Официальный Ташкент оставил без комментариев неожиданное решение Евросоюза отложить пересмотр санкций, наложенных после трагических событий в Андижане. Вопрос о смягчении или отмене санкций мог быть рассмотрен 12 февраля 2007 года на заседании министров иностранных дел Евросоюза, но его решено было отложить до мая. По сообщениям западных информационных агентств, в марте Совет министров Евросоюза планирует издать специальное заявление по Узбекистану в формате "без дискуссий". Пока не говорится, связаны ли эти решения с оценкой Евросоюзом нынешней ситуации с правами человека и политическими свободами в Узбекистане. Но очевидно, что в отношении стран Европы к правительству Ислама Каримова наметилось явное раздвоение между принципиальными позициями и прагматическими интересами.

В ноябре 2006 года Евросоюз, не усмотрев во внутренней политике Каримова позитивных сдвигов, продлил санкции на полгода, но с возможностью их пересмотра через три месяца. Жесткую позицию тогда отстаивали скандинавские страны и Великобритания, фактически утратившая реальное влияние в Узбекистане после разрыва внешнеполитического курса Каримова с США и антитеррористической коалицией. Германия, не ослаблявшая деловых и общественных связей с Узбекистаном после андижанских событий и ликвидаций американской базы в Карши, активно ратовала за компромисс. В итоге европейские министры приветствовали усилия МИД Узбекистана начать диалог и одобрили поездку в Ташкент группы экспертов для ознакомления с материалами по Андижану. Было возобновлено действие Соглашения о партнерстве Евросоюз - Узбекистан.

С Нового года высшие чиновники ЕС, теперь возглавляемого Германией, неоднократно высказывались о том, что Европа не может позволить себе из-за политических принципов окончательно уступить Узбекистан, как сферу своих экономических, и в первую очередь, энергетических интересов России и Китаю. Дескать, смягчение или отмена санкций не помешает, а поспособствует Евросоюзу оказывать дальнейшее "позитивное давление" на правительство Каримова, побуждая его к проведению демократических реформ. Поэтому в Ташкенте ожидали положительного решения вопроса о санкциях. Но известные противоречия между атлантической и континентальной стратегией внутри европейской политики в очередной раз отразились на Узбекистане не самым приятным образом.

Официальный Ташкент, по-видимому, был готов и к такому повороту, сумев сохранить невозмутимую мину. Развивающиеся отношения с Россией, Китаем и Юго-Восточной Азией, арабским миром и ближайшими соседями по региону надежно защищают Узбекистан от участи страны-изгоя. И это вынуждает европейцев не прекращать поиска двойных решений по формуле "мухи - отдельно, котлеты - отдельно".

На этой неделе в центре внимания узбекской прессы оказался бизнес-форум в Ташкенте, в ходе которого сорок предпринимателей из Германии встретились с руководителями министерств и ведомств Узбекистана, обсудив с ними вопросы дальнейшего расширения торгово-экономического и инвестиционного сотрудничества, в частности, участия немецких компаний в процессе приватизации в стране. На встречах было подчеркнуто, что на сегодняшний день в Узбекистане при участии немецких банков реализовано 95 инвестиционных проектов на общую сумму около 1 млрд.евро, действуют 125 совместных предприятий и более 50 представительств германских фирм, включая такие корпорации как Daimler-Chrysler, Siemens и Alcatel. Разумеется, не говорилось о том, что их инвестиционные пакеты реально весьма скромны по сравнению с вложениями в других странах, например, в Восточной Европе или Латинской Америке. Но политическое значение мероприятия очевидно. Оно демонстрирует желание Германии крепче дружить и активнее сотрудничать с Узбекистаном.

В сфере общественной жизни немецкие политики высказали одобрение новому Закону "О гарантиях деятельности негосударственных некоммерческих организаций", недавно изданному Исламом Каримовым. В комментариях агентству "Жахон" заместитель директора Немецкой академии Фридриха Шпее Люк заявил, что этот закон гарантирует право ННО на поиск, получение, исследование, использование и хранение информации и четко определяет обязанности государственных органов в оказании содействия негосударственным организациям и их сотрудникам. Немецкий политолог Ф. Хаан заметил, что стремление обеспечить прозрачность деятельности транснациональных НГО объясняется желанием государств защитить свой суверенитет от посягательств со стороны глобализации.

