Лукашенко против единого государства с Россией

Александр Фадеев

После встречи президентов России и Белоруссии на борту теплохода «Россия» позиции сторон по принципиальным вопросам интеграции двух государств стали предельно ясны. Стало очевидно и другое, декларируемые ранее двумя лидерами единодушие и отсутствие противоречий в подходах к строительству Союзного государства оказались весьма далекими от действительного положения дел, характеризуемого глубокими расхождениями во взглядах на форму российско-белорусского государства.

Самое главное, что впервые глава российского государства высказал мнение о том, что в основании союзного государства не может лежать идея сохранения суверенитета и независимости странами-участницами, не может идти речь о равноправном партнерстве столь разновеликих в экономическом отношении субъектов интеграции. Процесс сближения должен проходить по образцу Европейского Союза, в котором прописаны механизмы исполнения решений наднационального органа.

В ответ  на заявление президента РФ В.Путина белорусская сторона очертила свое видение перспектив взаимоотношений со своим восточным соседом: Республика Беларусь - суверенное, независимое государство со всеми атрибутами этого государства. «Мы, - как отметил Александр Лукашенко, - готовы строить союз, но только на равноправной основе». Опыт ЕС применен в данном случае не может. Поэтому белорусские предложения о союзе основываются на принципах конфедерации с сохранением суверенитетов и Беларуси, и России. Федеративного государства в принципе не может быть, – оба государства продолжают оставаться политически суверенными, суверенными субъектами международного права и международных отношений. Все эти высказывания резко контрастируют с мнением президента России В.Путина, который предпочел бы строить с Белоруссией единое государство.

Ни о каком восстановлении бывшего Союза ССР, - как считает белорусская сторона,- речи нет, такой цели в контексте внешней политики РБ не стояло и не стоит. Отрицает республиканское руководство и идею о межгосударственном (или межправительственном) российско-белорусском союзе, поскольку, с его точки зрения, такое межгосударственное образование уже существует в виде Содружества Независимых Государств, а смысла в неком дополнительном союзе двух стран нет.

Интересно и другое, в высказываниях президента А.Лукашенко, в комментариях министерства иностранных дел РБ подчеркивается «идеологическая линия» республиканского руководства, которая состоит в том, что Договор о строительстве Союзного государства 1999 г. не подлежит пересмотру. Это, как представляется, не более, чем дипломатическая уловка: властную элиту Белоруссии действительно устраивают отдельные положения документа, подписанного Б.Ельциным и А.Лукашенко, касающиеся распределения политических ролей, статуса РБ в потенциальном российско-белорусском государстве. Однако, как известно, сам Договор так и не может вступить в силу уже третий год в силу заложенных в нем правовых противоречий, кроме того, именно Минск все последнее время явно демонстрирует отход от идей и духа этого документа.

Сегодня сохраняется опасность за дискуссиями о дееспособности той, или иной политической конструкции потенциального государства утерять позитивное начало идеи воссоединения России и Белоруссии, и, что было бы уже совсем катастрофой для дальнейшего развития отношений между братскими народами двух стран, вообще отойти от попыток ее реализации. Следует признать ошибочным и курс президентской администрации РБ на создание конфедерации с Россией, - это путь в никуда.

Если уж возвращаться к проблеме формы воссоединения, к вопросу «федерация или конфедерация», то стоит вспомнить, что в истории человечества примера успешной конфедерации разновеликих государств пока не было. Вообще такая форма объединения как конфедерация в «чистом виде» вряд ли осуществима на практике. С глубокой древности хорошо известны федеративные формы объединения народов и государств, в период античности складывались те или иные союзнические отношения между различными государствами, диктуемые, прежде всего, стремлением оградиться от внешней угрозы. Афинский союз, Пелопоннесский союз, империя Александра Македонского, Рим-союзный мир и др. образовывались вокруг более сильного государства, которое выполняло роль лидера, и имели определенные черты как федерации, так и конфедеративного устройства. Весьма причудливо в союзнических связях могли проступать и черты, свойственные унитарному государству.

