Проблемы диаспоры

Их никто не гонит

Заочный диспут посола  Российской Федерации в Республике Таджикистан Рамазана Абдулатипова и «одного из бывших лидеров русской общины» выявляет разницу между официальной оценкой и оценкой активиста русской общины  положения русской диаспоры в республике. Эта разница характерна не только для Посольства России в Таджикистане, но и, к сожалению, для подавляющего большинства Посольств на постсоветском пространстве. Это серьёзный симптом, который следовало ожидать при двойственном положении МИДа, когда с одной стороны надо «дружить» с государством, а с другой – бороться с ним, защищая права соотечественников.

21.06.2006, ИА «Росбалт».

Яна Амелина

Российское присутствие в Таджикистане трудно не заметить. На днях в Душанбе торжественно открылось Торговое представительство России. Планируется, что оно будет содействовать привлечению российских инвестиций к реализации совместных проектов в сфере энергетики, металлургии, пищевой промышленности и сельского хозяйства, созданию совместных предприятий и предприятий со стопроцентным российским капиталом. Сотрудники представительства встанут на страже прав и интересов предприятий малого и среднего бизнеса, а также будут способствовать проведению выставок и ярмарок российских регионов в Таджикистане.

Русских все меньше, но «жизнь налаживается»

Наиболее крупные экономические проекты России в Таджикистане – идущее полным ходом строительство Сангтудинской ГЭС-1 (вторую строят иранцы) и Рогунская ГЭС, которую, как предполагается, начнут возводить с сентября. Помимо строительства гидроэлектростанций, пятизвездочной гостиницы в центре Душанбе и «русаловских» планов модернизации алюминиевого завода, в республике функционируют 201-я российская военная база и большая группа советников-пограничников. Однако все это происходит на фоне оттока русского населения из республики.

Отвечая на вопрос «Росбалта» о численности и нынешнем состоянии русской диаспоры Таджикистана, посол РФ в РТ Рамазан Абдулатипов отметил, что, за исключением отдельных митингов начала девяностых годов, прямых акций, направленных против русского населения республики, за годы независимости не было. «Здесь прошла гражданская война, — напомнил посол РФ. — Все, у кого была возможность уехать — уехали». Сославшись на настоятеля душанбинского православного храма отца Сергия, Абдулатипов заметил, что «за девяностолетнюю историю пребывания здесь Русская Православная церковь не встретила ни одного враждебного акта со стороны таджиков». «Русские играли здесь огромную роль», — добавил российский посол, отметив также значительную роль российских немцев, татар, башкир, осетин и представителей других национальностей.

В настоящее время русская диаспора Таджикистана, по официальным данным, составляет около 70 тысяч человек. В советское время она достигала полумиллиона. «В основном остались те, кому некуда уехать, например, пенсионеры», — пояснил Рамазан Абдулатипов. Молодежь, отправляющаяся учиться в Россию, как правило, не возвращается. «Но постепенно жизнь налаживается, — оптимистично добавил посол. – После 2000 года Таджикистан развивается нормально». Абдулатипов с настороженностью относится к государственной программе по оказанию содействия добровольному переселению в Россию соотечественников, проживающих за рубежом. Действовать нужно в противоположном направлении, считает он: «Надо закрепить возможность обустройства наших соотечественников, возвращения в Таджикистан некоторых бывших работников, например, Нурекской ГЭС – возможности для этого есть, и их надо использовать».

Правда, один из бывших лидеров русской общины, отошедший от дел несколько лет назад (поскольку «бесполезно объяснять что-либо российскому посольству и МИДу»), полагает, что ситуация не столь радужна. «В Таджикистане нет промышленности, нет никакого производства, — пояснил «Росбалту» этот человек, вопреки всему, не собирающийся перебираться в Россию. – Три основных источника доходов – хлопок, золото, алюминий – поделены между членами правящего клана. И если раньше российские пограничники, стоявшие на таджикско-афганской границе, сдерживали идущий из Афганистана наркотический вал, то теперь за счет этого «производства» по всей округе, как грибы, растут роскошные особняки».

