ФОРУМ

Путин – Буш, Россия, Америка и мир

28 мая состоялось очередное заседание Клуба "Гражданские дебаты". Нынешняя встреча российских политологов была посвящена теме: "Путин и Буш: контртеррористическая коалиция. Большая Восьмерка". Участники обсудили актуальные проблемы международной политики, а также рассмотрели вопросы:

1.        Повестка дня предстоящего петербургского саммита.

2.        Что разрушил и что не разрушил иракский кризис?

3.        Большая Восьмерка: состоится ли Совет Безопасности?

4.        Роль ООН в постиракском урегулировании.

5.        Северная Корея: неуправляемое развитие кризиса, новая американская война или многостороннее урегулирование.

6.        Является ли Европа значимым фактором мировой политики?

7.        На какие институты должна опираться российская внешняя политика?

Предлагаем вашему вниманию выступления ряда участников Клуба.

Марков Сергей Александрович – Институт политических исследований, директор: Прежде всего я хотел бы вас от своего имени поздравить с Днем Пограничника, единственных боеспособных сил Российской Федерации, и напомнить знаменитые слова, что главные союзники России – это, конечно, ее вооруженные силы и флот. Но у нее, надеемся, будут и другие союзники. В частности, другим союзникам и посвящена тема сегодняшней дискуссии. Как вы знаете, в ближайшие буквально несколько дней состоится череда саммитов, на которых Президент России не только представит Санкт-Петербург как западную столицу России, как одну из великих европейских столиц, но и произойдет много важных встреч, в рамках которых будут очерчены новые проблемы и в какой-то мере подведены вопросы под старыми.

Все мы прекрасно понимаем, что одна из главных проблем заключается в том, что лидеры основных ведущих держав серьезно разругались друг с другом, а теперь вот они должны будут сесть за один стол, посмотреть в глаза друг другу и опять-таки начинать сотрудничать по многим проблемам. Это при том, что те проблемы, по поводу которых они поссорились, они не ушли, потому что ясно, что проблема Ирака – это проблема не того, какой режим будет в Багдаде, это проблема собственно механизма нового мирового порядка, это проблема того, как будут решаться остальные проблемы, по какой модели. Можно ли считать прецедентом для разрешения всех остальных моделей то, что произошло, или другое. Существуют по-прежнему разные точки зрения. Как вы знаете, по-прежнему существуют разные точки зрения и по роли Организации Объединенных Наций.

Однако у мировых лидеров существует очень широкий круг общей ответственности. Если говорить о нас и США, это, конечно, контроль за оружием массового поражения, за режимом не распространения, это, конечно, борьба в рамках контртеррористической коалиции. И последние недели воочию показали всем, что эта проблема по-прежнему остается актуальной, это и проблема, я бы сказал, вообще глобальной стабильности в международной жизни. Именно крупные страны, обладающие наибольшими ресурсами, в том числе обладающие такими колоссальными запасами ядерного оружия, такими территориями, несут, конечно, и глобальную же ответственность. Вот этим проблемам мы и хотели посвятить сегодняшнее обсуждение. Пожалуйста, Виктор Борисович Кувалдин, руководитель политологических программ «Горбачев-Центра».

Кувалдин Виктор Борисович - руководитель политологических программ «Горбачев-Фонда»: Если мне не изменяет память, это третье наше обсуждение, посвященное иракской теме, немногим более чем за два месяца, во всяком случае, третье, в котором я участвую. Я думаю, что это справедливо, потому что Сергей Александрович здесь справедливо сказал: речь идет не об Ираке, а речь идет о новом мировом порядке, о том мире, в котором всем нам предстоит жить. Здесь, за этим столом, высказывались разные точки зрения, в том числе и крайние. Скажем, одна из них состояла в том, что Соединенные Штаты в Ираке ждет новый Вьетнам со всеми вытекающими последствиями. Другая, противоположная – что в ближайшие годы мы Соединенные Штаты не увидим ни в ООН, ни в Совете Безопасности. Сейчас мы можем сказать, что ни того, ни другого произошло.

А что же произошло? По-моему, произошло в более или менее обозримый период окончательное оформление нового мирового порядка на полях иракских сражений.  Я не хочу сказать, что здесь в чем-то новая американская политика. С моей точки зрения, это логическое продолжение той стратегии, которая была разработана еще при Клинтоне, в середине 90-х годов, там переставлены акценты, меньше упора на методы экономического и экологического воздействия, более откровенное использование силовых методов, но, в сущности, это та же самая политика, доведенная до логического конца. Здесь, за этим столом, мы услышали много желающих остановить эту политику, помешать ей. Мне кажется, что это благие намерения, беда в том, что они очень мало чем обеспечены.

Я здесь ограничусь одним примером. Если нам удастся выполнить, как мне представляется, предельно амбициозную задачу, поставленную Президентом Путиным, то есть, в ближайшие 10 лет, к 2013 году удвоить нынешний потенциал России, то это будет означать в пересчете по обменному курсу, что мы выйдем на уровень Российской Федерации 90-го года. Или, другими словами, это одна десятая современной американской экономики. Как при этом можно остановить Соединенные Штаты, обладая такими ресурсами, мне не понятно.

Я остановлюсь только на одном вопросе в списке, очень интересном: что действительно показал Ирак? Ирак показал, пожалуй, тот факт, что в Вашингтоне нет недостатка политической воле в осуществлении этой стратегии. Его не остановил целый ряд отягчающих обстоятельств, таких как раскол среди западных союзников, этого не было ни в Югославии, ни в Афганистане. Ясно рассчитываемая ненависть арабского исламского мира, которая, естественно, будет всерьез и надолго. Все-таки неясность реальной силы иракского сопротивления. Конечно, там не разделяли оценки некоторых наших экспертов по поводу дееспособности иракской армии, в частности, Республиканской гвардии, но здесь все-таки фактор неопределенности был достаточно велик. И четвертое – это то, что, конечно, автоматически Соединенные Штаты на себя возлагают весь этот отравленный клубок ближневосточных проблем. Сейчас в ней становится проблема политики Соединенных Штатов, а еще в ходе президентской кампании 2000 года Буш клятвенно обещал уйти с Ближнего Востока и вообще этой проблемой не заниматься.

