Все чаще мыслящие русские Латвии задумываются о том, чего они достигли за 16 лет государственной независимости. И задают себе два извечных русских вопроса: «Кто виноват?» и «Что делать?» Потому что не задавать их сегодня нельзя – слишком ощутим ущерб нации по всем ее срезам. Оценить его еще только предстоит следующим поколениям. Если, конечно, они останутся русскими...

- Так куда же сегодня, после столь очевидного спада гражданской активности, идти русскому движению Латвии? - спросили «ВЕСТИ» у Владимира БУЗАЕВА, депутата Сейма и сопредседателя правления ЗаПЧЕЛ – партии, которая наиболее последовательно и на всех уровнях отстаивает русские интересы.

- Сперва надо бы определиться, где мы находимся. В нашей программе действий есть тезис: “ЗаПЧЕЛ считает достижение фактического равенства представителей двух общин важнейшей задачей государства и выступает за государственный и международный мониторинг ситуации в этой области”. Ну, за неимением гербовой, пишем на простой. И проводим мониторинг сами.

Мало пишут, и без ссылок на источник, что на фоне общего демографического спада рождаемость нелатышей ниже, а смертность выше, чем в латышской части населения. Хотя в период пребывания Латвии в СССР ничего подобного не наблюдалось – у всех населяющих Латвию этносов наблюдался почти одинаковый демографический подъем.

Показатели рождаемости и смертности у соответствующего этноса Латвии хуже, чем в соседней стране, где этнос является государствообразующей нацией: у латвийских поляков хуже, чем в Польше, у русских – хуже чем в России.

В целом показатель естественной убыли нелатышской части населения на протяжении последних десяти лет вдвое выше, чем у латышей, а с учетом превышения эмиграции (с полным разрывом связей с Латвией) над иммиграцией – втрое.

Непрерывно сокращается возможность дать нашим детям образование на родном языке за счет взимаемых с нас же налогов. И дело не только в пресловутой чисто принудительной «реформе», формально распространившейся лишь на среднюю школу, или в ассимиляционных моделях обучения, которые добровольно-принудительно выбирают школы основные.

Стахановскими темпами сокращается, к примеру, сеть тех ПТУ, где можно получить образование на русском языке хотя бы в рамках разрешенных законом 40%. Уровень безработицы среди русскоговорящих в течение последнего десятилетия на 30-40% выше, чем среди латышей, а любые курсы их переквалификации по закону – лишь на латышском языке.

К безработным коренным русским жителям Латгалии относятся в этом плане хуже, чем к латвийцам в Ирландии, где власти в общении с ними уже начали понемногу использовать язык иммигрантов для облегчения их адаптации в стране. А наша многолетняя борьба за то, чтобы Латвия взяла на себя обязанность обучения государственному языку хотя бы безработных, увенчалась частичным успехом лишь в мае прошлого года. Тогда большинство Сейма не без торгашества с нашей стороны адаптировало соответствующую поправку ЗаПЧЕЛ к закону «О помощи безработным...».

Родной для 40% латвийцев русский язык в законодательстве противоестественно определен как иностранный. Бюджетный вклад в развитие русской культуры абсолютно несоизмерим с численностью ее носителей.

Подобные проблемы характерны для целенаправленно подавляемого этнократическим государством национального меньшинства, живущего где-нибудь в Африке. А у нас они усугубляются еще и не имеющим аналогов в мире массовым безгражданством. В результате представители общины оказываются в меньшинстве не только в Сейме, но и в крупных самоуправлениях. Нет их и в структурах государственной власти.

Наша стратегическая цель, вполне совпадающая с интересами русской общины, более того, смысл существования партии – восстановление равноправия.

- Владимир, а как, по-вашему, кто или что может объединить таких разных русскоязычных - либералов и "радикалов", граждан и неграждан, русофилов и западников, иудеев и православных?

– Стремление к равноправию и действия в достижении этой цели.

Приведу пример из уже далекого прошлого. В бережно хранимом мною номере «Советской молодежи», прародительницы многих сегодняшних русскоязычных изданий, за 7 октября 1988 года хранится короткая заметка с названием «Предлагаем референдум». Там анализируется этническая ситуация в Финляндии, Швейцарии и в Латвии, указывается, что в первых двух странах, соответственно, два и три (сейчас, через 18 лет, уже четыре) государственных языка. И предложение содержится: «Считаем необходимым ввести в Латвии два государственных языка – латышский и русский. В любом случае для обеспечения справедливого решения вопроса следует вынести его на народный референдум». Под статьей стоят три конкретные фамилии и еще 240 переданных в редакцию подписей.

Один из подписавшихся, ваш покорный слуга, потомок «оккупантов». Второй – коренной русский латгалец. Третий – из смешанной русско-латышской семьи. Сейчас некоторые исследователи относят нас к трем принципиально различающимся слоям русскоговорящей общины. А тогда, через день после единогласного признания Верховным советом ЛССР латышского языка, как единственного государственного, и за день до учредительного съезда НФЛ мы мгновенно нашли общий язык – русский!

Подписи собирали на троллейбусных остановках, среди родственников, и на работе. Пришли в «Молодежку» с 200 подписями, а под письмом еще и вся редакция расписалась.

Ходили мы и на прием и к депутату Верховного совета от нашего института, уговаривали озвучить на заседании позицию избирателей. Но режим то тогда был «оккупационный», и голосование шло в одни ворота. Отсюда возникло понимание необходимости общинного представительства в парламенте. Коим теперешняя фракция ЗаПЧЕЛ по нашему самоощущению и является.