Эти замечания оказались весьма кстати в связи с заявлением Минюста Узбекистана, о том, что десяток представительств иностранных неправительственных организаций, продолжающих работать в стране, будут наказаны за то, что не предоставили до 1 февраля полных отчетов о своей деятельности, включая декларации об источниках финансирования и расходовании средств. Хотя иностранные ННО тотчас поспешили отнести узбекским чиновникам все мыслимые отчеты, наблюдатели не исключают, что административные меры могут быть приняты к многим из них, в частности, к представительству международной правозащитной организации Human Rights Watch, продолжающей сообщать о нарушениях прав человека в стране.

Международные организации требуют от властей Узбекистана освободить сотрудницу Human Rights Watch, журналистку и правозащитницу Умиду Ниязову, содержащуюся в тюрьме. Возвращаясь из Бишкека с конференции по правам человека, 21 декабря 2006 года она была задержана в аэропорту Ташкента, при таможенном досмотре в ее ноутбуке были найдены файлы с материалами об андижанских событиях. После изъятия компьютера и паспорта Ниязова покинула Узбекистан, обратившись в Управление Верховного Комиссара по делам беженцев (УВКБ) ООН в Бишкеке, и была зарегистрирована миграционными службами Кыргызстана как лицо, ищущее убежища. Вскоре ее адвоката пригласили в таможню ташкентского аэропорта, сообщив ему, что она не будет подвергаться уголовному преследованию в Узбекистане и может забрать свои вещи и документы. После телефонного разговора с адвокатом Умида Ниязова, у которой в Ташкенте остался трехлетний ребенок, решилась вернуться, и 22 января была арестована при пересечении границы. В настоящее время ей инкриминируется незаконный въезд и выезд из страны, а также провоз информационных материалов, представляющих угрозу для государственной безопасности.

[Версия для печати]

Исламский вызов для Узбекистана

19.02.2007. Евразийский Дом

Игорь Кирсанов, Фонд "Наследие Евразии", Москва

23 декабря 2007 года в Узбекистане должны состояться президентские выборы. Официально избирательная кампания еще не началась, но в предвыборный год латентные проблемы, как правило, имеют тенденцию к обострению. Для Узбекистана острой и до сих пор не решенной является проблема противостояния светской власти с радикальным исламским подпольем.

Исламизм – его разновидности и цели

Рассматривая вопросы столкновения светских и религиозно-политических проектов на постсоветском пространстве (особенно в Узбекистане), необходимо сделать ряд пояснений.

Во-первых, не следует путать ислам как признанную, гуманную и миролюбивую религию с исламизмом – религиозно-политической идеологией и тесно связанным с ней проектом построения идеального "исламского государства" как составной части будущего всемирного халифата. Во-вторых, исламизм как политическое явление неоднороден, противоречив и продолжает мутировать в новые формы и разновидности (т.н. постисламизм XXI века).

По самой общей классификации, исламисты подразделяются на радикалов (экстремисты, сторонники террора – т.н. джихадисты) и умеренных, готовых интегрироваться в политическую систему, стать системными игроками и вести борьбу за электорат парламентскими методами (наиболее яркий пример – легальные исламисты в Турции, поддерживающие вступление в ЕС).

Основные постулаты идеологии джихадизма были сформулированы идейными вождями одной из первых радикальных организаций на Арабском Востоке "Братья-мусульмане" Хасаном аль-Банной и Сейидом Кутбом: "Аллах – наша цель, Пророк – наш вождь, Коран – наша Конституция, джихад – наш путь, смерть на пути Аллаха – наше высшее желание".

