Русские в Эстонии и государственный язык

Екатерина Роберова

Одной из наиболее острых проблем для русских в Эстонии является их гражданский статус. Согласно Закону о гражданстве, принятому в 1995г., гражданство приобретается по рождению, получается в порядке натурализации или восстанавливается лицу, утратившему гражданство Эстонии в несовершеннолетнем возрасте. Проблема получения гражданства для русских тесно связана с изучением эстонского языка, так как для получение гражданства по натурализации (а это для русских практически единственный способ) необходимо сдать экзамен на знание государственного языка. К знанию эстонского языка предъявляются следующие требования: понимать устную речь, беседовать, читать и понимать тексты, письменно составлять документы, знать Конституцию ЭР (экзамен сдается на эстонском языке). Очевидно, что это весьма высокие требования к знанию языка для людей, для которых всю жизнь языком повседневного общения являлся русский. Уникальная языковая ситуация складывается на Северо-Востоке страны, где компактно проживает русскоязычное население. Здесь сформировался своеобразный языковой анклав: при желании выучить эстонский язык просто отсутствует возможность его практиковать по объективным причинам - из-за отсутствия носителей языка.

В 2000г. в Эстонии появилась Государственная программа «Интеграция в эстонском обществе. 2000-2007 гг.», в которой были зафиксированы следующие направления интеграции:

·                коммуникативно-языковая интеграция - создание в Эстонии единого информационного пространства и эстоноязычной среды в условиях культурного многообразия и взаимной толерантности;

·                политико-правовая интеграция - формирование лояльного эстонскому государству населения и уменьшение количества людей, не имеющих гражданства Эстонии;

·                социально-экономическая интеграция – достижение большей конкурентоспособности и социальной мобильности в обществе независимо от этнического или языкового признака.

Как можно понять из текста программы, в ней принята следующая приоритетность целей. На первом месте стоит языково-коммуникативная интеграция, и лишь за тем следуют политико-правовая и социально-экономическая интеграции. Такую очередность нельзя считать удовлетворительной, так как фундаментом для реализации какой-либо деятельности является правовая база, которая создает условия для формирования нормальных социальных и экономических отношений. Язык, безусловно, является коммуникативным механизмом, но сам по себе не является целью. С его помощью можно достигать различные цели, в том числе особенно важные для обеспечения достаточного уровня жизни.

В данной программе интеграция неэстонцев в эстонское общество рассматривается, прежде всего, как овладение всеми неэстонцами эстонским языком, знание ими культуры, традиций и истории эстонского народа. Концепция интеграции исходит из положения, что в Эстонии существует общество, состоящее из эстонцев, и некая группа неэстонцев, которых надо включить в общество на основе восприятия ими ценностей, присущих этому состоящему исключительно из эстонцев обществу. Возникает вопрос: не происходит ли подмены интеграции ассимиляцией?

Интеграция - процесс объединения действий индивидуумов в новую систему. Это означает, что группа меньшинств и группа большинства осваивают новый способ совместного проживания, принимая элементы ценностей и идей обеих групп. Интеграция также означает, что каждый находит свое место в обществе и что между группами нет никаких фундаментальных разногласий.

Ассимиляция - это подавление различий. Иногда индивидуумы выбирают ассимиляцию по доброй воле, но в большинстве случаев этот процесс осуществляется в группах против их воли. Ассимиляция вынуждает одну группу отказаться от своей культуры в пользу другой. Обычно меньшинство принимает культуру большинства.

Продуктом интеграционного процесса, согласно государственной программе, является эстонская модель мультикультурного общества, которое характеризуется культурным плюрализмом, прочной общей составляющей и принципами сохранения и развития эстонского культурного пространства. «Прочная общая составляющая эстонского общества, - гласит программа, - территориально детерминирована с Эстонией и опирается на общий язык – эстонский, который положен в основу деятельности институтов публичной сферы».

В качестве элементов прочной общей составляющей эстонского общества не рассматриваются такие явления,  как язык национальных меньшинств и образование на родном языке национальных меньшинств.

