В последнее время, особенно после проведения в Приднестровье 17 сентября 2006 г. референдума о выборе дальнейшего стратегического пути развития региона, на котором 97,2% приднестровцев высказались в поддержку курса на независимость и последующее свободное присоединение к Российской Федерации, возрос интерес к проблемам возможной интеграции России и Приднестровья в политической, экономической, социальной, культурной и других областях.

Надо сказать, что вопрос о сохранении и восстановлении связей с Россией для Приднестровья – вопрос не новый. Фактически он возник после того, как националистическое руководство Молдавии стало вести дело к отделению республики от Советского Союза и присоединению к Румынии.

В Приднестровье, где были не согласны с такой политикой Кишинева, 2 сентября 1990 г. провозгласили создание Приднестровской Молдавской Советской Социалистической Республики в составе Союза ССР (позднее получившей название Приднестровской Молдавской Республики) и почти единогласно высказались на всесоюзном референдуме 17 марта 1991 г. за сохранение СССР. В Молдове, как известно, проведение референдума было запрещено.

В годы советской власти в Приднестровье было сосредоточено более 30% промышленности всей Молдавии, на его территории были созданы такие крупные предприятия союзного масштаба, как Молдавский металлургический завод, Молдавская (Кучурганская) ГРЭС, завод «Электромаш», завод «Литмаш», текстильный комбинат «Тиротекс», заводы «Молдавкабель», «Молдавизолит», которые работали на всю страну, а также ряд предприятий ВПК, например, завод «Прибор».

Приднестровье не могло оставаться в Молдове не только по причине неприятия подавляющей частью его населения «румынизации» своей жизни, не только по причине дискриминационной политики Кишинева по отношению к региону в целом. Но еще и в силу того, что при проводимой Молдовой экономической политике Приднестровье не смогло бы сохранить свой промышленный и экспортный потенциал со всеми вытекающими отсюда социальными последствиями.

Вставал вопрос о направлении дальнейшего экономического и социального развития края. По мере того, как переговорный процесс по определению правового статуса Приднестровья, начавшийся после прекращения вооруженного конфликта между Кишиневом и Тирасполем в 1992 г., то замедлялся, то прекращался вовсе, у приднестровского руководства и населения региона все больше крепло стремление ориентироваться в своем экономическом развитии, прежде всего, на Россию. Молдова же, которая поначалу устремилась в Румынию, теперь открыто заговорила о необходимости интеграции в Европу, и сегодня европейская и евро-атлантическая интеграция является главной задачей внешней и внутренней политики страны.

Отказ президента Молдовы В.Воронина решить приднестровскую проблему на основе российского плана (меморандум «Козака», ноябрь 2003 г.) практически положил конец надеждам на объединение Молдовы и Приднестровья в единое государство с единым политическим, экономическим, военным, социально-культурным пространством и их совместное развитие.

А продолжающаяся политика давления и угроз со стороны Кишинева по отношению к Приднестровью закономерно привела к тому, что приднестровский народ на референдуме 17 сентября 2006 г. твердо заявил о своем стремлении жить самостоятельно, независимо от Молдовы с надеждой на последующее присоединение к России.

Конечно, это волеизъявление можно не признавать, как об этом заявили США, ОБСЕ, ЕС и иже с ними, но игнорировать его уже невозможно. И что бы не говорили на Западе, референдум прошел в соответствии с национальным законодательством Приднестровья, с соблюдением общепризнанных принципов и норм международного права, прежде всего, касающихся организации и проведения свободных и демократических выборов.

Позиция Запада понятна. Независимость Приднестровья, а тем более вхождение региона в Россию никак не отвечает его интересам, ибо сводит на нет попытки США и НАТО окончательно закрепиться в этой части постсоветского пространства.

Несмотря на это обстоятельство, официальная позиция России по приднестровскому урегулированию, когда Москва по-прежнему надеется на ее решение в рамках соблюдения принципа территориальной целостности Молдовы, остается пока неизменной. Как представляется, в новых создавшихся после референдума условиях и обращения Верховного Совета ПМР к Государственной Думе России о признании Приднестровской Молдавской Республики суверенным независимым государством, политика России должна больше учитывать сложившиеся реалии, о чем не раз говорили российские официальные лица, в частности, представители Москвы на переговорах по приднестровскому урегулированию, но которые, к сожалению, не всегда следовали этим своим заявлениям на деле.

В этом направлении признание легитимности состоявшегося в Приднестровье референдума Государственной Думой России и ее рекомендация выстраивать российскую политику с учетом свободного волеизъявления народа Приднестровья, на наш взгляд, является очень своевременным шагом. Но недостаточным. Нужны более конкретные шаги по существенному расширению сотрудничества с Приднестровьем в самых различных областях. Прежде всего, в области экономики и социальной политики.

В результате подписания 23 мая 2006 г. российско-приднестровского протокола о сотрудничестве, который предусматривает расширение контактов в социально-экономической, научно-технической и культурной областях, улучшилось взаимодействие между рядом министерств и ведомств РФ и ПМР, в том числе по вопросам защиты прав собственности, развития производственной кооперации, сотрудничества в финансовой сфере и т.д.

