В последнее время в грузинском политическом пространстве возобновилось обсуждение возможностей Грузии как нейтрального государства. Я говорю – возобновилось, поскольку для грузинских политических дебатов вопрос этот не нов. Впервые он стал предметом активного обсуждения после обретения Грузией независимости. К сожалению, как и в первые годы независимости, сегодняшнее обсуждение большей частью отличается плохой информированностью. Прежде всего, это относится к истории международных отношений, фактам и терминологии, а затем – и к анализу истории, фактов и тенденций и логических выводам.

Прежде всего, следует отметить, что нейтралитет бывает разный, существует множество его форм. «Неприсоединение», «активное мирное сосуществование», «активный формальный нейтралитет», «позитивный нейтралитет», «изоляционизм» - это только перечень различных форм нейтралитета (Питер Лион, «Нейтралитет и развитие концепции нейтрализма», «Policy Review», том 22, № 2, апрель 1960 г., стр. 256). Нейтралитет нейтралитету рознь, каждое нейтральное государство по-своему уникально. Маркс справедливо отмечал: «Нейтралитет – концепция историческая и, как всякая такая концепция, в разное время имеет разное значение». Есть существенная разница между нейтральной позицией и нейтралитетом, или, точнее, нейтралистской политикой (несмотря на такую разницу, эти два понятия часто используются как синонимы). Первая подразумевает нейтральную позицию страны по одному или нескольким вопросам международной политике, вторая – постоянное неприсоединение государства. Последнее может быть объявлено официальной политикой или просто выражаться в традициях политического «поведения» страны. В случае Грузии пример нейтральной позиции – наше отношение к карабахской проблеме.

Совсем другой вопрос – нейтрализм как формально объявленная государством политика неприсоединения, согласно которой государство не вмешивается ни прямо, ни косвенно, ни поощрением ни в какой международный конфликт. Примеры такой нейтралистской политики – Ирландия и Швейцария во время второй Мировой войны, хотя здесь же надо отметить, что и они не избежали «случайных» воздушных бомбардировок. В этом случае мы сталкиваемся с несколькими важными проблемами. Первая заключается в том, что нейтрализм – это не выбор только одной страны, а продукт взаимного согласия всех значительных игроков мировой политики. Это значит, что желание одной страны быть нейтральной должно совпадать с желанием всех других, больших и сильных государств видеть такую страну на карте мира. Задача весьма сложная, поскольку, прежде всего, такой политический консенсус трудно достижим формально; а его реальное соблюдение в такой международной среде, в которой, как правило, не существует вертикальной, приемлемой для всех системы управления и военной безопасности – главная проблема для принятия решений и еще более трудная для их осуществления. Главное в поведении государств – не международные нормы или договоры, а национальные интересы и безопасность, часто и постоянно меняющиеся. При этом договоры и нормы лишь отражают существующий в мире баланс, но не обусловливают его.

Исходя из вышесказанного, нейтрализм – это гораздо более трудноосуществимая политика, чем нейтралитет по одному или даже нескольким конкретным вопросам. Мировая история и история Грузии показывают, что проекты нейтрализма чаще бывают неудачными, чем удачными. Примеров тому множество, для нас же самые важные примеры – это Бельгия и Грузия. Оба государства граничили с враждебно настроенными, агрессивными странами (Германией и Россией), а их военные возможности не гарантировали им безопасность. Во время первой Мировой войны нейтрализм Бельгии и ее вера в международные гарантии отсрочили полную оккупацию этой страны тогдашней германской армией всего на несколько недель; нас же «нейтралитет» накануне аннексии Грузии привел к потере союзников и открыл путь сильному противнику.

Для современной Грузии, во многом зависящей от импорта, международной торговли, от поддержки больших государств и демократических стран, соблюдение политики нейтрализма будет немыслимо сложной задачей, если эти процессы окажутся под угрозой или если наши союзники окажутся вовлеченными в конфликт (сегодняшняя иракская война, участие Грузии в миротворческой операции в Косове и возможное участие в операции по стабилизации в Афганистане). К тому же, в современном мире изменился характер военных опасностей. Нейтрализм, в основном, означает неучастие в войне, но большинство современных конфликтов далеко от классических войн. Как, например, должно действовать государство, объявившее себя нейтральным, если его просят открыть свои воздушные и морские границы, чтобы помочь антитеррористической операции, гуманитарной интервенции, превенции конфликта или даже пресечению геноцида? Более того, как быть государству, провозгласившему нейтралитет, если его территориальную целостность нарушают этнические, политические и сепаратистские конфликты, а имеющихся у него военно-политических инструментов оказалось недостаточно? Обсуждение этих вопросов – тема для отдельной дискуссии и специального исследования. На данном этапе можно только сказать, что ответа на такие вызовы теория нейтрализма до сих пор не дала.

В случае Грузии предложение Россией идеи нейтрализма – умное, своевременное и опасное предложение. Как правило, нейтралитет воспринимается как безобидная идея. «Почему бы и нет?» - спросит человек, не разбирающийся в сложном мире международной политики.

Ответ прост: потому, что для Грузии объявление нейтралитета означает отказ от активного сотрудничества с сильными союзниками (США), которым принадлежит большая заслуга в том, что сегодня проблемы Грузии вообще рассматриваются в сколько-нибудь серьезном международном формате и мы не забыты, подобно множеству других стран, как безнадежная, бесперспективная и требующая лишних затрат при малом выигрыше «серая территория».