По его мнению, потенциал русской диаспоры в Таджикистане, пока она еще представляла собой хотя бы количественную силу, не удалось использовать как фактор российского влияния. Теперь момент упущен: русских, да и вообще представителей нетаджикского населения, осталось в два-три раза меньше, чем говорят официальные сводки. Это заметно невооруженным глазом: на улицах столицы, не говоря уж о провинциальных городах Таджикистана, славянские лица – большая редкость.

«Мы сами отключаем свое влияние в СНГ»

Тем не менее, как говорит Рамазан Абдулатипов, Россия делает все для того, чтобы сохранить в Таджикистане русский язык. «Мы хотим, чтобы в Таджикистане было максимальное количество если не русских школ, то школ с преподаванием русского языка». Согласно ст.2 конституции Республики Таджикистан, русский язык является языком межнационального общения. «Знание русского языка — конституционное право и обязанность гражданина Таджикистана вне зависимости от национальности», указал Абдулатипов.

В республике действует Российско-таджикский славянский университет, являющийся базой для повышения квалификации преподавателей русского языка. «Мы хотим, чтобы они работали не только в Душанбе, но и в Кулябе, Ходженте и других городах и районах Таджикистана», — подчеркнул посол РФ. Говоря об уровне подготовки учителей русского языка, Рамазан Абдулатипов рассказал, как встречался с группой преподавателей. «Они говорят по-русски с меньшим акцентом, чем посол Российской Федерации», — пошутил Абдулатипов. И все-таки учителей не хватает. Около 20 российских губернаторов уже поддержали инициативу посла, согласившись готовить преподавателей русского языка для Таджикистана из числа таджикских студентов за счет бюджетов областных администрации.

Россияне оборудовали в Славянском университете компьютерный центр стоимостью $300 тыс. Только в 2004-2005 гг. передали в дар образовательным учреждениям с русским языком обучения около 200 тысяч учебников, пособий и книг. Для наиболее подготовленных абитуриентов ежегодно выделяется квота в несколько десятков мест для бесплатного получения высшего образования в российских вузах. По сведениям за прошлый год, в России обучалось около 700 граждан Таджикистана.

Несмотря на это, российский посол прекрасно понимает, что формы и методы работы по продвижению позитивного образа России в Таджикистане надо менять. По примеру американских коллег, россияне пытаются наводить мосты с неправительственными организациями. «Ведется активная работа с Таджикско-российским обществом культурных связей, проходят Дни дружбы, — рассказывает Рамазан Абдулатипов. — Из центра (Москвы- «Росбалт») идет очень большая помощь – не в том объеме, который хотелось бы, но это уже качественно другая работа. Но мы считаем, что ее нужно делать немного по-другому. Здесь должны быть российские стипендии, должны быть фонды, даваться гранты. Нужно активизировать работу по-современному».

К сожалению, многим ответственным за формирование образа России за рубежом привычней действовать по-старому. Примером подхода давно минувших дней является подготавливаемая Институтом евразийских исследований вкладка «Россия сегодня», выходящая с марта в качестве приложения к популярному душанбинскому еженедельнику «Азия Плюс». Она составлена из случайных материалов, не дающих ни малейшего представления о жизни современной РФ. Если это и пропаганда, то, скорее, пропаганда неспособности Москвы как следует использовать возможности информационных технологий.

Вот уже десять лет, как российские Минфин и Минэкономики «согласовывают» проект создания в Душанбе «Русского дома» — культурного центра с большой библиотекой и концертным залом. «Если б я был в России, я бы пару человек за это повесил, но так как я посол, я должен действовать дипломатично, — не без раздражения говорит Рамазан Абдулатипов. — Я это рассказывал премьер-министру, министру культуры... Остался один человек – Владимир Владимирович Путин. Но нельзя же по каждому вопросу пробиваться к президенту страны!». И уж вовсе абсурдна ситуация с российским телевещанием на Таджикистан. «ОРТ не работает, РТР заменили какой-то «Планетой», отключили канал «Культура», — рассказывает Абдулатипов. – Мы сами отключаем свое же влияние в СНГ! Телевизионщики отдают сюда передачи, рассчитанные на жителей дальнего зарубежья, а таджики хотят быть с нами в одном пространстве. Мы сами, своими руками это делаем!».

