Усталая демократия

09 - 22 марта 2005. «Континент» (Казахстан)

Алексей Иконников (Бишкек – Алматы)

Время словно остановилось в Киргизии. Она осталась где-то в ранних девяностых. Жаль, но похоже, что такое ее состояние просто соответствует здешнему бытию

Надстройка без базиса?

Табуретки и дощатые лотки с семечками на улицах Бишкека, отрешенная усталость на лицах, листовки на тему "хватит", "доколе", "пора" – на столбах. Очередные выборы в парламент, как тут сейчас говорят, "генеральная репетиция" осенних президентских. В газетах и уличных агитках традиционное оживление, война компроматов и набор очков, но если вы уже бывали здесь раньше, а особенно – если бывали не раз, то не увидите ничего нового. Опять недовольные перекрывают дороги, опять митингует оппозиция, в арсенале которой все та же инфантильная фразеология разрушения. К сожалению, та демократия, которой изначально так гордилась Киргизия, так и не выросла из коротких штанишек прошлого десятилетия. И хотя в политических играх появились всевозможные новомодные цвета, а кухонные разговоры о переменах (теперь в основном – о тех, которые могут случиться после Аскара Акаева) становятся более активными, это не меняет печальной сути ситуации. А суть состоит в том, что, как ни меняй политическую надстройку, это едва ли вдохнет какую-то жизнь в существующий экономический базис.

Накануне выборов я тоже стал гостем одной из уютных бишкекских кухонь. Разговор, как подобает моменту, вертелся вокруг власти и оппозиции, ключевых персон с той и другой стороны – тех, на кого еще возлагают какие-то надежды. Увы, надежд все меньше. Как бы ни сложилось и кто бы ни победил, можно ли ждать чуда в стране, имеющей внешний долг на уровне годового ВВП, зарплаты в 10–20 долларов, более миллиона мигрантов, вынужденных зарабатывать на хлеб за границей, а самое главное – фактически не имеющей экономического потенциала, чтобы выбраться из этого кризиса? И сможет ли что-то изменить пресловутый украинский сценарий, о котором сегодня так модно говорить и писать? "На Украине, по крайней мере, есть что делить, есть за что бороться новой элите: там есть эффективные предприятия, есть дорогая экспортная продукция и технологии, – вздыхает моя собеседница Зухра, в прошлом одна из активисток оппозиционной партии "Ар-Намыс", а ныне обычная, немного усталая и пессимистичная домохозяйка. – А что делить у нас? Конечно, Акаев и "семья" всем надоели, хочется, чтобы пришли новые люди. Но что дальше? Назовите вы это революцией маков или тюльпанов, да хоть эдельвейсов, я уже не верю, что победители смогут лучше управлять экономикой. Просто потому, что управлять-то здесь почти нечем".

В самом деле, на здешние политические перипетии лучше смотреть через призму экономики. Еще по пути в Бишкек мы от нечего делать разговорились с предпринимательницей Эльнур из Ошской области. Женщина всю дорогу энергично ругала власть. Не так давно она бросила работу учительницы в сельской школе, где зарабатывала 600 сомов в месяц (что-то около 1200 тенге). А кто-то из ее земляков сидит на окладе в 400–500 сомов. Кстати, покупательную способность киргизской валюты я проверил чуть позже, с дороги зайдя в магазинчик. Обычный командировочный обед – полкило пельменей, баночка маринованных помидоров, печенье, чай и минералка – обошелся мне в 214 сомов, это треть зарплаты Эльнур. Как же можно жить на эти деньги целый месяц?

