Три миллиона подписантов, и все, все, все…

23.01.06, Наше Мнение

Янов Полесский

В ближайшие дни в Минск должна прибыть группа экспертов ОБСЕ для предварительной проверки условий президентских выборов. От заключения экспертов зависит количество международных наблюдателей (по принципу: чем хуже условия, тем больше наблюдателей), которых, впрочем, официальный Минск пока еще не приглашал. Сверх того, по поводу их ожидаемых резюме и оценок глава ЦИК Л. Ермошина уже вынесла оценку (негативную), а депутат С. Костян предложил их не приглашать. Вообще.

Между тем в ходе недавнего (18-19 января) визита в Москву министр иностранных дел Франции Филипп Дуст-Блази попросил Владимира Путина повлиять на своего белорусского коллегу с тем, чтобы тот позволил приехать на выборы миссии наблюдателей. Франция, в противовес Германии избравшая умиротворяющую линию поведения по отношению к России (после «газового обострения») и, вместе с тем, линию сближения с белорусской оппозицией в лице Александра Милинкевича, которого недавно принимал в Париже все тот же Ф. Дуст-Блази, ведет себя как бы непоследовательно. Создается впечатление, что это именно Западу необходимы международные наблюдатели в Беларуси, в то время как в действительности Лукашенко в куда большей степени заинтересован в их присутствии.

Заинтересован даже в том случае, если их оценки и заключения будут расходиться с официозными. Поскольку даже негативные оценки местного спектакля под названием «выборы» свидетельствуют о том, что какие-то выборы – пусть и с нарушениями – все же были, в то время как их нет и, по всей видимости, не будет. Свидетельств тому множество.

Достаточно было бы, например, такого резюме: в стране поступательно уничтожаются все условия для свободной политической конкуренции – свобода слова, собраний, политических объединений и т.д. Для того чтобы не присылать в Беларусь наблюдателей, довольно было бы констатации, что власть так и не выполнила рекомендации ОБСЕ по обеспечению законодательных условий избирательного процесса. Вполне справедливым представляется и заявление ОГП о том, что само по себе участие А. Лукашенко в выборах делает это мероприятие, как бы это поточнее выразиться, ненаблюдабельным.

Вообще говоря, о том, что в стране идет избирательная кампания, можно узнать лишь из остатков и ошметков независимой прессы. Официоз об этой кампании повествует примерно таким образом: такие-то достижения у нас, такие-то бедствия за границей… ах да, не забудьте в очередной раз сходить и проголосовать за Лукашенко. Параллельно запущен агрегат по агрегации подписей в пользу кандидата на пост президента, (все еще) действующего президента А. Лукашенко. Дух соревнования царит лишь в одной области: инициативная группа во главе с В. Шейманом вступила в борьбу с ЦИК во главе с Л. Ермошиной за звание лучшего сборщика голосов. Кто больше соберет автографов «за Лукашенко»: Шейман сейчас или Ермошина потом? Соревнование распространяется по всей широко понимаемой вертикали: начальники цехов соревнуются с начальниками цехов, преподаватели музыки – с преподавателями физики, командиры – с политруками. Все – друг с другом.

В собирании этого урожая из факсимиле (которых, говорят, должно быть не менее трех млн.) содержится один существенный технологический момент и один не менее существенный идеологический аргумент. Первый представляет собой несомненное удобство: из имен подписантов «за Лукашенко» можно формировать «общие» избирательные списки, из всех прочих имен – «дополнительные» списки, подлежащие последующей утилизации. Так что соревнование между инициативной группой Шеймана и инициативной группой Ермошиной – лишь кажущееся. Это лишь элемент оптимизации т.н. государственного управления. Идеологический момент состоит собственно в «законном» низложении идеологии: все эти предвыборные лозунги о «повороте к человеку» (явное заимствование из Милинкевича) растворяются в реальном послании всей кампании: куда вы денетесь с подводной лодки? У вас нет выхода. Ни у кого нет выхода. Или – против лома нет приема.

Эту тематическую направленность кампании вполне четко уловил директор Института стран СНГ К. Затулин, поэтически подчеркнув (в интервью АФН): «что толку писать против ветра».Тем самым г-н Затулин косвенно сознался в том, что участие России (равно как и инертное наличие «пророссийского» кандидата) в белорусском политическом спектакле определяющей роли не играет.