С моей точки зрения, это означает, что сейчас лучше всего нам забыть целый ряд слов: таких, скажем, как «большая восьмерка», Организация Объединенных Наций, ОБСЕ и прочие. Не потому что они не существуют, не потому что они не важны, а просто потому что сейчас эти понятия все-таки достаточно второстепенные. В сегодняшнем мире существуют Соединенные Штаты и все остальные – вот из этого придется исходить, во всяком случае, людям, которые предпочитают жить в мире политических реальностей, а не придуманных ими химер.

И с этой точки зрения, по-моему, самый интересный вопрос все-таки – вопрос не о намерениях, а о возможностях американской политики, о возможностях этой стратегии. Здесь есть целый ряд вопросов, на которые у меня пока что нет ответа – вопросы о противоречиях этого стратегического курса. Прежде всего очевидно, что эту стратегию не примут очень многие игроки, в том числе весьма влиятельные. Это не только Россия, это целый ряд стран. Второе – это то, что, возможно, все-таки она недостаточно ресурсно обеспечена. Конечно, Соединенные Штаты при всех их возможностях, поэтому она обеспечена с точки зрения военно-стратегической, но с точки зрения, скажем, экономических, финансовых возможностей, при реализации такой стратегии глобального лидерства, возможно, обеспечения недостаточно.

Третье, что мне кажется очень важным, что обнаружится достаточно быстро – это все-таки иллюзорность многих решений, которые достигались таким образом. Иллюзорно югославское решение, понятно, что иллюзорно афганское решение Соединенных Штатов, уйти оттуда, переложив это на НАТО. То есть, таким путем можно подавить силу сопротивления противника, особенно если он находится в серой зоне, где находятся ослабленные и не очень легитимные режимы. Но таким путем всерьез перестроить современный мир очень сложно.

Последнее: что из этого, как мне представляется, следует для России. Я с немалым интересом увидел, что вновь всплывают какие-то смешные формулы типа стратегического партнерства с Соединенными Штатами, едва мы успели помириться по Ираку. Конечно, никакого стратегического партнерства нет и быть не может, Соединенные Штаты на это никогда не пойдут. Может быть весьма ограниченное партнерство по тем направлениям, которые, в частности, перечислил Сергей Александрович. С прицелом на то, чтобы все остальные ресурсы и возможности страны направить на ускоренную модернизацию ее потенциала, имея в виду не только экономику, но и политику, и идеологию.

Адамишин Анатолий Леонидович – «АФК-Система», вице-президент: Телеграфно по некоторым пунктам повестки дня. Что разрушил иракский кризис? Иракский кризис разрушил, на мой взгляд, один важный, субъективный фактор: доверие Буша к президенту Путину, и это такое разрушение, которое носит, на мой взгляд, необратимый характер. Все-таки есть своя специфика у американского президента, он мыслит категориями, или с нами, или без, и он не может понять – это я говорю, естественно, не от него, а от людей американских, с которыми и очень встречался, и читал которых – и он не может понять, как друг Путин, которому он заглянул в глаза, в котором он понял душу, вдруг в момент испытания оказался не с ним, Бушем, а с Шредером и Шираком, которых Буш и тогда-то уже терпеть не мог, до того. Я не говорю, хорошо это или плохо, я говорю, что этот фактор существует, и он, на мой взгляд, уже непоправим, прежней дружбы здесь не будет.

Но поправим ли ущерб, который понесли российско-американские отношения? Я думаю, поправим. И есть даже плюс с этом субъективном факторе, поскольку американцы когда-то должны были понять, что те иллюзии, которые они питают, возможно, в отношении России, это иллюзии неподходящие. Так что дело ставится на более реалистическую основу. Почему поправим ущерб? Потому что объективные факторы как раз толкают к сближению между американской и российской политикой. И толкают они по той простой причине, что обе страны нуждаются друг в друге – называйте это стратегическим партнерством, называйте это старший брат, как угодно, это спор о словах.

Важно то, что мы, безусловно, нуждаемся в Соединенных Штатах Северной Америки, и Америка нуждается в России, вполне возможно, чем во многих других странах. Это кажется парадоксальным, но на самом деле такие факторы, как наша протяженность границ, наш опыт, наша разведка, наши данные – вот вам то, что делает Россию очень хорошим партнером в том, что касается борьбы с международным терроризмом. Наше знание технологий, наше развитие такого оружия массового уничтожения, как ядерное, химическое, биологическое и так далее – вот вам тот фактор, который делает Россию более предпочтительным партнером в том, что касается средств массового уничтожения. А это две важнейшие для американцев темы. Я уж не говорю о таких вещах, которые поддаются более тяжелому измерению, как отношения в треугольнике Россия – Европа – США или Россия – США – Китай. Так что, я думаю, если субъективные факторы сейчас работают на отдаление, объективные факторы работают на сближение.

Что бы я предложил сейчас американцам? У меня впечатление, что наша политика в отношении США носит несколько реактивный характер, в том плане, что мы реагируем на их движения, не предлагая свои. Между тем, есть целый ряд моментов, по которым мы можем работать с ними инициативно. Я бы, например, предложил американцам, прямо предложил, наше содействие в послевоенном восстановлении Ирака. Мы эту страну знаем, для американцев наше знание страны, наше участие является негативным фактором, сейчас мы можем этот негативный фактор сделать позитивным.

Другой пример: Организация Объединенных Наций. Я не столь пессимистически склонен смотреть, как коллега Кувалдин. Американцы никогда не придут в Совет Безопасности больше за просьбой о разрешении начать военные действия, они их будут начинать сами. Но использовать ООН для гуманитарных, материальных, восстановительных и прочих целей – это вполне возможная задача, нам не надо ею гнушаться, и я бы предложил американцам совместную работу по реформированию ООН, к чему они сейчас тоже склоняются.

Пионтковский Андрей Андреевич – директор Центра стратегических исследований, политолог:  Я бы обратил внимание коллег на такую парадоксальную ситуацию в отношениях России и США, что обе стороны не скрывают того глубокого разочарования, которое испытывают, об этом частично говорил Анатолий Леонидович.  Обе стороны понимают, и об этом говорил первый докладчик, что за тезисом стратегического партнерства в глобальной борьбе против терроризма обнажилась, по существу, пустота, в которой обе стороны имеют свои списки любимых террористов, и эти списки не совпадают.

