Мир является свидетелем мощнейшего функционального сдвига, который инициирует грандиозную трансформацию системы международных отношений, приводит к изменению стратегических парадигм и архитектуры миропорядка. Все заметнее становится разрыв между нормами международного права и новыми реалиями. Последние 16 лет показали, что международное право превратилось в прецедентное, а из прецедентного в ситуационное. Искажение общепризнанных ранее принципов международного права, толкование его в зависимости от того, в чью пользу складывается ситуация в конкретном конфликтном регионе вынуждает по-новому взглянуть на то, как соотносятся между собой такие международные нормы, как право народа на самоопределение и незыблемость государственных границ. Все чаще встает вопрос – какова же правовая практика их применения в различных ситуациях, что можно считать ситуативными прецедентами, и где найти ответ, что же считается объективным критерием истины.

Как тут не вспомнить, что нелегитимный распад Советского Союза, чудовищно кровопролитный развал Югославии, с одной стороны, и, наоборот, цивилизованный развод чехов и словаков и европейски образцовое объединение двух Германий, с другой, фактически перечеркнули итоговый документ общеевропейского совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе касательно нерушимости послевоенных границ в Европе.

Более того, необъяснимо безответственное признание де-юре международным сообществом «вдруг» возникших новых европейских государств узаконило все эти новоизменения и породило вполне обоснованную надежду на скорое признание у «самопровозглашенных».

Следует обозначить, что проблема так называемых непризнанных государств или, как еще их называют, фактических, государств де-факто (и это в первую очередь касается Приднестровья), за последние 16 лет из предмета запутанного научного спора в области государствоведения и международного права превратилась в чрезвычайно востребованный фактор реальной мировой политики и не в последнюю очередь в связи с возникшими ожиданиями скорого международного признания Косово, которое должно стать своего рода «отмычкой» для решения проблемы в целом. Все большее число занимающихся этой проблематикой экспертов приходит к выводу, что процесс образования новых суверенных государств не остановить. Всего за период с 1990 года в мире появилось 31 новое государство. Самостоятельными государствами стали, в том числе и так называемые государства – сепаратисты, причем Эритрея получила независимость от Эфиопии, Восточный Тимор от Индонезии, а Палау от США. По мнению экспертов, к 2020 году в Европе могут появиться еще 11 новых государств. На гипотетической карте Европы в качестве независимых государств будут обозначены Шотландия и Уэльс, Каталония и Земля Басков, Корсика и Сардиния, а также ныне «непризнанные» государства Абхазия, Южная Осетия и Приднестровье.

Теоретически и политически проблема эта, так или иначе, упирается в две противоположные реалии, а именно, в желание и стремление властных политических элит так называемых материнских территорий (в нашем случае – Молдовы) во что бы то ни стало сохранить прежнюю территориальную целостность, даже если таковая является фантомом Политические власти Молдовы на всех уровнях требуют признать территориальную целостность Республики Молдова на 1 января 1990 года. Однако вспомним, что тогда Республика Молдова пребывала в статусе Молдавской Советской Социалистической Республики, которая не была независимым государством и не имела государственных границ, а была лишь республикой в составе Советского Союза, и ее границы юридически являлись административными границами внутри СССР. В свою очередь Приднестровская Молдавская Республика была создана 1 сентября 1990 года как самостоятельное государство в составе СССР, и только через год Молдова вышла из состава Советского Союза на основе аннулирования пакта Молотова-Риббенропа и институализировалась как независимое государство Республика Молдова. Поэтому у нас есть обоснованное право утверждать, что так называемая территориальная целостность Республики Молдова на 1 января 1990 года – это фикция, не соответствующая тогдашней реальности, с одной стороны, а с другой – желание и стремление правящей и оппозиционной политических элит и народа государств де-факто (в нашем случае – Приднестровья) де-юре закрепить то, чем они реально и, уже давно, обладают – признать легитимными и законными их государственные институты и органы власти, суверенитет над контролируемой территорией.

История учит нас тому, что в периоды крушения прежних мировых систем и становления новых неизбежно возникают ситуации, разрешение которых требует совершенно нестандартных, порой неожиданных, решений. Поэтому в данные периоды такой, на первый взгляд, безукоризненный принцип как соблюдение территориальной целостности государства теряет свою изначальную ценность, а попытки соблюсти его любой ценой, часто приводят к коллизии, вооруженному конфликту, в конечном счете, к вопиющему насилию над волей народа. Именно в этом контексте следует искать пути решения т.н. замороженных конфликтов на постсоветском пространстве (молдо-приднестровского, грузино-абхазского, грузино-южно-осетинского), искать и находить нестандартные, а, может быть, и уникальные политические решения, руководствуясь, в первую очередь, свободно выраженной волей народа.