Таким образом, «новое» общество, которое должно быть сформировано в Эстонии, с большой степенью осторожности можно назвать «мультикультурным», поскольку «для государства эстонская национальная идея является и останется центральной». Для общества, в котором основной акцент делается на представителей одной национальности, более характерны процессы ассимиляции, т.е. поглощения одного народа другим, нежели интеграции.

Относительно неэстонцев интеграция выражается в постепенном исчезновении тех барьеров, которые в настоящее время препятствуют конкурентоспособности многих неэстонцев на эстонском рынке рабочей силы, получению местных возможностей образования, участию в местной культурной и политической жизни. Эти барьеры прежде всего связаны с недостаточным владением эстонским языком, знанием местной культуры, а также неопределенным правовым статусом. Таким образом, от неэстонцев требуется овладение эстонским языком и последующее вхождение в эстонскую культурную среду.

Относительно эстонцев интеграция выражается в отходе от позиции неприятия в отношении национальных меньшинств в контексте признания мультикультурной модели общества и уменьшения опасений за сохранение своей национальной самобытности и культурного пространства. «Интеграция – это призыв к открытости и толерантности эстонцев», - говориться в программе. Иными словами, текст программы не обязывает эстонцев к каким-либо действительным шагам, а лишь призывает к ним.

Итак, интеграция – это процесс двусторонний, т.е. усилия двух сторон должны быть приблизительно равными, однако согласно деятельности, которая возложена в программе на неэстонцев и эстонцев, на долю последних приходиться значительно меньшая доля. Это скорее напоминает программу ассимиляции, нежели интеграции.

В 2001г. Целевое учреждение интеграции разработало программу Interest по изучению эстонского языка. Согласно этой программе, половина денег, затраченных на изучение эстонского языка, возвращается тем, кто улучшил свое владение языком и сдал экзамен, что подтверждено соответствующим удостоверением. Однако если экзамен не был сдан с первого раза, деньги не возвращаются. На практике получается, что деньги, выделенные на изучение эстонского языка используются для различных мероприятий и акций. Несмотря на то, что часть неэстонского населения получала компенсации или изучала эстонский язык бесплатно, большинство вынуждено изучать государственный язык на свои средства.

В последнее время с Эстонии были проведены различные исследования, касающиеся уровня владения эстонским языком нетитульным населением, их потребности в его изучении. Результаты показывают, что основными мотивациями для изучения государственного языка являются необходимость сдачи экзамена на гражданство и требования к знанию языка на работе. Из этого следует вывод, что для русских эстонский язык не рассматривается как язык повседневного общения и вряд ли им станет.

Публикуем подборку материалов из эстонской прессы, касающуюся рассмотренных выше проблем, связанных с изучением эстонского языка нетитульным населением.

"Молодежь Эстонии",,
6 января 2003

Кого прокормит язык

Любовь Семенова

Очередное «языковое» изыскание было проведено фирмой Emor по заказу Целевого учреждения по интеграции и Программы Европейского союза PHARE в октябре-ноябре прошлого года. А в пятницу, 3 января года нынешнего его результаты были представлены вниманию широкой общественности.

Информация и мотивация

Сколько в Эстонии проживает неэстонцев, в отношении которых действуют требования по знанию государственного языка, и каковы их намерения относительно сдачи экзамена, вот в чем вопрос. В «сферу интересов» Emor входило также и выяснение факторов, способствующих изучению языка или тормозящих этот процесс, в том числе возможностей получения необходимой информации, где и за сколько можно выучить язык.

Ответы собирались в форме репрезентативного опроса (с 25 октября по 13 ноября, опрошен 981 человек) и групповых бесед в свободной форме, проходивших 22-28 ноября в 8 группах (по 4 в Таллинне и Ида-Вирумаа, всего 52 участника). Результатами исследования поделились аналитик Emor Кайди Кандла и представитель Тартуского университета Трийн Вихалемм.