Очевидно, что даже если в селе товары дешевле, чем в столице, есть огород и домашнее подворье, все равно речь идет о крайне скудном существовании. На 400 сомов можно приобрести дешевые джинсы и пару резиновых сапог или китайскую куртку, или три-четыре килограмма мяса. "Многие люди уходят с работы, предпочитают заниматься своим хозяйством, – говорит Эльнур. – В школах сейчас не хватает половины кадров, многие бюджетные учреждения совсем не работают или работают по полдня". В глубокой провинции, где почти нет наличных денег, распространен натуральный товарообмен. Но самозанятость там не позволяет выживать – население в основном существует своим натуральным хозяйством и почти не покупает ни товаров, ни услуг. Поэтому народ стремится на заработки в сопредельные страны. По словам Эльнур, в ее родном айыле все здоровые мужчины оставляют семьи на полгода и более, уезжая по сезонному найму в Казахстан и в Россию. Жителям северных приграничных поселков, самого Бишкека везет больше: они могут сбывать свое домашнее молоко и мясо или заниматься традиционным бизнесом "купи-продай" в соседнем Казахстане. Некоторые даже умудряются возить продукцию домашних подворий в Алматы. Относительно благополучным в смысле достатка считается также побережье Иссык-Куля, живущее за счет казахстанских туристов. Для глубинки же социальная катастрофа усугубляется географической и, как следствие, экономической замкнутостью. Эльнур трясет перед пассажирами номером газеты с фотографиями многотысячного митинга протеста в поселке Аксы. По ее словам, вопрос совсем не в том, что пишет эта газета о зажиме местных оппозиционных кандидатов, и не в том, что Аксы уже бунтовал два года назад и дело там дошло до резни. Бог с ней, с политикой. Дело в том, что на митинг протеста вышли сельские старики. Такого раньше не было. "Старики же всегда призывают терпеть, они никогда не идут против власти. А тут, посмотрите, даже они вышли на митинг. Бедные, голодные..." – в глазах женщины стоят слезы.

От чего устали все эти люди, что они хотят изменить – вопрос и простой и сложный одновременно. Понятно, что устали от бедности и от действующей власти, которая ассоциируется в массовом сознании с затяжным кризисом и многочисленными пустыми обещаниями. То есть семейственная, коррумпированная, малопрофессиональная власть сама по себе – это не более чем объект для претензий. Это потенциальный сбросовый клапан, или тот виноватый, которым рано или поздно придется пожертвовать. Но, опять же, что дальше?

Киргизия – страна, в которой нет денег. Вроде бы появились в столице многочисленные кафе и ресторанчики, и даже казино Бишкека уже рассчитаны не только на американцев, как было года три назад. Однако все они в большинстве своем полупусты и часто бывают закрыты. В магазинах неплохой выбор продуктов, но покупают лишь самое необходимое. Вечером, от нечего делать листая каналы телевизора, мы обратили внимание на содержание рекламы. Бегущая строка: куплю свиней, продам мотор от "Москвича", обучу навыкам кройки и шитья, английский дешево... Наглядный материал о том, на чем держится местная народная экономика.

Видимо, состояние выживания стало обычным. Хотя власть, как говорят, все время пытается дать понять, что уже брезжит свет в конце туннеля. Вот и на недавнем курултае народов республики Аскар Акаев приводил цифры роста. По сравнению с 2003 годом ВВП страны увеличился на целых 7,1 процента. Добыча угля за год выросла с 415,3 тыс. тонн до 456 тысяч, добыча нефти – с 69,5 до 73,8 тыс. тонн, природного газа – с 27,1 до 28,6 млн. кубометров. Вроде бы медленные, но все же сдвиги? Однако это лишь на первый взгляд. При более внимательном рассмотрении видно, что экономика страны топчется на месте. Ведь в 1999 и 2000 годах той же нефти в Киргизии добывали по 77 тыс. тонн, газа в 2001-м добыли 32 млн. кубометров, а угля – 475 тыс. тонн. То есть на деле роста-то, собственно, никакого и нет. Кстати, в абсолютных цифрах разница приведенных показателей с показателями Казахстана составляет сотни и тысячи раз. И речь идет о системообразующих отраслях экономики. Очевидно, что если даже прибавить к упомянутым цифрам все остальное, что здесь еще представляет интерес – золото месторождения Кумтор, курортные деньги Иссык-Куля и доходы нескольких энергетических предприятий, все равно это для 5-миллионной Киргизии – не спасение. Поскольку нет выраженного роста, а есть только эпизодические "прыжки" вверх-вниз, вывод напрашивается сам собой: система работает на пределе. Резервов у экономики нет, и выше головы не прыгнешь.

При всем этом Бишкеку нужно как-то решать колоссальные социальные проблемы. По словам местного экономиста Вячеслава Тимирбаева, в последние годы киргизское правительство "чересчур увлеклось печатным станком". Только за 11 месяцев прошлого года прирост денежной массы в стране составил 23 процента. "За счет выброса на внутренний рынок в течение года 3,4 млрд. пустых, не обеспеченных ни товарами, ни золотовалютными резервами сомов, правительству удалось повысить пенсии, зарплаты бюджетникам", – утверждает Тимирбаев. По его мнению, предвыборный посыл властей об увеличении пенсий, пособий и социальных выплат на уровне 30–50 процентов "за счет резкого снижения уровня коррупции" – утопия. На самом деле, очевидно, правительство пойдет испытанным путем и запустит печатный станок. А что еще, действительно, остается делать, когда все ресурсы экономики исчерпаны, а социальная температура на пределе.

