Gazeta.kz,
19 мая 2004

Центрально-азиатская интеграция: долгая дорога в барханах

Борис Анциферов

Тема интеграционных усилий в центрально-азиатском регионе почти на протяжении всех лет казахстанской независимости была одной из важных во внешней политике республики.

Конечно, по значимости она не могла перекрыть другие политико-географические направления казахстанской "многовекторной", но обладала вполне серьезным статусом

Сейчас уже даже не каждый эксперт с ходу вспомнит все этапы структурного оформления региональной интеграции. Центрально-Азиатский Союз (ЦАС) середины 1990-х, Центрально-Азиатское Экономическое Сообщество (ЦАЭС), Организация "Центрально-Азиатское сотрудничество" (опять же - ЦАС, "круг замкнулся").

Еще сложнее вспомнить сколько-нибудь серьезные проекты, реализованные в рамках этих структур, но при этом сама идея звучала постоянно, как бы маячила на втором плане главных внешнеполитических направлений.

Иногда казалось, что ее значимость начинает расти, правда, не за счет использования потенциала интеграции, а через стечение неких, посторонних, в общем-то, в контексте ЦАС-ЦАЭС-ЦАС событий. Например, в феврале 1999 года саммит ЦАС в Астане стал первым публичным мероприятием, на котором появился президент Узбекистана Ислам Каримов после известного ташкентского покушения на него. Комментировал это беспрецедентное событие узбекский лидер с "трибуны" Центрально-Азиатского Союза, тем самым, косвенно, привлек внимание в мире и к нему. Не надолго.

Первоначально в интеграционную структуру входили лишь три страны - Казахстан, Узбекистан и Киргизия. Затем ее состав вырос на одного члена - поспешил объединиться с соседями только что закончивший воевать Таджикистан. Во второй половине 1990-х и на грани нового века существование такого регионального объединения в целом укладывалось в общие тенденции на пространстве бывшего СССР. Тогда, окончательно осознав аморфность и недееспособность СНГ, бывшие советские республики начали пытаться найти ему альтернативу в региональных объединениях. На фоне начавшегося сближения России и Белоруссии, создания Таможенного союза, а также изначально недееспособного, но привлекавшего внимание своим названием ГУУАМа (для тех, кто уже не помнит - объединение Грузии, Украины, Узбекистана, Азербайджана и Молдовы) центрально-азиатские интеграционные объединения выглядели, во-первых, естественно, во-вторых, вроде бы, не плохо.

Что ничего серьезного из этого не получится, многие наблюдатели предсказывали сразу. Правда, в основном либо из числа иностранцев, либо местных неисправимых скептиков, что и дало основания не обращать особо внимание на центрально-азиатских "кассандр". На противоположной "чаше" аргументов, у центрально-азиатских оптимистов (в основном из числа бюрократии, так или иначе связанной с работой разных воплощений ЦАС) лежали такие аргументы: страны-союзницы обладают огромным общим рынком, природными ресурсами, интеллектуальным и образовательным потенциалом, выгодным транзитным географическим потенциалом. В середине 1990-х, когда идея региональной интеграции только-только была озвучена, эти аргументы могли убедить многих. Тогда еще не было осознания, что интеллектуальный потенциал стремительно утекает из стран региона, что природные ресурсы в значительной мере не рентабельны для добычи в новых экономических условиях или же, будучи идентичными, могут породить конкуренцию между союзниками. Выгоды географического положения "разбиваются" о геополитические проблемы соседних стран. А потенциал общего рынка складывается не столько из численности населения, сколько из его покупательной способности, а тут особо в то время похвалиться никому из союзников было нечем.

А на этом фоне все острее становились противоречия между странами-союзницами в экономической, политической сфере. Помнится, через несколько месяцев после памятного, вышеупомянутого саммита ЦАС в Астане киргизские соседи и союзники впервые применили эффективный метод давления на Казахстан, перекрыв в разгар поливного сезона воду для хозяйств Джамбульской области. Чуть было не оставили без урожая густонаселенный регион. А газовые "тяжбы" между Казахстаном и Узбекистаном? Подобных примеров можно с ходу вспомнить много, обратных, когда был бы осуществлен крупный совместный проект всеми участниками ЦАС - что-то не удается.

Недавно в Алматы прошел бизнес-форум организации Центрально-Азиатского сотрудничества. Некоторые из приведенных на нем цифр трудно оценить иначе, как эпитафию идее наладить действенное разноплановое экономическое сотрудничество на региональном уровне. Хотя объем торговли между четырьмя странами ЦАС растет, однако, например, в общем внешнеторговом объеме Казахстана доля трех союзников по региону не превышает 3%. Эта цифра не просто мала - надо вспомнить, что речь не просто о торговле с союзниками, а еще и в их же лице - с ближайшими географическими соседями! Выскажем предположение: вряд ли в мире найдется еще такой прецедент столь низкого уровня торговли между соседними странами. Правда, некоторые, в частности, кыргызские, эксперты, утверждают, что объем не учтенной торговли (то есть, называя вещи своими именами - контрабандной?) сопоставим с тем, что отражен в официальной статистике. Может это и так, но все равно мало.

Да и возникает другой вопрос - можно ли налаживать эффективную экономическую кооперацию при таком объеме контрабандной торговли? Ведь это характеризует уровень дееспособности государственных органов.

