Латвия: русские школы закрывают, а российского дипломата не пускают

Телеграф,
27 мая 2004

Почему буксует школьная реформа?

Татьяна Фаст, Снежана Бартуль

12 июня в Латвии состоятся выборы в Европарламент. От нашей страны туда попадет всего девять депутатов. Чтобы они не растворились в общей массе из более чем 700 европарламентариев и грамотно защищали наши интересы в ЕС, делать выбор придется с особой ответственностью. Кто они, кандидаты в депутаты, под каким соусом будут подавать ситуацию в Латвии?

И главное — как решать наши латвийские проблемы оттуда? Ответить на эти вопросы мы попытаемся в ходе предвыборных дебатов, в которых "Телеграф" пригласил участвовать представителей разных партий.

Нашу первую встречу мы посвятили больной и животрепещущей теме "Межнациональные отношения и реформа образования в свете европейских реалий". В дебатах участвуют Татьяна Жданок (ЗаПЧЕЛ), Инесе Вайдере (ТБ/ДННЛ) и Нил Муйжниекс (ЛПП).

Два разных взгляда на конфронтацию

— Реформа образования привела к серьезной конфронтации в обществе, обострив межнациональные отношения. Как вы считаете, что нужно сделать, чтобы ослабить этот накал, а лучше — свести его на нет?

Нил Муйжниекс, министр по делам интеграции, Латвийская первая партия: — Конфронтации как таковой нет. Есть напряжение в отдельных городах, школах, которое создают отдельные политические силы, чтобы заработать себе политический капитал перед выборами в Европарламент и в самоуправления. Мы ездим по школам, встречаемся с директорами, родителями, учителями и школьниками, разъясняем суть реформы, чтобы успокоить людей и снять эту напряженность.

Татьяна Жданок, руководитель проектов Международной федерации защиты прав человека, объединение ЗаПЧЕЛ: — Массовое сопротивление — это результат того, что в течение многих лет власти не обращали внимания на призывы к конструктивному диалогу, на призывы выслушать. В этой связи я хочу привести слова Мартина Лютера Кинга, которые мне очень понравились: "Те, кого не выслушали, имеют право на бунт". Поэтому, чтобы смягчить ситуацию, власти должны выслушать людей.

Инесе Вайдере, профессор Латвийского университета, объединение ТБ/ДННЛ: — Когда я слышу слово "конфронтация", мне по меньшей мере это кажется смешным. Я конфронтации не вижу. Я вижу беспокойство русских, вижу митинги и протесты, к которым подначивают такие политики, как Жданок и Плинер. Делают они это, потому что чувствуют, как трезвомыслящие русскоязычные ускользают из их рук. Они становятся гражданами Латвии, гражданами Европы, им эта старая терминология уже не нужна. Поэтому я считаю, что реальной конфронтации нет. Она создана искусственно. Но это не означает, что нет проблем, которые нужно решать. И таких проблем очень много. В первую очередь нужно улучшать преподавание латышского языка в школах, потому что нам нужен общий для всех язык общения. Таким языком в Латвии может быть только латышский.

Ассимиляция или дискриминация?

— Так, может, с этого и стоило начинать: подготовить учителей латышского языка, наладить учебный процесс, разработать методики, а потом уже давать старт реформе образования? Инесе Вайдере: — Закон об образовании приняли не вчера и даже не год назад. Всем было известно, что с 1 сентября 2004-го обучение в средней школе будет осуществляться на латышском. Куда еще более постепенно? И потом, разве можно назвать реформой то, что отдельные предметы станут преподавать на латышском? Это никакая не реформа. Это можно назвать совершенствованием знаний латышского языка.

Татьяна Жданок: — О каком совершенствовании можно говорить, когда русские учителя на плохом латышском будут объяснять свой предмет? Это приведет к плохому качеству освоения предмета и ничего не даст в смысле изучения латышского языка. Я считаю, что эта программа была принята государством во вред русскоязычным. На самом деле власти озабочены не конкурентоспособностью наших школьников при поступлении в вузы и на рынке труда, а созданием мононационального государства. Кстати, об этом открыто заявляла Latvijas cels: реформа образования является инструментом стратегической задачи — насильственной ассимиляции.

Инесе Вайдере: — Разговоры об ассимиляции на данном этапе безосновательны. Немногие нелатыши отправляют своих детей в латышские школы.