Более поздний исторический опыт средневековой Европы свидетельствует о том, что наиболее устойчивыми и могущественными межгосударственными образованиями были федерации, сложившиеся на основе общих религиозно-культурных ценностей и во имя отстаивания совместных интересов в торговле, политике, в оборонной сфере. Наиболее известны такие образования как Священная Римская империя и Ломбардская лига. Над теорией развития федерализма задумывались многие государственные деятели и деятели культуры, среди них Маккиавелли и Данте.  Позднее средневековье и новое время привнесли небывалый размах в поиск форм преодоления разобщенности и государственной раздробленности. Характерно, что наиболее плодотворной оказалась тенденция, выражавшаяся в последовательном переходе от «федеративного единства» к «государству-нации». И здесь обязательно присутствовало доминирующее государство, которое выполняло роль центра притяжения, инициатора объединения(Пьемонт, Фландрия, Пруссия). Многие государства, сложившиеся в свое время в качестве федераций, благополучно существуют и поныне(Швейцария, Бельгия, Италия, Германия, Австрия, Мексика, Канада, Индия, Австралия…), другие – распались под воздействием внешних или внутренних факторов(Австро-Венгрия, СССР, СФРЮ). Часть федеративных образований возникла в результате фузионистского процесса, остальные восприняли федеральные принципы с силу внешнего влияния или как наследие метрополии(Индия, Канада, Австралия, например).

Специально стоит подчеркнуть, что первоначальные возможности субъектов европейских федераций, как правило, были далеко не равными. Диспропорции касались и экономического уровня развития, и размеров территорий, и численности населения, и военного потенциала, а также других параметров. В Российской империи федеративные отношения имели свои особенности, поскольку Россия, как государство-лидер, предпочитала выстраивать их отдельно с каждым субъектом федерации: с Финляндией, Королевством Польским, Бессарабией, Хорезмом, Бухарой, Сибирью… Эти отношения закреплялись в правовом, конституционном поле(при отсутствии до 1906 г. конституции у самой России) и не пересекались, не дублировали характера связей с другими участниками межгосударственного объединения, оставаясь уникальными.

В 60 – 70-е гг. XIX в. Англии возникла теория имперской федерации или имперского союза, которые должны были прийти на смену отношениям типа метрополия-колонии. В более поздний период эти искания нашли отражение в иделогии либерал-империализма. Лидер либерал-унионистской лиги Дж.Чемберлен, например, считал, что важнейшей функцией имперского союза должна стать организация союзной системы имперской обороны. Стоит напомнить, что в основании Британского Содружества лежали в большей степени идеи либерал-империалистические, нежели идеи «фритреда» и «невмешательства».

Национальный вопрос, этнический фактор не всегда являются определяющими при складывании межгосударственных объединений. Это необходимо  учитывать властной элите РБ, пытающейся ускоренными темпами строить унитарное этнократическое государство белорусов. Наиболее мощные, богатые и процветающие государства современности – это федерации: Европейский союз, США и Германия(которая сама входит в ЕС, являясь его государством-лидером). Первые две являются многонациональными, полирасовыми государствами, лишь Германия пока относительно моноэтнична. Во всех этих трех крупнейших и единых державах мира в государственно-политической конструкции сочетаются черты собственно федерализма, унитарного государства, автономизации и централизации.

В данном случае, в контексте заявления Лукашенко, что с Россией интегрироваться Белоруссия будет исключительно в форме конфедерации, чтобы сохранить особый статус, полную самостоятельность и независимость республики, то стоит заметить, что специфику и особость конкретного государственного или государственно-этнического образования в лучше всего обеспечивает в любом разновеликом объединении вовсе не конфедерация, а автономия, как специально для этого созданная система политического самоуправления. В самой природе автономии заложена большая степень «суверенности» и децентрализации, независимости от «центра». В Минске по этому поводу есть определенное недопонимание, более того, понятие конфедерация республиканские руководители трактуют тоже на свой лад, исключая, например, из ведения конфедеративного образования вопросы единой внешней политики и обороны, допуская лишь в перспективе переход на единую валюту.

