Такой вопрос, наверное, задавали себе практически все политически-активные граждане. Корреспондент Газеты «2000» Максим МИХАЙЛЕНКО исследует данный вопрос в историко-политической плоскости и отвечает на еще одни вопрос - кто же все-таки управлает нашей страной: президент или правительство?. Предлагаем вниманию наших посетителей его материал - Отмена Конституции — мечта сторонников диктатуры?

Казалось, правильнее было бы написать «политреформа», «конституционные изменения», «конституционные поправки». Это, однако, не так. Конституция Украины с поправками — единое целое, равно как и конституция любой другой страны.

Но сегодня не проходит и дня, чтобы представители парламентской оппозиции, а также их единственный представитель в исполнительной власти Виктор Ющенко не напоминали о своем желании покуситься на Основной Закон. Благоприятствует ли им наш исторический опыт? Действуют ли они в интересах народа? Работают ли на лучшее будущее Украины? Чего хотят добиться? И в конце концов имеют ли на это право?

Парламент — стержень нашей государственности

В 1991—1996 гг. Украина была так или иначе советской, а не парламентской, смешанной или тем более президентской республикой. Во-первых, не забудем, что первый свободно избранный Верховный Совет, или, правильнее сказать, избранный на многопартийной основе, появился в 1990 году, в Украинской ССР.Это не формальность, ведь президентов у нас до 1991-го не было. Пост президента мы «переняли» у россиян, построивших борьбу за ликвидацию СССР вокруг харизматичного Ельцина. Своим (кстати, в первом туре) избранием на пост президента Кравчук усилил позицию Украины на Беловежских переговорах — однако Совет (Рада) оставался центральным, монопольным органом власти. Интересно, что институт президентства крайне медленно «отпочковывался» от законодательной власти — в частности, получившим ныне вторую жизнь пережитком времен «революционного парламента» (до 90-го это был формальный орган) является тотальная подотчетность Раде.

Леонид Кравчук при всех недостатках его иногда хаотичного правления (что, впрочем, неудивительно в условиях отключения страны от систем жизнеобеспечения) был президентом с демократическим складом мышления. Как сегодня говорят, он ходил между каплями дождя — для любого постсоветского и даже восточноевропейского лидера было бы немыслимо решиться на досрочные выборы, а главное, проиграв, мирно передать власть. Для многих Кравчук — в первую очередь отец бескровной независимости, о чем и мечтать не могли украинские руководители предыдущих эпох. Но для значительного числа граждан он навсегда вошел в историю именно в силу первого обстоятельства. Ведь, скажем, Александр Лукашенко был избран в атмосфере нараставшего хаоса и остается первым президентом; Ельцин расстрелял парламент; Гамсахурдиа, Шеварднадзе и Акаева свергли революции; недавно умер пожизненный президент Туркменистана Сапармурат Ниязов, а страны Балтии восстановили прерванную государственность...

В общем, первый демократический транзит в посткоммунистическую эпоху произошел именно в Украине, и этому аплодировал весь мир. Однако на смену демократу Кравчуку пришел технократ (то есть человек с управленческим складом ума) Леонид Кучма.

Суровая необходимость

В 1994—1996 гг. Кучма яростно боролся за усиление президентской власти. Только путем сложнейших политико-правовых хитросплетений и компромиссов Конституция-96 стала инструментом, не допускавшим реальной возможности роспуска Верховной Рады, и что самое главное — в случае ее несогласия с предлагаемой президентом кандидатурой премьера. Это был первый шаг к парламентаризму. Хотя общество воспринимало Кучму не только как главу государства, но и как руководителя исполнительной власти, с конституционной точки зрения такого главы у нас нет и не было. Кабмин был и остается коллективным высшим органом исполнительной власти, но тогда он был подотчетен не только Верховной Раде, но и президенту.

Зачем же нужна была Кучме такая огромная власть, хоть и значительно уступавшая по объему полномочий другим постсоветским лидерам? Леонид Кучма ставил своей целью проведение радикальных рыночных реформ. Это был приоритет номер один — до начала нового века о демократических реформах руководство страны задумывалось мало. Задумываться пришлось, потому что «рвануло». Оказалось, что «поднакопив жирок», начав выползать из нужды, общество согласно канонам классических теорий начинает интересоваться политикой и добиваться более широкого участия в ней.