Потому-то и загадочной выглядит просьба главы внешнеполитического ведомства Франции к главе государства Российского по поводу миссии наблюдателей. Г-н Дуст-Блази словно делает вид, что с Россией по-прежнему необходимо договариваться по поводу судьбы постсоветикума, в то время как никакой особой надобности в этом нет. Как и в миссии наблюдателей. Хотя дипломатическая любезность, так сказать, оправданна: почему бы не польстить российскому руководству в год бенефиса в «великодержавной восьмерке»? Это с одной стороны.

С другой стороны, на Западе, по всей видимости, пришли к тому же выводу, что и Затулин – в России. Насчет «против ветра». То есть предполагается, что исход «выборов» предрешен и что, следовательно, основную ставку приходится делать не на сам исход, а на то, что после него последует. В складывающихся условиях критически важной является задача использовать все рычаги влияния, чтобы избежать повторения ситуации 2001 г., когда интересы по меньшей мере полутора миллионов избирателей, голосовавших против Лукашенко, оказались никак не учтены и нигде не представлены. Таким образом, возможное соглашение по Беларуси между Россией и Западом может касаться политических прав оппозиции, которую олицетворяет Милинкевич («Московские новости» утверждают, что именно он является договорной фигурой в дипломатии Парижа и Москвы). Смысл присутствия миссии наблюдателей в Беларуси в таком случае заключается не столько в наблюдении за выборами как таковыми (ибо, как сказано, можно сделать соответствующие заключения «априорно»), сколько в сохранении коммуникативного канала, в сохранении возможностей для дипломатического посредничества по «белорусскому вопросу».

Идея избежания «тупика 2001 г.», конечно, продуктивна, но совершенно непонятно, какие именно средства могут быть задействованы для ее реализации. Какие именно рычаги способны принудить власть признать законность наличия ее политических противников в соответствующем поле (которого вдобавок вроде как не существует)? Пока этот вопрос остается открытым, хотя очевидно, что такими средствами, в общем, располагает оппозиция (если, разумеется, не принимать в расчет пресловутый «газовый аргумент» и санкции ЕС). Как бы мы скептически к этим средствам и ресурсам не относились.

Следовало бы, во-первых, признать, что Александр Милинкевич остается одним из самых удачных и привлекательных олицетворений политической оппозиции. Это дополнительно подчеркивается тем структурным местом, которое он занимает в политическом поле: не столь «антироссийский», как З. Позняк, не столь «пророссийский», как А. Козулин, ну и, разумеется, не столько радикален и пугающ, как А. Лукашенко, не столь декоративен, как С. Гайдукевич. С другой стороны, «пророссийские» Фролов и Козулин выразили предварительное согласие сесть за стол переговоров с Милинкевичем – дополнительное свидетельство приемлемости этой фигуры для различных политических сил, имеющих белорусский «ангажемент».

Во-вторых, кажется, впервые за последние 10 лет начался процесс расцентровки медиаполитического мира, вращавшегося вокруг символа-фетиша «Лукашенко». Причем в России этот процесс более очевиден, чем в самой Беларуси: впервые Беларусь перестает мыслиться как «страна Лукашенко»; показателен сам факт, что других кандидатов там взвешивают на предмет «приемлемости». С другой стороны, это показатель зреющей убежденности (в т.ч. в перспективе повышения цен на энергоносители), что наличная «белорусская модель» сама по себе суть фактор нестабильности. Никто не знает, с чего начнется белорусский кризис, но все к нему готовятся – симптом того, что он неизбежно состоится. Отсюда – и все эти договоренности «про запас».

В-третьих: ширится карта странствий А. Милинкевича. Его региональные турне – во многом эффект состояния медийного пространства Беларуси, однако важным представляется сам факт адекватного ответа. Конечно, что еще остается, кроме «народной дипломатии»; но ведь до Милинкевича никто на нее не ставил. В ситуации, когда доверие людей к СМИ (официозным и независимым) резко упало, а роль слухов резко возросла, весть об «оппозиционном мужике», который мотается из города в город, должна сыграть свою роль. При любом исходе. В особенности, если Милинкевич не прекратит этим заниматься после выборов.

В целом же все более и для все большего числа людей становится ясно, что Лукашенко идет на третий срок без политической программы, что кроме рефрена «усе как было» и «некуда деться» ему нечего предложить. Он не знает, чего хотеть и к чему стремиться. Сегодня Лукашенко рассматривается как недоговороспособный политик как на Западе, так и на Востоке, как человек, с которым связано прошлое страны, ее настоящее, но никак не ее будущее. Наконец, сегодня даже правительственные эксперты говорят об исчерпанности т.н. административного ресурса, т.н. внутренних инвестиций и т.д. и т.п.

Достаточно проанализировать любую правительственную программу – и становится ясно, что необходимым условием ее выполнения является обновление политической системы.