Голосуй, или не голосуй

Исходя из описанной труднейшей экономической ситуации, которая консервируется в стране уже многие годы, можно объяснить и тот глубокий инфантилизм, и откровенную слабость предвыборной риторики. Интересно, кстати, что в Киргизии уже, по сути, сменилось поколение оппозиционеров. Видные фигуры прошлого, как откровенные противники режима, так и "конструктивные", понемногу сходят со сцены, уступая место молодым. Например, бывший лидер "демократического движения Кыргызстана" Данияр Усенов стал крупным банкиром и отошел от политики. Известный диссидент, "оппозиционер из власти" Феликс Кулов продолжает сидеть, периодически давая интервью дружественным газетам. (Кстати, интервью Кулова из застенков, возможно, призваны подтвердить "демократичность" киргизских властей по сравнению с теми же казахстанскими: как известно, к нашим диссидентам в тюрьму репортеров еще не допускали.) Некоторые знаковые в прошлом критики системы, такие как журналист и банкир Болотбек Марипов, постепенно переходят под сень более близких к власти политических движений и партий. В общем, время приносит в политику новые лица, но абсолютно не меняет фразеологии. Программные установки как "провластных" кандидатов, так и всевозможных "оранжевых маков" выглядят крайне наивно, если не сказать безграмотно. Взять того же Марипова, который обещал своим избирателям поднять экономику Бишкека, доведя долю остающихся в городе местных налогов и поступлений казны от 15 до 60–70 процентов, а также привлекать в страну казахстанские инвестиции. Ясно, что выполнить эти обещания по меньшей мере непросто. Идеи прямых противников власти, которых, кстати, здешние политтехнологи научились дублировать по прошлогоднему опыту Казахстана (с молодежным движением "Кел-кел" вышло именно так), построены на жесткой критике режима, обещаниях "честного управления" и опять-таки инвестиций, которые должны будут прийти в ставшую более прозрачной и открытой киргизскую экономику. В общем, там и здесь прослеживается ориентированность на самую простую, маргинальную публику, и это в общем-то понятно – такой избиратель составляет подавляющее большинство киргизского электората.

Другой вопрос, какие цели преследуют сами выдвиженцы. С радикальной оппозицией, "алыми" и "оранжевыми" все понятно. Выдвижение же во власть "умеренных критиков", среди которых много бизнесменов, по мнению некоторых бишкекчан, обусловлено экономическими интересами. Так уже было с "первой волной" оппозиции, которая сегодня неплохо чувствует себя в бизнесе. "Многие предприниматели у нас стремятся попасть во власть потому, что им нужна возможность поддержать собственный бизнес, лоббировать интересы или прикрыть предприятие от преследования", – считает Марина Нечипорук, отдавшая свой голос за кандидата Бермет Акаеву.

Кстати, о 33-летней дочери президента Киргизии, решившей выдвинуться в большую политику, следует сказать отдельно. Ее предвыборная программа со слоганом "Забота и ответственность" призывает к сдержанности в политике и к компетентному управлению в экономике. Пиар-кампания Бермет построена на семейных ценностях, честности, роли женщины в современном обществе. Политическим предпочтением дочери президента является партия "Алга-Кыргызстан" (последнюю здесь называют аналогом "Отана" и "Единой России"). Говоря о своих симпатиях по отношению к "Алга-Кыргызстан", Бермет подчеркивает свою внепартийность, хотя отец в одном из своих выступлений прямо назвал ее лидером этой самой партии.

С появлением дочери президента на политическом небосклоне многие в Бишкеке заговорили о династийном, наследственном сценарии передачи власти в стране. Конечно, вряд ли Бермет Акаеву следует ждать в качестве кандидата на пост президента на предстоящих осенних выборах. Скорее, как считает Зухра из "Ар-Намыс", Аскар Акаевич сделает себе последний карт-бланш, например, проведет референдум, и останется еще на один срок. А уже затем Бермет, проявив себя в политике и став публичной фигурой, может попытаться перенять эстафету.

