Россия в Центральной Азии: поиск надежного союзника

25.11.2005. АПН-Казахстан

Андрей Грозин

Всплеск террористической активности в Узбекистане и разрастание хаоса в Киргизии заставляет более внимательно взглянуть на ситуацию в Центральной Азии и оценить значение азиатских новых независимых государств (ННГ) для России в борьбе с международным терроризмом.

Государство, доставшееся Владимиру Путину в наследство от "первого президента России", выглядит довольно ущербно. Утрачен имевшийся во времена СССР широкий выход к Мировому океану и историческим зонам влияния. Ежегодно сокращается население, испытывающее травму распада Советского Союза и несущее на своих плечах все социальные тяготы длящегося уже второе десятилетие переходного периода. За новыми границами оставлены не только миллионы этнических русских, но и не поддающееся оценке число граждан, не мыслящих себя вне культурного поля России.

Глобализация несет РФ и новым независимым государствам не только положительные моменты включения в мировое разделение труда и ресурсов, расширения информационно-культурного поля, но и совершенно новые вызовы времени. И самым наглядным, самым болезненным, ежедневно ощутимым является рост терроризма и экстремизма, вооруженного сепаратизма, мимикрирующего в цвет знамени Пророка. Исламистский радикализм бросил вызов целостности России не только на Северном Кавказе.

Август-октябрь 1999 г. во всех азиатских ННГ прошли под знаком первого вторжения террористов на юг Киргизии и в узбеко-киргизское приграничье. За два с небольшим месяца обострения ситуации страна истратила около 4,5 млн. долл. (притом, что активных боевых действий не велось). Весь годовой бюджет киргизского Министерства обороны не превышал в 1999 г. 2,5-2,6 млн. долл. Позднее президент А.Акаев обещал потратить на нужды обороны до конца 1999 г. еще около 2,3-2,6 млн. долл. Кроме того, республика потеряла убитыми 20 и ранеными около 80 человек, а 25 кыргызстанцев попали под суд по обвинению в пособничестве "ваххабитам".

В 2000 году новый раунд "горных войн" стоил Бишкеку и Ташкенту уже не менее 60–70 убитых военнослужащих, примерно столько же раненых, три уничтоженных вертолета, несколько единиц бронетехники, артиллерии и автотранспорта. Потери среди мирного населения достоверно не известны до сих пор. Сумма материального ущерба, нанесенного террористами Киргизии и Узбекистану, оказалась почти втрое большей, чем в 1999 году.

Летом — осенью 2001 г. все среднеазиатские ННГ замерли в ожидании "последнего удара" талибов по частям Северного альянса и выхода воинственных "учащихся медресе" и многочисленных сторонников "переноса исламской революции за пограничные столбы" к таджикской границе. 6 сентября пал главный оплот антиталибского альянса — Талукан, затем террористы-камикадзе убили Ахмад Шаха Масуда. Российские пограничники и мотострелки в Таджикистане готовились к боям.

Однако случилось "11 сентября", и Соединенные Штаты, при широкой поддержке мирового сообщества, разгромили режим "Талибана". В Узбекистане, Кыргызстане и Таджикистане появились военные базы США и их западных союзников. Многие тогда решили, что опасность для ННГ Азии если и не ликвидирована полностью, то надолго отступила.

Вышло, однако, иначе. С появлением американцев пал режим Аскара Акаева, а в мае текущего года по точно такому же, "киргизскому" сценарию, мятежники пытались "свалить" режим Ислама Каримова. Краткая пора "беспечного очарования" партнерством с США закончилась вместе с "романтической юностью" новых независимых государств Азии.

Кто же из азиатских ННГ способен стать главным союзником России в предстоящих тяжелых катаклизмах, призрак которых все чаще и настойчивее появляется на южных рубежах СНГ?

Объективно существующее положение вещей исключает возможность серьезных претензий на эту роль со стороны Душанбе, Ашхабада и Бишкека.

Таджикистан разорен далеко еще не закончившейся (скорее, просто перешедшей в скрытую форму) гражданской войной. Российский десятитысячный корпус располагается в Таджикистане, но само государство внутренне бессильно, и такого союзника приходится не только защищать, но и едва ли не "брать на содержание", периодически списывая долги. Экономической базы республики практически не существует. Армия слаба и может не выдержать серьезного испытания новой войной. Население, разобщенное по регионально-этническому признаку, травмировано межтаджикской войной, не поддерживает ни официальный Душанбе, ни оппозицию и занято каждодневной изнурительной борьбой за элементарное выживание.