Ситуацию действительно необходимо менять, поскольку «востребованность» РФ в Таджикистане неоспорима. «В СССР было пятнадцать республик-сестер, — охотно изложил «Росбалту» точку зрения «простых людей» колоритный старик, отдыхавший в тени чинара у ворот Гиссарской крепости. – Но Россия была как старший брат, и каждый таджик знал: русские – его старшие братья. Как хорошо было бы вернуть назад эти времена!».

Правильно построенная российская пропаганда, полноценное телевещание, стипендии и гранты не только освежат память аксакалов, но и «промоют мозги» части «золотой» таджикской молодежи, по наивности рассчитывающей, что Европа с Америкой принесут Таджикистану богатство и процветание.

Русские партии в Эстонии

31.08.2006,.Евразийский дом (Информационно-аналитический
портал) http://www.eurasianhome.org

ЕКАТЕРИНА РОБЕРОВА,
Эксперт Отдела диаспоры Института стран СНГ,
кандидат географических наук

За последние годы роль русскоязычного населения в политической жизни Эстонии изменилась. Сменились политические ориентиры, и в этой связи отношение к существующим в республике политическим партиям.

Русскоязычный электорат обеспокоен не столько национальными вопросами, сколько общими социальными проблемами в сфере образования, пенсионного обеспечения, защиты прав человека. Все эти вопросы прописаны в программах эстонских партий, не имеющих явной национальной окраски.

В результате по итогам последних выборов в парламент не прошла ни одна русская партия. В нем представлены депутаты с русскими именами и фамилиями. Однако все они являются членами эстонских партий.

Более того, русские партии даже в сумме не набрали более чем 5%. Это означает, что популярность партий, претендующих на голоса русскоязычного населения, крайне низка. Причины этого в отсутствии явного фаворита среди них, постоянных конфликтах друг с другом и внутри партий за лидерство. Русские партии крайне слабы, не имеют влияния и поэтому «русский электорат» отдает голоса более мощным эстонским партиям.

При этом роль русскоязычной диаспоры на муниципальном уровне более ощутима, поскольку в Эстонии ее представители-неграждане обладают правом голоса, что является безусловным достижением.

Однако и на муниципальном уровне деятельность русских партий не пользуется особой популярностью.

Сейчас в более или менее действующем состоянии находятся две русских партии – это Русская партия Эстонии и Объединенная народная партия Эстонии, которые не имеют особого влияния. Интерес в обществе к ним утрачен. И о переломе этой тенденции говорить не приходится, поскольку момент консолидации русских партий фактически упущен.

Этим Эстония отличается, например, от Латвии, где действует большая и влиятельная русскоязычная партия, за которую голосуют даже латыши.

Тенденция падения популярности русских партий совпадает с другой тенденцией. В Эстонии национальная тематика давно отошла в тень и в настоящее время не является важным элементом политического самоопределения.

Эту ситуацию можно объяснить двумя причинами. Во-первых, в Эстонии рассеялись опасения относительно возможности расширения политического влияния русскоязычного населения путем либерализации режима предоставления гражданства.

Во-вторых, само русскоязычное население не питает иллюзий по поводу предоставления русскому языку статуса второго государственного и расширения национальных прав. Та часть русскоязычного населения, которая хотела покинуть Эстонию, сделала это. Оставшаяся постепенно пытается адаптироваться к местным условиям. Этот процесс многогранный, сопряжен с рядом сложностей, но радикализм в нем уже отсутствует.

Такое положение отражается и на президентских выборах. Кандидаты не уделяют в своих программах значительного внимания теме национальных меньшинств.

Например, в программе представителя партии «Республика» Эне Эргма, можно сказать, такие вопросы не ставятся. В целом программа имеет социальную направленность. Единственное небольшое исключение – ситуация в системе школьного образования. По некоторым данным в Эстонии наблюдается рост количества школьников, бросивших образование, и в основном это среди русскоязычного молодого населения из-за сложностей с обучением на эстонском языке.

Первородный грех оккупанта

Статья о судьбах  русских в Средней Азии. Окончание. Начало смотрите в выпуске «Бюллетеня» № 153 , от 01.09.2006 года.

04.07. 2006, http://www.analitika.org

Вадим Муратханов

Впрочем, и поводов для благодарности по отношению к власти, насаждающей жесткую национальную идеологию, у русских нет. В школьном курсе новейшей истории русские объявлены захватчиками и завоевателями, а басмачи — героями национально-освободительной борьбы. Учебники советского образца изъяты и уничтожены еще в 90-х, при обнаружении подобных книг и директора школ, и заведующие библиотеками лишались работы. Участь неактуальных учебных пособий разделили сочинения наиболее пролетарских писателей советского прошлого — Горького и Маяковского.

