Александр КНЯЗЕВ, доктор исторических наук, профессор кафедры политологии и кафедры международной журналистики Киргизско-российского славянского университета в Бишкеке, рассказывает о ситуации, складывающейся в Киргизии после революции.

– Александр Алексеевич, как бы Вы охарактеризовали нынешнюю ситуацию в Киргизии? Что происходит сегодня в Бишкеке, что происходит на юге республики, в Баткенском и Таласском регионах, откуда пришел в столицу бунт?

- Прежде чем характеризовать процессы, происходящие в республике сегодня, я бы хотел изложить свое видение событий, приведших к государственному перевороту 24 марта 2005 года. Я называю это государственным переворотом, поскольку словосочетание "народная революция", которое с пафосом употребляет и.о. министра иностранных дел Роза Отунбаева, на мой взгляд, неверно. Общество, как известно, неоднородно, в событиях 24 марта в Киргизии участвовали совершенно определенные категории киргизского общества.

Я вижу три основных фактора, повлиявших на ситуацию. Первый – геополитический. Киргизия, в силу происходящих сегодня в мире процессов, оказалась на пересечении геополитических интересов Соединенных Штатов Америки, России, Китая, и более латентных, но не менее значительных интересов исламского мира. Интересы США в регионе частично совпали с интересами Европы.

Вторым я бы назвал внутриполитический фактор. С одной стороны, слабость государственной власти, с другой, неоднородность различных групп киргизской элиты, в частности, по региональному признаку. Отсутствие консенсуса привело к обострению конфликта между элитой, которая долгое время находилась у власти и той частью элиты, которая властью была обделена. Раньше эта часть элиты называлась оппозицией, сегодня она пришла к власти.

И третий фактор, не менее важный - организованная преступность. Об этом не говорится, но сегодня можно с уверенностью сказать, что действия, приведшие к тому, что мы сегодня имеем, осуществлялись при прямом участии организованных преступных группировок. Причем речь идет не о киргизских преступных группировках, а о региональной трансграничной преступности, занятой транспортировкой наркотиков и контролирующей значительный сектор легальной экономики целого ряда Центрально-Азиатских стран. Эти силы были непосредственными исполнителями.

Даже легальные политические фигуры, те лидеры оппозиции, которых мы знаем, Курманбек Бакиев, Роза Отунбаева и другие, во многом, оказывались ведомыми, далеко не всегда контролировали ситуацию.

Сегодня уже можно сказать, что это был передел сфер влияния между криминальными группировками. На киргизском уровне это те группировки, которые базируются на юге республики, которые взаимодействуют преимущественно с ташкентским, с узбекским криминалом.

Новая фаза конфликта сегодня завязывается вокруг президентских выборов. С одной стороны, выступает Бакиев, которого поддерживает часть киргизской элиты и Соединенные Штаты Америки. С другой стороны – Феликс Кулов, который, вольно или невольно, стал выразителем интересов другой части электората, населения самого северного региона республики. Сегодня уже появляются косвенные признаки того, что какая-то часть элиты, связанная ранее с Аскаром Акаевым, может вполне реально оказаться в команде Феликса Кулова. Оба политика уже открыто заявили о своем намерении участвовать в президентской гонке. Причем, если Феликс Кулов, хотя бы отчасти готов идти на компромисс, то Бакиев более категоричен, в его гипотетической команде места для Кулова нет. И здесь я вижу почву для конфликта. То есть, южные группировки, и элита, и криминал, конечно, не захотят отдать ту власть, которую они сегодня имеют. То есть, они, грубо говоря, дорвались. Ведь весь советский и постсоветский период у власти, за исключением очень короткого промежутка времени, находились северные элиты. Здесь возможна таджикизация конфликта, влекущая за собой ту или иную степень обострения обстановки, не исключая использования военной силы.

- В чем проявляется внешнее влияние на развитие ситуации в республике?