Можно найти и примеры, которые, казалось бы, показывают обратное направление развития. Так, по словам первого вице-премьера таджикского правительства Тураджонзода (в прошлом - религиозного главы республики и одного из лидеров оппозиции), в прошлом году примерно 20% от общего объема внешнеторгового оборота республики и 45% торговли со странами СНГ пришлось на торговлю со странами ЦАС. Но изначально уровень объемов торговли Таджикистана не велик, не сопоставим с внешнеторговым оборотом Узбекистана или Казахстана, да и географический фактор тоже имеет большое значение: Таджикистан по сути замкнут со всех сторон странами-членами ЦАС, из других, граничащих с ним стран остается лишь Афганистан, а там известно какой товар идет через границу. Так что высокая доля ЦАСовской торговли в этом случае ничего кроме геополитических проблем Таджикистана не характеризует. Все страны, у кого есть какой то выбор, делают главный акцент на развитии торговли не с соседями.

Если же вспомнить, как в конце 1998 - 1999 годах правительство Казахстана фактически вводило запрет на импорт обширного перечня продукции из соседних стран, то картина интеграционных усилий и того, что реально из этого получается, пополняется еще одним важным штрихом. При этом сознательно не будем акцентировать внимание на широко известных водно-энергетических проблемах между Казахстаном, Узбекистаном и Киргизией.

Вполне естественно, что Казахстан со своей нефтью и металлами, Узбекистан с хлопком и так же металлами ищут стабильные торговые связи за пределами Центральной Азии, где эта экспортная продукция в больших масштабах просто не востребована. А роль двух других партнеров региональной "четверки", скажем прямо, слишком незначительна, чтобы генерировать какой-то самодостаточный и самостоятельный импульс к усилению интеграции.

Что же в активе работы союзников по налаживанию взаимодействия в рамках совместных промышленных проектов? Во-первых, с трудом удается вспомнить вообще хоть какие-то из подобных проектов, кроме обсуждения возможности совместного инвестирования в достраивание гидроэлектростанций, оставшихся со времен СССР в Таджикистане. Во-вторых, опять же можно констатировать, что и здесь дальше благих пожеланий дело до сих пор не идет. А за этим явно угадываются разнонаправленные интересы стран-союзников.

Теоретически можно представить ситуацию, при которой ЦАС заработает по настоящему. Подходящих для этого схем может быть несколько. Например, Казахстан всерьез возьмется за возрождение и развитие своей легкой промышленности, инвестировав в нее те финансовые ресурсы, что сосредоточены сегодня в так называемых институтах развития. Это повысило бы спрос на узбекский хлопок и, возможно, электроэнергию в южных районах республики. На этой почве могли бы возникнуть некие схемы кооперации с участием и Кыргызстана. Тем более что ориентировать сбыт продукции пришлось бы в том числе и на соседей по Центральной Азии. Можно было бы рассмотреть возможность кооперации в транспортной сфере, имея в виду идею прокладки железной дороги из Узбекистана минуя территорию Туркмении на Актау. Но такие проекты уже очень тесно связаны с политикой, требуют, кроме больших инвестиций, еще и стабильности, о чем пока приходится лишь мечтать, учитывая ситуацию в Узбекистане. Кстати, последнее замечание, хотя и тема для отдельного разговора, однако тоже вопрос успешности или не успешности региональной экономической интеграции.

Иногда в качестве примеров интеграции приводят факты покупки предпринимательскими структурами одной страны объектов в другой. Но вряд ли это можно назвать именно интеграцией, хотя, конечно, свободный переток капиталов для этой задачи необходим. От того, что турбазой на Иссык-Куле будет владеть не местный бизнесмен, а соседний, в общей региональной экономической, а тем боле технологической "копилке" ничего не изменится. Можно привести такой пример: в свое время японские банки скупали недвижимость в США, и никто не говорил об интеграции экономик двух стран, наоборот, скупка шла на фоне тяжелых торговых войн между ними. А вот европейский аэробус или космическая программа - это интеграция. Конечно, не центральноазиатским странам думать о таких вещах, но можно найти что ни будь свое, "по одежке". Например, довести до ума гидроэнергетические станции в Таджикистане, заброшенные со времен СССР, чтобы обеспечить весь регион стабильной и дешевой электроэнергией.

Фактически сегодня не будет большой смелостью сказать, что из идеи регионального союза как организации экономической ничего не вышло. И в большой степени по объективным причинам, хотя и субъективные имели место, но они скорее были продолжением политических проблем.

Страны региона уже слишком далеко ушли друг от друга и по скорости, и по направлению экономических стратегий. Казахстан пытается реализовать идею модернизации экономики с опорой на экспорто-ориентированный сырьевой сектор. Узбекистан попытался создать максимально возможную самодостаточную экономику. Киргизия и Таджикистан… Сложно что-то цельное сказать об их пути, скорее это до сих пор поиск его, все больше напоминающий блуждание в потемках (предвидим возможные возражения со ссылкой на рост ВВП в последние годы, но всем ясно, что это "хлипкий" аргумент, если вспомнить точку отсчета). Экономически страны-союзники уже безвозвратно далеко ушли друг от друга.

Значимость ЦАС сегодня сохраняется в политической сфере. И здесь есть одна, на первый взгляд, парадоксальная черта.

Чем больше проблем у стран региона на двустороннем уровне, тем важнее сохранять ЦАС как место, где можно собраться и показать всему миру, что не конфликтами едиными живет регион, но и попытками совместного созидания.