Трудно сказать, насколько подобные версии близки к истине. Во всяком случае, административный и политический ресурс у действующего президента пока есть. А самое главное, пока не видно достаточно известного и харизматичного лидера, способного составить Акаеву серьезную альтернативу. Южанин экс-премьер Бакиев не наберет достаточной поддержки по всей стране, скандальный Кулов – в тюрьме, а больше на горизонте особо никого и не видно. Так что за неимением реальной альтернативы Акаев вполне может остаться еще на один срок. Косвенно о возможности такого сценария можно судить о развернутой в ряде СМИ Киргизии масштабной пиар-кампании против "желто-оранжевых" идей.

В день выборов мы решили объехать как раз тот Университетский избирательный округ №1 Бишкека, по которому баллотировалась госпожа Акаева. По результатам экзит-полов, которые проводились на выходе, на всех участках лидировала Бермет. Хотя впоследствии стало известно, что ни она, ни еще 47 кандидатов, победивших в других округах страны, не набрали необходимого количества голосов и пойдут на второй тур 13 марта. И на самом деле, голосование шло весьма вяло, особенно в Бишкеке. Более продвинутое и грамотное население столицы, видимо, лучше провинциалов понимает банальность происходящего. Гуляй Алиева, председатель одного из избирательных участков, констатирует, что с каждой избирательной кампанией активность выборов в Бишкеке идет на спад. "Раньше народ был больше задействован в политической жизни. А сейчас люди думают, ходить или не ходить: что от этого изменится? Уровень общей политизированности населения уменьшается". Спад интереса населения к выборам, говорит Алиева, идет, несмотря на явное стремление власти исключить манипуляции. (Кстати, на этих выборах в Киргизии ввели маркировку избирателей – на пальцы наносят специальную краску, которую считывает детектор, что исключает возможность двойного голосования.) Все дело в том, что народ просто перестал верить в обещанное. "Я не думаю, что если будет революция, то кто-то сделает нашу жизнь лучше, чудес не бывает", – считает наша собеседница.

Оранжевые очки

Тема пресловутой "революции" периодически всплывает в наших бишкекских встречах. Интересно, что в киргизской столице к ней отношение двоякое. С одной стороны, это любопытство – мол, что новенького слышно? С другой – прохладный пессимизм. Разговоры о смене элиты в стране явно раздражают одних, вызывают заинтересованность других, но на фоне общей усталости от повседневных проблем, от затянувшегося "выживания" все эти эмоции теряют изначальную остроту.

Один из проводивших экзит-пул наблюдателей, Багир Бейшембаев, заметил нам: "Пожилые люди больше голосуют за проправительственных кандидатов. Молодежь предпочитает оппозицию. Но и те и другие критикуют правительство. Одни говорят: "Только Бермет Акаева, больше не за кого голосовать". Другие считают, что дочери президента во власти делать нечего. Молодежь не хочет династийного варианта передачи власти, а пожилые говорят, что это, наоборот, хорошо. Дело, конечно, в разнице поколений: как всегда – молодым хочется нового, а пожилые боятся потерять старое. Но не только в этом. Разумеется, нынешняя власть всем надоела. Многие говорят об Акаевой, мол, хватит, побыли у власти, семья и так живет хорошо. В то же время многие опасаются, что новые люди не будут думать о стране, а начнут опять набивать карманы. Большое число избирателей голосуют за Акаеву только по этому принципу".

Багир считает "революцию" возможной, в то же время замечает, что "у нас народ более пассивный, чем на той же Украине. И у нас не такая сильная оппозиция, а главное, не такая сплоченная. Многие лидеры оппозиции расходятся во мнениях, единого начала нет. Оппозиция у нас крикливая, но не очень конструктивная".

Другой наблюдатель, Владимир Астахов, говорит об оппозиции с явным раздражением: "Попытки экспорта этой революции имеют место. Они на площадь пытались выходить, как-то проявлять себя. Цвета желтый и розовый придумали, в унисон украинским... Пытались собрать мощный митинг, но пришло всего человек сто. Активнее процесс идет в областях, там даже перекрывают дороги, блокируют важные коммуникации. Если в столице не получается, они пытаются больше сделать на периферии. Радикализация на периферии выше, но там есть и социальные предпосылки для этого".