В центре теоретических построений исламистских радикалов, как правило, находятся идеализация времен раннесредневекового ислама, пропаганда собственного понимания "правления по шариату" в пику позиции традиционного духовенства и постоянное спекулятивное прикрытие "священными текстами" – Кораном и Сунной – для придания ореола "божественности" вполне конкретным политическим разработкам. Исламисты представляют себя в качестве "хранителей божественного завета" и жестко отстаивают на этой основе монополию на истину.

Концептуальная несостоятельность радикальных исламистов попросту заменяется социальной риторикой и критикой (зачастую волне справедливой) "неправедных властей", что находит живой отклик у обездоленного и разочаровавшегося населения. Главное – убеждение окружающих в своей избранности и способности здесь и сейчас обеспечить благополучие, процветание и справедливость для всех (в чем есть явное сходство с советскими большевиками).

Ферганская долина под прицелом

Территориально в центре усилий исламистов находится Ферганская долина, своеобразная "пороховая бочка" Центральной Азии, взорвав которою они рассчитывают прийти к власти. Здесь расположен трансграничный эпицентр конфликтности, влияющий на Кыргызстан, Узбекистан и Таджикистан. Построение "исламского государства" в Ферганской долине либо в какой-нибудь из ее частей (узбекской, кыргызской или таджикской), по замыслу авторов и практиков идеи, в дальнейшем позволит расширить границы этого образования на весь регион и даже на мусульманские анклавы России.

Четких критериев и механизмов построения "исламского государства" у идеологов проекта нет. Зачастую тексты центрально-азиатских исламистов-радикалов представляют эклектику из концептов, заимствованных у собратьев-спонсоров за рубежом (преимущественно из богатых стран Ближнего и Среднего Востока).

Проект создания "исламского государства" в Ферганской долине утопичен, нежизнеспособен и бесперспективен именно из-за своей иллюзорности (бесконечный мираж в пустыне). Все предыдущие подобные проекты построения "исламского государства" в новейшей истории терпели крах, а вместе с ними блекла пресловутая монополия на истину исламистов-радикалов. Это Судан 1999-го года (отстранение исламистов военными), крах режима талибов в Афганистане в 2001 г., из последних – неудача исламистов в Сомали в конце 2006 г. Причины поражений были самыми разными – от внутренних (неудачи "третьего пути" в политике и экономике, вылившиеся в тиранию) до внешних (активизировавшаяся борьба с международным терроризмом после 11 сентября 2001 г. и проснувшийся интерес Запада к делам в исламском "третьем мире").

В багаже у радикальных исламистов нет ни одного успешного политического и экономического проекта, способного стать реальной альтернативой светским моделям развития (в рамках которых вполне возможно должное отношение к религии). Кроме того, исламский мир оказался в центре внимания мировых центров силы (США, ЕС, Китая и России), консолидировавших свои усилия по противодействию приходу исламских радикалов к власти. К сожалению, несмотря на то, что за радикальной версией исламизма нет будущего, притягательность его "простых" идей не исчезла, социальная база сохранилась, сетевая оргструктура продолжает действовать, пополняясь новыми адептами и финансовыми ресурсами.

Наиболее активными проводниками идей исламизма в Ферганской долине стали запрещенные организации "Хизб-ут-Тахрир" (действует в глобальном масштабе) и региональное "Исламское движение Узбекистана (ИДУ)".

"Хизб-ут-Тахрир" (ХТ) – международное движение, добивающееся восстановления исламского халифата. Основано в 1950-е годы палестинцем Таки ад-Дином ан-Набхани (1909-1977 гг.). В Центральную Азию "Хизб-ут-Тахрир" проникло в начале 1990-х вместе с мусульманскими миссионерами и с тех пор пустило в регионе глубокие корни.

"Хизб-ут-Тахрир" на словах ратует за "мирную пропаганду ислама", но на деле выступает как идеологический и финансовый спонсор радикалов в Центральной Азии. ХТ не представляет собой мононациональное религиозно-политическое объединение: в организации представлены практически все этносы региона. В рядах партии насчитывается (по словам самих активистов партии) более 10 тысяч человек. Основной и наиболее активный костяк составляют преимущественно узбеки Ферганской долины. Это выходцы из Оша, Карасу, Джалал-Абада, Ферганы, Андижана, Намангана, Ходжента, Исфары, Аравана, Баткена, Исфаны. В рядах ХТ, в основном, молодежь 18-35 лет, со средним, средним специальным и высшим образованием.