Но в то же время настойчиво повторяется один и тот же тезис из Вашингтона и из Москвы – что то, что нас объединяет, это значительно важнее наших разногласий, и мы должны поддерживать наши отношения. В Вашингтоне это выражается в известной формуле «Наказывай французов, игнорируй немцев и прости русских», а в Москве это выражается в несколько преувеличенном энтузиазме, с которым пытаются: вот видите, как американцы в нас нуждаются – и Конлолиза Райс приезжала, и Пауэлл. Мне кажется, это объясняется тем, что, не имея сейчас очевидных точек соприкосновения для сотрудничества, и Россия, и Соединенные Штаты оставляют какой-то потенциал про запас, потому что они понимают, что они будут, в отличие от некоторых других государств, и я к этому сейчас вернусь, будут являться важнейшими игроками в мировой политике ХХI века. Соединенные Штаты – потому что они являются единственной супердержавой, а Россия – по гораздо менее вдохновляющей причине, потому что все те регионы, все те площадки, в которых будут разыгрываться основные конфликты ХХI века – Ближний Восток, Центральная Азия, Северо-Восточная Азия и Китай прежде всего – находятся вдоль границы России, и Россия так или иначе будет в них вовлечена.

А вот Европа не является значимым фактором в мировой политике. Это, кстати, прекрасная новость и прекрасное достижение для Европы. Мировая политика – это, как говорил Черчилль в своей знаменитой речи, это кровь, слезы и пот, это конфликты и войны. Громадное достижение Европы, что там никогда уже не будет войны между Францией и Германией, никогда не будет войны между Россией и европейскими государствами. Европа превращается в некую большую Швейцарию, и это прекрасная новость для европейских народов, но это очень раздражающая весть для европейской элиты, которая привыкла быть всегда на авансцене мировой истории. Именно пониманием этого фактора в значительной степени объясняется такая эмоциональность франко-германского бунта против Соединенных Штатов. Поэтому Соединенные Штаты и Россия обречены вместе участвовать в мировой истории ХХI века, и, похоже, они решили сделать сейчас некую паузу для того, чтобы над этим задуматься.

Я перехожу ко второму вопросу: что разрушил иракский кризис? Тут правильно говорил Мирков в начале, что мы обсуждаем не иракский кризис, а систему мирового порядка. Есть такое мнение, оно часто высказывалось, что существовала некая замечательная архитектура международной безопасности послеялтинская, освещенная международным правом, с действующими международными институтами, и вот иракская война ее разрушила, и хорошо бы к ней вернуться. Но это неверно, потому что такой системы не было. Ялтинская система разрушилась в 89-м году с падением Берлинской стены, там не было никакого международного права, там было кулачное право двух самых сильных держав. А Организация Объединенных Наций никогда не решила ни одного кризиса. Это было ток-шоу, где оттачивалось пропагандистское и идеологическое искусство тех же двух супердержав и десятков других статистов.

Поэтому проблема более глубокая правил игры в этом новом мире ХХI века – проблема не только институциональная, неадекватности Организации Объединенных Наций, проблема концептуальная: просто нет действующего международного права. Я перечислю сейчас очень коротко четыре основных принципов международного права, освещенных десятками хартий, деклараций, они находятся в кричащем противоречии друг с другом: это территориальная целостность и суверенитет государства, это право наций на самоопределение, это права человека, понимаемые в смысле декларации Организации Объединенных Наций, внесенные в российское законодательство, и наконец, право государств на самозащиту, на самооборону, которое в наших условиях пресекает естественное право на превентивный удар. Кстати, это не изобретение и не эксклюзив Буша. Путина на известном заседании правительства в октябре артикулировал эту идею превентивных ударов не менее сильно и даже более расширенно.

Поэтому проблема, которая стоит – это выработка новых правил игры, в которых эти различные требования международного права будут сбалансированы между собой. Это никогда не будет чисто легалистским решением, оно всегда будет политическим, и оно, возможно, будет только при единой системе видения мировой ситуации основными игроками. И вот, возвращаясь к тезису о том, что российская политика должна быть активной, в наших интересах поставить вопрос о несовершенстве системы международного права и о выработке новых правил игры. И мне кажется, лучшим инструментом для этого является «Большая восьмерка», потому что альтернатива новым правилам игры очень простая – Соединенные Штаты как мировое правительство.

Очень интересная проблема – Корея, очень интересные события там будут развиваться. Но мы-то тут при чем? Когда внимание было привлечено к Ираку, тут ведь наша политика носила и корейское направление, творилась она Сергеем Борисовичем Ивановым. Он успел заявить, что мы полностью понимаем логику северокорейского правительства, и он поддерживал позицию Ким Чен Ира о том, что никаких Советов Безопасности, а исключительно двусторонние переговоры с Соединенными Штатами, вплоть до того дня, когда Ким Чен Ир под давлением Китая от этой позиции отказался. Россия как транслятор идей товарища Ким Чен Ира никому не интересна – ни мировому сообществу, ни США, ни самому Ким Чен Иру, а вот роль такого конструктивного государства, которое может ответственно влиять на  северокорейский режим и тем самым вносить свой вклад в стабилизацию мировой обстановки, успешно сейчас пытается играть Китай. О том, как Китай пытается вытеснить Россию с позиции такого конструктивного, предсказуемого партнера Соединенных Штатов в глобальной игре, можно разговаривать долго, но, пожалуй, я на этом закончу.

Коновалов Александр Александрович – Президент Института стратегических оценок: У нас такая повестка дня впервые по насыщенности, объему и разнообразию, и так явна невозможность охвата в одном выступлении, что я попробую что-то выбрать. Мне бы хотелось подхватить то, о чем говорил Андрей Пионтковский – что действительно необходимо вырабатывать новые правила игры, и причем здесь нам стоит проявить инициативу. Исходя из чего? Можно говорить о повестке дня саммита, обсуждать Иран, обсуждать Сирию, можно обсуждать следующие акции Америки, но есть явные, совершенно конкретные проблемы.

Сила будет применяться, и будет применяться превентивно. И, кстати говоря, это действительно было заявлено президентом Путиным, может быть, на день раньше, чем появилась Стратегия национальной безопасности Соединенных Штатов. Бывают ситуации, особенно в случае ядерного терроризма, в которых мы еще пока не оказывались, когда времени на размышления не часы и недели, а часы и минуты, и никто в Совет Безопасности не побежит. И наш президент, не американский, заявил, что мы будем уничтожать гнезда террористов, где бы они ни находились, их финансовых спонсоров и идейных вдохновителей. Я не говорю о легитимизации действий, я говорю о выработке правил применения силы, потому что того, что сегодня предусматривает Устав ООН, совершенно явно недостаточно, это будет меняться.