В богатейшем историческом опыте Европы имеются многочисленные примеры реализации самых различных форм политического самоопределения народов, оформления и легализации независимых государств. В этом контексте большой интерес представляет опыт конституциирования, по своему уникального, государства Андорры, которое, функционируя в системе так называемой равновесной независимости, под необычным двойным патронажем Франции и Испании, сумело добиться реального статуса суверенного государства. Отношения между Андоррой, Францией и Испанией ныне базируются на принципе уважения суверенитета, независимости и территориальной целостности. Более того, Франция и Испания выступают на международной арене как гаранты независимости этой страны.

Подобное решение андоррской проблемы показывает, что желание народа сохранить свою культуру, менталитет, цивилизационный выбор и суверенитет в сочетании с доброй волей соседних государств может стать хорошим фундаментом для урегулирования молдо-приднестровского политического конфликта.

Приднестровская Молдавская Республика – государство, созданное суверенной волей его народа в результате общенародной революции и, в соответствии с международным правом, а отнюдь не благодаря ковровым бомбардировкам НАТО, как в случае с Косово. Причем многочисленные и легитимно проведенные в Приднестровье референдумы раз за разом подтверждали наличие этой твердой политической воли и весьма убедительней, чем проведенный недавно под контролем ЕС референдум по независимости Черногории, получивший, кстати, юридическое закрепление и международное признание. В этой связи необходимо уточнить, что приднестровский народ самоопределился еще в 1990 году в составе Советского Союза и соответственно вне тогдашней Молдавской Советской Социалистической Республики, в силу чего, Приднестровская Молдавская Республика и сегодня остается частью бывшего Советского Союза, своеобразной канонической территорией российской субцивилизации. Не случайно и то, что на рубеже девяностых годов именно здесь, на Днестре произошел мощнейший цивилизационный разлом и обозначилась линия столкновения геополитических интересов России и Запада, что именно здесь, в Приднестровье, сохранилась остаточная пассионарность великой евразийской державы.

Следовательно, есть все основания утверждать, что Приднестровская Молдавская Республика, вместе с Южной Осетией и Абхазией, с одной стороны, и Россией – с другой, является правопреемницей Советского Союза, а это значит, что политико-правовое оформление распада Советского Союза будет реально завершено лишь путем признания международной правосубъектности так называемых самопровозглашенных государств постсоветского пространства.

Никто из серьезных экспертов в области государственного строительства не сможет опровергнуть нынешней геополитической реальности – Приднестровская Молдавская Республика уже 16 лет весьма благополучно существует как самостоятельное государство со всеми необходимыми институтами власти, сформированными с соблюдением общемировых демократических процедур, успешно прошла институализацию как государство де-факто, располагает постоянным населением, наличием стабильной и четко определяемой территории, действенным правительством, которое эффективно осуществляет контроль над населением, своей территорией, реализует суверенитет во внутренней жизни страны.

Усилиями приднестровского народа создана и успешно функционирует мощная производственная база. Экономика Приднестровья весьма эффективна, функционирует и развивается самостоятельно вне экономики Молдовы. Приднестровцы однозначно ассоциируют себя со своим государством, именно с ним они связывают свою дальнейшую судьбу и экономическое благосостояние, именно в нем они видят главную гарантию своего защищенного и обеспеченного будущего. Все это в полной мере соответствует основным критериям государственности, сформулированным в Конвенции Монтевидео 1933 года. А посему ответ на вопрос, кто больше в сущностном плане является государством – Сомали и Либерия, которые являются не более чем красивыми фантиками-пустышками, или Приднестровье, у которой успехи в деле государственного строительства гораздо внушительней и которое обладает реальной жизнеспособной государственностью, конечно же, очевиден.