Татьяна Жданок: — Давайте посмотрим на проблему с другой стороны. Сколько у нас нелатышей в органах государственного управления, и соответствует ли этот процент тому количеству молодых людей, все-таки достаточно хорошо знающих латышский для того, чтобы работать на этом языке? В госструктурах трудится только 3% нелатышей, а это уже дискриминация по национальному признаку.

Инесе Вайдере: — Если кого-то не берут на работу только потому, что он русский, об этом нужно кричать, но кричать конкретно и доказательно. Я о таких случаях не слышала. Но вы должны знать, что владение латышским языком является обязательным условием для того, чтобы работать в органах государственной власти. И этот мизерный процент только лишний раз подтверждает, что русские плохо знают латышский.

"Олатышивание" среды необходимо

Татьяна Жданок: — Вы считаете, что хорошего знания можно достичь тем, что в русской школе все экзамены нужно сдавать на латышском языке, что все объявления только на госязыке? Вы, наверное, никогда не были ни в одной школе нацменьшинств? Я, например, была на семинаре в Шлезвиг-Гольдштейне, это территория Германии, граничащая с Данией, и мы посещали немецкие школы в Дании и датские в Германии. Датскую школу в Германии можно было сразу узнать: все объявления на датском языке, экзамены — на датском языке, но по государственному стандарту. И эти дети сами говорили, что они имеют преимущество, потому что знают два языка в совершенстве и могут поступать в немецкие вузы и в датские. В датской школе в Германии они сдают экзамен по немецкому языку — как по языку, но предметы изучают на родном языке. Вы зайдите в любую школу в Латвии: все объявления на госязыке, а если они на родном, то за это штрафуют.

Инесе Вайдере: — Вы, госпожа Жданок, наверное, знаете, что до войны в Латвии проживало 8,8% русских и 77% латышей. Если бы эта пропорция не изменилась, то русские школы в Латвии выглядели бы точно так же, как датские в Германии. Но сейчас ситуация изменилась. Те дети, которые заканчивают русские школы, не испытывают проблем с русским языком. Они могут поступать в российские вузы. Однако у многих из них возникают сложности с поступлением в латвийские вузы именно потому, что они плохо знают латышский. И попытка "олатышить" среду нужна для того, чтобы люди привыкли, что есть и латышский язык на этой земле. У русского языка здесь очень сильные позиции, и ему ничего не угрожает.

Татьяна Жданок: — Это ваши ощущения.

Инесе Вайдере: — Нет, об этом же мне говорят и мои студенты, среди которых половина русских. Перед тем как отправиться на эту дискуссию, я спросила у своих студентов: вот вы молодые, "правильные" люди, скажите, как вы себя чувствуете в Латвии? Ни один из русских студентов не сказал, что плохо.

Татьяна Жданок: — А что еще вам могут сказать студенты, которые будут сдавать вам экзамены? Они вам правды не скажут.

Инесе Вайдере: — Почему? Один студент сказал, что очень боится, что русские школы будут закрывать. Но если в нем этот страх живет, значит, нужно ездить по школам и разъяснять истинную суть реформы. И я готова ездить по школам и говорить с людьми.

Пришла и говорю

— Почему вы в таком случае не едете и не говорите?

Инесе Вайдере: — Мы говорим, но, видимо, этого мало.

Нил Муйжниекс: — Сейчас в школах идут экзамены, и наши визиты будут мешать учебному процессу.

— Сейчас идут экзамены, потом начнутся выпускные, а затем каникулы. А следом наступит 1 сентября. И время для диалога будет упущено.

Нил Муйжниекс: — В весенние месяцы мы очень активно ездили по школам — в Елгаву, Вентспилс, Ригу, Резекне, Даугавпилс. Мы встречались с родителями, учениками. Понятно, что летом это делать сложнее.

— Какие вопросы вам задают чаще всего?

Нил Муйжниекс: — Про ассимиляцию. Но сейчас, по статистике, русский язык в Латвии более распространен, чем латышский. Так где эта ассимиляция? Покажите мне хоть одного ассимилировавшегося русского, который не знает русского. Я встречал многих ассимилировавшихся латышей в Америке, России, Австралии, но ассимилировавшегося русского я еще не встречал. Это означает, что позиции русского языка очень сильны. И никто не хочет проводить ассимиляцию, да и невозможно это в наших условиях. Можно усилить позиции латышского языка и сохранить языки меньшинств, но одно другого не исключает.