Для поиска участников опросов и бесед изыскатели воспользовались базой данных переписи населения Эстонии, состоявшейся в 2000 году. Согласно переписи, неэстонцев у нас 439 800 человек, из них тех, кто относится к «трудоспособной» группе (в возрасте 15-59 лет), — 282 400 человек. И, наконец, непосредственно к возможной целевой группе по изучению эстонского языка и сдаче экзамена на уровень владения принадлежит 251 тысяча неэстонцев, среди которых работающих – 157 тысяч. Это — получившие образование не на эстонском языке, не имеющие справки о владении эстонским языком и в ближайшие пару лет не планирующие покинуть рынок труда, либо намеревающиеся на него выйти.

В свою очередь, требования о владении государственным языком распространяются на должности, которые сейчас занимают 67 000 неэстонцев, что составляет примерно 27 процентов от всей целевой группы.

Emor выяснил, что за 10 последних лет неэстонцами накоплен богатый опыт в изучении эстонского языка. В ходе опросов и бесед они признались, что только 22 процента изучали язык самостоятельно. Остальные же получали знания в школах и высших учебных заведениях, на языковых курсах, беря частные уроки и общаясь с сослуживцами, друзьями или просто знакомыми.

Однако изучение эстонского языка не всегда означает владение им, а владение не всегда предполагает наличие справки о владении. И наоборот: справка о владении эстонским языком зачастую подтверждает лишь то, что экзамен когда-то был успешно сдан, но никак не связана с уровнем владения языком.

Наверное, именно это и стало причиной «откровений» примерно 123 тысяч неэстонцев, признавшихся, что будут учить язык и дальше. А готовность к сдаче экзамена по языку высказали 137 тысяч неэстонцев, в том числе «обязательно» будет сдавать 14 процентов, а «вероятно» – 41 процент. Причем 95 тысяч человек (69 процентов) намереваются сдать экзамен до января 2004-го (вероятно, это те, кто в противном случае лишится работы), а 42 тысячи (31 процент) – после января 2004 года («любители», наверное).

Здесь можно согласно градации Emor выделить еще и пять основных групп:

* Сдающие экзамен – в достаточной мере владеют эстонским языком и в принципе готовы сдать экзамен на уровень знания эстонского языка в течение ближайшего года. Их примерно 7000 человек.

* Безразличные люди, владеющие эстонским языком – в принципе не готовы сдать экзамен. Их примерно 20 000 человек.

* Активно изучающие – хотя в настоящее время недостаточно владеют эстонским языком, но готовы учить язык и не исключают и сдачу экзамена. Их примерно 75 000 человек.

* Сомневающиеся – в настоящее время в недостаточной мере владеют эстонским языком, но как изучение языка, так и сдачу экзамена они намерены отложить на потом. Примерно 55 000 человек.

* Отказники – не имеют достаточной мотивации и поэтому не собираются изучать язык и сдавать экзамен. Самая большая группа – примерно 90 000 человек. Надо полагать, это именно для них всюду развешана милая реклама, изображающая розовощеких крепышей с высунутыми языками.

И как-то вдруг показалось, что больший упор в исследовании сделан не на обучение неэстонцев эстонскому языку, а на привлечение их к сдаче экзаменов.

Судя по результатам исследования, ценность государственного языка в Эстонии для неэстонцев определяется исключительно требованиями к знанию языка по работе и необходимостью сдачи экзамена на гражданство. «Для себя» эстонский язык изучают всего 9 процентов фанатов-полиглотов. Впрочем, эта цифра может претерпевать существенные изменения в зависимости от региона проживания, возраста или гражданства.

К примеру, жители Ида-Вируского уезда и люди старшего возраста особой потребности в знании эстонского языка не испытывают. А молодые неэстонцы – так те и вовсе эстонскому языку предпочитают английский. Потому что в большинстве своем уверены, что эстонский язык как таковой в получении престижной или высокооплачиваемой работы большой роли не играет, что главное – это наличие нужных связей и знакомств и, применительно к Эстонии, подходящая национальность (вариант – фамилия).