16 лет жизни и деятельности Приднестровской Молдавской Республики – это не только тест на государственную состоятельность, в том числе это и своеобразная конкуренция в легитимности и состоятельности с «бывшей материнской территорией» – Молдовой, демонстрация консолидации всей приднестровской политической элиты и народа перед лицом всевозможных внешних и внутренних угроз. В этом контексте, жизнеспособность и легитимность Приднестровского государства выше, чем у Молдовы, соответственно и прав на международное признание тоже должно быть больше. Поэтому большинство жителей Республики воспринимает свою непризнанность мировым сообществом как проявление двойных стандартов, насильственное удержание приднестровского народа в плену искусственно созданных И. Сталиным границ.

В этой связи необходимо напомнить, что не Приднестровье в 1940 году было присоединено к Бессарабии (нынешней Молдове), а Бессарабия как отторгнутая часть Румынии, не имеющая своей государственности, была присоединена к Приднестровью, имеющему легитимную, юридически законную государственность, в результате чего и была образована Молдавская ССР (неудачный румыно-славянский эксперимент). Эта констатация весьма продуктивна в доказательном плане, поскольку, оказывается, что Приднестровье, а вовсе не Молдова, изначально было материнским государством. Отсюда следует вывод, что присоединенная к Приднестровью территория – ныне Молдова – вообще не имеет никаких законных прав на территорию Приднестровской Молдавской Республики.

Развитие политической ситуации вокруг Приднестровья в последние годы во многом отражает логику игры с нулевой суммой. Причем не вызывает сомнения, что срыв молдо-приднестровского переговорного процесса стал возможным в результате открытой поддержки деструктивной политики молдавского президента со стороны ЕС и США Многие эксперты в этой связи отмечают, что в Европе к Приднестровью испытывают особую ненависть. Об этом можно судить хотя бы потому, что 19 февраля сего года Совет Министров Евросоюза в очередной раз продлил действие санкций, ограничивающих свободу передвижения 17 руководителей Приднестровской Молдавской Республики.

Фактически, в 2006 году как по команде, произошло синхронное нарушение статус-кво во всех зонах постсоветских «замороженных» конфликтов. Очевидно, что США и ЕС, находясь в стадии перманентной геополитической экспансии, пытаются любыми путями достичь своих главных геополитических целей – всемерно расширить зону своего влияния и выживания, путем втягивания в нее, под флагом продвижения демократии, все новых и новых государств и подталкивания их к конфронтации в отношении России. И как результат подобных действий, политическая воля народа как важнейшая демократическая ценность на практике все чаще оказывается неким мировым брэндом, которым распоряжаются в первую очередь США.

Как тут не вспомнить, что нынешний политический курс США на постсоветском пространстве еще в 1997 году в своей книге «Великая шахматная доска. Господство Америки и его геостратегические императивы» совершенно откровенно сформулировал авторитетнейший американский геополитик З.Бжезинский, заявив, что «для США евразийская геостратегия включает целенаправленное руководство… государствами». Что они и делают, пытаясь руководить такими государствами, в первую очередь, Грузией и Молдовой, максимально воспрепятствовать реинтеграции постсоветского пространства под эгидой России, создать своеобразную санитарную разделительную линию между ЕС и Россией, используя метод так называемой цивилизационной сегрегации (совсем как 100 лет назад, когда колониальные державы, покоряя народы Африки и Азии, захватывая их территории, обосновывали свои действия цивилизаторской ролью белого человека в очеловечивании негров и папуасов).

В этих целях все так называемые симпатизанты России, цивилизационно ориентированные на нее (а это, в первую очередь – Приднестровье, Абхазия, Южная Осетия), изначально во всех западных ориентировках обозначены как нелигитимные государства-пираты и против них задействованы всевозможные технологии обвинения и подавления. В отношении же, скажем, Молдовы и Грузии, США и Евросоюзом проводится политика безоговорочной поддержки, «куриной слепоты» в отношении их многочисленных грехов и фактического подталкивания к разрешению существующих политических конфликтов только с учетом интересов «материнских государств» и на основе силы. Так, бывший советник грузинского президента М. Саакашвили – С.Цинцадзе пишет, что в приватных беседах с руководством Грузии политические функционеры и эксперты США и НАТО не раз давали понять, что если у Грузии есть силы для проведения силовой операции против Абхазии и Южной Осетии, и она за несколько дней сможет решить поставленные задачи, то надо действовать в этом направлении, а США и НАТО прикроют Грузию и помогут ее обелить. Естественно, что аналогичные советы они дают и политическому руководству Молдовы.

