, сколько борьба за умы. Молодежь, как это не раз уже было в нашей истории, становится объектом политических манипуляций. Молодежная политика нужна власти для того, чтобы расширить число своих сторонников либо нейтрализовать возможных оппонентов.

Проводить специальную молодежную политику Запад начал сравнительно недавно. Произошло это лишь во второй половине ХХ века, когда (в конце 60-х) Европу всколыхнула волна молодежного протеста. Не замечать специфику молодежных проблем стало уже не возможно. Молодые бунтовали против сытой мещанской жизни и лицемерной морали взрослых, общественной несправедливости, дискриминационной внутренней и внешней политики, нечестного бизнеса.

В тоталитарных государствах «работа с молодежью» всегда была на особом контроле партии. Идеологическая концепция национал-социализма строилась на том, что массовыми «добровольными организациями» должна быть охвачена вся молодежь. С 10 до 14 лет дети вступали в организацию «Юнгфольк» («Молодой народ») и носили специальную форму. С 14 до 18 лет они состояли в организации «Гитлерюгенд» (девушки – в Союзе немецких девушек), которая насчитывала около 8 миллионов членов. Затем – разные партийные организации, Трудовой фронт, служба в армии. Молодежь была опорой НСДПА в университетах (выслеживая неблагонадежных профессоров), на производстве, на фронте. Аналогичную (с поправками на возраст и с другими названиями) структуру имела молодежная политика в фашистской Италии. Много общего с ней имела «идейно-воспитательная работа» с молодежью в Советском Союзе (октябрята, пионеры, комсомольцы, ДОСААФ, Ворошиловские стрелки, БГТО и пр.).

Пример идеологически ориентированных бесед с молодежью подал еще В.И. Ленин. На III съезде ВЛКСМ он воодушевленно учил молодых тому, как «учиться коммунизму» «настоящим образом». Продолжая советские традиции, регулярно встречается с представителями студенческой молодежи и белорусский президент. Последняя такая встреча со студентами Могилева была весьма симптоматичной. Она не только засвидетельствовала начало неофициальной предвыборной кампании, но показала, как изменились за последние годы отношения молодежи с властью. Стало очевидно, что проводимая в стране «молодежная политика» дает определенные результаты.

Еще недавно позиция президента в общении с молодежью была достаточно шаткой. С одной стороны, он был еще довольно молод (для поста президента) и мог разговаривать с ней на равных. С другой – открыто делал ставку на представителей старшего поколения, на их консерватизм и страх перед будущим. Такая политика лишила молодежь возможности реализовывать свои таланты и амбиции и, как следствие, симпатий к «ныне действующему».

Сегодня положение не то чтобы в корне изменилось, но некоторые противоречия власти удалось сгладить. Работают программы поддержки талантливой трудовой и студенческой молодежи, присуждаются премии, даются гранты, стипендии, предоставляются льготы. Самым амбициозным и прагматично мыслящим (беспринципным?) нашлась работа в государственных СМИ, научной и административно-правовой сферах. Создаются искусственные препятствия для утечки мозгов, да и просто рабочих поездок студентов за границу. Ведется активная пропагандистская работа по разъяснению «преимуществ белорусской модели» и формированию в сознании молодежи образа внутреннего и внешнего врага.

Во время своих встреч с молодежью президент стал более уверенным и раскованным. Он уже не оправдывается в ответ на скрытое в глазах молодых недоверие. Сегодня он говорит спокойно и покровительственно. Он понимает, что чаша весов на его стороне. Вместо ехидных улыбок его сентенции встречают подобострастное подхихикивание. Аудитории нравится находиться в обществе сильной личности, ей импонирует его «понятная» речь и забота о «нашем» государстве, его бескомпромиссная борьба с «врагами». Ситуацию можно сравнить с семьей, где после многочисленных попыток начать самостоятельную (рискованную и свободную) жизнь, ребенок осознал преимущества семейного существования, убедился в том, что окружающий его мир «жесток и несправедлив», поверил в то, что родители желают ему «только добра». Дети явно «поумнели» и стали опорой своих родителей.

Проблема отцов и детей имеет давнюю историю. Еще Конфуций писал о том, что молодежь «нынче уже не та» и учится уже не ради знаний, а ради одной лишь выгоды. С той поры редкий человек, дожив до преклонного возраста, способен удержаться от брюзжания по поводу изменившихся (естественно в худшую сторону) нравов и привычек молодых. Виноваты, надо сказать, и те, и другие. Молодежь чересчур нетерпелива в изменениях (внедрении нового, непроверенного), пожилые слишком консервативны в сохранении (старого, отжившего).

Однако в конфликте поколений есть еще один аспект. Он связан с неизбежной репрессивностью доминирующей в обществе культуры. Общественное образование и воспитание можно рассматривать как подчинение человека утвердившимся в обществе образцам поведения, мышления, деятельности. Социализация личности – это не что иное, как отказ от спонтанности и естественности в пользу предсказуемости и порядка. Протестные движения молодых демонстрируют остатки несломленного духа свободы, своего рода бунт утрачиваемой индивидуальности. Однако время лечит, и вчерашние молодые становятся добропорядочными и законопослушными гражданами.