Исходя из чего, кстати говоря, они будут вырабатываться в российско-американских отношениях? Это тоже для повестки дня саммита и для постиракской ситуации – на мой взгляд, необходимо сознание с обеих сторон, что нет державы в мире, более заинтересованной сегодня в сильной и стабильной России, чем Америка. Я не думаю, что с этим согласятся все и сразу, даже в Америке, и тем более в России, но объективно это так, если подумать. Я оставляю доказательства в стороне, но берусь утверждать, что Америка совершенно не заинтересована ни в нашем развале, ни в ослаблении, ни в подрыве, ни в чем. А как раз наоборот – ей нужна стабильная, предсказуемая, сильная Россия, как никакая другая страна мира.

Теперь по поводу иракского урегулирования два слова. В нем еще предстоит участвовать, потому что я должен вам напомнить, что после 45-го года Америка 16 раз пыталась изменить режимы в разных странах мира, и только два опыта, эксперимента можно назвать успешными стопроцентно – это Япония и Германия, после 45-го года. И в обоих случаях это была оккупация, в обоих случаях это была развязанная мировая война, и народы понимали, что за это надо платить цену, народы, кстати, исключительно гомогенные по этническому и религиозному составу и исключительно дисциплинированные. Ничего этого нет в Ираке. В Ираке есть накопленный заряд ненависти между мусульманами-сунитами, мусульманами-шиитами, курдами, тюркоманами и многим чем еще, и есть вакуум силы. Стоять придется в Ираке еще много лет, восстанавливать Ирак придется много лет.

И я думаю, что идея передачи демократическим путем власти иракскому правительству – идея абсурдная по своей сути. Если сегодня провести в Ираке демократические выборы по американским стандартам, к власти стопроцентно придут исламские радикалы. То есть, это – своими руками привести к власти вариант «Аль-Каиды».

И последнее, на чем мне хотелось бы остановиться: меня очень тревожит постоянно упоминаемое в нашей внешней политике в последнее время, и в выступлениях, напираем мы на то, что мы очень против однополярного мира и нам нужен многополярный мир. Я бы хотел предупредить о страшной опасности идеи многополярности и абсолютной ее необоснованности. Ведь полюса всегда находятся в противодействии друг другу, взаимно отталкиваясь и борясь друг с другом. Центры экономического развития ничего общего с полюсами не имеют, и мир на самом деле остается двуполярным, как он был – это единственная система, которая может держаться в равновесии. Один полюс, если хотите – это полюс цивилизованных стран, признающих международное право и закон, и тех, кто сегодня на него покушается. С этой точки зрения мы оказываемся в одной лодке с Европой и Соединенными Штатами Америки. И напирать на идею многополярности – это прежде всего контрпродуктивно с нашей точки зрения. Но если мы считаем полюсми Юго-Восточную Азию, растущий Китай, всерьез считаем полюсами сил растущий Ближний Восток – надо сказать, что все они растут на наших границах и растут быстрее, чем мы. И если это действительно полюса, то в соответствии с законом всемирного тяготения, нас обязательно порвет как страну между этими полюсами, если мы не будем более быстрыми и динамичными, а я не вижу пока признаков этого. Поэтому идея многополярности на самом деле опасна, вредна и контрпродуктивна для России.

Никонов Вячеслав Алексеевич – Президент фонда «Политика», Клуба-93, «Центра парламентских программ», вице-президент Ассоциации центров политического консультирования, член Президиума Совета по внешней и оборонной политике: Я попробую ответить на все вопросы. Праздничные саммиты не предполагают содержания. Самое интересное в Петербурге – это оценка ущерба российско-американских отношений – моя оценка: ущерб большой, но не смертельный – и появление Шредера, Ширака и Буша на публике впервые. За этим, я думаю, будет следить все человечество, и это, собственно, и определит весь резонанс от саммита в мировых средствах массовой информации.

Иракский кризис разрушил режим Саддама Хусейна, разрушил сильное, небывалое русофильство в США, обрушил все наши интересы в Ираке, на время разрушил европейское единство. Что касается международного права и Организации Объединенных Наций, они никогда не были в нормальной форме, и Ирак на них сильно не повлиял. «Большая восьмерка» не превратиться в Совет Безопасности, потому что она не формализована, она создана для обсуждения прежде всего вопросов экономических, а не вопросов безопасности. И кроме того, в нее не входит целый ряд ключевых мировых игроков, хотя бы таких, как Китай и Индия, поэтому предпосылок для превращения в Совбез у «восьмерки» нет.

Роль ООН в послеиракском урегулировании будет заключаться в координации гуманитарной помощи, потому что у ООН нет сил и средств ни для чего другого, в принципе нет – у ООН нет армии, у ООН нет бюджета, который необходим для постсаддамовского восстановления. Кроме того, стабилизационные силы, как их сейчас называют, в Ираке предложили уже 39 государств, и предложили они их Соединенным Штатам Америки, а не Организации Объединенных Наций.

Северная Корея – самое опасное, что сейчас происходит на планете, происходит именно там. Поскольку времени мало, скажу только, что ядерное оружие, судя по всему, есть, на будущий год будет уже несколько ядерных боезарядов. Одним из наиболее вероятных последствий явится нуклеаризация Японии уже в будущем году, причем в очень большом размере, и, возможно, Южной Кореи, что приведет к резкому усилению ядерного распространения вообще и увеличению ядерных программ во всей Азии. Дальше по цепочке следует Китай, Индия, Пакистан, Иран и так далее – мы получаем просто сверхядерную Азию, помимо других вещей.

В этой ситуации сейчас единственная возможность предотвратить войну против Северной Кореи заключается в том, что все страны – и Россия, и Соединенные Штаты, и Китай, все – должны абсолютно четко дать понять Ким Чен Иру, что любая ядерная программа Северной Кореи, выходит из Договора о нераспространении и из-под крыла МАГАТЭ несовместимы с какими-либо, не то что дружественными, а вообще ни с какими либо отношениями с Северной Кореей. Потому что сейчас Северная Корея, играя на противоречиях между различными государствами, думает, тем не менее, так поступать и дальше. Вот если все страны, в том числе те, которые содержат Северную Корею – это США и Китай – откажут им в поддержке и Россия не будет мешать в этом, то шанс избежать войны есть, а значит, и шанс избежать жертв миллионов людей, которые неизбежны в случае корейской войны, там по количеству жертв будет страшная мясорубка.