Чувства школьника, за которым государство с ранних лет закрепляет первородный грех принадлежности к народу-агрессору, игнорируются с казенным бесстыдством. Пусть пока растет и учится, раз уж родился здесь. Но забыть о том, что эта страна — не для него, ему уже никто не позволит. Помогут в этом и экскурсии в Музей истории — бывший Музей Ленина. Для того чтобы переписать историю, не обязательно трогать экспонаты. Иногда достаточно заменить под ними ярлыки. Отнимая у русских прошлое, государство автоматически лишает их будущего.

“Держите нацию!..”

Воспоминание из начала 90-х. Дюжего русского парня запихивают в “воронок” четверо милиционеров-узбеков. Он упирается бычьей шеей в потолок машины и смеется разбитыми губами: “Что, не лезет, да? Не заходит?” Борьба длится несколько минут. Русский милиционер стоит поодаль и увещевает: “Тебя как зовут? Сергей? Не сопротивляйся, Серега, чтоб сильно не били”. Силы неравны, и Серегу наконец запихивают в машину. “Русаки! — кричит он поверх милицейских плеч. — Не сдавайтесь! Держите свою нацию, русаки!”

Сейчас, спустя десять лет, русских с таким зарядом пассионарности в Узбекистане уже не встретишь. Как не встретишь и русского милиционера — это уже даже не Красная книга, а разряд ископаемых.

Легенды и мифы изоляции

О России живущие в Узбекистане русские знают по сути дела немного и понаслышке. Отгороженные визовым режимом от более открытой и русскоговорящей Киргизии и объявленным в 2002 году “временным” карантином — от Казахстана, соседствующего с РФ, они и в прошлые годы были лишены реального представления о том, что происходит на исторической родине. Ныне же изоляция достигла степени небывалой. Кабельное телевидение здесь — плохая подмога. Постоянные сообщения о катастрофах и покушениях на бескрайних российских просторах порождают у широкой категории наивных русских азиатов уверенность в том, что в страшной Москве стреляют и взрывают на каждом шагу: местные безоблачные репортажи с хлопковых полей, как ни странно, делают свое дело.

Костя Арзуманов, до недавнего времени владелец одной из крупнейших в Ташкенте коллекций рок-музыки, ныне без особого успеха пытающийся заработать на хлеб продажей дисков и кассет, в ответ на банальный вопрос об отъезде качает головой: “Ну уж нет. Здесь я по крайней мере под какую-нибудь шальную пулю не попаду”.

Другие, не оболваненные прессой, становятся жертвами иной иллюзии. Они напоминают человека из притчи, рассказанной Лукой в горьковской пьесе “На дне”: жил один мужик трудно и бедно, но утешал себя тем, что где-то в Сибири есть земля, население которой благоденствует и круглый год забот не знает. Вот припрет совсем — возьмет он и туда уедет.

Некоторые узбекистанцы, сталкивающиеся каждый день с безденежьем, взяточничеством, произволом, видят в России своего рода антипод своей республике: мол, там все — с противоположным знаком и люди живут безбедно и счастливо. “Ничего, — думает узбекистанец, — вот поднакоплю к следующему году, и тогда…”

Наука быть русским

Когда среднеазиатский русский выходит на привокзальную площадь по эту сторону межреспубликанского занавеса, его шокирует многое. Низкое сырое небо над головой, советская символика в названиях улиц, гранитные вожди революции, от созерцания которых он успел поотвыкнуть. Приезжий удивленно взирает на бутылки пива в руках идущих навстречу горожан, которые держат их так же непринужденно, как сигарету. Ему непривычна звучащая кругом русская речь и обилие мало того что русских, но и преимущественно сытых и довольных лиц вокруг.