Критическая фаза развития

Применительно к Центральной Азии ситуация усугубляется еще и тем, что 15-летняя постсоветская модернизация в регионе сопровождалась негативными процессами "клановой" приватизации, деиндустриализации, архаизации социальных отношений, массовой безработицей и высоким уровнем бедности. На политическом уровне господствующей формой политической самоорганизации элит стал клан, на макроуровне - авторитаризм различной степени жесткости.

Сегодня страны Центральной Азии вступили в критическую фазу своего развития, где основные задачи лежат в плоскости дальнейшей модернизации с целью формирования устойчивых политических и экономических систем, механизмов преемственности власти, дееспособных политических институтов и повышения благосостояния народа.

За исключением Кыргызстана (где произошла революционная смена правящих элит) и Туркменистана (смерть Туркменбаши, чреватая возможным появлением туркменских "хрущевых"), в остальных странах (Казахстан, Узбекистан, Таджикистан) у руля власти продолжают оставаться несменяемые президенты, выходцы из советской партийно-хозяйственной номенклатуры, для которых цель №1 в будущем – обеспечение преемственности власти и получение гарантий неприкосновенности при уходе на пенсию. Пока механизмов преемничества не создано и воли взращивать преемников нет, лидеры центрально-азиатских государств предпочитают пролонгировать свои полномочия, обеспечивая подобными действиями призрачную стабильность в подвластных странах.

"Исламский вызов" при этом представляет собой один из ключевых факторов давления на центрально-азиатские режимы, способный взорвать внутриполитическую стабильность. Его мобилизующая сила велика, особенно в кризисных условиях, когда власть теряет в глазах населения свою легитимность. Естественно, степень влияния "исламского фактора" в каждом из центрально-азиатских государств различна, что не снимает его актуальность с текущей повестки дня.

Дестабилизация с участием радикальных исламистов в Узбекистане автоматически бьет сразу по всем остальным соседним государствам (порывы границы, перетоки боевиков из одной страны в другую, потоки беженцев, теракты и т.д.), что представляет непосредственную угрозу региональной и международной безопасности. Каждая из центрально-азиатских стран по-своему реагирует на "исламский вызов", однако общим правилом стала ставка государства на силовые приемы борьбы.

Узбекистан: атака исламистов

Из всех государств Центральной Азии Узбекистан более всех испытывает на себе влияние исламского фактора. Именно в Узбекистане расположена большая часть Ферганской долины, основного географического ареала действий исламистов в Центральной Азии. С начала 1990-х в Узбекистане возникли и приступили к активной деятельности исламистские группы и организации. Самой известной стало Исламское движение Узбекистана (ИДУ), развернувшее долгую и изнурительную войну с президентом Исламом Каримовым.

ИДУ возникло в 1996 г. после неудачной попытки установить контроль над крупными городами Ферганской долины. Основной целью движения стало свержение режима президента Ислама Каримова вооруженным путем и построение в Узбекистане "исламского государства". Радикализация ИДУ вылилась в попытку покушения на И.Каримова в феврале 1999 г. и осуществление террористического рейда с территории Афганистана через Таджикистан и Кыргызстан в Сурхандарьинскую область Узбекистана.

Деятельность и последующая трансформация ИДУ в террористическую организацию свидетельствуют об изначальном тупиковом пути развития, выбранном узбекскими исламистами.

Поражение ИДУ в силовом противостоянии с властями привело лишь к ужесточению политики "закручивания гаек", взятой на вооружение И.Каримовым (когда под запрет попадало любое проявление религиозности и связанной с ней политической деятельности). Окончательная деградация ИДУ вылилась в заключение политического союза с афганским движением "Талибан", на стороне которого боевики движения воевали против войск коалиции США и НАТО. Разгром режима талибов в 2001 г. привел к значительному ослаблению ИДУ, остатки которой, по данным узбекских спецслужб, влились в новую экстремистскую организацию – Исламскую партию Туркестана.