Что же касается самой Молдовы как государства, то она все дальше уходит от Приднестровья и все глубже интегрируется в западное сообщество. Совсем недавно руководство ЕС заявило о том, что оно удваивает ей в 2007 году финансовую поддержку и радикально увеличивает для нее количество стипендий Евросоюза (видимо, за европейскую ориентацию Молдовы). Все большее число представителей как правящей, так оппозиционной политической элиты Молдовы начинает ориентироваться на быстрейшее «вхождение в Европу», даже ценой отказа от Приднестровья. И этому есть вполне объективные причины. Все социологические опросы, проводимые последние годы в Молдове, показывают, что «приднестровская проблема» занимает всего лишь 8-9 место среди первостепенных проблем населения Республики Молдова. На сегодняшний день уже 500 тыс. граждан Молдовы приняло румынское гражданство и более 500 тыс. стоят в очереди на его получение. Один из ведущих исследователей Центра европейских политических исследований Н. Попеску, хорошо знающий мнение политической элиты Молдовы, считает, что Республике Молдова настало время освободиться от Приднестровья как во внешней, так и во внутренней политике, провозгласить своеобразную независимость от Приднестровья.

Однако пока правящая в Молдове псевдокоммунистическая авторитарная группировка во главе с В. Ворониным, пытаясь сохранить себя как политический вид, дистанцируется от этой идеи. Вместе с тем все настойчивей в своих стремлениях включить в свой состав, реинтегрировать Молдову становится правящая элита Румынии.

Президент Румынии Т. Бэсеску уже не первый раз делает заявление о том, что Румыния – это единственная страна в Европе, которая остается разделенной после объединения Германии, поэтому, мол, настало время румыно-молдавского объединения внутри Европейского Союза. Выступая на днях в Европарламенте, он заявил, что народ Румынии и народ Молдовы имеют одну и ту же историю, разговаривают на одном языке, имеют одинаковую культуру, традиции и одинаковое стремление. Поэтому борьба за то, чтобы наши семьи к востоку от Прута вернулись домой, в Европу, является моральным и политическим долгом Румынии и румын, и Румыния сделает все для того, чтобы Молдова вернулась в Европу, откуда она не по своей воле (надо понимать, что по воле Сталина) ушла в 1940 году.

Заявление предельно откровенное, наполненное глубоким политическим смыслом, и вполне возможно, что в скором времени, может послужить основой для объединения двух «румынских государств». Но самое существенное в этом заявлении, пожалуй, все же то, что фактически Т. Бэсеску официально подтвердил, что Молдова не имеет никакого отношения к Приднестровью и должна войти в Европу без Приднестровской Молдавской Республики.

Нельзя не заметить, что по мере затягивания ситуации с юридическим признанием Приднестровья в весьма неудобной для себя ситуации оказывается Россия, в первую очередь, как материнское для Приднестровья государство, наиболее вовлеченное в процесс молдо-приднестровского урегулирования, обеспокоенное безопасностью, проживающих здесь его граждан, и для которого механизм разрешения этого конфликта и его конечный «продукт» имеет, не меньшее, а может быть, даже большее значение, чем Косово для остальной Европы.

Официальная российская позиция в этом вопросе часто визуально сводится к признанию (находящихся в противоречии друг с другом) 2-х принципов: территориальной целостности, с оговоркой, что в случае с Молдовой – это лишь возможное состояние, но не политико-правовая реальность, и права народа на самоопределение. Другими словами, политическое руководство России как бы дает понять, что территориальная целостность это отнюдь не абсолют, и что данный принцип не действует везде и всегда автоматически.

Не случайно президент России В.Путин, объясняя свою позицию по этому вопросу, подчеркнул, что если мировое сообщество хочет решить вопрос так называемых непризнанных государств демократическим путем, то оно должно спросить мнение народов этих стран. Другой российский представитель, замминистра иностранных дел Г.Карасин в своих уточнениях пошел еще дальше, заявив, что территориальная целостность государства отнюдь не исключает многовариантности в решении статусных вопросов и не подразумевает возможность игнорирования волеизъявления народов. Насколько было убедительным волеизъявление приднестровского народа на сентябрьском референдуме – известно всему миру.