Баткентские кризисы-1 и -2, расстрел милицией демонстрации в Аксы, многочисленные террористические акты и, как красочное завершение, свержение власти Акаева окончательно подорвали доверие российских политиков, бизнесменов и военных к способности молодого киргизского государства контролировать собственные территории, не то что быть союзником в борьбе с терроризмом. Без преувеличения можно сказать, что Кыргызстан превратился в «больного человека» постсоветской Азии.

Провозгласивший политику нейтралитета Туркменистан (о котором в российском экспертно-аналитическом сообществе в последнее время принято говорить "или хорошо, или ничего"), полностью самоустранился от всей региональной и, шире, постсоветской проблематики, став абсолютной "вещью в себе".

Таким образом, внутри Центрально-азиатского региона наибольшими реальными возможностями стать основными союзниками РФ в противостоянии международному терроризму обладают Узбекистан и Казахстан.

Узбекистан, с его более чем 26-миллионным населением, едва ли не 100-тысячной армией, богатой ресурсной базой и жестко консолидированной властью, в качестве опоры Москвы в борьбе с радикальным исламизмом, наползающим с Юга, всегда смотрелся неплохо. Однако "стратегическим партнером" России он является немногим более года, а союзником — только с 14 ноября.

То, что в Узбекистане имеются многие объективные факторы недовольства властью со стороны большинства населения – известный факт. По степени жесткости политического режима Узбекистан на постсоветском пространстве находится в лидирующей группе. Фактически вся полнота власти в стране принадлежит одному человеку — президенту Исламу Каримову. Узбекские власти заблокировали любую альтернативную официальной политическую активность. Если бы при этом был обеспечен приемлемый уровень жизни народа, то, возможно, такой вариант мог бы работать, но узбекистанцы отнюдь не благоденствуют. Уровень средней заработной платы по республике не превышает $25–30 (минимальная зарплата — $4); средняя зарплата бюджетников –$15. Более 80% населения проживает за чертой бедности, из них около 40% в состоянии крайней бедности (около $1 в месяц).

В результате недовольство политикой властей ищет находит выход в иной сфере. Узбекистан — самая исламизированная страна постсоветской Азии. При этом особенно сложная ситуация сложилась не в традиционных исламских центрах республики — Бухаре, Хиве или Самарканде, а в Ферганской долине. Этот неблагополучный даже по узбекским меркам регион стал центром распространения многочисленных неофициальных исламских течений.

Резкое изменение узбекской внешней политики и бегство И.Каримова "под российский оборонный зонтик" стало, во многом, ответной реакцией на запуск новых "революционных технологий" в постсоветской Азии. Эти технологии, очевидно с учетом киргизского "погромно-переворотного" опыта, теперь уже в малой степени ориентированы на "ненасильственные" методы, стояние на майданах и палаточные городки с биотуалетами. Ряд фактов красноречиво свидетельствует о том, что для Центральной Азии избраны более брутальные и более дешевые методики — в том числе со стрельбой по "силовикам" и расстрелом заложников. Оценка может и обидная для центральноазиатских "либерал-демократов", но точная. Для государств региона модель "революционного погрома" куда жизненней разных речевок типа "разом нас богато".

Российские СМИ «демократической направленности» поспешили заявить о том, что главный итог союзного договора РФ с РУ это то, что теперь российские военные просто обречены защищать в будущих "андижанах" нынешний узбекский режим, и Россия получила "новый Афганистан"! Суждение насколько спорное, настолько и примитивное.

Не стоит опасаться размещения российских военных в Узбекистане. Если мы станем размещать там свои объекты, то речь будет идти о приглашении со стороны действующей власти. Если это было еще совсем недавно вполне приемлемо для США, то почему от этого должны отказываться мы? В июне, посещая Москву, Ислам Каримов, по данным нашего информированного источника в узбекском МИДе, не стал подписывать такого договора. Каримов тогда сказал, что Узбекистан пока не готов на постоянное российское военное присутствие. Но сегодня узбекский лидер сделал главную ставку именно на Россию.

Ташкентскому режиму Россия нужна именно в качестве защиты от внешнего, то есть — западного, давления. С "андижанами" он в состоянии пока справляться своими, совсем не слабыми силовыми ресурсами.