Второй вопрос, который часто задают: зачем нужна реформа? Многие школы продолжают выпускать школьников, которые очень слабо знают латышский. Посмотрим на призывников — это продукт наших школ. Нам нужно организовывать курсы латышского языка на протяжении многих лет. Мы проводили опросы, и в возрастной группе 15—35 лет 4% вообще не знают латышского, 43% знают на низшем уровне. Какое будущее мы готовим для этих детей? Смогут ли они поступить в институт? Найти хорошую работу? Для этого и нужно усилить преподавание латышского в русских школах. Мне говорят: неужели нельзя обойтись курсами латышского? Нельзя, потому что мы не можем увеличивать нагрузку на детей, вводя дополнительные обязательные курсы латышского. В этом случае придется жертвовать другими предметами, поэтому решили, что благоразумнее часть предметов преподавать на латышском.

Татьяна Жданок: — Госпожа Вайдере прекрасно говорит по-русски. Но где она изучала русский язык? В школе. А как она его изучала? Было шесть уроков русского языка и литературы в неделю, но никто не преподавал на русском математику или химию. И вы теперь хотите нас убедить в том, что нельзя выучить латышский язык без того, чтобы математику, физику и ботанику преподавали на плохом латышском?

Инесе Вайдере: — Да, в школе у меня было много уроков русского, даже больше чем латышского, к сожалению. Но русский язык я выучила не поэтому, а потому что жила в смешанном районе, училась в смешанной школе, смотрела фильмы на русском с латышскими субтитрами, в вузе мне приходилось много говорить по-русски. Язык можно выучить только находясь в среде. А изучать что-то только в школе и без особой надобности и цели — трудно. Мне кажется, что многое изменится, когда Латвия станет богатым государством, как до войны. Тогда все, кто жил в Латвии, будь то евреи, поляки или русские, гордились тем, что они латыши.

Кто ничего не делал?

— Госпожа Вайдере сказала, что для изучения языка нужна среда. Так почему бы вместо преподавания математики на плохом латышском не выделять один месяц в году, который школьники проводили бы в лагерях или на селе, где говорят только по-латышски?

Нил Муйжниекс: — В рамках государственной программы освоения латышского языка ежегодно организуются смешанные детские лагеря, где есть русские и латыши. Фонд общественной интеграции поддерживает сотрудничество между латышскими и русскими школами. Все это происходит, и эти проекты реально работают.

— И все-таки кажется, что власти по-настоящему задумались о реформе только когда школьники вышли на улицы. А все, о чем вы говорили сейчас, делается для галочки.

Нил Муйжниекс: — Реформа была спорной с 1998 года. Почему она такой была? Изменяется статус русского языка в Латвии, он становится языком меньшинства. Это трудный и сложный процесс. Даже если бы были привлечены лучшие дипломаты, огромные ресурсы, все равно это был бы сложный процесс. Ведь многие думали, что реформу отложат — так им обещала та же госпожа Жданок, поэтому они сидели, ждали и ничего не делали. Протесты возникли потому, что 1 сентября не за горами, а люди ничего не делали, чтобы к нему подготовиться, и они боятся.

— Государство тоже не особо напрягалось…

Нил Муйжниекс: — Министерство образования и самоуправления делали довольно много. Взять ту же государственную программу освоения латышского языка, которая осуществляется при помощи иностранных экспертов и финансирования.

Татьяна Жданок: — Вот по поводу этого финансирования я хочу высказаться. Я считаю, что эти деньги были израсходованы крайне неэффективно. И самое бесполезное вложение (порядка нескольких миллионов латов) — это фильм Paliga. Это игровой фильм, который был назван учебным только потому, что там были русские субтитры. Кроме этого, несмотря на программу освоения латышского языка, по сей день нет хороших учебников, нет квалифицированных преподавателей, которые могли бы на русском объяснять сложные грамматические формы, нет нормальных методик.

Нил Муйжниекс: — Вы не забывайте, что мы начинали с нуля. В 1996 году, когда создали госпрограмму, у нас не было вообще ничего. Ясно, что это долговременная задача.

Татьяна Жданок: — Ну тогда признайте, что вы даже с этой задачей не смогли справиться. Значит, у властей нет морального права требовать выполнения реформы. Она не обеспечена ни технически, ни психологически, ни материально.

Нил Муйжниекс: — Этот вопрос тяжелый, потому что тяжело работать в бедной стране. Единственный способ — эластичный подход к школам, к их нуждам.

С европейских трибун

— Как вы намерены решать межнациональные проблемы в Европарламенте, если станете депутатом?

