Рocciя,
20 мая 2004

В поисках утраченного

Яна Амелина

“Россия теряет Закавказье?” – ответ на этот вопрос искали участники круглого стола, организованного на днях ИА “Росбалт” при поддержке Института системных проектов. “Я не считаю происшедшее в Аджарии торжеством демократии – по содержанию это был переворот”, – заметил директор Института стран СНГ Константин Затулин. По его мнению, в итоге аджарская автономия фактически перестала существовать, хотя Россия признает Карский договор 1921 года, согласно которому она наряду с Турцией является гарантом статуса республики.

“Михаилу Саакашвили нужна была эффектная победа, потому что до восстановления экономики еще очень далеко, и легче всего это было сделать на примере Аджарии”, – считает член научного совета Московского Центра Карнеги Алексей Малашенко. Ударит ли уход Аслана Абашидзе по интересам России в регионе, еще неизвестно, полагает эксперт. Константин Затулин, напротив, считает, что в результате кризиса в Аджарии пострадали и российские, и внутригрузинские интересы.

Отказ Аслана Абашидзе от вооруженного сопротивления был связан с позицией России, фактически вынудившей аджарского лидера поступить именно так, уверен заместитель председателя Комитета Государственной думы по международным делам и связям с соотечественниками Андрей Савельев. Вторым фактором, определившим решение Абашидзе, стал, по мнению депутата, сложившийся в республике семейный тип общества и нежелание главы автономии “проливать кровь своих детей”. “Россия не “уйдет из Закавказья”, а уже ушла, ее нет там как политической силы, – подчеркнул Андрей Савельев. – Российская власть ориентирована на хаотичное отступление по всем направлениям”.

У России отсутствует политика на постсоветском пространстве, заявил член Совета Ассоциации политических экспертов и консультантов Владимир Горюнов. “События, которые произошли в Аджарии и будут происходить впоследствии, означают, что Россия примеряет на себя концепцию ограниченного суверенитета, отказываясь от проведения собственной внешней политики”, – сформулировал он. По мнению политолога, никаких особых интересов России в Аджарии не было, но мы потеряли пророссийски настроенного “политического тяжеловеса, не создав ему никакой замены”.

Если роль России в аджарском кризисе и перспективы сохранения ее влияния в Закавказье вызвали у политиков и экспертов разногласия, то в оценке мерещащихся грузинскому президенту новых “бархатных революций” двух мнений не было. Переносить “аджарский вариант” урегулирования кризиса отношений центра и региона на ситуацию с Абхазией и Южной Осетией опасно, полагает Алексей Малашенко, так как все три случая совершенно разные.

“В отличие от Аджарии, с которой у России границы нет, конфликты в Абхазии и Южной Осетии будут затрагивать нас непосредственно”, – напомнил Константин Затулин. По мнению Владимира Горюнова, в Абхазии сработает этнический фактор. В случае перехода конфликта в силовую фазу в республике появится огромное количество добровольцев, будет немедленно востребован радикальный ислам, вследствие чего Россию, прежде всего Краснодарский край, ждут поток беженцев и полная дестабилизация региона. В Южной Осетии, уверен политолог, ситуация в этом смысле еще хуже, потому что в Северной Осетии вообще не будут оглядываться на Кремль, и Россия “включится в конфликт своей территорией”.

Что должна предпринять Россия? “Чем более жестко мы отнесемся к событиям в Аджарии, тем больше вероятность, что революционное правительство Грузии не начнет ломать дрова в Абхазии и Южной Осетии, – считает Константин Затулин. – И если мы не вмешались в ситуацию в Аджарии, это не значит, что мы не сделаем этого в Абхазии”.