Российская внешняя политика в отношении постсоветского пространства в последние годы все более явственно превращается в "сопровождение" бизнес-интересов российских ТНК. В этом плане она становится все более похожа на стратегию Китая.

Экономические интересы обладают приоритетом для Кремля по сравнению с вопросом о военных базах. Геополитика и геостратегия дополняют "пристегивание" экономического и ресурсного потенциала Узбекистана к российским интересам. Договор должен открыть для российских инвесторов масштабные совместные проекты в отраслях топливно-энергетического комплекса, включая освоение на территории Узбекистана месторождений углеводородного сырья и его транспортировку.

Добившись же доминирующего положения в экономике республики можно активизировать усилия по "мягкой трансформации" существующего режима. При этом, естественно, речь не идет о содействии некоей либерализации политической системы по западным "лекалам". Скорее, речь должна идти о переходе к более "умеренной" авторитарной системе: либерализация экономики и контролируемая демократизация внутриполитической жизни.

После событий в Андижане несостоятельность претензий Ташкента на роль главного заслона на пути распространения исламистского терроризма в регионе стала совершенно очевидной.

Казалось бы, ситуация в постсоветской Азии для Москвы "проигрышна", но остается громадная Республика Казахстан. Это государство обладает гигантской территорией, "мостовым" геополитическим положением, богатой ресурсной базой, достаточно мощной, динамично реформируемой армией и надежными силовыми структурами. Оно ориентировано на стратегическое партнерство с Россией. Объективные интересы обеих стран совпадают. Казахстан наглядно демонстрирует неприятие терроризма и радикализма в любых формах. Это страна — способная не просто стать "южным щитом" России, но и эффективно противостоять внешним вызовам.

Россию и Казахстан неразрывно связывают многовековые узы. Не всегда отношения между нашими народами носили безоблачный характер, но опыт истории наглядно показал, что климат добрососедства и доверия благотворно сказывается на безопасности обоих государств.

Россия и Казахстан сейчас крайне заинтересованы друг в друге перед лицом общей опасности. Поэтому надо как можно быстрей снять остающиеся "противоречия", мешающие искреннему взаимопониманию. Понятно, например, что, по мере расширения присутствия в Казахстане российского бизнеса, Москва будет с еще большим энтузиазмом отстаивать интересы РК в различных областях.

Казахстан несколько лет демонстрирует темпы экономического роста, превосходящие российские. Руководство республики, отдавая себе отчет в том, что одними силовыми методами не остановить распространения радикалистских настроений, концентрирует внимание на социальной сфере. Приняты амбициозные программы в области образования и здравоохранения, разработана стратегия возрождения агросектора и т.д. Немаловажно и то, что многонациональный и поликонфессиональный казахстанский социум демонстрирует завидную устойчивость к любым радикальным идеям.

Вызовы международного терроризма требуют подлинной, а не декларативной интеграции государств, входящих в ЕврАзЭС, ОДКБ, ШОС, строящееся ЕЭП. Российское общество уже устало от различных слов о "вечной дружбе" (особенно наглядно это проявляется в последнее время в отношениях Москвы и Минска). Формата Региональной антитеррористической организации (РАТС) в нынешних условиях может оказаться уже недостаточно. На повестке дня сегодня стоит вопрос о самом тесном объединении контртеррористической борьбы структур РФ и РК. Промедление в решении этих задач косвенно играет на руку "террористическому интернационалу". Сетевые организации исламистов не стеснены рамками государственных форматов, чрезвычайно мобильны и не испытывают дефицита материальных и людских ресурсов.

В Казахстане в настоящее время уже изжит комплекс "имперской России". Со своей стороны и России необходимо не только понимание того, что если нестабильность будет распространяться на север, серьезным заслоном на ее пути может стать только Казахстан, но и "пройти свою часть пути".

Вероятно, Москве следует быть готовой на определенные жертвы в случае ухудшения ситуации в регионе. Следует отдавать себе отчет в том, что отгородиться от нестабильности в Центральной Азии России никоим образом не удастся в силу множества объективно существующих причин. По сути дела, речь идет не столько о защите Узбекистана, сколько о защите России от серьезнейших угроз, способных на долгие годы превратить не только постсоветскую Азию, но и многие регионы РФ в поле боя с международными террористами и экстремистами, поддерживаемыми различными географически отдаленными от Центральной Азии силами.