Довольно странными выглядят и доводы главы российского государства, который все время стремится подчеркивать неравенство потенциалов двух стран, прежде всего экономического(Белоруссия составляет лишь 3% от экономики России). Странными, поскольку такой специалист по Германии как Владимир Путин не может не знать, что образование современной ФРГ происходило на базе объединения разновеликих земель: Бавария, например, превосходила Бремен в 17 раз, а население Северный Рейн-Вестфалия превышало население Бремена в 23 раза(!). Огромные диспропорции длительное время сохранялись и в сфере хозяйственного развития немецких земель. Федеральные власти пошли по пути территориальной трансформации(укрупнения) и реорганизации финансово-экономических отношений внутри федерации. Никто не мешает и России с Белоруссией двигаться в этом направлении(имея в виду Смоленскую губернию), когда правовой базой для принятия столь масштабных решений станут референдумы, подобные референдуму 1951 г. в Германии, в результате которого три земли(Вюртенберг-Гогенцоллерн, Баден и Вюртенберг-Баден) слились в одну – Баден-Вюртенберг.

В союзном строительстве вполне уместно и использование немецкого опыта «финансового выравнивания», когда происходит перераспределение налоговых поступлений на двух уровнях: между федерацией и землями, а также между сильными и слабыми в финансово-экономическом отношении землями. Институт финансового выравнивания, напомним, был успешно применен в рамках процесса воссоединения ФРГ с Восточной Германией. Кроме того, интерес представляет и система формирования бюджета ФРГ, поскольку в ней закреплен принцип долевого участия всех форм(уровней)власти в основных видах налогов(на физических и юридических лиц, НДС, налог на продажу, косвенные налоги на товары и услуги). Именно в налоговой сфере у России и Белоруссии сохраняются весьма болезненные расхождения, поэтому, возможно, и здесь применим немецкий опыт сохранения четырех-уровневого разделения налогов: совместные, федеральные, земельные и общинные(в нашем случае: союзные, государственные, местные и муниципальные).

Специально подчеркнем, что благоприятными факторами для воссоединения России и Белоруссии являются этническая близость русских и белорусов, которые в сущности вышли из одной нации, общий язык общения, отношение большинства граждан РФ и РБ к союзу не как той или иной  форме межгосударственного образования(это беспокоит исключительно элиты), а как к восстановлению прерванных связей в рамках единой родины, общих историко-культурных традиций. Кроме того, для белорусов очевидно, что новое российско-белорусское государство обеспечит материальный подъем граждан, откроет широкие социальные перспективы для молодежи, всему трудоспособному населению. Оно без всяких сомнений будет более демократичным, чем та страна, в которой они сегодня проживают, хотя бы уже в силу того, что любая федерация является более демократичной формой по сравнению с унитарным государством.

Для России воссоединение с Белоруссией – хорошая возможность пересмотреть свои собственные конституционные принципы государственно-национального устройства. Сегодня забота российского президента о комфортном проживании представителей малых этносов в России, о чем он, в частности, говорил на пресс-конференции 24 июня, может восприниматься только позитивно. Но с другой стороны, самый многочисленный народ Российской Федерации – русский – по-прежнему не видит в РФ своего национального государства, способного в полной мере выражать и защищать его национальные интересы и национально-культурные ценности. Еще более остро это чувствуют русские в ближнем зарубежье. В прошлом веке отчуждение русских от государства привело к катастрофически быстрому падению двух (казавшихся мощными и нерушимыми) держав – Российской империи и Союза ССР. Абсолютна та же опасность подстерегает и Российскую Федерацию, если ее руководство продолжит отстаивать нерушимость нынешних конституционных принципов, на которых построена её государственная конструкция.