Темы для групповых бесед, состоявшихся в ходе исследования, показались (не представителям Emor или Целевого учреждения по интеграции, разумеется) весьма занимательными.

Например (цитата): «Я выбрала 4 картинки. На одной из них червяк. Это жизнерадостное существо. Это моя мечта выучить эстонский…» (?!).

Или еще (цитата): «У меня такая картинка. Шахматы. Это довольно сложная игра. И для меня тоже трудно учить язык. Хотя и стараюсь. В школе плохо преподавали эстонский – это упущение…».

А также (длинная цитата): «Я выбрал три картинки. Это штормующее море. Если учить эстонский, то так усиленно, как здесь волны бегут. И если начнешь учить, то еще подумаешь, сколько это стоит. Это здесь машина. И третья картинка – еще подумаешь, а в твоем возрасте есть ли смысл учить, если тебе уже 50. И даже если ты выучишь, то должен общаться. Дома ты общаешься на русском. Но у меня дети говорят по-эстонски хорошо. Я все время им повторяю: «Учите! Учите!»

Очень в тему был задан вопрос одним из эстонских журналистов, а не виноваты ли сами эстонцы в том, что за 10 лет русские не выучили эстонский.

Поистине, надо быть малообразованным эстонцем, чтобы не понять, на каком убогом уровне были проведены собеседования. И надо быть русским, чтобы обидеться: «За кого нас держат?»

И пожалеть, что темы экзаменов по эстонскому языку, на которые большинство неэстонцев особо не стремится, не столь примитивны. А то бы мы все уже давно имели удостоверения о владении языком. Уж на таком-то уровне владеем!

Возвращаясь с познавательного мероприятия, я наткнулась на Нарвском шоссе на пресловутый «языкастый» интеграционный рекламный плакат. Упитанный поваренок радостно и невежливо демонстрировал прохожим длинный розовый язык, одновременно призывая: «Учи язык. Он прокормит».

И прямо на самом кончике языка кто-то размашисто начертал ставшее суперпопулярным слово tibla. А чуть ниже – еще одно нехорошее эстонское слово, обозначающее нехорошего человека. В общем, лучше бы я эстонского не понимала…

"Молодежь Эстонии",,
8 января 2003

Язык прокормит

Любовь Семенова

Вряд ли теперь можно наверняка подсчитать, сколько всего средств на изучение эстонского языка неэстонцами было затрачено с момента объявления его языком государственным. Однако стоимость одного из проектов известна точно: почти пятьдесят миллионов крон выделил Эстонии Евросоюз на выполнение государственной программы интеграции (читай – обучение эстонскому языку). Проект, рассчитанный на три года, был запущен в 2001 году, когда Целевое учреждение интеграции разработало программу Interest, подкрепив ее массой учебной литературы и всевозможными рекламными акциями. И вот два года работы истекли… Что мы имеем?

Если быть до конца откровенными и не пытаться заигрывать с Евросоюзом даже на пороге широко открытой двери, то можно признать, что положение в области массового овладения государственным языком в Эстонии в лучшую сторону изменилось мало. Во всяком случае, на последние пятьдесят миллионов вбуханных в нас Европой «интеграционных» денег оно явно не тянет. Другими словами, эстонский язык так и не стал разговорным для нескольких сотен наших русскоязычных.

Мы, конечно, можем подсчитывать, сколько тысяч человек за эти годы прошло через языковые курсы, какой процент из них успешно сдал уровневые экзамены, получил соответствующие свидетельства и даже часть денег, потраченных на обучение языку (напомню, что, согласно программе Interest, половина денег, затраченных на изучение эстонского, возвращается после сдачи экзамена по языку), — картина от этого почему-то привлекательней не становится. Ведь при этих подсчетах мы все равно не учитываем процент тех, кто «посещает» экзамены с периодической регулярностью, не справившись с ними ни с первого, ни со второго, ни даже с третьего раза, и по этой причине не имеющих права на возврат денег, отданных за курсы. А стало быть, заплативших за обучение из собственного кармана, «не прибегая к помощи» Евросоюза, PHARE и Interest. К тому же и возвращается не более 3000 крон, что в сравнении с действительными затратами – сущая мелочь.