Демократия не позволяет, чтобы конфликт поколений перерос в радикальные общественные преобразования (революции). Напротив, последние десятилетия на Западе эти противоречия имеют тенденцию к сглаживанию. На «подкрепление» молодым подошли современные тенденции общественного развития, обусловленные спецификой техногенной цивилизации. Старшее поколение испытывает чувство неуверенности (даже робости) перед теми, кто на «ты» с научно-техническим прогрессом и межкультурной коммуникацией.

Белорусская «официальная» культура репрессивна вдвойне. И дело не только в том, что «правда» взрослых навязывается подрастающему поколению в безапелляционной (авторитарной) форме (рассуждать и сомневаться в нашей школе не принято). Она сориентирована не в том направлении, в каком идет европейское сообщество. Официальная Беларусь нацелена не в будущее и даже не в настоящее, а в прошлое. Тем самым она лишает молодых даже тех возможностей, которыми обладали их родители. Заботясь лишь о дне сегодняшнем, страна проедает накопленное вчера. Игнорируя реформы и благоприятную экономическую конъюнктуру, государство готовит молодым непредсказуемое завтра.

На такую политику молодежь отвечает по-разному. Одна часть (пока что достаточно немногочисленная) «пошла на сотрудничество» с властью, активно участвуя в БРСМ и различных инициативах «сверху». Среди них есть «наивные», т.е. те, кто искренне верит в правильность проводимого государственного курса, и «прагматичные», т.е. не придающие особого значения принципам и работающие со всеми, кто «платит и заказывает музыку». Вторую группу (столь же немногочисленную) составляют немногие сознательные, кто готов участвовать в акциях протеста, ходить с листовками по домам, добровольно учиться на организуемых западными фондами семинарах. Многие из них говорят на белорусском языке и озабочены проблемами сохранения суверенитета и возрождения национальной культуры. Наконец, третью группу составляет большинство. Оно не интересуется политикой и экономикой, ее не волнуют общественные проблемы вообще. Отчасти потому, что разуверились, отчасти потому, что никогда ни во что не верили. Такая позиция политическое руководство страны в целом устраивает. Государство давно уже проводит политику вытеснения молодежи из сферы принятия политических решений, за пределы публичной жизни. Политический пессимизм и апатия культивируются специально разработанной программой «идеологического воспитания».

Наша молодежь гораздо в большей степени, чем в других странах, похожа на своих родителей. Это проявляется в привычках, вкусах, предпочтениях, в нежелании быть современными. Даже в советское время молодежь, кажется, была более активной и критически мыслящей. Ориентируясь на Запад, она способствовала размыванию ценностных оснований социализма. Не случайно увлечения западной музыкой, модой, кинофильмами рассматривались властью как прямая угроза советскому строю. Рискну предположить, что сегодня процент тех, кто увлекается чем-то неординарным (всякие брейк-дансы, граффити, секты, экстремальный спорт и пр.) у нас сравнительно не высок. Зато традиционно велик процент тех, кто озабочен оценками, тестированием, поступлением в вуз. Оно и понятно, ведь домашнее задание задают и его необходимо выполнить, а все увлечения – дело добровольного выбора.

Среди студенческой молодежи немногие всерьез интересуется кинематографом, музыкой, живописью не говоря уже о политике, литературе или поэзии. Увлекаться чем-то по-настоящему – «лениво». Поэтому основным занятием в свободное время остается попить с друзьями пива и поболтать ни о чем («Мне один мужик рассказывал….»; «Мы вчера зашли …»). Как тут не вспомнить наше далекое патриархальное прошлое, когда в таком же возрасте молодежь, собираясь вместе, устраивала различные коллективные игры, каталась на коньках и санках, пела и танцевала.

Мысль классика о том, что мы ленивы и нелюбопытны, с годами не утратила своей актуальности. Напротив, она находит себе новые подтверждения. Лишенная крестьянского трудолюбия взрослых, молодежь отлично обходится без работы. Она не страдает трудоголизмом, которым в избытке наделены их постоянно чем-то занятые бабушки и дедушки. «Расслабляюще» действует и научно-технический прогресс. Стирать, готовить, передвигаться сегодня можно с гораздо меньшими трудозатратами. А если все это делают родители, то жизнь и вовсе становится безоблачной. Лень физическая усугубляется ленью интеллектуальной. Государственная пропаганда избавляет от необходимости думать, выбирать, сомневаться и нести ответственность. За нас это делает политический руководитель.

Обычно дети не столь ленивы, как взрослые. Они пассивны лишь в выполнении «неинтересных» (рутинных) заданий. Они обладают повышенным уровнем энергетики, поэтому легки на подъем и с готовностью соглашаются на все новое, неординарное, творческое. В этом одна из причин того, что молодежная субкультура несет в себе мощный заряд нонконформизма. Если этого не происходит, значит в обществе что-то не так.