Европа не является значимым фактором мировой политики, во всяком случае, все менее значимым фактором мировой политики. Это хорошо продемонстрировали последние события, связанные с предоставлением сектора оккупации для поляков. Этим самым Соединенные Штаты просто окунули Францию и Германию, извиняюсь, лицом в чан с дерьмом. Ничего, утерлись, и на прошлой неделе в НАТО было принято решение о том, чтобы оказать польскому командованию всю необходимую помощь всеми силами НАТО, в том числе Германии и Франции, под польское руководство, еще и деньги полякам дадут для того, чтобы они осуществили руководство одним из секторов оккупации, кстати, достаточно важным – северным, где находятся основные нефтяные месторождения.

И последний вопрос: Россия должна опираться на все институты, в которых мы представлены, но не преувеличивать значение этих институтов. На сегодняшний день, не секрет, хотим мы того или не хотим, на 90% все то серьезное, что происходит в мировой политике, происходит в результате действий и решений, принимаемых в городе Вашингтоне, округ Колумбия. Игнорировать Соединенные Штаты, а тенденция такая есть, вы, наверное, обратили внимание – в послании Президента слово «США» упомянуто один раз, в связи с антитеррористической деятельностью. Так вот, если мы будем просто не замечать Соединенные Штаты, игнорировать Соединенные Штаты просто невозможно – это значит игнорировать мир, игнорировать себя в том числе, то есть, это путь маргинализации. Соединенные Штаты – партнер исключительно сложный, но абсолютно неизбежный.

Единственное, в чем я не согласен с Виктором Борисовичем Кувалдиным – это то, что невозможно стратегическое с Соединенными Штатами. Это стратегическое партнерство абсолютно возможно, это лишний раз подтвердили наши переговоры, где участвовал и Анатолий Леонидович, на прошлой неделе в Соединенных Штатах, в том числе и с Кондолизой Райс. Выбор за нами.

Пушков Алексей Константинович – автор и ведущий программы «Постскриптум»: У меня очень короткое замечание. Вот мы спорим насчет того, надо ли нам многополярный мир пытаться устроить или однополярный. Я думаю, что спор достаточно беспредметен. Единственное, чего не нужно, мне кажется, делать, это в нашем преклонении перед американской мощью бежать впереди собственного визга. Эта мощь существует, она является объективной реальностью, но не надо торопиться загодя, заранее отдавать все в расчете на то, что эта мощь все равно себя проявит. Мне кажется, что надо исходить из объективной реальности. Она состоит в том, что есть поле для однополярности в современном мире, и есть поле для многополярности в современном мире. На самом деле мы будем иметь вот это диалектическое противоречие – постоянная флюктуация международных отношений от момента однополярности до момента многополярности. Американцы все равно не смогут справиться со всеми проблемами, не случайно они взаимодействуют с Китаем по Корее, и с нами взаимодействуют, и будут взаимодействовать, мы все это прекрасно понимаем. Поэтому не нужно наделять Америку, помимо той значительной мощи, которая у нее есть, еще той гипермощью, которой у нее на самом деле нет.

И обратите внимание, что демократы сейчас начали атаку на республиканцев в Соединенных Штатах по тому поводу, что американцы провели войну в Ираке так, что антагонизировали полчеловечества. 34 страны поддержали Соединенные Штаты. Вообще, это позор для Америки, это полный внешнеполитический провал Соединенных Штатов. Можно сейчас, конечно, говорить о том, что они все равно добились своего. Естественно, можно добиться своего и вообще, если тебя никто не поддерживает. Но, тем не менее, это оставляет значительные возможности для многополярности. Это первое.

И второй момент: я думаю, что в самих Соединенных Штатах идет выяснение, насколько Америка способна выполнять эту роль гипердержавы. И там нет уверенности на самом деле в том, что она и должна, что в этом ее интерес. Идет спор о том, Ирак – это особый случай или это калька, под которую будут решаться другие проблемы. И надо ли нам здесь из Москвы говорить: да нет, ребята, у вас все возможности, давайте, вперед, мы вам загодя отдаем все что угодно, хотите бомбит Иран – давайте его бомбить, давайте еще что-то бомбить. В Америке нет такой ясности, неоконсерваторы подвергаются очень активным атакам со стороны умеренных республиканцев, со стороны  демократов, вполне разумных людей и вполне проамерикански настроенных, которых нельзя обвинить в антиамериканизме. То есть, речь идет о споре вокруг, безусловно, центральной роли Америки в мировых делах, но эта центральная роль может быть разной – Америка может быть центром стабилизации, но Америка может выступить и как центр дестабилизации, вот в чем проблема.

Поэтому, заранее отдавая Америк функции этого скипетра, однополярного гегемона, мне кажется, мы плохую роль сыграем, не в последнюю очередь, может быть, даже для самой Америки, потому что история показывает, что попытки стать однополярным гегемоном заканчиваются очень часто неважно для самого гегемона.

Хакамада Ирина Муцуловна – депутат Государственной Думы, зам. руководителя фракции «Союз правых сил»: Я буду очень коротко, мне остается только соглашаться или не соглашаться. С большинством выступающих, кроме господина Кувалдина, я согласна в том плане, что иракская война показала, что уничтожено огромное количество иллюзий для России. Я согласна с тем, что не произошло развала демократии и эффективности Организации Объединенных Наций, потому что действительно, она никогда не была эффективной. А разрушена иллюзия того, что в мире может сложиться устойчивая антиамериканская коалиция, что достаточно сильно продвигалось у нас в экспертом и общественном мнении. Последние события показали прямо противоположное. И те, кто предупреждали об этом, их в то время никто не слушал.

Разрушена иллюзия того, что диктаторский режим может оказывать длительное серьезное сопротивление – непонятно, откуда была такая информация и кто кормил этой информацией в Министерстве иностранных дел этих экспертов, которые превращали эту войну во второй Вьетнам. И наконец, самое главное: разрушена иллюзия того, что после окончания войны можно еще отыграть обратно, развернуть какой-то очень сложный торг и получить в Ираке реализацию наших экономических интересов – ничего не получили, все проиграли. И опять же, те, кто об этом предупреждал, считались антипатриотами и так далее.

В конечном счете, действительно, «восьмерка» не заменит, но является достаточно важной площадкой, поэтому нужно развивать все международные организации, участие для нас в «восьмерке» необходимо. Я не думаю, что Соединенные Штаты Америки заинтересованы в разрушении ООН и Совета Безопасности. Наоборот, может быть, появился общий интерес с Россией в серьезном изменении этой организации. То есть, со всем этим я согласна.