Получается, что платить за изучение языка неэстонцам приходится все равно из своих небольших зарплат, а деньги, выделенные специально на обучение языку, уходят на другие мероприятия. Например, на различные рекламные кампании и сомнительного свойства исследования наподобие последнего, проведенного Emor по заказу Целевого учреждения интеграции, на тему «сколько русских еще не получило свидетельств о сдаче экзамена по языку» (об этом мы уже написали, поэтому повторяться смысла не имеет).

Короче говоря, деньги есть, их много, но туда ли они идут?

Почему-то на этом фоне в голову настырно лезут примеры бесплатного (или почти бесплатного) обучения иммигрантов государственному языку в других странах, столь же демократичных, как Эстония, но гораздо более заинтересованных в том, чтобы как можно большее число жителей государства не было оторвано от его проблем по причине незнания языка. А что заинтересованность государства в судьбе своих жителей вполне естественно вызывает такую же ответную реакцию – известно давно.

Мы, конечно, и раньше подозревали, что наше «интегрирование» наверняка прокормит разве что изготовителей рекламных плакатов типа «Пеэтера и Владимира знаешь?» или «Развяжи язык – покажи язык» (в плане платы за работу). А также тех, кто непосредственно координирует в Эстонии процесс интеграции (в плане отчетности перед Евросоюзом). Ну и, разумеется, перепадет фирмам, регулярно проводящим на деньги PHARE дорогостоящие, но никому, в общем-то, особенно не нужные опросы о потребностях изучения эстонского языка иноязычным населением. Без своего куска хлеба также не останутся языковые инспектора и экзаменаторы, которые будут при деле до тех пор, пока последний неэстонец не овладеет государственным языком — действительно овладеет, а не просто с третьего захода справится с тестами на уровневом экзамене.

Вот только прокормит ли язык самого «интегрируемого», который, в общем-то, массово ни на курсы, ни на экзамены, как выяснилось, не прет. По разным причинам: у одного нет денег, у другого времени, у третьего – и того и другого в дополнение к отсутствию элементарной потребности в использовании языка.

И вообще, похоже, что неэстонцам для массового овладения эстонским языком нужно что-то другое.

Хорошо бы выяснить, что.

"Молодежь Эстонии",,
6 января 2003

Стеклянный колпак интеграции

Александер Эрек

В конце года в ряду прочих статистических реляций нам сообщили, что отряду граждан Эстонской Республики прибыло аж 4091 человек. В порядке натурализации.

Из краткого статистического повествования Департамента гражданства и миграции следует, что за это же время ряды эстонских граждан по причине обретения финских, российских и германских паспортов покинули 1325 человек. Итого прирост составил 2766 человек. Но и это еще не окончательный показатель, так как в нем не учтено демографическое сальдо рождаемости-смертности. Точных данных о том, сколько граждан Эстонской Республики за год минувший прибыло на этот свет, а сколько отбыло в мир иной, пока нет. Положим, разница составила минус 300-350 человек. В таком случае в сухом остатке прироста граждан мы имеем не более двух с половиной тысяч человек.

Старение населения и спад рождаемости в одночасье вспять не повернешь, какие бы призывы сверху ни доносились. Поэтому рассчитывать на всплеск прироста за счет детородной активности граждан фертильного возраста не приходится. Хотя в части рождаемости некоторые резервы есть. Например, почему бы не начать, как в США, считать гражданами страны всех родившихся на ее территории? Это, правда, потребовало бы отступления от основного принципа предоставления гражданства. Пришлось бы давать его не по родству, а по месту рождения.

Другой путь - облегчение установленной процедуры натурализации. Причем не въезжающим в страну, а тем давним и постоянным жителям, которым не повезло с предками.