- Когда в первых оценках очень многие наблюдатели говорили о том, что внешнее вмешательство в Киргизии было значительно ниже, нежели на Украине или в Грузии, я изначально с этим был не согласен. Другое дело, что внешнее влияние происходило через деятельность различных НПО. Сегодня, судя по всему, внешняя активность снизилась, и, прежде всего, снизилась активность посольства Соединенных Штатов, которое в предвыборный период было просто гиперактивно, вмешивалось во все процессы, вплоть до нарушения определенных дипломатических норм. Сегодня они не так заметны, но те немногие выступления и действия, которые есть, говорят о том, что американцы делают ставку именно на элиту, которую они привели к власти 24 марта. Об этом можно судить по материалам тех СМИ, которые американцы активно спонсируют. Это газеты "Моя столица – Новости" (или "МСН") и "Республика". Эти СМИ занимают чрезвычайно критическую позицию по отношению к Феликсу Кулову, призывают его отказаться от выборной гонки, от борьбы за власть. Естественно, все это облекается в благородную форму, что это делается ради достижения единства общества, чтобы избежать раскола, в том числе и по региональному признаку. Другие газеты, в том числе бывшие проакаевские, газета "Вечерний Бишкек", телевизионный канал КООРТ – "Киргизское общественное образовательное радиотелевидение", два наиболее крупных и наиболее действенных средства массовой информации в республике, которые де-юре продолжают принадлежать зятю экс-президента, занимают сдержанную позицию. Во-первых, пока не очень понятны правила игры при новом режиме, и многие журналисты просто побаиваются откровенности в своих публикациях. То есть, как бы это ни звучало парадоксально для пришедшей к власти киргизской оппозиции, свободы слова на сегодняшний день в республике стало меньше. Возникла самоцензура, когда журналисты сознательно не затрагивают острые вопросы, умеренно критикуют власть, в отношении Акаева все это происходило гораздо смелее, открытее, поскольку были понятны правила игры.

- Как складывается ситуация в Бишкеке, в других регионах республики?

- В Бишкеке внешне все спокойно, хотя настороженность в обществе присутствует. Потихоньку восстанавливаются объекты, которые подверглись мародерству, хотя и не все. Многие бизнесмены предпочитают выждать какие-то время. В обществе витает напряженное ожидание. Усилились эмиграционные настроения. Русскоязычное население выезжает в Казахстан. Миграционный поток будет расти, это однозначно.

- А что сейчас происходит на юге?

- Каких-то ярких событий, на мой взгляд, не происходит. Но в Баткенском регионе, например, настораживает факт, произошедший на прошлой неделе: группой депутатов от юга в парламенте была обнародована информация о том, что с таджикской стороны идут самовольные захваты земель на спорных участках на границе с Баткенским районом Киргизии. Буквально через сутки прокурор области официально опроверг это сообщение. Этот вопрос имеет большую историю. Там, по крайней мере, лет шесть работает межправительственная комиссия, готовится к подписанию большое соглашение по спорным участкам, их там порядка 40.

По сей день в Бишкеке одновременно проходит по пять-шесть небольших митингов в день - возле Дома правительства, возле здания Верховного суда. Недавно штурмовали здание Министерства здравоохранения в связи с тем, что одному из замминистров было выдвинуто обвинение в незаконной продаже лекарств. И на юге, я думаю, происходит нечто подобное. В этих митингах принимает участие в основном маргинальное население. Это не та категория людей, которая будет ждать политической реформы, результатов борьбы с коррупцией и так далее, ей нужно удовлетворение своих требований прямо сегодня.

- Какова позиция армии?

- Силовые структуры отказываются защищать государство, мотивируя тем, что не будут стрелять в народ. Это, на мой взгляд, происходит потому, что все годы независимости в силовых структурах, в армии, в структурах национальной безопасности шли реформы, как правило, на деньги, при участии и по проектам либо европейских стран, либо Соединенных Штатов Америки, либо Турции. И, во-вторых, имеет место общая деморализация этих структур, вызванная отсутствием заботы со стороны государства в акаевский период.

- А новая власть пытается восстановить эти структуры, изменить в них ситуацию?