Нил Муйжниекс: — Будем информировать о ситуации в Латвии. Важно, чтобы использовались все доступные европейские средства — из социального фонда, из фонда предотвращения дискриминации, это специальные программы для беженцев и по обеспечению равных условий на рынке труда. Поскольку Европарламент занимается бюджетом, важно, чтобы выделялись средства под эти приоритеты и чтобы Латвия не была обделена, когда наступит следующий этап расширения ЕС. Так что работы хватит.

Инесе Вайдере: — Надо терпеливо объяснять нашу ситуацию. Ведь как много мы знаем о проблемах в Испании с басками, как много мы знаем о странах бывшей Югославии. Надо и о нас говорить, рассказывать, объяснять.

Татьяна Жданок: — Это еще одна трибуна, с которой я буду доказывать, что права человека — понятие абсолютное. И что ставить права нации над правами человека — это полный тупик.

Телеграф,
27 мая 2004

Иском по реформе

Кирилл Резник-Мартов

Депутаты от Партии народного согласия Борис Цилевич и Виталий Орлов надеются, что их обращение в Конституционный суд поможет закончить политические игрища вокруг школ нацменьшинств. По мнению политиков, суд должен признать весомость их аргументов.

Новый метод

Возможно, депутаты ПНС, подавшие иск, кстати, как частные лица (дети Бориса Цилевича и Виталия Орлова учатся в 40-й школе), нашли новый способ противостояния реформе-2004. По их мнению, уличные шествия школьников, митинги родителей не происходят сами по себе, а являются проявлением гражданского сознания населения. Однако обращение в Конституционный суд — самый правильный способ противодействия. Он не создаст дополнительного напряжения в обществе и в то же время может принести желаемый результат — отмену "процентовки" и сроков перехода школ нацменьшинств преимущественно на государственный язык обучения.

"Конституционный суд не раз проявлял мужество и выносил очень непростые решения", — говорит Борис Цилевич. Лично ему не так давно пришлось обращаться в это учреждение с протестом против ограничений на радио- и телевещание на негосударственных языках. Тогда служители Фемиды отменили спорную норму. В связи с чем парламентарий надеется на успешный исход дела — благо подготовленная им и Виталием Орловым аргументация вполне убедительна.

От политики к диалогу

Депутаты указывают: переходные правила к Закону об образовании с их "60 на 40" и сроками (1 сентября 2004 года) не отвечают целому ряду положений Конституции Латвии и международных документов, которые подписала наша страна. Если иск парламентариев будет удовлетворен, заинтересованные стороны смогут, наконец, перейти от противостояния к диалогу о качестве знаний, получаемых нашими школьниками. По мнению Бориса Цилевича, в ходе такой дискуссии следовало бы говорить об образовании вообще, так как и в латышских школах есть большие проблемы. Есть, конечно, вероятность, что Конституционный суд не примет иска, но в этом случае Борис Цилевич и Виталий Орлов просто соберут 20 подписей товарищей по парламентской фракции и вернут дело на рассмотрение. В крайнем случае они оставляют за собой возможность обратиться в Страсбургский суд.

Подача иска незадолго до выборов в Европарламент наводит на мысль о PR-акции, однако Борис Цилевич заверил "Телеграф": работа над ним началась еще пару лет назад. "Мы уже были готовы обратиться в Конституционный суд, когда в Законе об образовании появились некоторые довольно существенные изменения, — рассказывает он. — Пришлось пересматривать нашу аргументацию, и когда мы поняли, что иск готов, мы его подали".

Час,
20 мая 2004

В Латвию не пустили российского дипломата

Сергей Малаховский

Латвийский МИД отказался выдать визу российскому дипломату Михаилу Демурину, который 28-29 мая собирался принять участие в конференции Балтийского форума.

Подобного дипломатического скандала Латвия еще не устраивала - ну, могли там не впустить Иосифа Кобзона или Владимира Жириновского. Могли выслать российского дипломата за неделю до окончания срока его пребывания. Но чтобы отказать в визе заместителю директора Второго европейского департамента МИДа России, человеку, мягко говоря, не последнему в дипломатической иерархии...

Чего-нибудь подобного следовало ожидать уже давно: еще в апреле директор Бюро защиты Сатверсме (SAB) Янис Кажоциньш дал интервью «Латвияс авизе». Главный контрразведчик страны обронил многозначительную фразу: «Визы не будут выдаваться работникам зарубежных спецслужб, маскирующимся под дипломатов».