Эта впервые опробованная в 1988 году схема нами совершенствовалась и многократно повторялась в периоды оживления русского сопротивления: демарши в Сейме, публикации в русской прессе, сбор десятков тысяч подписей, синхронные действия общественных организаций, митинги, судебные процессы, апелляции к международной общественности. Но до массовой многодневной голодовки и приковывания к дверям Кабинета министров дошли лишь 1 сентября 2004 года. И среди голодающих, и среди «прометеев» вместе с абсолютно беспартийными активистами были и члены правления ЗаПЧЕЛ, и будущие основатели ОКРОЛ.

- Почему ОКРОЛ пока так и не сумел занять эту объединяющую нишу? Или объединить всех думающих на русском языке невозможно, да и не нужно?

Нас, русских латвийцев, почти миллион, целый народ, и мы все очень разные для объединения в одну организацию. Всеобщая мобилизация наступает лишь в трудные минуты.

Так было, к примеру, в 1998 году, когда все неграждане в одночасье стали «невыездными». На фоне организованных не без нашей твердой руки массовых волнений возник тогдашний ЗаПЧЕЛ – политическое представительство общины, и существующий до сих пор Координационный совет нескольких десятков общественных организаций. Кстати, именно последний и основал Штаб защиты русских школ.

Сейчас, в очередной депрессивный период, мы хотим опробовать еще одну модель взаимодействия партии с общиной. Проект нашего нового устава, соответствующий вступившему в силу с 1 января закону «О политических партиях», предусматривает ассоциированное членство. Так вот, желающие общественные организации (к примеру, РОЛ, РОвЛ, тот же ОКРОЛ) смогут войти в правление ЗаПЧЕЛ с правом получения всех материалов и постановки любых вопросов. Сегодня они недовольны нашими депутатами, а завтра получат возможность прямо контролировать их работу и ставить им задачи. Это более тесная схема взаимодействия общины с ее политическим представительством, чем предлагает ОКРОЛ: давление на прорусские партии перед выборами. Думаю, что она пригодится в период решающей схватки за допуск неграждан к выборам в самоуправления и Европарламент.

Сейчас этим правом обладают иностранцы – граждане ЕС, и не обладают почти 500 тысяч латвийцев. Позорное пятно апартеида, распространившееся теперь на всю Европу. В отличие от проблемы латышизации русских школ, к которой европейцы отнеслись «с пониманием», по этому вопросу Латвия находится в абсолютной международной изоляции. Рядовые члены ЗаПЧЕЛ сейчас «давят» на руководство партии, чтобы мы, как это делали неоднократно, провели соответствующую долговременную кампанию с положительным результатом. И мы к этому давлению относимся с пониманием.

- Почему русские Латвии больше не возвращаются к проблеме реформы образования?

В тяжелейшей борьбе с властями в период школьной революции 2004 года, как и в ряде других кампаний, мы добились равновесия, не устраивающего обе стороны. Полной ликвидации среднего образования на русском языке не получилось, на администрацию школ не давят, но разрушение системы образования идет. В ЗаПЧЕЛ, благодаря наличию в наших рядах множества педагогов, и представительству в 18 самоуправлениях, ведется мониторинг этого подлого процесса.

В Сейме мы поднимаем вопрос образования под любыми процедурными предлогами. В последний раз это было 19 декабря, во время дебатов по бюджетному пакету. Закон «Об образовании» с «благородной целью» убрать законодательные гарантии повышения зарплаты учителей, был открыт для подачи поправок впервые с февраля 2004 года. Мы этим и воспользовались по полной программе, внеся пакет «русских поправок» и отстаивая их в течение часа. На трибуне по нескольку раз побывали все депутаты ЗаПЧЕЛ. В Сейме было распространено соответствующее письмо русских общественных организаций. А накануне у представительства Евросоюза прошел небольшой пикет. Вообщем, еще раз проверена неоднократно отработанная схема давления на власти. Из схемы выпала, к сожалению, русская пресса, в особенности электронные СМИ, которые даже не упомянули этот факт.

Из внимания СМИ выпала и наша крупнейшая победа в конституционном суде – восстановление права на свободу собраний. Не было оценено по достоинству и внесение в Сейм 16 марта (!) первой в истории местного русского парламентаризма самостоятельной Декларации – об осуждении проявлений неонацизма. Равно как и ряд наших вполне конструктивных достижений 2006 года в области облегчения положения малого бизнеса, права досрочного выхода на пенсию ликвидаторам Чернобыльской аварии, доступа к информации, демократизации высшей школы, сокращения различий в правах граждан и неграждан.

Фракция ЗаПЧЕЛ в VIII Сейме по своей активности и результативности оказалась принципиально новым явлением общинного представительства. Получив на осенних выборах мандат доверия ? русских избирателей, мы эту традицию продолжим, причем под жестким общественным контролем.

Вовлекаем мы в свои инициативы и депутатскую фракцию Центра Согласия – стратегический резерв общинного представительства в Сейме. Это проявилось, к примеру, в подаче совместного иска в Конституционный суд по поводу запретов в законе «О забастовках». Как раз в тот день, когда антиконституционная норма закона была применена для срыва забастовки работников Национальной оперы.

Русская община Латвии – не раковая опухоль и не балласт, а мощный фактор демократического развития страны.

[Версия для печати]