Всякая политика пахнет нефтью. Это определение нашло наиболее полное воплощение во внешнеполитической деятельности Астаны именно в прошлом, 2007 году. Казахстан добился права председательствовать в ОБСЕ. Правда, не в 2009-м, как он этого добивался в течение нескольких лет до этого, а в 2010 году. Таким образом, страна достигла своей самой крупной цели в политике, направленной на достижение признания в мире. Но в качестве ответа на это ей, по всей видимости, пришлось пойти на ряд таких шагов, которые, так или иначе, предполагают увеличение возможностей доступа к казахстанской нефти для Запада.

В частности – для слабых еще в экономическом отношении государств Восточной и Юго-Восточной Европы, входивших в прошлом в социалистический лагерь и сделавшихся теперь уже членами Европейского Союза. Все бы ничего, да только такие шаги Казахстану зачастую приходится делать вразрез с интересами России - своего главного стратегического политического и экономического партнера. Так что у нашей страны все чаще и чаще получается превалирование политики, пахнущей нефтью, над традиционной добрососедской политикой, проверенной временем.

Всего лишь один пример. Прошлой весной, когда Кремль вел интенсивные переговоры с руководством Болгарии и Греции по заключению соглашения о строительстве нефтепровода Бургас-Александропулос и по запуску этой сделки, стала параллельно и интенсивно продвигаться идея реализации двух аналогичных проектов. За первым из них, предполагающим налаживание прокачки нефти по маршруту Одесса-Броды-Плоцк, стояли Украина и Польша. А за вторым, связанным с планами строительства и эксплуатации трубопровода Констанца–Триест, - Румыния, Сербия, Хорватия и Словения.

Но что самое главное в данном случае – это то, что поборники всех трех этих проектов связывали свои планы с казахстанской нефтью. Причем – в значительной мере.

И вот что еще обращает на себя здесь внимание. Приходить эта нефть к расположенным на западном побережье Черного моря начальным портам названных трубопроводных проектов может, главным образом, через российский Новороссийск из Казахстана по трубопроводу КТК. То есть проходит она сначала по территории России. Следовательно, у проекта Бургас-Александропулос с российским участием шансы на то, чтобы заручиться поддержкой Казахстана, казалось бы, выглядят куда предпочтительней, чем у двух других маршрутов.

Такое логическое предположение поначалу вроде бы оправдывалось. На энергетический саммит, посвященный вопросам реализации проекта Одесса-Броды-Плоцк и состоявшийся 11 мая 2007 года в польском городе Краков, глава Казахстана не поехал, хотя ранее на встрече руководителей Украины и Польши говорилось о данном казахстанской стороной согласии на участие в этой встрече.

Вместо этого 12 мая президент РК Н.Назарбаев встречался с главами России и Туркменистана и обсуждал совсем другой проект. Имеется в виду Прикаспийский газопровод. Казалось, политика проверенного временем партнерства и традиционного добрососедства неоспоримо берет верх над политикой, движимой только запахом нефти.

Но не тут-то было. Продолжалось обсуждение вопроса председательствования Казахстана в ОБСЕ и параллельно наблюдалось потепление отношения страны к тем двум другим, вроде как отвергнутым ею проектам. И вот что еще обращает на себя внимание.

В тот период на Западе секрета из присутствия при соответствующих переговорах формулы “энергоносители в обмен на право председательствования в ОБСЕ” не делали. Об этом свидетельствует следующая цитата из английского журнала “Economist”: “Председательство в состоящем из 56 государств-членов ОБСЕ меняется каждый год. Сейчас место председателя принадлежит Испании. Следующая – Финляндия. Казахстан отчаянно стремится получить этот пост в 2009 году. “Уступка Казахстану того, чего он хочет, - доказывают такие поддерживающие его страны, как Германия, - поспособствовало бы открытию доступа в самую важную и многообещающую страну Центральной Азии. Это послужило бы интеграции Казахстана в сердцевину европейских структур безопасности и, быть может, принесло бы казахскую поддержку для газопровода напрямую из Центральной Азии в Европу, в обход России”.

Тот есть от Казахстана хотели углеводородов не просто так, а в обход России и в пику ей. Получается примерно так: хочешь с нами дружить и пользоваться нашей багосклоностью – сделай что-нибудь против своего нынешнего ближайшего друга.

Как конкретно проходили переговоры, ясное дело, не известно. Но, в конце концов, за поддержку кандидатуры Казахстана относительно ОБСЕ выступили все члены этой организации, кроме США, Великобритании и Чехии.