Если русский приехал на родину предков всерьез и надолго, он должен быть готов многому удивляться и отучаться от многого. Например, от цоканья языком при выражении сильных эмоций, от неуместной здесь гипертрофированной восточной вежливости в повседневном общении и конечно же от непроизвольного прикладывания ладони к животу при встрече, прощании и изъявлении благодарности. Ему предстоит учиться русской прямоте и широте, принимая как должное обильное употребление алкоголя в застольях, мата — в мирных беседах и не стесненные, не пониженные до шепота разговоры о политике. А пока привыкание не завершилось, он обречен чувствовать себя иностранцем, узбеком — так же, как чувствовал он себя иноземцем в еще недавно родной Средней Азии. Он понимает, сколь много, сам того не желая, перенял от “бабаев”, и с удивлением убеждается, что лишь среди них мог по-настоящему ощущать себя русским. “Странные они люди, — отзывается о россиянах Игорь, каждый год отправляющийся сезонным рабочим на заработки в Москву. — Вот об узбеках, например, я никогда не знаю, что они скажут в следующую минуту, но всегда знаю наперед, что они сделают. А россиянин — всегда известно, что сейчас скажет, но что сделает после этого, никогда не угадаешь. Сидишь с ним, выпиваешь, все нормально, казалось бы. И вдруг…”

Хождение по мукам регистраций, получения временных прописок и видов на жительство у приехавшего еще впереди. В бесконечных очередях в милицию и паспортный стол у него еще будет время оглянуться назад и внутренне оправдать свой поступок. Наверное, потому, как бы ни было трудно, не возвращается большинство русских переселенцев в Среднюю Азию, что понимает главное: та жизнь, в которой они могли ощущать себя полноценными людьми с прошлым, настоящим и будущим, в которой могли гордиться своим происхождением и корнями, не исчезла в никуда. Здесь, в России, она продолжалась, и, хотя ушла далеко вперед, у них еще есть шанс настичь ее, сделать своей, доказать свое родство отвернувшейся от них родине-матери.

В зоне слепого пятна

Как же видится проблема русских в Средней Азии отсюда, из России? Боюсь, что никак. Нет взгляда — нет проблемы. Говорят о притеснениях русских в Прибалтике. Вспоминают периодически, как обижают ветеранов на Западной Украине. По традиции, интересен Кавказ. Средняя Азия прочно обосновалась в зоне слепого пятна и российской политики, и российского общества. Типичная реакция: разве там еще остались русские? Познакомившись с узбекистанцем, россиянин вежливо интересуется: “Ну как там у вас, в Ашхабаде? Наверное, жарко?”

Как-то в Москве, общаясь с тамошней поэтессой, я посетовал, что милиция с проверкой документов шагу ступить не дает. “А нечего взрывать”, — упрекнула она в ответ. Крыть было нечем.

Спортивный комментатор, делящийся новостями с Олимпиады, без тени иронии сообщает: “В четвертом раунде наш боксер точными ударами укладывает казаха Головкина”.

Почему-то кажется, что до тех пор, пока Ашхабад путают с Ташкентом, Среднюю Азию — с Чечней, а казахстанца — с казахом, останется не распутанным для России и кавказский узел. Трудно представить ситуацию, когда на одном направлении политики национальный вопрос разрешается блестяще, а на другом — заходит в полный тупик.

Когда исламские боевики в Ираке берут в заложники несколько испанцев или итальянцев, народ выходит на улицы, а правительства этих стран задумываются над тем, не вывести ли им войска. В Средней Азии у России с 1991 года несколько миллионов заложников, поставленных на грань гуманитарной катастрофы. Сколь угодно можно клеймить Израиль за милитаризм и сионизм, но его отношение к разбросанным по всему свету разноязыким соплеменникам не может не внушать уважения. Так же как пример Франции, не оставившей соотечественников на горящей у них под ногами земле получившего независимость Алжира.

“Мы вас туда не посылали…”

Как относиться к приехавшим в страну азиатам, в России, похоже, ясно не представляют. Даже на интернациональном юге. Благодушный советский идеал дружбы народов в считанные годы изжит как нелепый и вредный комплекс, и в то же время тень его еще маячит где-то на периферии общественного сознания. А между тем национальный вопрос в пронизанной автономиями Федерации не теряет своей актуальности.

В газетной заметке под рубрикой “Криминал” повествуется о том, что разбойное нападение на склад совершил К. — 27-летний уроженец Туркменистана. Не гражданин — уроженец. Вряд ли место, где появился на свет разбойник, заслужило бы упоминания в газете, если бы тот родился в Пензе или Саратове. Надо полагать, склонность к пороку он впитал с молоком матери.

