«Северодонецкий синдром»

28.11.2007. День

Съезд в Северодонецке еще только планируется. Да и то на зиму будущего года. Но едва только о нем было заявлено, в СБУ сразу же была создана специальная группа, которая моментально выехала в Луганскую область. «С целью недопущения проявлений и посягательств на территориальную целостность и конституционное устройство государства», — говорится в сообщении пресс-службы СБУ. Такая реакция понятна. Северодонецк фактически стал символом «сепаратизма». И хотя повестка дня у будущего «собрания депутатов всех уровней» вроде гуманитарный, все равно это попахивает политической провокацией и вызывает беспокойство.

Мы спросили у региональных экспертов «Дня»: почему депутаты юго-востока собираются именно сейчас? Как следует реагировать государству?

Вячеслав ШАТАЛОВ , политолог, г. Луганск:

— Если вспомнить всю подноготную Северодонецкого съезда 28 ноября 2004 года, следует прямо сказать — его подготовка была тотальным экспромтом. Доподлинно известно, что у организаторов даже стройного плана выступлений докладчиков не было. Дня за четыре до этой даты хороший приятель Кучмы Виктор Тихонов, тогдашний председатель Луганского областного совета, посоветовавшись с верхушкой регионалов и заручившись поддержкой своего давнишнего друга — мэра Москвы Юрия Лужкова, задумали провести некое эффектное политическое действо. По замыслу непосредственного организатора, оно должно было бы стать своеобразным ответом сознательных и наделенных определенной властью граждан из южных и восточных областей страны на аналогичные действия депутатов ряда областных советов в Западной Украине, отказывавшихся выполнять распоряжения правительства. Известно, что списки людей, которые должны были прибыть в город химиков, формировались на местах поздним вечером, ровно за день до проведения съезда, вот почему львиную долю его участников представляла как раз «колыбель украинского федерализма» — Луганская область. То мероприятие в историю страны вошло как «шабаш несогласных» с политической волей большинства жителей Украины и по сути дела являлось неким предвестником будущего реванша Партии регионов, относительно скорого.

Я достоверно не знаю, согласовывалось ли действо в Северодонецке с московскими политтехнологами той поры — господами Маратом Гельманом и Глебом Павловским, но результат был таким: съезд больше принес негатива современному украинскому обществу, нежели «помог» регионалам и их сторонникам. Собственно говоря, взвешенный разговор о федерализме как о будущем устройстве Украины так и не состоялся, а основным итогом съезда стало нарастание ментальной и идеологической пропасти между востоком и западом. Сегодняшние мысли о «втором Северодонецке» не случайны, и не зря именно эта политическая карта разыгрывается в период, когда в Киеве так непросто идет переговорный процесс по формированию коалиции в новой Верховной Раде и по персоне премьера. Все это стало возможным благодаря бонапартизму господина Ющенко, который в своей деятельности руководствуется не действующими законами, а использует метод договоренностей с той политической силой, которая в августе прошлого года подписала Универсал национального единства, пришла к неограниченной власти и ничего из его положений не выполнила. Лозунги типа «Бандиты должны сидеть в тюрьмах!» и «Коррупции нет места в новой власти» оказались просто красивыми словами для оболванивания избирателей. Ныне Президент склонен демонстрировать политику лавирования между ПР и БЮТ с одной целью — любым способом не допустить Тимошенко к должности главы Кабмина, при этом он старается не растерять свой электорат, который должен помочь ему переизбраться на второй срок. Луганская ветвь регионалов, чьи идеи недавно огласил Валерий Голенко, известив общественность о намерении провести второй Всеукраинский съезд депутатов всех уровней, намерена придать интенсивности процессу формирования такого формата будущей коалиции в парламенте, при котором нынешний пост сохранится как раз за Виктором Януковичем.