- Я приведу два примера. 12 апреля была попытка митинга протеста солдат Национальной гвардии. Прошла информация о том, что новое руководство собирается аннулировать Национальную гвардию как институт, поэтому гвардейцы вышли на митинг. Другой момент: в начале апреля начались самовольные захваты земель на окраине Бишкека, до 50% участников этих захватов – представители правоохранительных структур. В обоих случаях власть пошла на уступки, показав тем самым, что не управляет этими процессами. Гвардейцев заверили, что пока все сохранится, как и прежде, милиционеры, наряду с другими захватчиками, получили участки земли. Власть пошла в обоих случаях на поводу. Бакиев заявил о повышении заработной платы сотрудникам МВД на 50%, но, на мой взгляд, это нереально, хотя бы исходя из возможностей бюджета. Кроме того, такое повышение заработной платы ничего существенно не изменит, поскольку на сегодняшний день зарплата представителей силовых структур очень низкая. В этих структурах в случае обострения ситуации, мне кажется, большую роль будет играть личностный фактор, степень преданности тех или иных подразделений тем или иным лидерам. Кулов, например, несмотря на пять лет тюрьмы, на то, что он давно ушел из системы МВД, имеет большое влияние среди офицеров и генеральского состава МВД, может реально выстроить управляемую вертикаль. Я не очень уверен, что что-то аналогичное удастся сделать новому министру обороны, человеку Бакиева, у которого нет неформальных рычагов, которые сегодня необходимы.

- А как Вы оцениваете позицию России в регионе?

- Что касается позиции России, здесь вообще мало что можно говорить, плохого или хорошего. Я думаю, что Россия устранилась от влияния на происходящие процессы в Киргизии. Хотя вряд ли кто возьмется спорить с тем, что Киргизия, как и вся Центральная Азия, является зоной важных жизненных интересов России, это и на официальном российском уровне подтверждается всегда. Но на сегодняшний день мы наблюдаем полное устранение России.

Хотя возможно, сегодняшняя власть попытается использовать Россию в своих собственных интересах. Например, мне абсолютно непонятно, откуда всплыли проблемы с посевной. При Акаеве Киргизия была полностью готова к посевной кампании, заявлялось, что есть необходимые фонды. И вдруг власть запрашивает помощь у России и Казахстана в размере 40 млн. долларов для решения проблем с посевной кампанией. Я думаю, что здесь будет тоже самое, что и с гуманитарной помощью. Абсолютно ничего не известно, куда она вообще девается. У меня есть информация, что некоторые (я не могу пока называть фамилии) представители нового руководства республики, контактируют с бизнесменами северных афганских провинций на предмет возможной продажи им посевного зерна. Если эта информация подтвердится документально, выстраивается очень логичная цепочка: под шумок мы просим у России гуманитарную помощь, которая перепродается афганцам.

- А как складываются отношения с Узбекистаном?

- С Узбекистаном очень сложная история. Министерство иностранных дел Узбекистана в своем заявлении от 25 марта уже в середине дня первыми изъявило намерение сотрудничать с новым руководством республики. Есть неофициальная информация о том, что лидеры оппозиции, находясь на юге, контактировали с представителями узбекского руководства. Дело в том, что весь период президентства Акаева между Киргизией и Узбекистаном были сложные отношения. Самостоятельная политика Акаева, его ориентация на Казахстан и Россию всегда вызывала возражения в Ташкенте. Я думаю, со временем, может быть, мы узнаем факты, но я думаю, что без участия Ташкента приход Бакиева к власти не мог бы свершиться. Бакиев более удобен для Ташкента как президент страны. Узбекистан никогда не откладывал в сторону мечту о региональном лидерстве. С другой стороны, события в Киргизии – это, в том числе, попытка вырвать Киргизию из орбиты Казахстана и подтянуть ее под влияние Ташкента. И здесь можно четко прогнозировать, чью сторону будет занимать Узбекистан на президентских выборах в Киргизии. А линии России в этом вопросе просто нет.

[Версия для печати]