Второй ответ: нейтрализм означает отказ от членства в Североатлантическом альянсе, а это значит – отказ разрешить одному из сильнейших в мире военных блоков взять на себя серьезные гарантии нашей территориальной целостности и безопасности. Третий ответ: это значит рисковать, что наши сегодняшние союзники будут, как минимум, менее заинтересованы в нашем успехе, а в худшем случае – станут нашими антагонистами, поскольку их интерес к Грузии обусловлен не гуманитарными или общечеловеческими идеалами, а их собственными национальными интересами.

Основная идея России проста и логична: если нейтрализм найдет серьезный отклик у населения, появляется шанс нарушения того общенационального консенсуса, который вот уже несколько десятков лет как воплощен в продвижении Грузии к Североатлантическому альянсу и ее тесных связях, прежде всего, с Соединенными Штатами, а затем и с Европой. Нарушение этого консенсуса создаст нам серьезные препятствия для вступления в альянс (хороший тому пример – Украина), что будет уже половиной успеха российской внешней политики в отношении Грузии. В случае успеха такого сценария появляется риск падения интереса к Грузии, что создаст новые возможности для активного утверждения здесь российского влияния и, скажем прямо, патронажа – в данном случае, уже с явного «согласия Запада». Объяснять, что значит российский патронаж, не входит в задачу данной статьи.

В то же время существуют другие, не менее важные проблемы, которые надо учитывать, когда мы говорим об участии Грузии в больших международных объединениях. У альянсов есть три главные функции. Первая – альянс как система коллективной безопасности, уравновешивающая внешние угрозы. Вторая – альянс как средство взаимного контроля «друзей». Третье – эффективное распределение капиталов и других ресурсов.

Альянс как средство создания равновесия: поведение стран в международной политике определяют их национальные интересы. К какому альянсу присоединится какая-либо страна – это зависит от ее военных, политических и экономических ресурсов. В этом смысле страна старается уравновесить своего противника участием в противостоящем альянсе или соглашается на частичное ограничение своих принципов и интересов, исходя из элементарного мотива самосохранения.

Взаимоконтроль «друзей»: для Грузии эта функция не менее важна. Членство Грузии в альянсе, основой военной мощи которого являются либеральная демократия, свободные рыночные отношения, верховенство закона, права человека и неприкосновенность частной собственности, попросту говоря, необходимо, полезно и гораздо более важно, чем нейтрализм Грузии, который зависел бы от доброй воли потенциальных агрессоров.

Распределение ресурсов: альянс дает государству возможность закупать не всё, а только необходимое. Для быстрого экономического развития нам сейчас требуется военно-политический зонт и безопасное окружение. Мы не хотим покупать всё, ибо, кроме танков, нам предстоит «закупать» больницы, пенсии, энергетическую независимость и экономическое благополучие. Вместе со всем остальным альянс дает нам и такую возможность. Недопустимо думать о том, чтобы тратить побольше денег на вооружение и быть хуже защищенными вместо того, чтоб тратить поменьше и быть в большей безопасности. Международная политика – дело сложное, но это не значит, что некоторые решения слишком сложны для понимания.

Нейтралитет – это худший выбор, ибо существует выбор более прагматичный и выгодный. Серьезный политический спор о том, чтоб выбрать худшее, когда можно «задешево» получить лучшее, опасен для национальной безопасности государства. В заключение вновь вспомним Наполеона, который перед войной с Австрией сперва взял со Швейцарии слово об «абсолютном нейтрализме», а потом предупредил: «Если мне понадобится пройти через Швейцарию, я это сделаю. Повод я найду всегда – любой самый жалкий памфлет, направленный против меня, послужит оправданию моих целей». Сможет ли, захочет ли Грузия в эпоху современных военных систем, высоких технологий, оружия массового уничтожения, в условиях все более взаимозависимого мира, отстаивать нейтралитет и суверенитет в одиночку?

История нас учит, что, как правило, лучший выход – это равновесие и наличие сильных друзей, потому что всегда будут политики и полководцы, для которых нейтралитет маленькой страны – просто одно из ординарных препятствий для реализации их национальных интересов или сверхидеалов, а на чью сторону примет будущий Наполеон со своими батальонами – пока никто, кроме Бога, не знает.

Леван Цуцкиридзе, ректор Грузинского института общественных дел, специалист по безопасности и стратегическим вопросам международной политики

Комментарий Института стран СНГ:

Приведенная в статье аргументация автора против нейтралитета Грузии не показалась нам убедительной. Дело в том, что эта аргументация основывается не столько на реальных интересах Грузии, сколько на заезженных мифах поздней перестройки о НАТО как светоче демократии, свободы и прав человека. Думаю иллюзии относительно этих мифов у всех нормальных людей за последние десять лет окончательно развеялись. Но этого нельзя сказать об авторе данной статьи. Не вдаваясь в предположения о причинах такого подхода, хочется лишь отметить, что автор упускает из виду такие важные интересы Грузии как отношения с соседями. Ведь НАТО приходят и уходят, а соседи остаются. Автор же похоже готов пожертвовать реальными возможностями сотрудничества с соседними государствами: Россией, Арменией и Ираном ради иллюзорных выгод от членства в НАТО. Он также совершенно упускает из виду вопрос о неурегулированных конфликтах с Абхазией и Южной Осетией, в частности, тот факт, что возникновение разделительных линий на Кавказе в результате вступления Грузии в НАТО, наверняка похоронит все надежды Грузии на «возвращение» этих территорий.

М.Александров

[Версия для печати]