Благодаря помощи России удалось предотвратить гуманитарную катастрофу, надвигавшуюся на регион после введения Кишиневом и Киевом ограничений на осуществление внешнеэкономической деятельности Приднестровья.

Политическое, дипломатическое, экономическое давление Молдовы и ее западных покровителей на ПМР продолжается, чтобы заставить Приднестровье капитулировать и согласиться на вхождение региона в унитарное молдавское государство на правах куцей автономии. Выстоять перед этим совместным шантажом Тирасполь может, только опираясь на поддержку России, если говорить о сегодняшнем моменте. Но, какой бы эффективной эта поддержка не была, она все же носит авральный и временный характер.

Нужна программа сотрудничества с Приднестровьем на перспективу. Такое сотрудничество, выполняя функцию по обеспечению политической, экономической и социальной поддержки региона, конечно же, должно быть и взаимовыгодным, осуществляться с учетом особенности традиционных связей Приднестровья с Россией и в то же время в рамках интеграционных процессов, протекающих на постсоветском пространстве. К реализации этой программы должны быть подключены наши соотечественники и российские граждане, проживающие в Приднестровье. Это примерно пятая часть всего населения края.

Реализация такого плана, безусловно, отвечала бы интересам российского государства, укрепляла бы его позиции в Приднестровье и Юго-Восточной Европе, а самое главное постепенно создавала бы условия для более полной интеграции России и Приднестровья.

Представляется, что речь на первом этапе должна идти о гармонизации законодательств России и Приднестровья, прежде всего, в экономической и социальной областях. Только после создания такой основы можно будет говорить о последующих этапах интеграции Приднестровья в правовое, экономическое, социальное, информационное, культурное, образовательное пространство России.

В области экономики и финансов, видимо, не в последнюю очередь следовало бы рассмотреть вопросы увеличения российских инвестиций в экономику Приднестровья, взаимной капитализации предприятий – в регионе есть еще ряд объектов для выгодного вложения капиталов. В перспективе возможно и вхождение Приднестровья в рублевую зону, вначале, может быть, в качестве валюты для взаимных расчетов, используя укрепление позиций рубля в мировой финансово-платежной системе.

Хотелось бы высказать в этой связи одно соображение. В деле решения вопросов российско-приднестровской экономической интеграции (и не только) очень полезным было бы установление более тесных отношений между крупнейшей в Приднестровье многопрофильной компанией «Шериф» и российскими компаниями как уже присутствующими в регионе, так и будущими инвесторами из России. Пока между ними «стыковки» нет, и наблюдается даже известное соперничество.

В социальной сфере, если говорить о здравоохранении, можно было бы предусмотреть, например, процедуру аккредитации и лицензирования лечебных учреждений Приднестровья в профильных ведомствах России, проведение стажировок специалистов в области медицины и фармацевтики на территории Приднестровья и России, обучение студентов-медиков в интернатуре и ординатуре медицинских вузов РФ. Однако для этого, видимо, нужно будет несколько изменить структуру приднестровского здравоохранения, а также пенсионного обеспечения, т.к. в настоящее время здесь существуют достаточно большие расхождения

В области образования также есть целый ряд вопросов, которые нужно проработать специалистам России и Приднестровья, однако, представляется, что это более легко решаемые задачи, т.к. в регионе образовательная система строится на российских стандартах, в отличие от Молдовы, где за основу взята румынская система.

Очевидно, что в связи с планированием и осуществлением отдельных проектов по интеграции и сотрудничеству России и Приднестровья могут возникнуть проблемы, в первую очередь, юридического характера, так как Приднестровье с точки зрения международного права является территорией Республики Молдова, которая уже высказывала недовольство установлением активных контактов между Россией и Приднестровским регионом, в том числе в сфере образования, финансово-кредитных отношений и т.п.

Думается, что эти возражения можно парировать тем, что в целом ряде документов по российско-молдавскому сотрудничеству говорится о необходимости поощрения сторонами развития торгово-экономических и других контактов с региональными территориями и между регионами двух стран. Кстати, до самого последнего времени Кишинев весьма успешно использовал такие контакты и подписал немало соглашений о сотрудничестве со многими субъектами Российской Федерации. Кроме того, общеизвестны факты разнопланового, вплоть до военного, сотрудничества США, НАТО, стран ЕС или кандидатов на членство в этой организации, например, с Тайванем, с Северным Кипром и др., несмотря на непризнанность этих режимов де-факто со стороны ООН. И еще один существенный аргумент в пользу развития особых отношений России с Приднестровьем заключается в том, что в регионе проживает большое количество российских граждан, число которых приближается к 100 тысячам человек.

Интеграционные процессы, как всем известно, не происходят в одночасье, и интеграция России и Приднестровья – это длительный путь, который может занять, по крайней мере, лет десять, возможно, больше.