Это не первый случай, когда российских дипломатов упрекают в сотрудничестве со спецслужбами своей страны. Ежегодный отчет полиции безопасности Эстонии, в котором говорилось об усилении роли спецслужб в деятельности МИД РФ, был богато украшен фотографиями сотрудников посольства России в Таллине и центрального аппарата МИД России, в том числе и Михаила Демурина, - с красноречивыми подписями, намекающими на их «шпионскую деятельность». В тот раз российское внешнеполитическое ведомство выступило с заявлением, в котором обвинило эстонских контрразведчиков в дискредитации российских дипломатов и внешней политики России. И подчеркнуло бесполезность подобной линии поведения Эстонии в отношениях с Россией.

Официальных обвинений в сотрудничестве Михаила Демурина с российскими спецслужбами вчера, правда, не прозвучало. Министр ино- странных дел Латвии Рихард Пикс сообщил, что «черный список» нежелательных лиц «является секретным и не подлежит комментированию». В общем, понимайте отказ как знаете...

Пока что ничего, кроме недоумения, демарш латвийского МИДа не вызвал. Исполнительный директор Балтийского форума Александр Васильев в беседе с корреспондентом РИА «Новости» назвал «беспрецедентным» решение латвийских властей не разрешить российскому дипломату въезд в страну. «Еще не было случая, чтобы представителю российского МИД отказали бы во въездной латвийской визе», - отметил Васильев.

В свою очередь, в МИД Латвии, по словам его пресс-секретаря Ретса Плесумса, не считают решение отказать во въездной визе российскому дипломату Михаилу Демурину «особым случаем или инцидентом».

Совершенно иначе, а именно - как «неординарное событие», расценило запрет на въезд российскому дипломату посольство России в Латвии. В посольстве особо акцентировали внимание на том, что Латвия отказала во въезде в страну человеку, который ведает вопросами отношений между Россией и странами Балтии и который раньше в посольстве работал советником. Отказ латвийской стороны выдать визу Михаилу Демурину не будет способствовать нормальному и взаимовыгодному налаживанию отношений между нашими странами, считают в посольстве.

Реакция

Этот откровенно недружественный шаг не может не вызвать глубокого сожаления, поскольку ведет к осложнению двусторонних отношений. Ответственность за это в полной мере ложится на Ригу, и, разумеется, российской стороной будут сделаны соответствующие выводы.

Приходится констатировать, что в последнее время в заявлениях и действиях руководства Латвии все более очевидно проявляется установка на сознательное обострение отношений с Россией. С призывами проводить «жесткую политику» в отношении нашей страны официальная Рига не стесняется на самом высоком уровне обращаться к ЕС и НАТО. В самой Латвии расширяется применение административно-полицейских мер подавления демократического движения за права русскоязычного населения.

Подобная политика свидетельствует о превратном толковании латвийским руководством факта приема страны в ЕС и НАТО, неготовности руководствоваться принципами развивающегося партнерства Европейского союза и Североатлантического альянса с Россией. Декларативные же заявления о «желании улучшать отношения» с нашей страной уже никого не могут ввести в заблуждение.

Из заявления МИД России.

Досье

Ноябрь 2000 года. Власти Латвии запретили въезд в страну советнику мэра Москвы Александру Перелыгину без объяснения причин.

20 мая 2003 года. В «черный список» включен российский певец и депутат Госдумы Иосиф Кобзон. Официальная причина запрета на въезд - «угроза государственной безопасности и общественному порядку».

12 декабря 2003 года. Министр внутренних дел ЛР Марис Гулбис принял решение оставить в силе запрет на въезд в страну Владимира Жириновского. Жириновский был занесен в «черный список» еще 10 лет назад.

27 февраля 2004 года. Отказано в выдаче въездной визы вице-спикеру Госдумы РФ Дмитрию Рогозину, который намеревался принять участие во Вселатвийском съезде русских школ.

19 апреля 2004 года. Главного редактора российской католической газеты «Свет Евангелия» Виктора Хруля не пустили в Латвию на первый Конгресс католиков-мирян - без объяснения причин.

5 мая 2004 года. Профессор Академии МИД РФ Татьяна Полоскова задержана на границе Латвии, ее виза аннулирована. Причина - нахождение в «черном списке». Сутки спустя визу возобновляют и приносят извинения - «техническая ошибка».

Всего в «черном списке» МИД Латвии - 2500 человек.