“Правильно этих приезжих не регистрируют, — то и дело приходится слышать от мирных горожан, — а то эти чечены, ары и азеры весь город заполонили”.

Еще большие сложности начинаются тогда, когда приходится решать судьбы русских, волей исторических обстоятельств оказавшихся в безвременье, в роли чужих среди своих. Нет ни четкой политики на их счет, ни адекватного законодательства, ни соответственно какой-либо программы помощи беженцам или проектов, которые облегчали бы их психологическую адаптацию и обеспечивали социальную поддержку.

“Мы вас туда не посылали”, — говорит в сердцах иной чиновник какому-нибудь досаждающему жалобами бедолаге из Душанбе, будто тот в поисках сладкой жизни эмигрировал в Штаты, а теперь передумал и запросился обратно. Сколь же оправдан этот убийственный аргумент?

Буфер империи

Первые русские пришли в Среднюю Азию в 70-х годах XIX века, вслед за армией генерала Скобелева. Захват и покорение существовавших тогда на этой территории феодальных государств — Кокандского, Хивинского ханств и Бухарского эмирата — были, по-видимому, вопросом времени. С юга (территории нынешних Индии, Афганистана и Пакистана) ширилось и усиливалось британское влияние. Не прояви тогда Россия имперского своеволия, Средняя Азия, вероятнее всего, разделила бы судьбу южноазиатских стран, попавших под английское владычество, отнюдь не способствовавшее их экономическому и культурному росту. А российское государство, вполне возможно, имело бы у своих южных пределов недоброжелательное соседство английских протекторатов, причем не где-нибудь, а, не исключено, прямо под Оренбургом и Южной Сибирью.

К 1913 году в Средней Азии возникло порядка 120 русских селений. Семиречье (район современных Алматинской и Талды-Корганской областей Казахстана) заняли казаки, Чуйскую долину (север Киргизии) — переселенцы из Южной России и Малороссии. Население Нового — русского — города в Ташкенте сформировалось главным образом за счет военного и гражданского чиновничества, а также политических ссыльных — людей преимущественно культурных и образованных. Многие переселенцы-россияне не выбирали места жительства, но, оказавшись здесь, внесли вклад в просвещение и благоустройство края, ставшего неотъемлемой — как казалось тогда — частью великой империи.

Сосланный в Ташкент великий князь Николай Константинович Романов усовершенствовал местную ирригационную систему, проложив несколько новых каналов. А его экспроприированная после революции богатейшая художественная коллекция составила основу Национального музея Узбекской ССР (ныне — Государственный музей искусств Узбекистана).

Врач Федор Боровский открыл и описал возбудителя пендинки, от которой испокон века страдало население края.

Усилиями русских колонистов непредсказуемый, чуждый и отсталый регион стал превращаться в надежный и стабильный буфер Российской империи.

Туркестан советский

Революция оставила в Туркестане столь же кровавый след, как и в любом другом уголке России. С той разницей, что кровь здесь проливали не только русскую. Был нарушен свято соблюдавшийся царской администрацией принцип невмешательства во внутренние дела “туземного” населения. Большевики рвались осчастливить весь мир, и феодальный уклад жизни азиатов не устраивал их ни в коей мере. Именно этого в первую очередь не могут простить русским идеологи современного Узбекистана.

Стараниями Красной Армии к началу 30-х годов с басмачеством было покончено. В 1937—1938 годах сталинская карательная машина расправилась с последними неугодными в лице местной интеллигенции — носителями идей “мелкобуржуазного национализма”. Средняя Азия становится одной из вотчин Союза, столь же безопасной и советской, как любая другая. Вопрошать сегодня: зачем ты или твои родители потащились в Среднюю Азию, столь же нелепо, как выяснять, почему другая семья не уклонилась от переезда, скажем, в Приморье. Счет русских среднеазиатов уже тогда шел на сотни тысяч. Ехали сюда советские люди чаще всего не по прихоти, а по распределению.