Политическое руководство России, конечно же, осознает, что для того, чтобы Россия вновь вернулась в стан мировых держав в качестве великого государства, она в первую очередь должна восстановить свое влияние на постсоветском пространстве и осознать себя самостоятельным центром самодостаточной евроазиатской цивилизации. На этом пути она, безусловно, должна закрепиться в пограничных геополитических узловых опорных регионах, одним из которых и является Приднестровье. Как весьма откровенно высказался один из главных сегодня идеологов президентской администрации М.Колеров – Россия берет на себя ответственность за легализацию «непризнанных» государств на постсоветском пространстве.

Разумеется, в политическом руководстве России ныне немало и тех, кто считает, что признание Приднестровья для России сопряжено как с видимыми плюсами, так и с явными минусами. Может быть это и так, однако с каждым днем в России все больше становится тех, кто безоговорочно поддерживает независимое приднестровское государство. Так, согласно результатам масштабного социологического исследования, проведенного социологическим центром Левады, 64% опрошенных россиян выступает за признание ПМР в качестве независимого государства и только 16% - против. Приблизительно такой же результат дал экспресс-опрос, проведенный в рамках программы «Рикошет» радиостанцией «Эхо Москвы» 25 мая 2006 года, в частности, в ходе поступивших 1003 телефонных звонков 70% позвонивших считают, что Приднестровье должно стать самостоятельным государством. И это, в общем-то, приносит свои результаты. Один из ведущих российских политических мыслителей, главный редактор журнала «Политический класс» В.Третьяков даже разработал для принятия государственной властью России конкретный документ о признании ПМР, подробно прописывающий эту непростую процедуру.

Вопрос признания – это, конечно же, сложнейший коллизийный вопрос международной политики. Именно поэтому во многих странах мира сегодня внимательнейшим образом следят за событиями, разворачивающимися в связи с «проблемой Косово», понимая, что в случае де-юре оформления, пусть даже так называемой контролируемой независимости Косово, парадоксы (или двойные стандарты) реальной политики по проблеме самоопределения народов будут слишком очевидны даже для мало посвященных. Это объясняет, почему в свете выстраиваемых ситуативных прецедентов мировой политики, в международных отношениях все востребованнее становится разработка критериев или общих принципов, позволяющих найти справедливое решение применительно к противоречащим друг другу принципам территориальной целостности и самоопределения народа.

Очевидно, что мировое сообщество должно незамедлительно озаботиться выработкой таких общих критериев, легитимизирующих так называемые самопровозглашенные государства. Директор Института Восточной Европы А.Погорельский полагает, что если провозглашенное государство на протяжении длительного срока демонстрирует состоятельность государственных институтов, соблюдение прав этнических меньшинств, внутренний консенсус элит, экономическую состоятельность и культурную самобытность, если движение к независимости идет мирным и демократическим путем (а это все присуще Приднестровью), то налицо возможность его международного признания в качестве самостоятельного и состоявшегося государства. В свою очередь заведующий отделом проблем межнациональных отношений Института политического и военного анализа С.Маркедонов предлагает взять за основу в решении этой проблемы следующие основополагающие критерии, необходимые для признания: государственную состоятельность; наличие демократических процедур в «самопровозглашенных» государственных образованиях; реальное гарантированное право для этнических меньшинств; налаживание двухсторонних отношений между «самопровозглашенной» и «материнской» территориями (в нашем случае, между Приднестровьем и Молдовой);

Есть все основания согласиться с такой постановкой вопроса, тем более что первые три критерия убедительно присущи приднестровскому государству, подтверждением чему служит доклад ведущих ученых в области международного права из США «Государственный суверенитет ПМР в соответствии с международным законодательством».

Что же касается четвертого критерия, хотелось бы напомнить, что политическое руководство Приднестровской Молдавской Республики неоднократно делало заявления о том, что приоритетным направлением ее внешней политики должно стать оформление взаимовыгодных, добросовестных отношений с Республикой Молдова.

Скорее всего, подобные инициативы и предложения, увы, так и останутся на бумаге в силу действующих в мире двойных стандартов. Поэтому, видимо, прав И.Джадан, который считает, что России следует незамедлительно, еще до объявления в конце марта сего года плана Ахтисаари признать независимость трех «непризнанных» государств: Абхазии, Южной Осетии и Приднестровья, (получив от них ясные и четкие гарантии о неизбежном вхождении в состав России, причем исключительно на ее условиях) - а в дальнейшем уже требовать признания мировым сообществом всех четырех образований: Абхазии, Косово, Южной Осетии и Приднестровья через инструменты ООН в одном международно-правовом пакете.

[Версия для печати]