Пять месяцев, прошедших после "Бронзовых ночей", убеждают: растерявшиеся было власть и элита, перепуганное поначалу общество так и не сделали выводов. Подтверждением тому и последняя "забота" — поиск новых русских лидеров. Этим озабочена и Россия. Для неё, впрочем, как и для Эстонии, лидер, а значит и община, должны быть управляемыми, и чтобы никакой инициативы "снизу".

Потому наряду со ставленником власти — юным публицистом Криштафовичем, в кандидаты зачислен и молодой ученый-филолог, московский "интеллектуал" Красноглазов. Харизму обеспечат политтехнологи и СМИ, было бы только указание.

Для Эстонии важнее всего недопущение самостоятельной и сильной местной русской общины. Вот и нужен назначенец, который поведет "стадо" куда надо, даже к пропасти. А ведь казалось, что интерес к "кадровому вопросу" породит наконец надежды на серьезное отношение к "русскому вопросу". Увы, решать его будут по старинке, цель все та же — планомерная добровольно-принудительные ассимиляция и "манкуртизация".

Но теперь, ради подавления инакомыслия, и, прежде всего среди русских, власть взяла на вооружение полицейские спецсредства, психотеррор и методы устрашения, а также тотальное очернение в СМИ каждого, кто заикнется о равноправии русских и самостоятельной русской политике. И не важно, с помощью Москвы или Евросоюза.

1. Эстонскаая национал-демократия

Было бы желание

Решить "русский вопрос" можно. Было бы желание. Достаточно предоставления без всяких условий гражданства всем желающим, жившим в Эстонии до 1991 года. Далее, это — планомерное, на основании закона, выравнивание социально-экономического положения между эстонцами и неэстонцами.

Наконец, это и квотирование представительства русскоязычного населения во всех ветвях власти, а также, например, при поступлении в вузы, но еще и в адвокатской деятельности или в руководящих должностях органов правопорядка (по примеру Охридского соглашения ЕС и Македонии). Это компенсировало бы созданное политикой Эстонии отставание русского населения по уровню образования и профессиональной подготовки. Уже этого было бы достаточно, чтобы не так остро стояли другие неотложные для русского сообщества проблемы — статус русского языка, реформа русского гимназического образования, обязательное и высококачественное преподавание эстонского языка, искоренение русофобии в быту и на государственном уровне.

И впрямь, что страшного случится, если все "серопаспортники" станут гражданами ЭР и получат право быть избранным в Рийгикогу или участвовать в парламентских выборах? С какого конца это ослабит безопасность Эстонии, если неэстонское население массово приняло вступление нашей страны в НАТО и Евросоюз?! Короче, не нужна никакая "потемкинская" интеграции русскоязычного населения, можно ограничиться вполне комфортным для всего общества и обеих языковых групп населения состоянием — умением "жить рядом". При всеобщем равноправии и законопослушании.

Цивилизованная сегрегация

Напрашивается параллель с Бельгией, где существуют две языково-этнические общины со своими парламентами и еще — общенациональным.

Кстати, мирное сосуществование сегодня обособленных эстонской и неэстонской общин имело место и в советское время. Вариант цивилизованной сегрегации уже давно предлагали местные русские — правопреемные граждане Эстонии, которые накопили опыт совместного проживания с эстонцами до Второй мировой войны. Им ясно, что сегодня еще невозможен конструктивный диалог с эстонской стороной о совместном равноправном проживании эстонцев и неэстонцев.

Такая позиция отвергается не только эстонской элитой, которая понимает, что тогда "король окажется голым" — этническое неравноправие, апартеид, пусть даже бархатный, обнаружат себя в самом откровенном и безобразном виде.

Это парадоксально, но против двух параллельно существующих общин выступает и большая часть неэстонского населения. Оно и сегодня живет в мире наивных в условиях нынешней Эстонии иллюзий о силе космополитизма и интернационализма.

Надо учитывать паралич воли, деморализацию русского населения в силу отстранения его в свое время от реформы собственности вплоть до отторжения на окраины общественно-политической и социально-экономической жизни страны.

Многое объясняет и торжество потребительской психологии, рост уровня жизни в стране. Потому и наивны надежды на компромиссы и диалог, ибо все последние пятнадцать лет они сводились к предательству русскими партиями интересов русских и отказу власти считаться с законными в европейском контексте требованиями неэстонского населения.