Незадолго до оглашения статистики ДГМ министр по делам народонаселения Эльдар Эфендиев высказался следующим образом: “Думаю, что условия натурализации сегодня слишком тяжелы для людей, не имеющих гражданства, но желающих стать гражданами Эстонии”. По его данным, гражданство Эстонии хотели бы получить более 60 процентов обладателей серых паспортов. Заметим, что предложить огульное послабление министр не решился. Достаточно, считает он, смягчить правила предоставления гражданства пожилым людям.

Спросите, почему именно пожилым? Просто это уже вышедшая в тираж возрастная категория. Они, как правило, уже на пенсии и с получением гражданства ни на какие государственные посты претендовать не будут. На негосударственные тоже.

Но даже для этой категории носителей серых паспортов послабления ждать не приходится. Об этом почти в унисон заявили главный реформист Сийм Каллас и центрист из МВД Айн Сеппик. Первый со страниц “Постимеэс” поведал, что “не видит большой проблемы в том, что 168 тысяч человек в Эстонии являются лицами без гражданства”. Второй же отметил, что любым решениям в этой сфере должны предшествовать политические дискуссии.

Представление о характере дискуссии на эту тему, случись ей разгореться, дает реакция отставного премьера и лидера “Исамаалийта” Марта Лаара. "Потребность в патриотической политике в Эстонии не угасла, и борьба против смягчения требований к языку и условий получения эстонского гражданства сегодня важнее, чем прежде".

При наличии “беспроблемных” 168 тысяч лиц без определенного гражданства само гражданство перестает быть предметом вожделений тех, у кого его нет. Об этом свидетельствует неуклонно идущая вниз кривая натурализации. Округленные до сотни данные Департамента гражданства и миграции были приведены в выступлении министра Эфендиева перед парламентом: “В 1992 году гражданство получили 5400, в 1993-м - 20300, в 1994-м - 22500, в 1995-м - 16600, в 1996-м - 22700 человек. Затем темпы снизились. В 1998 году гражданство получили 9000, в 1999-м - 4500, а в 2000-м - 3400 человек. В прошлом году гражданами Эстонии стали 3000 человек”. В этом же выступлении он отметил, что за десять лет действия Закона о гражданстве число подданных Эстонской Республики сократилось на 120 тысяч человек.

Почему же, теряя в народонаселении в целом и в числе граждан в частности, мы так упорно не хотим приоткрыть дверь в сообщество граждан Эстонии ни за счет упрощения порядка натурализации, ни даже сокращения срока рассмотрения заявлений тех, кто уже сделал выбор в пользу синего паспорта?

Объясняется все очень просто. Чем представители титульной национальности отличаются от остальных жителей республики? Наличием гражданства и знанием государственного языка. Причем и то, и другое ими получено от рождения. Вполне понятно стремление и желание обеспечить свое доминирование в обществе за счет этих почти что естественных преимуществ.

В начале восьмидесятых, примерно в то же время, когда в здешних умах начали пробуждаться национально-освободительные мотивы, в мире появился термин “стеклянный потолок”. Первоначально он использовался для описания невидимого барьера, ограничивающего продвижение женщин по служебной лестнице. Эта форма дискриминации по половому признаку описывалась как “барьер настолько незаметный, что он прозрачен, но в то же время настолько основательный, что препятствует женщинам продвигаться в управленческой иерархии”. Позже понятие “стеклянного потолка” распространилось и на представителей меньшинств. Попробуйте спроецировать все связанное с этим потолком на наше общество. Вы поймете не только природу падения интереса местных нацменьшинств к эстонскому гражданству. Во всей красе предстанет никчемность всего того, что у нас почему-то называется интеграцией, а на деле является плохо прикрытой попыткой не объединить общество, убрав этот стеклянный колпак, а лишь заставить всех остальных жителей страны разговаривать с титульными на понятном их родном языке.

