Лукашенко ответил Путину

Александр Фадеев

В середине сентября противоречия в позиции российской и белорусской сторон по проблеме объединения двух стран стали еще более острыми. Союзный совет министров так и не смог дать ответ на два главных вопроса, которые ранее предполагалось разрешить на его заседании 17-18 сентября: каковы перспективы проекта Конституционного акта Союзного государства и судьба ускоренного варианта введения союзной денежной единицы в виде российского рубля. Первый документ Михаил Касьянов и белорусский премьер Геннадий Новицкий вообще предпочли не рассматривать, как представляется по соображениям, связанных с нежеланием углублять нынешний политический конфликт двух президентов, так до сих пор и не определившихся между собой о формах интеграции, а по поводу передвижки сроков перехода Белоруссии на российский рубль с 1 января 2004 г. найти взаимопонимание, как и ожидалось,  не удалось. Делегация Беларуси отвергла предложение российских коллег о том, чтобы Центральный банк России стал единым эмиссионным центром (что, заметим, выглядело бы логичным, поскольку предлагается переход не на белорусский, а на российский рубль). Поэтому все ограничилось созданием очередной рабочей группы «по детальной проработке этого вопроса», которая, возможно, к декабрю с.г. вынесет свои рекомендации национальным правительствам.

Тревожит даже не то, что были перечеркнуты все результаты предшествующего (июньского) заседания союзного совмина в контексте перехода РБ и РФ на единую денежную единицу – российский рубль, а сам факт полной неготовности белорусской стороны обсуждать проблему единой валюты Союзного государства как таковую в любом временном приближении. В таком подходе явно просматривается стремление Минска под благовидными предлогами не брать на себя никаких обязательств в плане выполнения достигнутого ранее межгосударственного соглашения о переходе на такую валюту к 2008 г. Это, кстати, немедленно уловил российский президент, который на срочно организованной в Сочи, где он отдыхал в своей резиденции, пресс-конференции для СМИ Краснодарского края(!) специально подчеркнул, что нет никакого смысла обсуждать концепцию нескольких центров, которым надо дать право эмитировать российский рубль, привезенную правительственной делегацией РБ в столицу России: единый эмиссионный центр возможен только один – в Москве. В этой связи – по словам В.Путина – вопрос сегодня стоит так: «или мы хотим, чтобы рубль был единой валютой, или нет!».

Более того, глава российского государства «подкорректировал» свое собственное предложение от 14 августа о желательности вхождения белорусских регионов в состав Российской Федерации на правах ее регионов и на базе российской Конституции. Теперь уже всей Беларуси предлагается влиться в состав РФ, опять же в соответствии с Основным законом России(!?). Путин странным образом полагает, что такие категоричные декларации вовсе не ведут к драматизации, не загоняют в тупик отношения с белорусской властью столь жесткой постановкой вопроса. С таким «партнерским, товарищеским» подходом, который, с точки зрения президента России, допускает лишь дискуссию по каким-то моментам, деталям (но не более), объективно довольно трудно согласиться. Не согласен с путинским планом, естественно, и белорусский президент, который несколько часов спустя сказал об этом, весьма своеобразно, правда, на своей пресс-конференции 17 сентября в Минске. Беларуси, по его словам, Господом Богом определено жить в Европе, в общем доме…  Беларусь готова идти на любые союзы, любые соглашения только (это подчеркнуто) на равноправной основе, руководство РБ не позволит в очередной раз «кинуть» себя в плане валютного союза с Россией, втянуть белорусское государство в зависимость от иностранной валюты, включая российский рубль, поскольку это будет означать конец суверенитету республики. Публичное обращение М.Касьянова к А.Лукашенко с просьбой ответить на инициативу В.Путина об ускорении введения единой денежной единицы с 1 января 2004 г. белорусского президента (по его собственному замечанию) только разозлило.

Не стоит упускать из виду и другой важный аспект. Администрация президента Беларуси накануне пресс-конференции главы белорусского государства достаточно настойчиво через все доступные каналы информации пыталась привлечь внимание широкой общественности к этому мероприятию, которое выставлялось как особо значимое, эпохальное. Между тем, в ходе самой встречи Лукашенко с представителями СМИ во Дворце Республики и ответов на вопросы белорусских граждан никаких откровений или новаций с его стороны ни в сфере политики, ни в области экономики, ни в иной последние так и не услышали. Александр Григорьевич довольно простецким языком в очередной раз изложил давно известные позиции республиканской «горки» по вопросам внутренней и внешней политики. Руководителей СМИ, журналистов, конечно, собрали не за этим. Все действо, как представляется, было задумано в первую очередь для публичной заявки нынешним президентом Беларуси претензий на третий президентский срок по формуле: референдум - изменения в конституции республики - выборы. Почему потребовалось именно сейчас, за четыре года до истечения срока президентства Лукашенко фактически обнародовать план пролонгирования полномочий первого лица государства, которые окончательно должны истечь по конституции РБ только в сентябре 2006 г.? Это, с нашей точки зрения, и есть недвусмысленный ответ Александра Лукашенко на известное послание Владимира Путина, зеркальный ответ на формулу, предложенную белорусской стороне президентом России: референдум в РБ и РФ – единый парламент СГ – единое союзное правительство – единый президент Союзного государства.