Единственное, что меня удивляет – это то, как быстро мы забываем вообще те главные сигналы, которые мы формировали в самом начале. С приходом Путина был сформирован основной принцип – что внешняя политика является четким продолжением внутренней политики. И теперь мы все упорно обсуждаем, какую роль сыграет Россия в мировой политике, когда сам мировой порядок начинает меняться. А мне кажется, никакой роли она не сыграет в мировой политике, только по факту может сыграть, потому что все конфликты действительно будут происходить на нашей территории. Но реальную роль она может сыграть только в одном случае – если будучи экономически слабой державой, будет удерживаться на плаву, что мы сейчас успешно и виртуозно осуществляем, в том числе и в Санкт-Петербурге, а реально наконец сосредоточится на том, чтобы стать экономической супердержавой. Ну сколько же можно?

Если в послании Владимир Путин говорит о том, что России грозит развал, что она на грани развала, и это главная угроза, и при этом мы собираемся на что-то влиять в Северной Корее, в Ираке и везде, повсюду – я не понимаю, как сочетается одно с другим. Поэтому пока мы не наведем порядок внутри страны, не сделаем правительство управляемым и понятным инструментом формирования этого экономического удвоения, пока не разберемся с нашими ветвями власти, чтобы они были ответственными, пока не решим для себя, какую вообще мы строим экономику – с максимальным коррумпированным вмешательством государства или все-таки с минимальным вмешательством государства и с максимальным стимулированием конкуренции, пока мы не решим – мы вообще входим в ВТО или мы не входим в ВТО, и на каких условиях мы входим в ВТО, и вообще не начнем думать…

Между прочим, Соединенные Штаты думают по поводу ВТО, потому что там тоже есть свои идеи, поскольку Китай становится угрозой для Соединенных Штатов и для ВТО, поскольку в конкурентной борьбе побеждает всех своей себестоимостью. То есть, либерализация мировой торговли для Соединенных Штатов Америки становится угрозой, потому что китайская экспансия не имеет уже вообще никаких границ. Когда наконец наша элита сосредоточится на том, чтобы провозгласить главный тезис о том, что Россия будет главным игроком в мировой политике – только после того, как она станет серьезной конкурирующей державой с огромным экономическим потенциалом в сравнении с Европой и Америкой. А у нас опять разрыв в сознании. И, кстати, иракский кризис это показал, потому что думая о своем экономическом и всем, что нам выгодно, ну хотя бы этой идиотской риторики тогда не было, которая для американцев, кстати, очень важна, потому что они не разделяют средства массовой информации и мнение политической элиты в России, для них это одно и то же. И правильно, что не разделяют, потому что всем понятно, что у нас по 1 и 2 каналу телевидения говорится то, что хочет элита. Значит, сразу здесь возникает вопрос: МИД работал против Путина? Или это глобальная ошибка, неумение вести игру, то есть, вначале вляпываемся, потом оправдываемся? Но это опять вопрос о том, как организована власть внутри России.

Поэтому я считаю, главный урок из того, что произошло – это то, что Россия будет вечно проигрывать и только обсуждать на экспертном уровне то, что уже произошло в мировом порядке, пока наконец не сосредоточится на своей экономической эффективности.

Затулин Константин Федорович, директор Института стран СНГ: Я не помню, кто сказал, кажется такую фразу: раб, который осознает свое рабское состояние, ищет возможности и пути, как от него избавиться, если не сейчас, то в будущем, - это человек небезнадежный. А раб, который покрывает поцелуями руку господина и везде и всюду славословит его, находит удовольствие в своем рабском состоянии – это просто холуй и хам.

Что касается главной проблемы, которая вызывает такое напряжение: очевидно, что мощь Соединенных Штатов, их маневры и действия на международной арене представляют основную угрозу для безопасности и развития Российской Федерации. Вполне возможно, что к 350-летию, а, может быть, 400-летию Санкт-Петербурга на эту роль единственной сверхдержавы будет претендовать Китай. И тогда тот, кто будет на моем месте по наследству заведовать Институтом стран СНГ, будет, выступая здесь, говорить, что наибольшую угрозу для нас представляет Китай. Но на сегодняшний день это по-другому, и иракский кризис это лишний раз доказал.

Мне кажется, война в Ираке не разрушила иллюзии, которые витают в российской политической элите. Я не знаю, следует ли воспринимать тезис о том, что Соединенные Штаты заинтересованы в стабильной и сильной России как аксиому. Если это аксиома, высказанная господином Коноваловым, то, конечно, спорить с Коноваловым, в отличие от Евклида, невозможно. Но я припоминаю других людей с другими фамилиями, кажется, один из них был Михаил Сергеевич Горбачев, которые в конце 80-х годов говорили, что Соединенные Штаты заинтересованы в сильном, стабильном и демократическом Советском Союзе. Потом, правда, получилось так, что Советский Союз распался, и Соединенные Штаты по этому поводу не впали в прострацию, у них не возникло никакого кризиса идентичности, сожаления, ностальгии и всего остального. Поэтому подобного рода утверждения, конечно, очень хороши, если бы были доказательны.

Вполне возможно, были какие-то отставные барабанщики в Министерстве обороны, которые думали, что через несколько недель после начала войны в Ираке Саддам Хусейн будет принимать капитуляцию Соединенных Штатов на авианосце "Саддам Хусейн". Но я не припомню, чтобы кто-нибудь из тех серьезных людей, кто выступал против действий Соединенных Штатов, говорил, что ему нравится Саддам Хусейн, иракский режим и так далее. Мы просто понимали, что в данном случае разрушается прежняя система международных отношений и прежняя роль Организации Объединенных Наций, которая действительно может к ней никогда не вернуться.

Вполне возможно, что Организация Объединенных Наций является не лучшим инструментом регулирования международных отношений, но по крайней мере, это тот инструмент, который предоставлял нам определенные возможности. Поэтому я бы пригласил уважаемых коллег не править тризну раньше времени, не закладывать костры для того, чтобы отмечать пикник по случаю кончины Организации Объединенных Наций. Здесь, кажется, призывали к тому, что мы должны с этим поторопиться и, более того, побежать впереди американского паровоза - это совершенно ни к чему. Именно нам ни к чему. У американцев есть свои резоны, но нам-то зачем?