В общем, Бишкек не особенно восприимчив к "раскачиванию лодки" оппозицией. Словно в подтверждение сказанных слов, с избирательного участка навстречу нам выходит типичная бишкекская семья. Не дожидаясь вопроса, Мария Степченко кричит в диктофон: "Никакой революции! Тут вам не Украина! Нам нужна стабильность и мир. Тут нет основы для какой-то революции, нет и не должно быть. Мы все – за согласие и стабильность в обществе!"

Наши поиски решительно настроенной молодежи также не очень успешны. В университете студенты крайне осторожно идут на контакт, между прочим, указывая пальцем на висящий рядом лозунг: "Голосуем за Бермет Акаеву". Такой же, кстати, мы заметили сегодня и в других точках города – агитки прочих кандидатов были сняты, как и положено по закону. Один из ребят, ухмыляясь, разводит руками: "На юрфаке нас учили, что в день выборов агитация запрещена, а тут такое..."

Студент Бакыт, наблюдатель от неправительственной коалиции НПО "За честные выборы", более откровенен: "Почему мы не выступаем против власти? Я думаю, что молодежь, в основном студенты, просто боится. Молодежь готова и хочет перемен, но очень многие боятся". Другой студент, назвавшийся Аликом, развивает мысль: "Идеи этой оранжевой революции присутствуют у нас на кухонном уровне. Но дальше разговоров дело не идет. Потому что есть опасение, что перемены приведут к ухудшению положения. В Бишкеке многие довольствуются и нынешней властью, Бишкек – один из самых богатых городов. А вот в селах, по регионам, где люди живут крайне бедно, протесты жестче и там, по-моему, дело гораздо опаснее. Юг страны более склонен к тем же идеям революции, там и социальных предпосылок больше, и митингуют там больше, чем в Бишкеке..."

Особенности национальной демократии

Действительно, как по степени радикализма фразеологии, так и по количеству снятых с дистанции кандидатов киргизская периферия значительно опережает центр. И накал страстей там более серьезный. Однако тут бросается в глаза другое: оппозиционные газеты и правозащитники часто пытаются выдать за "всенародный гнев" локальные всплески недовольства с типично киргизской спецификой. Все дело в особенностях местной демократии, наложенных на родовую и родственно-племенную структуру общества. В провинции Киргизии демократию понимают достаточно буквально: здесь принято избирать человека, а потом требовать от него поддержки своих, что называется, по полной программе. Это касается всего: и поступления детей земляков в бишкекские вузы (ты уж посодействуй, мы ведь тебя выбрали), и лоббирования интересов бизнеса земляков, и всевозможных "разводов". Кстати, с этим явлением как раз и был связан феномен аксыйских событий двухлетней давности, когда за совершенно не оппозиционного депутата, против которого началось уголовное преследование, встали стеной земляки. Нечто подобное повторилось в преддверии нынешних выборов. 21 февраля райсуд в местечке Кочкор отменил регистрацию двух кандидатов, по фактам подкупа избирателей. Итогом стало перекрытие автотрассы Бишкек – Торугарт. Аналогичная ситуация сложилась в Прииссыккулье – за нарушение правил агитации суд отстранил кандидата в Тонском избирательном округе, после чего начались митинги, а самые отчаянные перекрыли дорогу Рыбачье – Каракол. А население села Оттук вообще подошло к делу по-крестьянски фундаментально – срубило деревья и завалило ими дорожное полотно.

Словом, такая вот киргизская специфика, на которую надо бы делать некоторую скидку. Между тем внешний эффект от подобных событий, особенно для иностранных репортеров, гарантирован. Заголовки "Страна взорвалась", "Тлеет пожар" и тому подобные, голодные старики на фотографиях митингов – в общем, оппозиция может легко, не особенно напрягаясь, набирать очки на подобных событиях. Главное, знать, "где надавить", и уметь этим пользоваться. Местный электорат действительно часто ведет себя, скажем так, с деревенской прямотой, а оппозиция подает это в формате всеобщего народного гнева. Вот, скажем, к наблюдателям Ассамблеи народов Кыргызстана в одном из айылов во время выборов привязались "около 70 пьяных молодых людей с угрозами физической расправы". Представители милиции при этом, как сообщил нам глава ассамблеи Иса Токоев, "стояли в стороне и сами побаивались". Пришлось ассамблейщикам ретироваться, но ничего, без обид. Это, впрочем, еще ничего. Бывали, рассказывает Токоев, и стычки между командами разных кандидатов по принципу "стенка на стенку". Тут уже дело посерьезнее. Однако все это уважаемый аксакал не склонен считать признаками какой-либо "революции". Просто такой вот народ в провинции прямолинейный. "Менталитет жителей столицы и регионов совершенно разный, – говорит Иса Токоев. – Поэтому надо всегда объяснять людям, из-за чего сняли с дистанции их кандидата. Часто это не делается. А представьте, что он десять лет был депутатом, много влиятельных союзников имеет, большие родственные связи... Вот вся эта команда и поднимается, и начинает перекрывать дорогу, прессу подключает... Кому это выгодно, тот может все повернуть по-своему, что сейчас и делается. Но я думаю, что наш народ сам во всем разберется".