Тому, видимо, может быть найдено свое объяснение. Американцы с британцами достаточно далеки от энергетических забот стран Восточной и Юго-Восточной Европы. А Чехия, хотя она тоже бывшая социалистическая страна, всего несколько лет назад вошедшая в ОБСЕ, ни в один из выше названных проектов, предполагающих использование казахстанской нефти, не вовлечена. Так же она не фигурирует в числе участников газопроводного проекта Евросоюза по маршруту Центральная Азия- Турция–Болгария–Румыния–Австрия, за осуществление которого берется консорциум “Nabucco Gas Pipeline GmbH”.

Но, несмотря на возражения этих трех государств, уже за несколько месяцев до рассмотрения вопроса председательства Казахстана в ОБСЕ оставалось мало сомнений в том, что он решится в целом положительно. Что, собственно, и произошло.

Но какова, образно говоря, цена, которую Казахстан должен за это платить? Ясного ответа на такой вопрос нет. Но обращает на себя внимание то, что Астана в последнее время проявила предметный интерес к участию в трубопроводных проектах как Одесса-Броды-Плоцк, так и Констанца–Триест.

Причем в последнем случае наблюдается очевидный прогресс. Особенно – в румынском направлении. В конце августа 2007 года “Ромпетроль”, вторая по важности нефтяная компания Румынии, уступила 75 процентов своих акций “КазМунайГазу”, открыв, таким образом, для казахстанской национальной нефтяной структуры доступ на европейский энергетический рынок. Так, во всяком случае, было объявлено в Европе. В частности же говорилось, что “КазМунайГаз”, благодаря этой сделке, удваивает свои мощности по нефтеочистке и переработке сырья и получает доступ к 630 заправочным станциям, которые принадлежат группе “Ромпетроль” и располагаются в семи европейских странах – от Грузии до Франции. Такие данные указаны в совместном коммюнике двух компаний.

Но, конечно же, национальную компанию из далекой центрально-азиатской страны даже в Румынию, являющуюся одной из наиболее слаборазвитых государств Евросоюза, пустили не за красивые глаза. Указанный 75-процентный пакет был продан “КазМунайГазу” за 2,71 млрд. долларов. Сама же группа “Ромпетроль” в целом при переговорах по этой сделке была оценена в 3,616 млрд. долларов.

Но и это, видимо, не все. Главное, что в рассматриваемом случае от Казахстана, если называть вещи своими именами, хотели, - это принятие страной обязательств по проекту Констанца–Триест.

Пока Астана по этому вопросу не пошла на уступки, сделка “Ромпетроля” и “КазМунайГаза” находилась на рассмотрении на предмет утверждения Европейской Комиссией по энергетике. Тянула с конкретным шагом казахстанская сторона. Тянула с утверждением вышеназванной сделки Европейская Комиссия.

И вот в конце ноября Астана на самом высоком уровне заявила о заинтересованности Казахстана в участии в проекте панъевропейского нефтепровода Констанца–Триест. Этот нефтепровод протяженностью 1319 км планируется протянуть от румынского черноморского порта Констанца через Сербию, Хорватию, Словению к итальянскому порту Триест. То есть по пути казахстанской нефти в высокоразвитую Западную Европу доступ к ней должны получить почти все прежние балканские социалистические республики. Предполагается ввести этот трубопровод в эксплуатацию довольно скоро - в 2011–2013 годах.

Почти сразу же после заявления Астаны по этому проекту Европейская Комиссия быстренько утвердила сделку о покупке “КазМунайГазом” 75-процентного пакета акций “Ромпетроля”. Следовательно, вопрос с обязательствами Казахстана по поставкам нефти в Румынию можно назвать уже решенным.

Так же попутно наша страна изъявила готовность участвовать в работе нефтепровода Одесса–Броды. Какое от нее требуется участие в данном случае – и козе, что называется, понятно. Но Казахстан идет даже дальше требуемого минимума. Он выступает уже за то, чтобы этот нефтепровод был продолжен до Гданьска, то есть до побережья Балтики. Также Казахстан выказывает желание взять на себя финансирование 52-километрового участка трубопровода Одесса–Пивдены, а также построить на станции Пивдены нефтяной терминал.

В общем, политика, менее всего соответствующая коренным экономическим и стратегическим интересам Казахстана и движимая только запахом нефти, набрала разгон. Где будет остановка – неизвестно.

[Версия для печати]