РИА «Новости»,
9 января 2003

Появилась надежда на решение языковой проблемы

Правительство Эстонии поручило министрам внутренних дел и образования разобраться с вопросом, связанным с обращением городского собрания города Нарвы, где компактно проживает некоренное население страны. В этом документе нарвитяне просят разрешить им использовать во внутреннем делопроизводстве своего ведомства наряду с эстонским и русский язык.

Как рассказал председатель городского собрания Нарвы, депутат парламента Эстонии Михаил СТАЛЬНУХИН, несмотря на то, что теперь срок ответа правительства страны на обращение депутатов горсобрания продлен, “у них, тем не менее, появилась надежда на положительное решение языковой проблемы”.

Депутаты городского собрания Нарвы предлагают кабинету министров для решения этой проблемы инициировать принятие соответствующих поправок к ныне действующему законодательству республики. Они также напоминают, что с 31 октября 2002 года горсобрание проводит свои заседания на госязыке, что, к сожалению, создает ситуацию, когда большинство населения Нарвы не способно полностью понять суть и обоснование принимаемых горсобранием решений.

Таким образом, поясняют нарвские депутаты, их горсобрание не реализует на практике принцип открытости в деятельности своего органа власти самоуправления, который установлен законом. Кроме того, по их мнению, возникшая практика ведения заседания горсобрания ограничивает права лигитимно избранных народом депутатов местного самоуправления на изложение своих мыслей на родном языке, являющимся языком национального меньшинства. Эта практика, уверяют депутаты, наносит ущерб осуществлению принципов государственной интеграционной политики в стране.

"Молодежь Эстонии",,
13 января 2003

Без перемен. Позиции эстонского языка и гражданства сильны, как никогда ранее

Андрей Арюпин, руководитель отдела правовой помощи Центра информации по правам человека

Недавно Союз Отечества распространил воззвание ко всем партиям Эстонии заключить соглашение, по которому после мартовских выборов в Рийгикогу в стране не будут изменены принципы в отношении языковой политики и политики в области гражданства.

Осуждая в своем заявлении популизм правящей коалиции, Союз Отечества занимается, однако, тем же самым, утверждая, что если не защищать существующую политику, будут поколеблены основы национального государства. Более того, по мнению представителей названной партии, нынешняя политика Эстонии в этих областях полностью соответствует международным принципам. А вот любое ее изменение приводит к «подрыву авторитета Эстонии как среди эстонцев, так и неэстонцев».

Эстония действительно достигла некоторого улучшения в сфере защиты прав национальных меньшинств. Так, были отменены дискриминационные языковые требования для кандидатов в депутаты Рийгикогу и местных самоуправлений. Спустя два года после решения Государственного суда было решено прекратить применение годовой иммиграционной квоты в качестве основания для отказа в виде на жительство членам семей жителей Эстонии. Была принята программа интеграции эстонского общества, выполнение которой немного повысило стабильность эстонского общества.

В то же самое время в Эстонии остался неразрешенным целый блок серьезных проблем, касающихся положения живущих в стране представителей национальных меньшинств. На первом месте идет проблема отсутствия какого-либо гражданства у огромной массы жителей Эстонии. Отсутствие равных возможностей в экономических и социальных сферах для граждан и неграждан приводит к социальному разделению и расслоению, что, в свою очередь, может стать основой возникновения межэтнических конфликтов.

Несмотря на поправки правительства к Закону о гражданстве, требования для получения гражданства и порядок сдачи экзаменов все еще представляют серьезный барьер для получения гражданства для тех жителей Эстонии, кто желает стать гражданином. Спустя почти 8 лет после принятия нового Закона о гражданстве около 12 % всего населения являются апатридами, или лицами без гражданства. Почти каждый второй живущий в Эстонии по виду на жительство не имеет гражданства.