Ирина Муцуовна Хакамада сказала о том, что не правы те, кто считали, что Ирак будет вторым Вьетнамом, диктаторский режим не может долго сопротивляться передовой демократии и так далее. Я оставляю на ее совести, является ли Вьетнам времен войны с Соединенными Штатами демократическим режимом, который благодаря демократическим ценностям, исключительно внутренним достоинствам победил во вьетнамской войне. Или же вывод здесь должен быть совершенно другой: если в мире никто не помогает малой стране все равно с каким режимом, против которой начала войну сверхдержава, то с точки зрения теории ясно. Если в столкновении США с Ираком Ираку никто не помогает, более того, все озабочены, каким образом должен последовательно соблюдаться режим санкций, в течение нескольких лет никто серьезно не помогает укрепить обороноспособность, то, естественно, такой режим падет. И какие могут быть удивления по этому поводу? Никаких удивлений быть не должно.

На мой взгляд, способ предотвратить войну в Северной Корее - это просто ее не планировать. Это более реальный способ, чем планировать войну в Северной Корее, планировать коалицию, планировать ультиматум, сталкиваться с неприятием ультиматума и т.д. Нам угрожает Северная Корея? По-моему, нет. Северная Корея угрожает единственному ответственному за мир на планете - это не мы, хочу обратить внимани, это Соединенные Штаты, - сами фактом своей нуклеоризации. Не Северная Корея сама по себе исключительно виновна в своей нуклеоризации. Вероятно, в этом виновна ситуация, которая сложилась после распада двухполюсного мира, когда перестали существовать гарантии того, что вопрос объединения Кореи будет решаться на паритетных началах, мирно. Северная Корея озаботилась, вполне возможно, озаботятся и другие, но это опять же проблема, которая может беспокоить не столько нас, сколько Соединенные Штаты. Наше дело, чтобы на наших границах в районе Северной Кореи ничего не происходило.

Я не буду говорить о Петербургском саммите, мне кажется, что он вовремя подвернулся. И очень хорошо, что именно у нас встретятся друг с другом Буш, Шредер, Ширак, Путин и Ху Цзиньтао. Если будет возможность, надо справить 500-летие Тобольска и 800-летие еще какого-нибудь Мценска. Это очень хорошо, что существует видимость, а у кого-то из нас даже не видимость стратегического партнерства или чего-то похожего с Соединенными Штатами. Я не призываю к тому, чтобы эту видимость ликвидировать. Есть люди, которые купаются в этом, на этом зарабатывают, пишут статьи - и слава Богу, но суть дела видимость не должна заменять.

Суть дела состоит в том, что в иракском вопросе впервые была продемонстрирована возможность несогласия с гегемонией, и вот это очень дорогого стоит. Сегодня все принялись находить изъяны в позиции Франции, говорить о том, как быстрее всего они нас предадут, поэтому надо нам их предать еще быстрее, чем они могут это сделать. Но я думаю, что приезжают к нам Колин Пауэлл и Кондолиза Райс именно потому, что обеспокоены перспективой дальнейшего развития сотрудничества России с этой частью Европы. Приезжают потому, что знают настроения в нашей политической элите, что знают - у нас, в отличие от Франции, на этом этапе больше предрасположенности к тому, чтобы мы эту идею похоронили.

И последнее. На какие институты должна опираться российская внешняя политика? Тут, наверное, имеются в виду международные институты, но я бы сказал, что она должна опираться на один внутренний институт, и было бы хорошо, если бы она опиралась в возрастающем масштабе - на определенное сочувствие и понимание со стороны населения, которое понимает цели внешней политики и приветствует их. В случае с Ираком было достигнуто определенное понимание между верхами и низами. Внешнеполитический истеблишмент, конечно, велик, но неплохо было бы ему хоть как-то соизмерять свой поступательный шаг с настроениями в стране и с общественным мнением. Я думаю, что опора внешней политики на внутренние настроения дорогого стоит, может быть, самого дорогого, в ходе всех этих недавних событий.

Дискин И.Е.: Константин Федорович, не надо, когда вы говорите о том, что США слабо реагировали на угрозу распада СССР, я хотел бы напомнить: США реагировали гораздо сильнее, чем советская элита. Президент США энергично призывал уйти от распада СССР, а последним, кто бился за СССР, был государственный секретарь США в ноябре 1991 года, который убеждал каждого действующего депутата персонально не выходить из СССР. И если уж мы воздаем должное, кто как себя вел, вот США были последним сторонником существования СССР.

Затулин К.Ф.: Вы знаете, я читаю книги, не только газетные статьи. Почитайте, пожалуйста, «Тайную историю окончания холодной войны» С.Талбота, тогда отпадут эти сомнения. Есть видимость, а есть содержание политики. Я, в отличие от некоторых, не считаю, что это американский заговор развалил Советский Союз. Мы сами его развалили, но американцы этим воспользовались и были правы. И точно так воспользуются тем, что развалится Российская Федерация, и не будут по этому поводу комплексовать, нет у них идеи во что бы то ни стало бороться за стабильную, сильную Россию. Такая идея есть у Коновалова, но не у американцев.

КУДА ТЕКУТ РЕКИ? К вопросу о ядерных взрывах в проекте по переброске рек.

3 апреля на канале ТВЦ вышел в эфир очередной выпуск телепрограммы «Материк» на тему "Канал Сибирь – Средняя Азия: бизнес или утопия?", посвященная обсуждению проекта переброски части стока сибирских рек в Среднюю Азию. В ходе дискуссии один из участников программы директор Института водных проблем РАН В. Данилов-Данильян заявил о том, что для подобного проекта по переброске северных рек в Каспийское море без согласия с Академией наук были осуществлены ядерные взрывы. Редакцию телепрограммы очень заинтересовала подобная информация, поэтому постоянный эксперт программы «Материк» К.Затулин обратился к министру атомной энергии РФ А.Румянцеву с просьбой о разъяснении истинных событий.

Вашему мниманию мы предлагаем официальные документы переписки.

24.04.2003 г.

Уважаемый Александр Юрьевич!

С февраля прошлого года наш Институт готовит телепрограммы «Материк», посвященные тенденциям развития на постсоветском пространстве. Передачи этого цикла, объединенного общим названием «Материк», выходят в эфир два раза в месяц на канале ТВЦ. Одна из программ, показанная 3 апреля с.г., была посвящена обсуждению проекта переброски части стока сибирских рек в Среднюю Азию. Выступая в передаче, один из ее гостей - и.о. директора Института водных проблем РАН В.И.Данилов-Данильян - заявил, что для реализации проекта переброски северных рек в бассейн Каспийского моря было произведено два наземных атомных взрыва с целью прокладки русла канала (стенограмма прилагается).