После того как ИДУ прекратило активную борьбу, на политическую сцену Узбекистана стремительно ворвалась другая подпольная организация – "Акрамия", громко заявившая о себе в ходе волнений в Андижане в мае 2005 г. С "Акрамией" не все так просто – в ней противоречивым образом переплелись идеи легальной политической деятельности и попытка осуществления вооруженного мятежа в Андижане.

Так что же представляла из себя эта организация?

"Акромия/Акрамия" (другие названия – "Иймончилар", "Халифатчилар", самоназвание "Биродарлар" - "Братья") была основана Акрамом Юлдашевым (род. в 1963 г., Андижан, осужден в 1999 г.) в начале 1990-х гг. Автор неофициально распространявшейся книги "Иймонга Йул" ("Путь к вере"), в которой излагаются основные цели и задачи основанного им движения[1]. В экспертной среде за этим движением закрепилось название по имени основателя и идеолога организации Акрама Юлдашева – "Акрамия". Значительное влияние на взгляды А.Юлдашева оказало членство в движении "Хизб-ут-Тахрир" (1986-1992 гг.).

Прежде всего, обращает на себя внимание высокий уровень организационной структуры "Акрамии" (сейчас ушедшей в глубокое подполье). Как отмечает узбекский исследователь Бахтияр Бабаджанов, А.Юлдашеву удалось создать уникальную для местных условий организацию (своеобразную общину), фактически состоящую из малых и средних коммерческих предприятий и торговых структур, работники которых являлись членами "Акрамия". Например, в Андижане хорошо была известна сеть принадлежащих им хлебопекарен. Доходы от экономической деятельности поступали в "общий фонд", средства из которого выделялись на помощь наиболее нуждающимся членам организации, пропаганду и текущую деятельность. Внутри предприятий работники делились на ячейки ("халка") от 3 и до 7 человек, которыми руководили "лидеры". Производственной деятельностью предприятия руководил "ответственный работник", а идеологической работой – "ответственный духовный лидер".

При определенных условиях "Акрамия" могла бы трансформироваться в партию узбекских религиозных предпринимателей (малый и средний бизнес), представителей т.н. "исламского среднего класса". Возможность мирной легальной деятельности в свое время не исключал и сам идеолог движения А.Юлдашев (правда, он связывал подобные планы с давлением Запада на Ташкент с целью инициирования политических реформ). Однако размытость "Акрамии" в плане идей и концепций, использование устаревшего идеологического багажа "Хизб-ут-Тахрир", пропаганда "исламизации", насильственные методы борьбы, авторитарный строй внутри страны привели к заморозке модернистских устремлений "акромистов". В конце концов, острые противоречия узбекской политической жизни вылились в андижанские события с многочисленными жертвами среди мирного населения.

В поисках ограниченной "модернизации сверху"

В конце декабря 2007 г. в Узбекистане состоятся президентские выборы. Старт избирательной кампании еще не дан, но определенная работа с участием лояльного мусульманского духовенства уже ведется. Так местные очевидцы отмечают следующие фактически предвыборные высказывания служителей религиозного культа: "Нашего муфтия коснулось благословение Всевышнего. Ему в молитве открылась Воля Его (Аллаха), а именно, чтобы он (муфтий) был посредником в передаче людям пожелания Аллаха: пусть президент И.Каримов остается на своем месте и продолжает вести угодные нам дела".

Официальный Ташкент пока никак не комментирует и не раскрывает сценарий предстоящих выборов. Существует несколько вариантов развития событий: 1) референдум по продлению полномочий И.Каримова (вплоть до пожизненного правления), 2) переизбрание действующего президента на следующий 7-летний срок и 3) передача власти преемнику с сохранением влияния И.Каримова на принятие решений. Судя по всему, окончательного решения в пользу какого-либо из сценариев И.Каримов не принял, и прорабатываются все варианты, хотя для власти предпочтительней все-таки провести выборы, дабы избежать массированной критики и обвинений в откате в тоталитаризм. Не исключено, что решение по столь судьбоносному вопросу будет приниматься с учетом международного фактора.

