Стабильность на Кавказе после «пятидневной войны»: роль России, Ирана и Турции

Фонд стратегической культуры, 10.11.08

Андрей Арешев

Статья подготовлена на основе выступления на круглом столе «Новая архитектура безопасности на Южном Кавказе после 8.08.2008» (Анкара, 31 октября 2008 г.).

Несмотря на прекращение боевых действий вокруг Южной Осетии, ситуация на Южном Кавказе остается взрывоопасной и чреватой дальнейшим обострением.

Вмешательство Европейского Союза в конфликт на Кавказе, подписание плана «Медведева – Саркози» позволили решить некоторые краткосрочные задачи, но остаётся проблема создания механизмов, гарантирующих регион от возобновления боевых действий в будущем.

Усиливается впечатление, что в Европе воспринимают «план Медведева – Саркози» как средство восстановления статус-кво, существовавшего до 8 августа. Такой подход ошибочен в корне, ибо не учитывает новую геополитическую конфигурацию региона после окончания в августе военных действий и особенно – после признания Россией Абхазии и Южной Осетии в качестве независимых государств.

Вывод российских миротворческих постов и начало деятельности наблюдательской миссии Евросоюза совпали по времени с активизацией диверсионной деятельности в «буферной зоне». Это вряд ли является случайностью. В настоящее время деятельность Евросоюза ориентирована в первую очередь на свертывание российской миротворческой миссии, что объективно способствует расконсервации конфликта.

Если предложения Российской Федерации по демилитаризации Грузии, ограничению ее военного потенциала, созданию эффективной системы мониторинга будут заблокированы (или не услышаны), это станет для Москвы четким и недвусмысленным сигналом к тому, что рано или поздно последует возобновление боевых действий.

Имея опыт 2004-го и 2008 годов, Россия вряд ли будет ждать, когда на Южную Осетию и Абхазию нападут в третий раз. В настоящее время обе республики связаны с Россией соответствующими договорами, в том числе и в сфере военной безопасности, что подразумевает прямое и непосредственное участие российской армии в защите их независимости, отражении агрессии и т.д.

Стратегия России по обеспечению безопасности на её южных границах подразумевает идентификацию основных источников угроз. Таковыми могут выступать как отдельные государства или блоки государств, так и иные субъекты международно-правовой деятельности, являющиеся инструментом реализации интересов внешних сил. Со стороны Москвы методы противодействия подобным угрозам будут опираться в первую очередь на международное право и национальное законодательство Российской Федерации (нормативно-правовой основой могут служить Федеральные законы «О противодействии терроризму», «О Федеральной службе безопасности» и др.)

Практика распространения национальной юрисдикции на территорию иностранного государства для принудительного похищения (вывоза) с территории такого государства находящихся там террористов, проведения там иных операций в последнее время получает все большее распространение и обосновывается правом на индивидуальную или коллективную самооборону в соответствии со ст. 51 Устава ООН.

Уничтожение (как профилактическая, упреждающая, превентивная и/или ответная мера) находящихся на территории других государств террористов и их баз, в том числе по приведению в исполнение заочно вынесенных приговоров осуществляется Соединенными Штатами, Израилем, Турцией, Перу и некоторыми другими государствами.

В условиях отсутствия эффективного диалога по вопросам региональной безопасности с ЕС и особенно США, создание эффективной системы коллективной безопасности, способной реагировать на возникающие кризисы и своевременно предотвращать их развитие, становится всё более актуальным. Создать такую систему «с нуля» вряд ли возможно. Представители российского руководства не только заявляли о кризисе и неэффективной работе ООН, ОБСЕ и т.д., но и предлагали начать в связи с этим равноправный диалог, но он пока не происходит.

При реагировании на возникающие вызовы на первое место все больше выходят локальный и региональный уровни. В условиях возрастающего дефицита доверия особенно важны согласованные действия ведущих региональных держав, основанные на максимальном доверии, на уверенности в предсказуемых действиях партнера в случае возникновения кризисной ситуации.