В одной из недавних передач ток-шоу «Выбор» обсуждалась проблема дурных привычек среди молодежи. При этом ни слова не было сказано о том, что повальное пристрастие к алкоголю (в частности, к пиву) имеет корни в сложившейся общественно-политической ситуации. Она способствует тому, что активная часть населения оказывается на «обочине». Общественное лицемерие и цинизм, помноженные на невозможность самореализоваться, выталкивают молодежь из публичной сферы в частную жизнь, которая давно уже не отличается разнообразием и утонченностью. Изысканные удовольствия требуют немалых средств, интеллектуальные – каких-то усилий и подготовки. Остаются самые незамысловатые…

Наши дети очень рано становятся по-стариковски осмотрительными и пассивными. Они хорошо знают, что можно и чего нельзя. Посмотрите на студенческую аудиторию, подобострастно внимающую президенту. На их фоне он кажется даже более молодым, чем сами молодые. Многие студенты, не являясь членами БРСМ, становятся на них похожими. Та же серьезность (неспособность к игре) в выполнении заданий, та же подозрительность в отношении к окружающему миру. В студенческой аудитории все чаще встречаются искренние приверженности «теории заговора». Все вопросы, связанные с нелицеприятной оценкой Беларуси со стороны международных организаций (рейтинги коррупции, конкурентоспособности, экономической свободы), без раздумий расцениваются как «предвзятое отношение». «Все хотят нам зла». «Все нам завидуют».

Лет 20 назад советские школьники часто писали сочинение на тему «Если бы директором был я». После перестройки появилась возможность подумать более масштабно и представить себя на месте президента (подумать над судьбой страны). Наши студенты искренне удивляются тому, что граждане могут рассуждать на подобные темы. «Разве мы имеем право?». Как-то незаметно власть приобрела сакральный характер и уже воспринимается как нечто, о чем «простые смертные» не могут даже помыслить. «Вот вам, бабушка, и демократия …».

В результате проводимой в стране «молодежной политики» пострадают, прежде всего, самые невинные – кому сегодня всего лишь каких-нибудь 5-10 лет. Мамы и папы, выросшие в позднесоветское время, при всех своих политических иллюзиях, если и нахваливают «любимого руководителя», в глубине души не слишком-то доверяют политикам. Слишком мощный заряд социального скептицизма получен ими в 70-80 гг., когда нормой жизни стало безверие и цинизм. Перестройка позволила им узнать слишком много правды о прошлом, чтобы это ушло бесследно. Выросшие в 90-е также хлебнули глоток свободы, съездили за границу, могли сравнить и поразмыслить. Наиболее незащищенными перед мифологизацией прошлого оказываются дети.

Старшее поколение, естественно, связывает с прошлым свои лучшие воспоминания. Это их молодость и все, что с ней связано. Среднее поколение, наученное собственным горьким опытом, поддерживает нынешний курс только из сугубо прагматичных соображений (платят, топят, нет войны), не испытывая иллюзий по поводу «государственной идеологии». В худшей ситуации оказываются те, кто не имеет личного опыта проживания в «светлом прошлом» и не приобрел критического мышления для его адекватной оценки. Не случайно, в последние годы наблюдается рост числа молодых, готовых с легкостью поверить и в «сказку» прошлого, и в «сказку» настоящего. Для российской молодежи стала модной своеобразная романтизация всего «советского». Подобно тому, как в фильмах и песнях в 70-80 гг. изображалась романтика революции и гражданской войны. Такой подход вполне согласуется с требованиями призывающих к «опрощению» антиглобалистов. Быт советского человека в целом был очень похож на то, о чем мечтают сторонники радикальных экологических утопий. Здесь тебе и искусственно ограниченные (в силу дефицита) потребности и особого рода «духовность», коллективизм и «сознательность».

Влияние нынешней власти на сознание молодых еще не до конца осознано обществом. На наших глазах в наше будущее закладывают бомбу замедленного действия. Идущие в школу первоклашки, обладая неокрепшей психикой и несформировавшимся мировоззрением, оказались в эпицентре развернувшейся в стране «идеологической работы». У них нет иммунитета против неправды, они еще не умеют притворяться и жить двойной моралью, как взрослые. Им трудно сопротивляться тому напору, который оказывают на них в припадке служебного рвения учителя и чиновники от образования. Они достаточно доверчивы, чтобы поверить в то, что наша жизнь хороша лишь благодаря одному человеку. Пока оппозиция ищет пути к «сердцу» избирателей, Запад раздумывает о формах и масштабах возможной помощи, Россия (будучи сама не безупречной) спекулирует на союзе, идет масштабное наступление на наше будущее.

Полученная сегодня молодежью идеологическая и психологическая инъекция неизбежно скажется политическим пессимизмом и апатией. Хорошо, если белорусская ментальность не позволит им перерасти в экстремистский радикализм.

[Версия для печати]