Это выступление вызвало большую обеспокоенность общественности: в редакцию поступают обращения граждан, встревоженных этой ранее не известной информацией, в том числе из регионов, где такого рода взрывы могли быть произведены. Прошу Вас, в целях достоверного информирования теле-аудитории, дать официальное разъяснение, имели ли место события, описанные В.И.Даниловым-Данильяном.

03.04.2003 г., ТВЦ

ВЕДУЩИЙ. …А сейчас у нас в студии один из известнейших специалистов в этой области, бывший председатель, к сожалению, упраздненного Госкомитета России по экологии, директор Института водных проблем Российской Академии наук Виктор Иванович ДАНИЛОВ-ДАНИЛЬЯН.

Здравствуйте, Виктор Иванович!

ДАНИЛОВ-ДАНИЛЬЯН. Добрый вечер!

ВЕДУЩИЙ. Виктор Иванович, у Вас тоже собственное мнение или Вы поддерживаете Юрия Михайловича Лужкова?

ДАНИЛОВ-ДАНИЛЬЯН. Мое собственное мнение сформировалось в начале 80-х годов. Я был ближайшим помощником Александра Леонидовича Яншина, который стоял во главе той группы российских ученых, которые категорически возражали тогда против этого проекта.

Давайте рассуждать. Говорят, что десять процентов – это совершенно не значимая величина. Для кого, для чего? Вот Ваша температура по Кельвину 310 градусов. Давайте изменим ее на десять процентов, что с Вами будет? Это минус. Так Обь - это тоже живой организм. Экологические проблемы, которые поднимаются в связи с переброской части стока рек очень серьезные. И я утверждаю, что они мало и недостаточно исследованы.

В 1986 году, когда проект, например, северной переброски начали реализовывать и произвели два наземных атомных взрыва для прокладки русла…

ВЕДУЩИЙ. Это я в первый раз слышу.

ДАНИЛОВ-ДАНИЛЬЯН. Все бывает когда-нибудь в первый раз.

Было два проекта переброски стока. Один сибирский, о котором мы говорим сейчас, и другой северный. Тогда решили опустить уровень Каспийского моря и перебросить Северную Двину и Печору через Волгу в Каспий.

ЗАТУЛИН. Это другой проект.

ДАНИЛОВ-ДАНИЛЬЯН. Это другой проект. Этот проект находился на таком же уровне разработки, как и восточный, о котором мы с вами говорим. Точно на таком же уровне. Ничего толком с экологической точки зрения исследовано не было. И, тем не менее, начали его реализацию, не дождавшись положительного заключения госэкспертизы Госплана СССР.

ВЕДУЩИЙ. Это плохо.

ДАНИЛОВ-ДАНИЛЬЯН. Не согласовав с Академией наук, шарахнули два наземных атомных взрыва с целью прокладки русла.

21.05.2003 г.

Уважаемый Константин Федорович!

По поручению, данному Министром РФ по атомной энергии А.Ю. Румянцевым сопредседателям Межведомственной экспертной комиссии по оценке радиационной и экологической безопасности натурных: экспериментов (МВЭК-НЭ), по Вашему запросу относительно применения в проекте переброски части стока северных рек в Каспийское море энергии подземного ядерного взрыва сообщаем следующее.

Упомянутый проект «Печеро-Колвинского канала», как говорится; имел место быть. И его идея в свое время одобрялась большинством ученых (под рук. академика А.А. Аскочинского и др.), так как стояла проблема понижения уровня Каспийского моря с 1935г. по 1950г. (на. 25 м), а. в дальнейшем (к 2000г.) "прогнозировалось" понижение его уровня ещё на. 1,7м.

1. Заказчиком проекта выступало бывшее Министерство мелиорации и водного хозяйства СССР (при этом Институт водного хозяйства АН СССР занимал в этом вопросе соподчиненную позицию).

2. Минсредмашу в обеспечение этого проекта поручалось на одном из участков трассы канала применить в качестве экскавационного способа для образования траншеи подземные ядерные взрывы с выбросом грунта, основываясь на. экспериментальны данных и имеющихся расчетных моделях. При этом имелась возможность на начальной стадии реализации проекта провести опытно-промышленный одиночный или групповой подземный ядерный взрыв на оптимальной глубине подрыва ядерного заряда заданной мощности.

Далее следовало оценить приемлемость такого способа прокладки трассы канала.

3. Такой групповой подземный ЯВ с выбросом грунта был осуществлен 23.03.1971г. в Пермской области – с подрывом трех ядерных зарядов мощностью по 15 кт. каждый на глубине 128 м. Это была экспериментальная работа по созданию траншеи-выемки в аллювиальных грунтах.

Отметим, что такой эксперимент так и остался единственным для указанного назначения. Да и сам проект в целом, независимо от способа его выполнения, был отменен. И, как показало время, не оправдался также прогноз по «обмелению» Каспийского моря. То есть, здравый смысл победил.

4. Некоторые информационные материалы по данному эксперименту прилагаются.

Таким образом, описанное В.И. Даниловым-Данильяном событие имело место. Однако заметим не в 1986 году (а в 1971г.) и не как два наземных взрыва (известно широко, что с 1963г. действовал Московский договор о запрещении ядерных испытаний в трех средах, но им не запрещалось проводить мирные подземные ЯВ). Эксперимент был согласован с Академией наук я другими структурами и с этой точки зрения не может характеризоваться популистскими "не согласовав с Академией наук, шарахнули два наземных атомных взрыва, с целью прокладки русла". Полагаем, что В.И. Данилов-Данильян сделал такие оговорки, "не вникая в их суть", как говорятся, "с голоса", но было бы нелогичным считать, что целых 15 лет(с 1971г, по 1986г.) специалисты Минсредмаша находились в состоянии «не от мира сего».

5. Дополнительно сообщаем, в порядке информации, что в 2000 и 2001гг. в серди "Ядерные испытания СССР" вышли две монографии:

- Использованае ядерных взрывов для решения народно-хозяиственных задач и научных исследований. Том 4 под рук. академика РАН В.Н. Михайлова, Саров, ФЯЦ-ВНИИЭФ, 2000, 200 с+илл.;

- Мирные ядерные взрывы: обеспечение общей п радиационной безопасности при их проведении/кол. авт. под рук. проф. Б.А.Логачева, М.: ИздАТ, 2001, 519с+илл.

У нас имеется возможность последнюю и них направить вам для использования в работе (на. с. 271-277 имеется  информация об эксперимете – «Тайга») - прилагается.