Приднестровский вопрос и молдавская национальная идея

03.10.2007. НИКА-пресс (Кишинев)

Владимир Цеслюк

Никогда за всю историю переговорного процесса по урегулированию приднестровского вопроса официальный Кишинев не ставил себе задачу договориться с Тирасполем. Но всегда, как показывает самый легкий экскурс в давние и недавние события, хотел его победить или, скажем иначе, переиграть в ходе различных комбинаций с использованием внутренних и внешних возможностей. Вслух об этом на правом берегу, естественно, никто не говорил. Но такие реваншистские настроения были заметны практически во всех группах молдавских переговорщиков, а значит, и у всех властей РМ – и националов Снегура, и умеренных демократов Лучинского, и «коммунистических капиталистов» Воронина. Занятно также, что все трое непременно использовали или пытались использовать  приднестровский фактор для укрепления власти или прихода в высшую власть,  а затем все трое старались забыть, как страшный сон, «приднестровский след» в своих политических карьерах.

К Снегуру все это, правда, относится в меньшей степени. Хотя его подготовку в начале 1996 года (за год до президентских выборов в РМ) к разработке документа, известного как «московский Меморандум», следует рассматривать, прежде всего, как поиск возможности остаться на второй президентский срок.

Петр Лучинский в борьбе за президентское кресло тоже использовал приднестровскую тему. Призывы подписать проект московского документа занимали не последнее место среди предвыборных лозунгов Лучинского, когда он боролся за президентское кресло. Он и подписал в мае 1997 года Меморандум, но переговорный процесс между Кишиневом и Тирасполем двигался настолько медленно, и настолько была видна имитация переговоров, что именно в пору Лучинского за процессом закрепился почти медицинский термин «вялотекущий».

Потом пришел Воронин. На его знаменах приднестровский вопрос получил еще больше места. Он стал ярче, его решение сделалось едва ли не главной целью в становлении молдавского государства. С мая 1997-го и до  начала 2001-го воронинцы азартно критиковали Лучинского за неспособность реализовать  положения Меморандума, а газета «Коммунист» тех лет не раз упоминала слово «федерация».

Кроме того, был такой партийный документ - «Проблемы Приднестровья. Основные аспекты позиции ПКРМ». Сегодня он тщательно забыт. Но как раз теперь-то о нем уместно вспомнить.

В документе ПКРМ критикует неспособность официального Кишинева реализовать «с помпой подписанный в мае 1997 года» Меморандум, говорит о необходимости воплощать в жизнь его положения и…. Далее надо просто читать текст. «Серьезной ошибкой мы считаем создание…специальной комиссии при президенте Лучинском по урегулированию приднестровской проблемы. Тем самым были фактически отодвинуты в сторону парламент, вообще депутаты всех уровней с обоих берегов, широкая общественность. Результат, как говорится, налицо». И еще. «Нужно быть реалистами и признать, что задача единовременного принятия базового документа об особом правовом статусе Приднестровья в рамках единой Молдовы на данный момент фактически неразрешима». Критикуя Лучинского не только за «отсутствие политической воли», но и, если судить по тексту «Основных аспектов…», за непонимание сути приднестровского конфликта, Воронин в итоге повторил в 2001-2007 годах все ошибки своего предшественника. И хоть и нет при Воронине «специальной комиссии по урегулированию», но мы-то знаем, что проблемой занимается узкий (уже некуда) круг специалистов и советников, которые (в отличие от комиссии Лучинского) вообще ни за что не отвечают и ни перед кем не отчитываются. Воронин же, поддерживаемый своей фракцией в парламенте, отстранил от участия в процессе урегулирования депутатов всех уровней, не говоря уже о так называемой широкой общественности. И по инициативе Воронина летом 2005 года парламентом РМ принят закон  «Об особом правовом статусе Приднестровья в рамках единой Молдовы».  Кстати, в «Основных аспектах…» есть еще одна характерная оценка отношений между Кишиневом и Тирасполем. «Трудно себе представить, что Тирасполь в ближайшем обозримом будущем воспримет любой статус автономии».  Скажут, что с той поры прошло время, и поэтому позиции коммунистического Кишинева кардинально переменились. Пусть так. Но на «приднестровском направлении» обстановка с тех пор стала не лучше, а хуже. Значительно хуже. Тогда почему нам предлагают считать, что Тирасполь, не воспринимавший «любой статус автономии» в 2002 году, почему-то  должен сделать это сейчас?

В 2001 году Владимир Воронин, получив никем и ничем не ограниченную власть, в 2001 году подписал «майский документ» об общих пространствах Приднестровья и Молдовы, что было оценено как логическое продолжение «Московского меморандума», главной идеей которого было создание общего государства. Но потом Воронин без объяснений отказался документы реализовывать, а уже в конце августа этого же года начал восстанавливать «конституционный порядок Молдовы» на границе с Приднестровьем.

В упомянутых «Основных аспектах…» есть недвусмысленный намек на то, что решение приднестровской проблемы следует «принять в качестве национальной (общенародной) идеи. До сих пор решение приднестровского вопроса и национальную идею никто не связывал. Коммунисты первыми почувствовали в этой связке свои возможные успехи. «Собиратели земель молдавских» вправе были претендовать не только на  вечную власть, но и вечный почет. 

Однако Воронин после двух лет бесполезных и в основном заочных споров с президентом ПМР Смирновым понял, что направление поиска национальной идеи выбрано неправильно: развязать тугой приднестровский узел не удастся ни ему, ни даже тем, кому он вручает билеты молдавского комсомола. И тогда пришел другой «проект».

В ноябре 2003 года, когда Воронин отказался от «меморандума Козака», появилась возможность объявить «всемолдавский поход в Европу», ставший в итоге главной составляющей новой национальной идеи для РМ. Новые страсти коммунистов поддержал Запад. Нездешним сторонникам «европейского пути Молдовы» представлялось, что в стране, где заштатные продовольственные магазины называют «Манхеттен», где с легкостью организовывают местный кинофестиваль «Молдавский Оскар», где мелкие чиновники по поводу и без повода и почти без акцента произносят счастливое слово «о`кей», можно с уверенностью говорить о почти естественной смене  внешнеполитического курса.

Но на деле получилось плохо. На деле вышло, что под «новой национальной идеей» имелись в виду хорошие заработки в Европе, свободный выезд туда же и европейские финансовые потоки на поддержку «кишиневских коммунистических штанов».  И еще вышло, что европейские требования к внутреннему молдавскому законодательству не наши понимания.

Тогда-то и заговорили коммунисты, что их неправильно поняли, что Молдова и без того в Европе, а значит,  идти-то ей никуда не надо.

А в это время… Приднестровье, к примеру, как жило, так и живет с идеей государственности республики, потому что только такой ее статус дает гарантии безопасного и перспективного существования живущего здесь населения. И в это же время гагаузские народно-патриотические силы, поднявшие в начале 2003 года лозунг «Сильный регион – сильная страна», пришли к власти в автономии и стремятся, судя по политическим и экономическим событиям в АТО, в 2007 году воплотить свою программу в жизнь. Нет ли в этих процессах подсказки Кишиневу – по поводу национальной идеи?