Высокопоставленные луганчане не однажды за последние полтора года выступали инициаторами различных инициатив, которые в буквальном смысле вызывали ярость Ющенко. Так было с приданием регионального статуса русскому языку в апреле 2006 года. Такая же цель ставилась, когда происходила демаркация Луганского участка государственной границы, — тогда речь шла об «обустройстве рвов» в деле «российско-украинских отношений». В почете у нынешнего состава депутатов Луганского областного совета, где абсолютное большинство принадлежит регионалам, Константин Затулин, чьи статьи регулярно появляются в печатных изданиях, издаваемых огромными тиражами на деньги налогоплательщиков региона. Это звенья одной политической цепи — психологически воздействовать на сознание Ющенко с целью принятия им решений в угоду Партии регионов. Но на самом деле, и я в этом своем прогнозе уверен на сто процентов, Северодонецк-2 попросту не состоится в силу того, что его проведение изначально не планировалось. Просто политики одного противоборствующего лагеря хотели выяснить отношение общества и нынешней власти к подобной инициативе, доказав всем — почва для настроений трехлетней давности еще есть, «сепарационный фактор» живуч и действенен по сей день.

Всерьез полагаю, что «Северодонецкий синдром» не является элементом угрозы конституционному устройству государства, и все разговоры о создании инициативной группы по проведению второго съезда так и останутся лишь намерениями, которым в ближайшее время не суждено реализоваться. Однако существует определенная вероятность нового витка разговоров о Северодонецке- 2 в случае, если регионалы уйдут в непримиримую оппозицию в результате формирования демократической коалиции и в случае обретения Юлией Владимировной премьерского кресла. Резюмируя, отмечу — северодонецкая тема еще очень долго будет будоражить умы тех нечистоплотных в помыслах политиков, которые не осознают простой истины: свою украинскость нужно не демонстрировать на словах, а действовать конкретными методами ради улучшения жизни граждан собственной страны. Тогда и сигналы обществу, подобные «северодонецким инициативам», больше не будут пугать украинских обывателей и власть предержащих, какой бы политической окраски они ни были. Не стоит делать из Луганщины, одной из самых проблемных областей, полигон для политических спекуляций и рассадник федерализма с ярко негативным оттенком.

Любомир ЗУБАЧ , заместитель начальника секретариата Львовского городского совета:

— Северодонецк-2 — это откровенное политиканство. Настоящих причин для так называемой защиты русскоязычного населения нет, и это очевидно. На мой взгляд, права граждан Украины нужно защищать независимо от их национальности. К сожалению, этого не понимают или не хотят понимать наши политики, потому что для них приоритетом является борьба за власть, а не интересы страны.

На сегодняшний день заявления о Северодонецке считаю элементом «торга» на этапе формирования коалиции новоизбранного парламента. Руководители Партии регионов посылают Президенту сигнал: «если вы с нами не создадите коалицию, то мы проведем Северодонецк-2». Это довольно недостойное поведение, поскольку демонстрирует, что для политиков, представляющих треть населения страны, важнее власть, а не стабильность и благосостояние государства. Нужно иметь совесть, ведь во время избирательной кампании из каждого радиоприемника, телевизора, громкоговорителя эти люди говорили обратное.

Конечно, ничего хорошего для страны проведение такого съезда не принесет, поскольку углубит искусственно созданный раскол между востоком и западом. Но каких-то серьезных негативных последствий для государства от этой авантюры я не предвижу. Поскольку, к счастью, у нас есть Президент, который действительно является гарантом конституционного строя и территориальной целостности государства. Один раз он это доказал и при необходимости докажет еще раз. Поэтому у сепаратистов нет шансов.

Антон КЛИМЕНКО , глава Донецкой областной организации политической партии «Народный союз «Наша Украина»:

— С моей точки зрения, проблема эта — проблема якобы защиты русскоязычного населения, защиты русского языка — является надуманной, популистской, и поднимается на щит только в конкретные политические моменты и используется исключительно в интересах политиков. И неважно — случилось это до оранжевой революции и или после нее.

Я уверен, что и в Донецкой области, и во всей Украине в целом русскоязычное население у нас ничем не ущемлено. Я считаю, что в нашей стране должен господствовать украинский язык, поскольку он государственный, а в семье, в быту, даже на работе, если это кому-то удобно, люди могут свободно разговаривать по-русски.

Почему этот вопрос снова всплыл сейчас? Наверное, просто для него созрел политический момент. По всей видимости, кому-то в данный момент интересно консолидировать определенные политические силы, снова поднять вопрос, который волнует некий процент населения, чтобы либо спровоцировать массовые волнения, либо впоследствии шантажировать будущую коалицию. Еще одна причина подобных собраний — это то, что наша страна очень терпима к различным проявлениям общественного мнения.