В настоящее время между Россией и Турцией поддерживается устойчивый политический диалог, его качество обусловлено объемами торгово-экономического сотрудничества, связями в сфере науки, культуры, образования и т.д. Этапными вехами этого диалога можно считать визит Президента России в Анкару в декабре 2004 года и ответный визит Президента Турции в Россию в июне 2006 года. Имели место и другие встречи на разных уровнях, принявшие характер двусторонних консультаций по широкому спектру вопросов. В декабре 2008 года ожидается очередной визит Президента Турции А. Гюля в Москву. Что касается экономического сотрудничества, то достаточно сказать, что 70% импортируемого Турцией газа поставляется Россией.

Действия России и Турции на Кавказе не могут не быть взаимообусловленными. Стремление реализовывать свои стратегические цели, не вступая при этом в военные конфликты, объективно сближает подходы двух стран. При этом Турция остается членом НАТО, то есть военно-политического блока, который рассматривается Соединенными Штатами в качестве основного инструмента «сдерживания» России, и едва ли не в первую очередь – в регионах Кавказа и Причерноморья. Вести диалог одновременно с Москвой и Вашингтоном для Анкары непросто.

Турция принимает активное участие во многих региональных мирных инициативах. «Пятидневная война» на Кавказе показала уязвимость схем, ориентированных на силовое решение проблем, доставшихся от прошлого, и на блоковое противостояние. Кроме того, транзитная роль Грузии в качестве ключевого элемента «каспийско-кавказского коммуникационного коридора» поставлена под сомнение, и это прямо затрагивает интересы Турции, позиционирующей себя в качестве ключевого транзитного звена на пути энергоресурсов Центральной Азии и Кавказа в Европу.

Уже 10 августа состоялся телефонный разговор руководителя МИД России С.В. Лаврова с министром иностранных дел Турции А. Бабаджаном. Спустя несколько дней, в ходе блиц-визита в Москву премьер-министра Турции, было заявлено об инициативе по созданию «платформы безопасности» на Кавказе, и эта инициатива получила высокие оценки со стороны российского руководства1. Ранее Турцию в целом устраивало существующее положение на Кавказе, однако в изменившейся ситуации и на фоне положительной динамики российско-турецких взаимоотношений Турция предпринимает шаги по поиску новых путей и новых форматов решения существующих проблем.

Обсуждение Платформы уже началось, однако ее еще нужно превратить в действенный инструмент региональной политики. И прежде всего, следует уточнить состав участников такой Платформы, что невозможно без четкого очерчивания географических границ региона, которому нужна новая архитектура безопасности.

Идеи глобальных схем безопасности (например, в рамках Евроатлантического региона) представляются на сегодня оторванными от действительности. Любые глобальные схемы предполагают очень высокий уровень интеграции интересов и доверия между сторонами. Можем ли мы говорить об этом, имея в виду, например, нынешний уровень политического диалога между Россией и ЕС, между Россией и США? В то же время интересы России и Турции, России и Ирана в значительной степени переплетены. Союзнические обязательства может взять на себя только та страна, которая понимает, что агрессия против страны-союзника чревата катастрофическими последствиями и для неё самой.

Далее. Ни одно из государств Кавказа (вне зависимости от статуса – признанного, частично признанного или непризнанного государства) не должно чувствовать себя ущемленным в сфере безопасности. Привязка Южного Кавказа к «европейскому пространству» во многом является искусственной: в обозримой перспективе ЕС не видит Грузию, Армению и Азербайджан своими членами, а действия Евросоюза на Кавказе выглядят слишком неоднозначными экспериментами. Россия – не менее, а более кавказская страна, чем Турция и тем более страны Европы.