Президент РБ Александр Лукашенко, таким образом, не только принципиально отверг инициативу российского президента, но и придал своим действиям известное идеологическое, программное оформление, к которому всегда тяготел. Все это сопровождалось, например, рассуждениями о неизбежности союза русских и белорусов в будущем («не при Лукашенко, Путине»), что, вероятно, должно оградить белорусскую властную элиту от потенциальных обвинений со стороны России в отступничестве и измене идеалам российско-белорусского союза, явной мятежности. С этой же целью сама идея создания союзного государства Минском представлена как модель равноправного межгосударственного образования, воплощенная в устойчивых, а, главное, объективно воспроизводящихся формах, мало зависимых, якобы, от воли нынешних лидеров России и Беларуси. Между тем практика взаимоотношений двух стран за все последние годы подтверждает совершенно обратное – без договоренностей на самом «верху», без согласия двух президентов никакая интеграция не идет. В целом, возвращаясь к идеологеме Лукашенко, стоит остановиться и на других ее аспектах – предполагаемой доступности всех социальных категорий союзного государства для прямого административного воздействия, а также длительного периода для окончательного решения всех возникающих в ходе сближения вопросов, прежде всего, разрешения проблемы властных полномочий национальных элит.

В то же время рассмотрение тезиса Лукашенко о том, что от Беларуси никогда не будет исходить инициатива по разрушению союза (таково, якобы, намерение Кремля) исключительно в качестве приема политической демагогии, вряд ли обосновано. Белорусский президент и его окружение может и готовы быть лояльными по отношению к российскому руководству, но совершенно не способны спокойно воспринимать явную угрозу своему политическому настоящему и будущему, рассматривая послание В.Путина и его другие интеграционные высказывания как проявление коварного замысла Москвы, опасный прецедент покушения на свою власть, подрыв, наконец, своего экономического могущества. Стоит ли поэтому удивляться болезненной реакции белорусской властной элиты, ведь российские инициативы застали ее врасплох, а времени на планирование с особым тщанием ответных и аргументированных шагов у республиканских руководителей не было.

С нашей точки зрения любая концепция объединения двух стран объективно предполагает реструктурирование высшего слоя управленцев, в первую очередь в Беларуси. Но это вовсе не означает автоматического искоренения этой «касты», которая, как надо понимать из умолчания сего момента Путиным, лишается права на участие в верховном управлении союзным государством. В любом случае эта проблема не поддается простому разрешению и требует не столько политической смелости, сколько взвешенного подхода, искоренения со стороны России «патерналистского» отношения к правящему классу Беларуси. Белорусские управленцы во многом продолжают воспринимать политическую действительность символически, однако ни российский президент, ни российский премьер сегодня не подают им никаких демонстративных знаков доверия, что лишает представителей властной элиты РБ всяческих надежд на репрезентацию в рамках союзного государства.

Во многом московские и сочинские инициативы российского президента не учитывают специфики философии и методов функционирования государственного аппарата РБ. Между тем, корпорация белорусских управленцев за одиннадцать лет независимого существования республики смогла утвердить в сознании общества по отношению к своей восточной соседке ведущую идею, которая состоит в том, что главное – отличия, а не схожесть. Более того, сама практическая деятельность государственного аппарата РБ исходит из посыла противопоставления ее российским взглядам на государство и его экономику, российской методологии управления. Причем белорусская модель государства  выставляется как идеальная, образцовая, а государственная и социально-экономическая структура России – как ошибочная, ведущая к хаосу и развалу федерации. Современная идеология правящего класса в известной степени противопоставляет белорусский образ жизни и тем чертам России, которые на протяжении веков заставляли воспринимать ее в Европе и мире с уважением и восхищением: верность русских союзническому долгу и финансовым обязательствам, доблесть российской армии, храбрость и мужество ее воинов, вера в великое предназначение своей Родины.

Политики в Минске предпочитают не задумываться над тем, что малые страны, к каковым и относится Беларусь, объективно никогда не были, да и не в состоянии быть независимыми в своей политике – они лишь относительно самостоятельны. Помимо прочего, республиканскую бюрократию, эту своеобразную партию власти, в рамках интеграции вполне оправданно тревожит возможность изменения своего нынешнего положения, при котором никто фактически не отвечает за себя и собственные начинания, а чиновника берет под крыло вся бюрократическая корпорация, защищающая свое всемогущество солидарностью и заботливым укрыванием грехов и недостатков своих членов.

Поэтому сама мысль об одномоментном включении Беларуси в состав Российской Федерации в качестве субъекта (да еще на основе российской конституции) заведомо неприемлема властному классу республики. В таком случае, надо ли Владимиру Путину раз за разом излагать непроходной вариант интеграции с Белоруссией? Скорее всего это и есть тот политический тупик для дела воссоединения РФ и РБ, от которого предостерегал сам российский президент в Сочи.

С лета этого года Беларусь вступила в период серьезных испытаний, который в дальнейшем будет сопровождаться не только активизацией политики маневрирования между главными мировыми державами и группами государств, но и поиском внешнеполитического противовеса Кремлю, усиливающему свое давление и пытающегося строить свои отношения с Минском, исходя из своих собственных представлений о приоритетах интеграции. Российское руководство, скорее всего, продолжит проводить ирредентистскую линию в отношении республики вне связи со своими обязательствами по союзному договору 1999 г. Это, подчеркнем, определяющий момент в развитии ситуации вокруг судьбы Союзного государства, а, поскольку сторонников дальнейших уступок президенту Лукашенко в окружении Путина не заметно, то и дальнейший сценарий взаимоотношений России с Беларусью может пойти по пути откровенных ультимативных деклараций (пусть и носящих характер ритуальных жестов), сопровождающихся ободряющими действиями по поддержке возможных преемников президента РБ, среди которых могут оказаться и «русские белорусы».