Что же касается реакции местных властей на эту проблему, то она должна определяться требованиями закона — в соответствии с действующим законодательством необходимо принять меры, чтобы не допустить массовых столкновений или провокаций.

Николай ВАСЬКИВ , профессор Каменец-Подольского государственного университета:

— Северодонецк-2 (если он состоится) может быть свидетельством демократичности современного государства и одновременно неоднородности Украины. Хотя понятно, что это никак не является движением снизу, от масс востока и юга, а инспирируется и оплачивается определенными политическими силами. Я более чем уверен: как только образовалась бы широкая коалиция, никто ни единым словом не вспомнил бы об этом Северодонецке-2 и о референдуме по поводу вступления в НАТО. То есть такие заявления являются своеобразным давлением на Президента и политических оппонентов.

Что же делать государственным органам? По-видимому, чтобы не было Северодонецка-2, нужно было дать надлежащую оценку первому «федералистическому» сборищу с надлежащим наказанием тех, кто его организовывал, проводил, призывал «создавать отряды, бригады» и тому подобное. Даже если бы срок был условным. Теперь запретить очередное собрание будет фактически невозможно. Никакой эйфории у «федералов» не будет, поэтому они в своих призывах и выступлениях не переступят грань фола.

А важным кажется, чтобы государство перестало занимать оборонную позицию, мол, нет у нас никаких ущемлений русского языка или культуры. И всегда проигрывать информационную войну. Ведь так почему-то складывается, что защиту украинского языка и культуры осуществляют только общественные организации и отдельные партии, «узкая прослойка национально озабоченной украинской интеллигенции». Почему бы государственным органам власти не провести мощную информационную кампанию для выяснения настоящего положения вещей и не выступить против ущемления украинского языка и прав украиноязычных граждан? Например, рассмотреть бы вопрос, сколько детей учатся в украиноязычных школах востока и юга, совпадают ли эти цифры с процентом украинцев в этих регионах и желанием родителей дать детям образование на украинском языке? И всегда ли в украиноязычной школе преподавание полностью ведется на украинском? Или выяснить бы, почему в славном городе Запорожье, колыбели казачества, лицей, гимназия, школа-комплекс приходятся один на пять русскоязычных школ и один на десять украиноязычных? Почему русскоязычным является лицей при Запорожском госуниверситете, где официально (практически — явно не всегда) преподавание осуществляется на украинском языке? Имеет ли украиноязычный гражданин доступ к информации на родном языке, если даже государственные и коммунальные газеты, региональные теле- и радиоканалы — русскоязычные, в лучшем случае дают, что называется, для отмазки небольшую часть новостей или передач на украинском языке? Возможно, государству стоит заботиться об утверждении в первую очередь государственного языка и громко, на весь мир заявлять о его ущемлении и ограничении на родной земле?

Нас часто пугают сообщениями об ужасном ущемлении русского языка в Прибалтике. Не знаю, как дела с этим в Латвии или Эстонии. Могу говорить только о том, что видел и слышал в Литве. Во-первых, никакой агрессии или нежелания общаться с носителями русского языка (каковым и я был в Вильнюсе), правда, те, кому меньше двадцати, говорят, что им уже комфортнее общаться на английском. Абсолютно все надписи, объявления, маркировка товаров — на литовском языке, возможно дублирование на латвийском или эстонском, английском или русском. Интересно другое. Часто приходилось сталкиваться с этническими россиянами (как утверждают, их в Вильнюсе около 30 процентов). Они свободно общаются на улице по-русски, с ощутимым, однако, литовским акцентом. Они —продавцы, таксисты, администраторы — быстро переходят при общении с вами на русский, но никакого недовольства тем, что государственный литовский язык заполнил все сферы общения, из их уст мне не пришлось услышать. Со слов университетских работников узнал об активной деятельности различных культурных и общественных национальных организаций. Стоит, возможно, перенять прибалтийский опыт с абсолютным утверждением прав государственного языка и культуры и одновременным уважением языков и культур национальных меньшинств.