ТУРКМЕНИЯ

Любовь и голуби

15.09.2006. Время (Казахстан)

Тимур Тулегенов

В Туркмении уже нет балета и цирка, зато все еще есть Главный драматический театр имени Сапармурата Туркменбаши Великого, который инсценирует пьесы самого отца всех туркмен.

На днях плоды искусства Великого подданные сердара продемонстрировали в рамках I Международного театрального фестиваля стран Центральной Азии, прошедшего в Алматы.

Островский считал национальный театр инструментом самосовершенствования нации. Обличил пороки общества на сцене - и вроде как народу легче стало. А что делать, если пороков нет? Если в стране царит полная нирвана?

Ответ напрашивается сам собой: надо беспощадно обличать достоинства. Однако великий вождь не пошел по этому очевидному пути, самолично сочинив очень конфликтную пьесу "Голубь".

Постановка состоит из нескольких остросюжетных зарисовок, взятых прямо из жизни простого народа. Вот, например, некто хочет принести своего сына в жертву Богу, потому что Всевышний пожелал этого.

Простой до гениальности перевод на русский язык еще сильнее усугубляет драматический накал постановки:

- Ты мой птенец, я твой отец. Пришел тебе конец, о, мой птенец!

Но птенец не боится "конец", поэтому начинает танцевать народный туркменский танец. Зал взрывается аплодисментами.

Следующая мизансцена, оправдывающая название "Голубь", посвящена двум пернатым: самому голубю и голодному соколу. Птица мира залетает к святому и просит укрыть ее от хищника:

- "Я умру, птенцы умрут, животы свои порвут. Дай, Али, ты мне приют!

Али отвечает:

- Кто искал себе приют, тот найдет всегда уют!

Но ведь в жизни народа так просто все не бывает. И вслед за голубем влетает сокол:

- Али, я тоже прав. У меня от Бога хищный нрав.

Али в замешательстве. И в конце концов решает отрезать кусок мяса со своего бедра, чтобы утолить голод хищника. Туркменский танец, аплодисменты. "Закадровый" голос задается вопросом автора пьесы: почему в мире царит такая вот ужасная несправедливость?

И нет ему ответа. Да и что могли ответить отцу блаженной Туркмении обитатели процветающего Казахстана на такой вопрос не по адресу? Мы за весь мир, погрязший в несправедливости, отвечать не можем.

А вот поаплодировать за всех - запросто.

ООН требует выяснения обстоятельств гибели в туркменской тюрьме журналиста

16.09.2006. Радио «Азаттык» («Свобода»)

Жибек Кашкеева

Пока на главных драматических сценах Туркменистана разыгрывают пьесы о голубях и ястребах, в ашхабатской тюрьме погибла корреспондент радио «Азатлык» Огульсапар Мурадова. В пятницу, 15 сентября в Ашхабаде прошли похороны журналиста. Правительство Сапармурата Ниязова так и не позволило провести судебно-медицинскую экспертизу.

Рассказывает корреспондент центрального, пражского офиса Радио "Азатлык" Алламурад Рахимов:

- Состоялись похороны Огульсапар Мурадовой, на них присутствовали официальные лица из посольства США в Ашхабаде. Мы еще досконально не смогли удостовериться, но в предварительных информациях говорится, что дипломатам удалось сфотографировать тело Огульсапар Мурадовой до похорон.

Обстоятельства смерти журналистки остаются невыясненными. Туркменские власти отказываются что-либо комментировать. Отметим, что и тело Огульсапар Мурадовой представители власти долго не хотели выдавать родственникам погибшей. Детям журналистки оставили телефон органов национальной безопасности, где им сообщили о смерти матери. Потом, по словам родственников, их посадили в машину и увезли в неизвестном направлении. Как выяснилось, на опознание тела. По словам родственников Огульсапар Мурадовой, на ее теле есть раны и кровоподтеки. Глава "Туркменской Хельсинкской группы" Таджигуль Бегмедова, где ранее работала Мурадова, подчеркивает, что все действия туркменских властей указывают на то, что сотрудница Радио «Азатлык» была убита:

- Если это обычная смерть, то причем здесь работники министерства национальной безопасности, которые всполошились? У нас есть все основания говорить, что Мурадова умерла насильственной смертью после пыток и издевательств.