Другой серьезной проблемой эстонского общества является неоправданно низкая представленность неэстонского населения в государственных структурах и на общественных постах. Ведь даже в учреждениях, отвечающих за претворение в жизнь программы интеграции, неэстонцы почти не представлены. Всем также известна проблема «стеклянного потолка» для неэстонцев. Суть этой проблемы заключается в том, что, несмотря на достаточное владение эстонским языком и наличие гражданства, неэстонцы тем не менее практически не занимают руководящие посты в государственных структурах. Именно поэтому многие молодые неэстонцы, получив образование, стремятся покинуть страну и эмигрировать. Таким образом, результатом проповедуемой Союзом Отечества политики становится отток молодых кадров из страны при просто ужасающем демографическом положении в Эстонии.

Хотелось бы также спросить авторов воззвания, почему за последние несколько лет количество натурализуемых граждан постоянно падает? И это происходит на фоне многомиллионных поступлений в бюджет государства от различных иностранных государств, включая всем известную программу помощи PHARE.

Существующее сегодня положение в области языка разумным не назовешь. Выглядит странно, когда закон запрещает использовать язык национального меньшинства на вывесках и табличках в Ида-Вирумаа, где большинство населения составляют неэстонцы. Каким образом можно объяснить отсутствие на русском языке аннотаций к лекарственным препаратам, продаваемым в Эстонии? А есть еще такие пожилые люди, которые вообще не понимают эстонского и в силу своего возраста не в состоянии выучить язык. Возьмут ли на себя радетели такой языковой политики ответственность за жизнь и здоровье людей, которые могут пострадать в результате всего этого?

Здесь следует упомянуть и проблему завышенных языковых требований в частном секторе, и решение аннулировать действие старых языковых категорий, и вынуждение жителей Эстонии вновь пройти экзаменационное сито. Действующая языковая политика, о сохранности которой пекутся авторы воззвания, лишила огромное количество налогоплательщиков удостоверяющих их уровень владения государственным языком документов, которые были получены ими в свое время в соответствии с требованиями эстонского законодательства, за которые ими была уплачена госпошлина, для получения которых они прошли языковые курсы, за которые ими были также уплачены немалые деньги. Кто компенсирует людям затраченные средства? А кто им гарантирует, что после мартовских выборов заключившие соглашение партии не решат запустить новую систему оценки владения эстонским языком и жители Эстонии опять не должны будут сдавать экзамены?

Для простых жителей Эстонии это означает, что все вышеперечисленные проблемы, а также множество других будут существовать в Эстонии еще, как минимум, 4 года, если, конечно, представители заключивших соглашение партий пройдут в Рийгикогу и будут иметь большинство голосов.

"Молодежь Эстонии",,
13 января 2003

Пособия за язык

Любовь Семенова

Более 9 000 человек получили пособие от Европейского союза на изучение эстонского языка, сообщила «Молодежи Эстонии» Хилле Хинсберг, руководитель проекта Целевого учреждения интеграции.

В рамках программы Европейского союза по обучению эстонскому языку PHARE, по данным Фонда интеграции, в течение последних трех лет свыше 3000 человек обучались эстонскому языку бесплатно, а 6 200 получили компенсации за расходы на изучение языка.

Среди тех, кто в 2000-2002 годах прошел бесплатное обучение эстонскому языку, — безработные Харьюского и Ида-Вируского уездов, а также государственные служащие, как то: персонал медицинских учреждений, сотрудники тюрем, полиции и спасательных служб.

Согласно условиям проекта Interest половина денег, затраченных на изучение эстонского языка, возвращается тем, кто улучшил свое владение языком и сдал экзамен на начальный, средний или высший уровень, что подтверждено соответствующим удостоверением. Таких пособий при посредстве Европейского союза выплачено на сумму 6 миллионов крон.

В 2002 году половина расходов, затраченных на изучение языка, компенсирована учащимся, прошедшим курсы в одной или нескольких из 60 фирм, занимающихся обучением эстонскому языку.

Наиболее успешно подготавливают учеников, сообщила нам Х.Хинсберг, в таллиннских фирмах «Вералла», «Акубенс», Школе общения на эстонском языке «Просум», а также в действующих в Ида-Вирумаа частной школе языков ELO и фирме «Вестлея».

Требования по государственному языку действуют в отношении 67 000 неэстонцев, занимающих соответствующие должности.