В первом туре выборов-99 Кучма заручился поддержкой чуть больше трети избирателей — и это был первый звонок, жаль, что его не услышали за бравурными аккордами. Впрочем, Кучма пообещал быть «новым президентом» и впервые оперся на парламентское большинство, дал поддержанному большинством премьеру Ющенко «карт-бланш» на формирование Кабмина. Это был второй широкий шаг к парламентской республике.

Вероятно, этот момент надо объяснить поподробнее. Американские преподаватели политологии часто приводят пример финансовой помощи как мощного оружия внешнеполитического влияния. Например, у страны А валовой продукт составляет 100. Вы оказываете ей помощь в размере 5, соответственно растут расходы правительства. Всегда надо учитывать человеческий фактор и в своих интересах надеяться на «худшее», на то, что получатель растратит эти деньги. А можно даже прописать это как условие. Часто так и бывает, чтобы обезопасить себя от умных политиков, которые потребуют положить эти деньги в банк и таким образом ежегодно (! — ключевой момент) прибавлять к ВВП 0,25—0,5. В следующем году ВВП страны падает на 1. Но реальное падение составит 6, если помощь не оказана вновь. Однако государству А нужно уже не 6, а минимум 7, чтобы не стагнировать. Так США и ЕС посадили на «иглу» множество стран.

Нас, однако, интересует только один момент этого примера, а именно внезапное увеличение ресурса, здесь — ресурса полномочий, власти. Без конфликтов этот ресурс уже не отберешь, президент столкнулся бы с сопротивлением элит и соответственно тех общественных групп, которые представлены элитами.

Кучма отказался от автократического пути уже тогда, когда конфликтный и сомнительный премьер был удален новой парламентской коалицией (третий шаг к парламентской республике), и, нужно сказать, эта коалиция была скорее сформирована против Тимошенко, по мнению многих, пытавшейся превратить украинскую энергетику в одну большую корпорацию, маскируя это якобы «детенизацией рынка».

Но ситуацию еще долго приходилось держать под контролем, эпоха первичного накопления капитала подошла к концу, и в Украине появились те внутрисистемные элементы, которые, осознав свое поражение в битве за презренный металл, вознамерились взорвать систему изнутри с иностранной помощью. Кучма мог закрутить гайки и готовить почву для третьего срока. Вместо этого он занялся искусным выстраиванием парламентской демократии. Остальные вехи этого проекта хорошо известны.

Например, Российское экспертное сообщество, заполучив харизмата Путина и воспитав из него цезаря, так и не смогло понять Кучму и тех преданных ему людей, которые сквозь джунгли средневекового гетманства в украинской политике продирались к этой цели.

Россияне до сих пор со смешанными чувствами следят за нашим экспериментом и воспринимают парламентаризм с большим трудом, совершенно дико интерпретируя украинские новости и считая, что Украиной до сих пор правит Ющенко и «оранжевые». Впрочем, украинские медиа им в этом помогают — и здесь попахивает заговором, но это тема для другой статьи.

До стабилизации новой конституционной системы нам еще далеко, — но она работает! Кто же и зачем пытается доказать иное? Те, кто встал на дороге у истории, кто сам является препятствием для политической европеизации Украины.

Антиисторическая личность

У Виктора Ющенко был год для того, чтобы доказать преимущества президентской модели. Не каждому достается такой подарок на пороге гражданской войны! Лично автор считает это главной ошибкой тогдашней власти, хотя осознает, что не сделав уступок путчистам, власть обрекла бы нас на окопы, в которых мы сидели бы до сих пор.

Но год у Ющенко был. И если бы он и в самом деле разбирался в государственном управлении, если бы и в самом деле желал той ответственности, которую возлагает на плечи любимого политика роль «демократического цезаря», он не сделал бы ничего из того, что сделал.