58-летняя журналистка была взята под стражу еще в июне. Ее обвинили в незаконном хранении оружия и боеприпасов. Однако сама журналистка не признавала себя виновной. Представитель "Туркменской Хельсинкской группы" Таджигуль Бегмедова утверждает, что за все это время к ней не допускались ни адвокаты, ни родственники. 25 августа состоялся суд, во время которого адвокатов к журналистке не пускали. По данным близких и коллег Мурадовой, судебный процесс длился не более десяти минут. Журналистку приговорили к шести годам тюремного заключения. Через три недели выяснилось, что Огульсапар Мурадовой не стало. Наш коллега из Радио «Азатлык» Алламурад Рахимов считает, что и остальные журналисты, работающие в Туркменистане, не защищены от подобной участи:

- У нас сейчас на добровольных началах работает около десяти корреспондентов в Туркменистане. И конечно, очень трудно сказать, что они в безопасном положении. В любой момент такое может случиться с любым из них.

Гибель журналистки вызвала волну негодования среди международных правозащитных организаций. 14 сентября активисты неправительственной организации "Репортеры без границ" вторглись в посольство Туркменистана в Париже. Около 20 человек проникли в здание посольства и заявили, что намерены оставаться там до тех пор, пока не получат объяснений по поводу обстоятельств кончины туркменской журналистки Огульсапар Мурадовой. Но они быстро покинули посольство когда приехала полиция. 15 сентября Комиссариат ООН по правам человека призвал власти Туркменистана незамедлительно провести тщательное и объективное расследование обстоятельств смерти Огульсапар Мурадовой.

Заложники в битве за хлопок

22.09.2006. Немецкая волна

В.Волков, О.Сарыев

В этом году правительство Туркмении поставило перед хлопкоробами задачу собрать 2 миллиона 200 тысяч тонн сырца. Президент республики С.Ниязов в ходе поездки по Ташаузскому велаяту обязал своих подчиненных обеспечить сбор по велаяту более 615 тысяч тонн хлопка. Однако о том, готова ли отдать столько хлопка земля и заинтересованны ли в сборе высокого урожая фермеры в Туркмении, глава государства ничего не говорил. Хотя руководству республики, как об этом не раз сообщали бывшие высокопоставленные туркменские хозяйственники и экономисты, сумевшие бежать за рубеж, хорошо известно, что условий, необходимых для выполнения такого плана по хлопку не создано. Как передал корреспонденту "НВ" Оразу Сарыеву на условиях анонимности фермер из Ташаузского велаята:

НН: Государство дает арендатору технику, выделяет воду для орошения и обещает удобрения, но требует собрать с каждого гектара 50 центнеров, а я на моих 10 гектарах не смог собрать и 20 центнеров. Почему? Земля старая, не отдыхает. Я уже пять лет сею на ней только хлопок. Значит, нужно много удобрений, а даже то, что выделено согласно лимиту, на деле получить невозможно. В этом году и Марыйский химзавод и Тедженский завод минеральных удобрений работают с сильными перебоями. Полив надо удвоить, но такой возможности нет. Дренажная система, не обновлявшаяся за годы независимости, фактически в запустении. Далее, мой хлопок-сырец государство берет за 1000 манат за кило, если я недобрал до норматива. Эти деньги не то, что не окупают моих затрат, их не хватает даже на оплату использования техники. То есть выходит, что я, как 90% других арендаторов – должники перед государством. Нам все равно, много мы хлопка соберем, или мало, мы так и так в долгу. За прошлогодний урожай деньги еще не получены. Моя семья выращивает зелень, чтобы получить хоть какой-то доход. Другие выращивают скот.

Президент только что заявил, будучи у нас, в Ташаузе, что арендатора никто не держит, что он может свободно продать свой товар на товарно-сырьевой бирже, но только кто меня туда просто так пустит? Даже если я смогу сдать норматив государству и рассчитаться с долгами за использование гостехники и так далее, при свободной продаже излишков от меня потребуют свидетельство о сдаче на хлопковую базу сырца высшего качества. А там за такую справку берут взятку, а иначе скинут вес за влажность, за недостаточное качество и так далее. А если будешь "выступать", то тебя вообще на биржу не пустят. Тогда твое место в тюрьме.