Нельзя не подчеркнуть, что осуществление различных проектов по интеграции потребует немалых финансовых расходов. Федеративная Республика Германии с 1990 г., когда произошло воссоединение немецкого народа, ежегодно направляла в бывшую ГДР 4% ВВП или 75-80 млрд. евро. Тем не менее, в восточной части ФРГ до сих пор не решены многие проблемы. Вот и румынские финансисты подсчитали, что на интеграцию Молдовы с Румынией потребуется более 35 млрд. евро. На самом деле, видимо, значительно больше, и эта скромная цифра названа, чтобы не пугать простого обывателя, который в Румынии и так живет довольно неважно. Сколько понадобится средств на интеграцию России и Приднестровья пока сказать трудно, таким подсчетом в Москве еще никто не занимался. Во всяком случае, это миллиарды и миллиарды долларов или, если угодно, евро.

Где взять такие средства? Готов ли будет взять на себя хотя бы часть расходов российский частный бизнес, который владеет сегодня в Приднестровье большинством крупных промышленных предприятий, пока этот вопрос остается открытым. Больше того, на этот счет есть большие сомнения, судя по тому, что для новых российских капиталистов главным было и остается получение сиюминутной выгоды, а не планы на перспективу. У приднестровских же предпринимателей таких денег нет, и в ближайшем будущем вряд ли они появятся.

Основная тяжесть расходов, что очевидно, ляжет на плечи российского государства. Готовы ли будут российские власти – законодательная и исполнительная – пойти на такие расходы во имя защиты и укрепления геополитических и стратегических позиций России в этом районе Европы – зоне своих традиционных интересов? Ответа на этот вопрос также пока нет.

На что еще хотелось бы обратить внимание. Во-первых, о политической интеграции с Приднестровьем говорить, видимо, пока рано. Озвученная на днях позиция о том, что Россия признает принцип международного права о территориальной целостности государств и следует ему, наверное, подтверждает это. Тем не менее, развитие событий в мире часто опережает политиков. Вот и Евросоюз уже голосует за демократический путь решения проблемы самоопределения басков, близится решение косовской проблемы, опять же на принципе отделения от материнского государства. Можно привести и другие примеры в этом плане. К сожалению, у стран Запада в этом вопросе опять превалируют политические, а не юридические подходы. Когда им выгодно, они готовы и применить военную силу, чтобы осуществить распад государства, забыв о принципе территориальной целостности. В других случаях, которые относятся к так называемым «непризнанным» республикам на постсоветском пространстве, США, НАТО и ЕС настаивают именно на необходимости соблюдения принципа незыблемости территориальных границ государств, забыв на этот раз о праве народов на самоопределение.

Во-вторых, Россия не имеет общей границы с Приднестровьем. Их разделяет территория Украины, в состав которой регион входил на правах автономии с 1924 г. по 1940 г. В Киеве есть силы, которые не забыли это исторический факт и не прочь снова присоединить этот развитый в промышленном отношении край к Украине.

Только тяжелая ситуация в экономике, сложности внутриполитического характера, среди которых проблема взаимоотношений с Крымом, восточными регионами страны занимает не последнее место, не позволяют Киеву вплотную заняться этим вопросом.

Вообще, по нашему мнению, среди вопросов проведенного в Приднестровье 17 сентября с.г. референдума должен был содержаться также вопрос, который давал бы возможность приднестровцам высказать свое отношение и к варианту свободного присоединения к Украине.

В Приднестровье проживает около 160 тысяч украинцев (28,8%). Для сравнения, молдаване составляют 31,9% от всей численности населения ПМР или 177 тысяч, русские 30,3% или 168 тысяч человек. Остальные 9% приходятся на белорусов, болгар, гагаузов, немцев и евреев.

Несмотря на активную работу Киева среди украинской диаспоры региона, увеличение числа школ на украинском языке, упрощенное предоставление украинского гражданства жителям Приднестровья, основная масса приднестровских украинцев, тем не менее, предпочитают обучать своих детей в школах с преподаванием на русском языке (как, впрочем, и украинцы в Молдове), верят в то, что их жизнь может улучшиться, прежде всего, благодаря развитию самых тесных отношений с Россией. Поэтому, как мы полагаем, процент сторонников независимого развития вне Молдовы и возможного присоединения к России, если бы и уменьшился, то не намного. Интересно, что в некоторых молдавских селах число высказавшихся в пользу отделения от Молдовы достигало 70% и более от числа принявших участие в голосовании. Ответ на третий вопрос, если бы он присутствовал в бюллетенях, дал бы приднестровскому руководству, как и украинскому, более четкую картину истинных «пристрастий» украинского населения ПМР.

Киев не признал законность проведенного референдума не только в силу своей официальной позиции по приднестровскому урегулированию, но, думается, и по причине его итогов. Хотя на Украине отношение к России несколько «потеплело», не следует обольщаться на этот счет. Линия на Запад и ослабление , по возможности, позиций России в этой части Европы, не сулят Москве легкого решения вопроса об интеграции с Приднестровьем. Возьмем на себя смелость утверждать, что этот вопрос без взаимодействия с Украиной решить будет очень трудно, а может быть, и невозможно.

[Версия для печати]