Обладая огромным кредитом доверия в феврале 2005 года, Виктор Андреевич силой распустил бы парламент, создал бы новый конституционный документ, упразднявший «инстинкт» Кабмина и вводивший американский тип президентской модели, где президент — глава исполнительной власти, и направил бы украинскую историю совсем по-другому пути. А в 2006-м, скажем, осенью, Ющенко провел бы одновременно президентские и парламентские выборы по мажоритарной системе, стабилизировав новую модель, и кто знает — может быть, более эффективную...

Но Ющенко, к сожалению, не является исторической личностью. Он стал бы ею, если бы после сакраментальных слов «Свершилось!» начал делать все вышеперечисленное. Но вождь Майдана мигом превратился в какую-то «отверточную сборку» модели Горбачева, вроде тех российских машин, которые собирает на своих заводах Петр Порошенко.

Сторонники Ющенко смотрели на него с разочарованным изумлением, переходящим в раздражение, а противники — просто смеялись и язвили. Сначала, испугавшись толпы, Ющенко подал в премьеры кандидатуру коварной Юлии Тимошенко, мгновенно, конечно же, потеряв контроль над процессом осуществления власти в стране.

Потом начал бестолково разъезжать по загранице, не привозя ни денег, ни союзов, и превратил нашу внешнюю политику в пустую говорильню, попахивающую порицаемой русофобией. Которая свойственна, как и позорный антисемитизм, как и любая другая фобия, провинциалам с комплексом неполноценности.

Наконец, Ющенко не смог унять своих знакомых и друзей, вырывавших, словно приживалки, друг у друга куски собственности и власти, чем дискредитировал лозунги Майдана. Под занавес Виктор Андреевич санкционировал продажу крупнейшего меткомбината Восточной Европы международному магнату, скомпрометированному в соседних с нами странах, «повоевал» руками и языком Ивченко с Россией, потерпев поражение и заключив «мир» на таких условиях, которые не пришли бы в голову рядовому украинцу. Но, скажут многие, это осечка, а вдруг был бы у нас другой лидер, вокруг кандидатуры которого сплотилась бы страна и зашагала бы вперед семимильными шагами?

Попытка № 3 должна стать последней

Людям свойственно заботиться о собственном благе. Человек со здоровой психикой не ходит каждый день в казино, надеясь на «а вдруг». Выборы всесильного президента — это надежда на авось, это гигантская встряска.

Скажут — а в Америке? Так в Америке президент не может распустить конгресс, а за одну десятую того, что за год натворил Ющенко, даже президентская партия согласилась бы голосовать за его импичмент. Америка — государство с высокой правовой культурой, а президент ее — в ответе за исполнительную власть.

А как же голлистская Франция? Хотя во Франции президент значительно сильнее парламента, но ему и во сне не приснилось бы игнорировать волю народа, как это в уходящем году четыре месяца делал Ющенко. Парламентская республика на протяжении полувека является самой стабильной формой правления в развитых странах. А у нас, за исключением «вдруг», в наличии только Янукович и Тимошенко. При этом сегодня Юлия Владимировна вновь (!) отстаивает президентскую модель — единственно потому, что стремится к режиму личной власти. Все активнее шевелится в этом отношении и «БалогаН», нацеленный на выполнение наказа заокеанских заказчиков, правда, потерявших в последнее время интерес к дисфункциональному Киеву, а также движимый примитивным инстинктом самосохранения.

Однако новая конституционная реформа и впрямь нужна, но лишь для того, чтобы свести к нулю диктаторский потенциал Юлии Тимошенко и ее неизбежных аналогов, а также чтобы стабилизировать нашу политическую систему, изъяв, вероятно, из нее дискредитированный институт президентства.

Попытки задним числом разрушить выстраданную конституционную модель не только антиправовые. Сами по себе они — не более чем политические провокации записных неудачников, стремящихся отвлечь общественное внимание от газовой аферы, от подлинной истории государственного переворота ноября — декабря 2004 года и множества других преступлений, которые, хочется верить, получат адекватную оценку в нынешнем году.

Что касается благонамеренных реформаторов, то путь для них открыт и известен: написание грамотного проекта, поддержка простого большинства в Раде, экспертиза Конституционного суда и конституционное большинство с приличествующими случаю аплодисментами.

[Версия для печати]