Как сообщает корреспондент "НВ" Ораз Сарыев, схема движения сырца после того, как комбайнеры от дайханского объединения, а затем школьники и служащие соберут на поле арендатора хлопок, и сам арендатор сдаст его на базу, такова: сырец направляется на завод, где волокно сортируется по группам. Часть его хранится там, а часть уходит на текстильные фабрики для дальнейшей переработки. После сдачи товара арендатор видит только бумаги, удостоверяющие, сколько он сдал хлопка и какого качества. Копия этих бумаг поступает в дайханское объединение, которое в соответствии с ними производит расчет с фермером, включающий и плату за использование государственной техники. Государство продает хлопок на товарно-сырьевой бирже по цене от 12 до 15 миллионов манат за тонну.

Итак, те работники, которые должны были бы в наибольшей степени быть заинтересованы в урожае и для которых это – основной труд, в выполнении плана смысла для себя не видят. Поэтому в поля направляются рабочие, служащие, студенты и школьники. Более того, солдат срочной службы также направляют на уборку хлопка. Их всех доставляют на эту работу принудительно, и трудятся они под дулами автоматов охраняющих поля милиционеров и солдат, а МНБ контролирует охраняющих. Трудящиеся занимаются ручным сбором и подбором хлопка. Каждый участник этой битвы за урожай должен собрать норму: не менее 50 килограмм, однако если взрослым – рабочим и служащим, удается сдавать до 30 килограмм, то ученики школ приносят не более 20 кило – об этом корреспонденту рассказал представитель администрации Ходжамбазского этрапа Лебапского велаята. И хлопка для этого не хватает, и желания собирать нет. Как утверждает этот источник, президент дал указание завершить сбор хлопка к 19 октября, то есть к празднованию 15-летия независимости республики, и каждое хозяйство держит для показа одного - двух арендаторов, которым помогает всем возможным, дабы отчитаться перед президентом, а остальные перебиваются кое-как. Всего по республике фермерских хозяйств, которые реально имеют доход, можно насчитать с десяток, не больше. Среди фермеров лишь 30% пока получили от государства деньги за прошлогодний урожай. Общий план выполняется лишь на 45-50%, говорит источник.

Что касается использования детского труда, то, как утверждает сотрудник системы школьного образования Лебапского велаята, условия труда тяжелые, особую опасность представляет для детей антисанитария – часты случаи заболеваний дизентерией и гепатитом. Таких школьников отправляют обратно, к родственникам, остальные под караулом педагога, сотрудников милиции и военных остаются в полях. Часто подростки стараются сбежать, и, если им это удается, администрация района создает комиссию с участием педагогов, милиции и военных, они разбиваются на группы и осуществляют поиск по окрестным селам. Директора школ подают администрации списки сбежавших.

НН: Если бы забирали только старших детей, мы бы не так волновались, но ведь и маленьких ведут. Арендаторы, как заложники, а теперь и дети. Уже месяц, как всех учеников отправили кого в Ших-Мансурский массив, кого в Хаузханский. И это из Мары. А можете представить себе, что творится в отдаленных районах Марыйского велаята! – говорит "НВ" житель Мары.

Жительница Туркменабада в Лебапском велаяте утверждает, что детей в полях кормят комбикормом, и власти отлично знают об ужасных условиях, в которых находятся школьники. "Как им не знать, когда дети собирают хлопок на полях самих хякимов и их родственников! Думаете, Ниязов не знает об этом"?

Остается вопрос: почему, если хлопка на полях не достаточно, все равно на уборку отправляется столь много "вынужденных помощников"? Как объяснил "НВ" один из специалистов, американские комбайны, которые столь активно закупает государство, могут эффективно работать лишь в условиях больших по площадям полей и лишь тогда, когда хлопок полностью созревает. А глава государства требует начинать сбор урожая гораздо раньше, чем это обусловлено природой. Поэтому "помощники" вручную собирают хотя бы тот хлопок, который имеется.