Так что бельгийский опыт может быть перенят только с согласия власти. А ей это надо?

План "Ост" в действии?

В Конституции Эстонии записано, что наше государство — мононациональное (rahvusriik)?! То есть Эстония — для эстонцев. О гражданском обществе только говорят. Сколько не прикрывайся интеграцией, но по социально-экономическим показателям эстонцы имеют преимущество от полутора до двух с половиной раз перед русскими, другими национальными меньшинствами.

В среднем зарплата русского составляет 70% от доходов эстонца. Среди эстонской молодежи в Таллине уровень высшего образования в два раза выше, чем у русских. В два раза больше у первых и шансов в карьерном росте. Зато безработица среди русских в 2,5 раза выше, чем среди эстонцев…

Кратно, не в пользу местных русских, отличаются показатели по наркотической и алкогольной зависимости, заражённости СПИДом, преступности.

Та же разница в общественно-политической жизни — вопиюще нарушается европейский принцип пропорционального представительства нацменьшинств в выборных органах власти. Неэстонцы составляют 1/3 населения страны, но нет их среди министров и директоров госдепартаментов. В Таллине половина населения — неэстонцы, а среди чиновников их меньше 10%. Та же картина среди чинов полиции среднего, тем более высшего звена. Национальность имеет значение даже в спорте.

Языковая инспекция, прозванная в народе "языковой инквизицией", вместо защиты эстонского языка борется с русским. Реформа русской гимназии призвана эстонизировать русское образование. Православной церкви не возвращают ее же собственность. Диапазон русофобии, национального унижения огромен — от требования писать столицу Эстонии по-русски с двумя "эн", а русское имя Мария — "Мариа", до отказа изменить Закон о лекарствах, чтобы все аннотации к лекарствам были также на русском языке.

Никого в эстонском обществе, в Евросоюзе эти факты и цифры не волнуют. Их и не опровергают! Аргументы? Неэстонцы — это оккупанты и колонисты и их потомки. То есть все объясняется как бы естественной второсортностью русских. Моральное состояние неэстонской части общества стали сравнивать с духовным концлагерем.

Но в Европе не задумываются о последствиях такой национал-демократии, которая далека от германского национал-социализма, но сильно попахивает гитлеровским планом "Ост", который предусматривал колонизацию восточных земель. В Эстонии многое из "этой оперы" уже реализовано. Русские — заложники восстановленной независимости.

Демократия в "коротких штанишках"

Ситуация столь очевидна, что порой сомневаешься в здравомыслии эстонской политической элиты, причем независимо от партийного состава правительства. Спасает реноме Эстонии лишь международная обстановка — Эстония натравливается против России самим Западом, который оказывает за это иную помощь молодому, несмышленому в большой политике государству.

Таллинн часто идет ва-банк, не гнушаясь рисковать репутацией своей страны и народа. Вроде глупо дуть против ветра, но дуют ведь! И тогда, когда официально переписывается история и, что еще полбеды — пособников нацистов объявляют борцами за независимость, а воевавших в немецких мундирах — освободителями.

Но выноси всех святых, когда советских солдат, гнавших к Берлину немецких захватчиков, считают оккупантами. И тут уже задумаешься: не имеет ли такая метаморфоза, которой, конечно же, спекулируют политики, глубинные причины?

Для большинства западноевропейских народов их собственная независимость — аксиома. У эстонцев же одно лишь упоминание о ней, да тот же национальный триколор, вызывает бурю восторгов, даже напыщенный патриотизм. В то же время любое замечание, кажущееся для эстонца посягательством на независимость, вызывает бурю негодования. Такая обостренная чувствительность, часто вульгарная реакция объяснимы молодостью эстонского государства и нации. Борьба за свободу свежа в народной памяти.

И тут напрашивается аналогия с молодым, незрелым еще вином. У Эстонии очень мало государственного опыта, а потому много политиков и мало государственных мужей, которые — по Черчилю — в отличие от первых думали не только о сегодняшнем дне, но и о завтрашнем. Местные политики умудряются жить еще и в прошлом. Спикер парламента Эне Эргма осмелилась признаться: эстонская демократия "ходит в коротких штанишках".

(Продолжение следует)

[Версия для печати]