С ноября 2006 г. из Евросоюза пошли сигналы узбекскому руководству о возможном пересмотре политики и отмене санкций, введенных после трагических событий в Андижане. Застрельщиком новой европейской политики в Центральной Азии выступает ФРГ, с нового года председательствующая в ЕС. Смысл продвигаемой Берлином прагматической концепции "критического диалога" состоит в акценте на вопросы безопасности и диверсификации энергопоставок в ЕС за счет ресурсов Центральной Азии (включая Узбекистан). Евросоюз опасается потерять важных энергетических партнеров в регионе, уступив их России и чрезмерно активному Китаю, в связи с чем намерен активизировать свою политику в регионе.

Педалировать болезненную для Ташкента тему нарушения прав человека и "преступлений" в Андижане в ЕС, видимо, не намерены. Наиболее показательным в этом плане является высказывание генерального директора Департамента по внешним связям Еврокомиссии Энеко Ландабуру: "В жизненных интересах Евросоюза – развивать отношения с Узбекистаном и другими странами региона в таких областях, как энергетика, транспорт и охрана природы". Европейский чиновник отметил, что ЕС должен играть большую роль в Центральной Азии, ключевой страной которой является Узбекистан.

Со своей стороны Ташкент также готов продемонстрировать определенную гибкость, чтобы прорвать изоляцию на Западе. Примечательно, что курс на либерализацию узбекские власти планируют совместить с фактическим укреплением режима президента И.Каримова. В данном случае один из возможных вариантов действий президента – ограниченная либерализация сверху и расширение рамок для деятельности "мягкой" светской оппозиции в преддверии президентских выборов.

В частности с санкции И.Каримова в Узбекистане разработан проект конституционного закона "Об усилении роли политических партий в обновлении и дальнейшей демократизации и модернизации страны" (внесен в парламент президентом в порядке законодательной инициативы). Если закон будет одобрен и воплощен в жизнь, то парламентские фракции политических партий[2] получат ряд полномочий, находящихся в исключительной компетенции президента, а именно – предлагать своих кандидатов в кабинет министров. Ограниченная либерализация в Узбекистане (в случае запуска этого проекта) может стать своего рода частью сделки с Евросоюзом, который, пусть и с оговорками, но признает легитимность узбекских президентских выборов.

Помимо внешнеполитического эффекта "либерализация сверху" имеет позитивное значение для внутренней политики Узбекистана. Это может стать первым этапом для более тонкой настройки политической системы страны с целью придания ей устойчивости и способности к решению системных кризисов. Если на первом этапе речь идет о расширении возможностей для светских партий, то в ходе второго этапа с прицелом на долгосрочную перспективу власти могут санкционировать создание легальной религиозной партии (некий аналог ХДС/ХСС – как в Германии). К примеру, в соседнем Таджикистане частью политики национального примирения стала легализация Партии исламского возрождения (ПИВТ), имеющей своих депутатов в парламенте.

В будущем модернизация политической системы Узбекистана с допуском в нее легальных исламистов, отрицающих насилие, представляет собой сложнейшую задачу, требующую наличия политической воли как у власти, так и у оппозиции. "Исламский фактор" в Узбекистане носит долговременный характер и не исчезнет сам собой, что только повышает актуальность выработки механизмов по канализации в легальное русло протестных настроений, окрашенных в религиозные тона.

----------------------------------------

[1] По данным исследования Бахтияра Бабаджанова, Институт востоковедения Академии наук Узбекистана.

[2] В Узбекистане официально зарегистрировано всего пять политический партий:

- Социал-демократическая партия Узбекистана "Адолат"

- Демократическая партия Узбекистана "Миллий тикланиш"

- Движение предпринимателей и деловых людей - Либерально-демократическая партия Узбекистана

- Национально-демократическая партия Узбекистана "Фидокорлар"

- Народно-демократическая партия Узбекистана

[Версия для печати]