Народ-то, может быть, и разберется, только что со всем этим делать разного рода теоретикам, отдельный вопрос. Получается, что ситуация в Киргизии, если смотреть на нее извне и изнутри, совершенно разная. Внутри все не так, как кажется снаружи. И это тоже вполне типично для Востока, к которому всегда трудно было подходить с мерками западной демократии. Министр иностранных дел Киргизии Аскар Айтматов говорит, что многие сейчас указывают на неминуемость революционного "бархатного" сценария. Зачем и кому это нужно, отдельный вопрос. Сам Айтматов не видит в своей стране предреволюционной ситуации. "У нас нет предпосылок для подобного развития событий, – считает сын известного писателя, – а искусственное и насильственное нагнетание варианта революционного действия вряд ли пройдет в соответствии с украинским или грузинским вариантами". А вот таджикский сценарий начала девяностых, по мнению Айтматова, в таком случае весьма вероятен. Напомним, "демократическое", в западном понимании, волеизъявление таджикского народа тогда вылилось в многосуточное стояние двух огромных толп сторонников разных политических сил на душанбинских площадях Шохидон и Озоди, которое перешло в массовую резню. Причем резня, помнится, была уже совсем не по политическим признакам, а по территориально-клановым. Киргизия тоже имеет печальный опыт подобных событий в Оше. И, наверное, не допустить повторения такого опыта для наших соседей сейчас важнее, чем следовать букве и духу требований зарубежных специалистов по демократии.

Кстати, в Бишкеке в эти дни можно было встретить много экспертов и из Казахстана. Их приглашали для консультаций, они входили в состав различных международных групп наблюдателей. Комментарии с казахстанской стороны звучали в основном дружеские, спокойные и сдержанные. Особенно интересными, конечно, были мнения "наших" западников – иностранных специалистов, которые давно живут в Казахстане. Вот что, в частности, заметил о ситуации перед выборами европейский политолог Фабрицио Виельмини, который несколько лет живет в Алматы, исследуя геополитические проблемы Центральной Азии: "Первое, что сразу бросается в глаза, это некомпетентность и политическая инфантильность оппозиционеров в Кыргызстане. Я даже не могу представить, как же можно претендовать на управление страной со столь сложным геополитическим положением, не имея четко сформулированных позиций по поводу будущей внешней политики страны, межнациональных отношений внутри общества. Сегодня важным отличительным элементом местной политической жизни стала та "оранжевая лихорадка", которая захватила умы так легко манипулируемых людей в Киргизии. Мы видим, что киргизская оппозиция управляема извне. В целом ситуация в двух соседних странах резко отличается: казахстанская политическая элита гораздо более последовательна в проведении своего курса, нежели киргизская".

Как сказал нам другой наблюдатель из Казахстана Тимур Розанов, все здесь было бы намного проще, если бы это было раньше. Я вдруг вспомнил маленького бишкекчанина со слишком взрослым лицом, за пять сомов чистившего в переходе снег. Киргизская демократия такая же, как он – это ребенок, уставший от суровой взрослой жизни или отчего-то вдруг переставший расти. Киргизскому обществу давно уже не до наивного романтизма своей юной импульсивной демократии начала прошлого десятилетия. Вот только другой у него, увы, пока нет. И теперь наступил момент, только не истины, а очередной сверки часов. Часы стоят. Они остановились где-то там, в далеком девяносто третьем году. Как пел великий романтик Андрей Макаревич, снова весна, снова время никчемных надежд.