Турецкая инициатива по созданию «платформы безопасности» на Кавказе имеет хорошие шансы быть реализованной вследствие активной и комплексной работы турецкой дипломатии по разным направлениям (в последние месяцы мы видим значительное улучшение турецко-армянских отношений, и это далеко не единственный пример). Однако остаются вопросы, требующие дальнейшего обсуждения.

Первое. В выступлениях турецких дипломатов подчеркивалось, что турецкая инициатива охватывает только страны - члены ОБСЕ. Но участие в поддержании стабильности на Кавказе только России и Турции (да еще с привлечением ЕС и США), без Ирана, было бы явно неполным. Сближение России и Ирана - это стабилизирующий фактор, который может способствовать более конструктивной позиции отдельных государств – членов Европейского Союза, ослабит их стремление подыгрывать действиям США, вызывающим дестабилизации региона.

Уже сейчас наблюдаются признаки того, что многие государства ЕС ведут самостоятельную политику в отношении Тегерана. Так, недавно была сформирована рабочая группа Германии и Ирана по Кавказу. Исключать Иран из предстоящих обсуждений контуров системы коллективной безопасности на Кавказе как минимум нерационально. Следование в фарватере американской политики, направленной на изоляцию Ирана, способно свести на нет все декларируемые благие намерения.

Второе. Планируемые в будущем принятие в НАТО Грузии (с перспективой дислоцирования в этой стране нескольких баз ВВС и ВМС США), а также реабилитация военной инфраструктуры этой республики существенно затруднит реализацию любых миротворческих инициатив на Кавказе, так как в этом случае блоковое противостояние получит дополнительный импульс. Ответом на усиление НАТО на Кавказе станут соответствующие шаги России. Возможна трансформация Шанхайской Организации Сотрудничества в сторону полноформатного военно-политического союза с подключением к нему новых стран (в частности, Ирана). Наиболее адекватным решением было бы полное эмбарго на поставки оружия в Грузию. Заявления некоторых представителей НАТО в этом смысле обнадеживают2, но необходима более полная информация по этому вопросу.

Третье. Любые миротворческие инициативы должны выдвигаться с учетом факта существования Абхазии и Южной Осетии как независимых государств. Строить систему коллективной безопасности в регионе без учета интересов непризнанных или частично признанных государств означает затруднить появление такой системы, если не сделать ее вообще невозможной.

Четвертое. В некоторых комментариях по поводу новой турецкой инициативы прослеживается тенденция придать ей отчетливую антироссийскую интерпретацию. В этих комментариях «платформа безопасности» на Кавказе рисуется аналогом Пакта стабильности на Балканах. Вряд ли подобные трактовки могут устроить Россию. Пакт стабильности на Балканах, заключенный в 1999 году, не дал решения проблем, порожденных распадом Югославии (Запад решает эти проблемы за счет Сербии, а также за счет интересов крупных российских компаний в их европейских проектах, затрагивающих Балканы)

* * *

В сложившейся ситуации приоритетными представляются следующие шаги:

- постепенное движение к нейтральному статусу всех государств Кавказского региона;

- заключение юридически обязывающих соглашений о неприменении силы в решении локальных конфликтов;

- заключение системы соглашений и союзов с участием региональных держав, призванных свести к минимуму вероятность возникновения большой войны с участием внешних игроков;

- разработка проектов, способствующих постепенной экономической интеграции государств региона;

- выработка гарантий бесперебойного функционирования существующих коммуникационных коридоров, одновременно – оптимизация будущих маршрутов; немаловажное значение имеет решение о создании прообраза «газовой ОПЕК» с перспективой интенсификации сотрудничества с сфере энергетики между Россией, Ираном и Турцией3.

- снижение военно-политических рисков при осуществлении экономических проектов; здесь реально достижимы частичная демилитаризация региона, минимизация внешнего военного присутствия в акватории Каспийского моря и некоторые другие меры.

Гарантии от возобновления военных действий могут быть выработаны при активном участии региональных держав, не заинтересованных в возобновлении боевых действий в регионе.