В Великую Отечественную воевать с фашизмом шли представители всех народов, живущих в Средней Азии. Знаменитая Панфиловская дивизия, в 1941-м полегшая под Москвой почти целиком, но не пустившая врага к столице, была полностью сформирована в этом регионе. В начале войны в Среднюю Азию эвакуировались фабрики и заводы, театральные коллективы и киностудии. В 1942—1943 годах Ташкент дал приют Фаине Раневской, Анне Ахматовой, Алексею Толстому и многим другим деятелям культуры. Память об их здесь пребывании до сих пор бережно хранится местными русскими.

Новый наплыв приезжих случился в 1966 году, после разрушительного землетрясения, уничтожившего по сути дела весь старый саманный город. Заново возводили Ташкент строители со всего СССР. Кто-то из них оставался навсегда.

Некоторые политики и публицисты, не имея рецепта выстраивания отношений с бывшими колониями, злорадствуют: “Ну что, поняли, как туго без России? Какова она на вкус, ваша независимость?” Видимо, они путают Среднюю Азию с Прибалтикой. На референдуме 1991 года абсолютное большинство не только русских, но и узбеков в республике высказалось за сохранение Союза. А потом были ГКЧП и Беловежская пуща…

Безответная любовь

Следы русского присутствия стираются сейчас с большим или меньшим усердием во всех республиках Средней Азии. Но старика с буденновскими усами, в фуражке с казачьей кокардой и богомольную старушку в белом платочке, отбивающую поклоны у ворот Свято-Успенского собора, — этих свидетелей века не сотрешь, не отменишь, не переименуешь. Так же как и их внуков, возящихся с компьютерами, слушающих CD с российскими группами, переписывающих друг у друга “Бригаду” и все чаще повторяющих в разговорах между собой: “Здесь нечего ловить”. Они не в обиде на историческую родину; они смотрят в ее сторону с надеждой. Русские в Азии вообще в большинстве своем оправдывают Россию — в спорах с другими, в мучительных внутренних диалогах. Ей самой, объясняют они, сейчас трудно, хватает своих проблем… Эта любовь сильна, бескорыстна и безответна. Так, детдомовец до последнего ждет бросившую его мать, не верит в бессрочность разлуки и оставленности.

Каждую субботу у российского посольства в Ташкенте собирается живая очередь на получение гражданства — в основном русские. По списку — разлинованной вручную тетрадке — проводят перекличку. В списке тысячи фамилий, поэтому когда зачитывающий его доброволец спустя несколько часов добирается до конца, голос у него уже заметно подсаженный и охрипший. Отмечаться в очередь ездят аккуратно, как на службу. Некоторые — из области. Не пришел два раза — вычеркивают, и месяцы, а то и годы ожидания идут насмарку. В приемный день в посольство с документами попадают пять человек, не больше: таковы правила. Смотришь в чье-нибудь пожилое лицо — и понимаешь, что до России оно просто не доживет.

Утверждают, что очередь можно обойти, если сунешь милиционеру у входа долларов сто. Но такие деньги для русского ташкентца — целое состояние.

Эпилог

По Ливерпулю ходит священник. Он останавливает чернокожих прохожих и просит у них прощения за века работорговли, за все прегрешения своих белых сородичей против черной расы. Чернокожие с улыбкой пожимают плечами и отпускают грехи. И с каждым актом прощения чуточку меньше становится зла в нашем мире.

Сегодня этнические русские как никогда ранее ощущают эфемерность, неподлинность своего азийского бытия. В их памяти еще не стерлись тени прервавшейся на их веку эпохи — кажется, только вчера в глазах окружающих они были достойными и востребованными гражданами большой страны. Они еще не научились, подобно ташкентским армянам, корейцам, евреям, жить национальной общиной. Великое и слишком недавнее прошлое не дает им осознать реальные потери, сомкнуть поредевшие ряды, ощутить себя диаспорой, живущей в своем ритме, своими некрупными, частными заботами и успехами, найти свое место среди громад железа и тонированного стекла, выросших в считанные годы на месте прежних словно бы игрушечных глинобитных построек. Отсюда, видимо, и угнетенность, прострация, потерянность во времени и легкий налет неуверенности и рассеянности на всех действиях и начинаниях...

Минует несколько десятилетий — и “белые негры” Средней Азии, возможно, сами превратятся в тени, в недостоверное воспоминание о русском присутствии в этом крае. История никого и ничему не учит. Но вспомнят когда-нибудь и о них.