Gazeta.kz,
17 октября 2003

Зияющие высоты

Дмитрий Корнеев

Недавно правительство страны торжественно объявило об очередном достижении: в Казахстане в нынешнем году, судя по последним данным, был собран рекордный урожай зерна.

В "закрома родины" его засыпано около 17 млн. тонн, что даже немного превышает прошлогодний, тоже рекордный результат.

Удивляет, что это событие, которое в прежние, советские времена обязательно стало бы поводом для многодневного велеречивого славословия, шумных празднований и серьезного общественного резонанса, в нынешнем году не привлекло практически никакого общественного внимания.

Министр сельского хозяйства сообщил об этой поразительной трудовой победе сельчан на каком-то обыденном рабочем совещании, Президент отметил это обстоятельство в какой-то своей дежурной речи - и все! Ни средства массовой информации, ни общество в целом не уделили этому событию того внимания и пиетета, которое оно, по справедливости, заслуживало.

" Ну, урожай, ну хороший, а жизнь-то по-прежнему остается тяжелой…" - так, пожалуй, можно резюмировать отношение населения к урожайным миллионам. И этот скептицизм вполне понятен и обоснован: несмотря на хронические рекорды в сельском производстве в стране так же неуклонно растут цены на продукты питания, прежде всего на муку и хлеб. Да и при том подавляющем воображение развале, который царит сегодня в сельском хозяйстве и на селе в целом, трудно поверить, что бравурные статистические данные о потоках зерна, обрушивающихся в общественные закрома, точно соответствуют действительности.

Кстати, о статистике и вообще об учете собранного урожая - разговор особый. Даже уважаемые казахстанские ученые - аграрники и целые академические институты сельскохозяйственного направления порой останавливаются в недоумении перед потоком цифр и данных, извергаемых сегодня из разных источников.

В прошлом году, к примеру, статистики свидетельствовали о, примерно, 10 млн. тонн зерна, ушедшего на экспорт, а данные органов таможни говорили лишь о 4 млн. тонн. Пресса же, основываясь на высказываниях различных чиновников, писала о 7 - 8 млн. тонн зерна. И такая "разноголосица" вполне закономерна, поскольку реально действующей системы учета и контроля за движением зерна не существует. Госкомстат основывается на данных, которые поступают к нему из хозяйств и районов, проверить которые он не в состоянии, поскольку не имеет для этого ни людей, ни возможностей. Да и как он смог бы получить точные данные, если почти 60 процентов зерна не сдаются на хлебоприемные предприятия, а хранятся в хозяйствах?

Поэтому все оценки собранного урожая базируются на достаточно зыбкой основе непроверенных данных и справедливо вызывают у людей компетентных законный скептицизм. Миллион-другой тонн зерна, туда-сюда, в ту или иную сторону - такие погрешности в оценке урожая, экспортных возможностей, направлении зерновых потоков и других важных аспектов зернового дела сегодня никем не воспринимаются, как нечто чрезвычайное. Привыкли все. Многие официальным цифрам вообще не верят. Может быть и собрали 17 млн. тонн, а может быть - всего 12 млн. тонн - кто может точно сказать? То, что такая система организованного беспорядка в огромной степени способствует различным грандиозным махинациям с зерном, говорить излишне.

Но да Бог с ними, с этими цифрами. Допустим, что статистические данные чисты, как слеза младенца и в точности соответствуют действительности. И сверкающая вершина в виде 17 млн. тонн собранного в этом году зерна действительно существует. Что откроется, если посмотреть с этой вершины вокруг, и туда - вниз, где живут и трудятся миллионы сельчан? Откроется картина ужасающего развала, бедности, деградации всей системы сельскохозяйственного производства и всей социальной структуры села.

Хорошим примером усиливающегося процесса нравственного одичания может служить недавний случай в Абайском районе Карагандинской области, о котором сообщила одна из телекомпаний. Фермер-предприниматель нанял для работы со скотом несколько мужчин, обещая им кров, стол и небольшую зарплату. А сам отвез их на дальний отгон, поселил в холодном сарае и превратил их, по сути, в рабов, заставляя бесплатно работать по шестнадцать часов в день, кормя два раза в день несъедобной бурдой, которую и свиньи не стали бы есть. За непослушание "виновных" регулярно избивал.

Другой сельский "предприниматель" (в той же Карагандинской области), в такой же ситуации своего батрака (а по сути - бесправного раба) за какую-то провинность подвешивал за связанные за спиной руки к крюку, на которые в сарае вешались мясные туши, а сам в это время лупил его плеткой и прижигал горящей сигаретой ему лицо…

Потом убил и закопал в степи, как бездомную собаку. Преступление вскрылось случайно: другой батрак, напуганный демонстрацией показательного насилия, сообщил о новоявленном убийце-рабовладельце в полицию. Идет следствие.

А сколько еще несчастных сельских рабов, во всех областях безграничной нашей родины мыкают свою горькую долю? Сколько "пропавших без вести", отданных на волю своих возрожденных к жизни хозяев-феодалов, нашли у них страдания и даже смерть под горячим степным солнцем - кто сосчитает? Можно только с уверенностью сказать, что случаи в Абайском районе - далеко не единственный пример прогрессирующего нравственного одичания деревни.

Если же попытаться отрешиться от эмоций и проанализировать эту ситуацию с чисто экономической точки зрения, то, как это ни чудовищно, у фермера-убийцы окажутся свои весомые аргументы, если не моральные, то экономические. По всем расчетам, в сегодняшней ситуации экономически эффективным животноводство может быть только в крупном хозяйстве. Таких, кто держит более 500 голов скота, сегодня в Казахстане среди сельчан только 10 процентов. 90 процентов остальных крестьянских дворов содержат не более 50 голов скота.

Но в крупном животноводческом хозяйстве невозможно управиться с таким количеством животных без соответствующей техники. Однако покупка даже одного трактора, по сегодняшним ценам, неизбежно ввергает фермера в кабалу и грозит реальным разорением. Поэтому остается единственный выход: предельная эксплуатация человеческого труда, благо при сегодняшней повальной безработице на селе (да и в городах), недостатка в этом ресурсе фермер не испытывает. Поистине высокое достижение - рабский труд, по прошествии сотен лет опять стал экономически эффективен! Все буквально по Марксу: возрожденный капитализм опять подобен древнему божку, который пьет нектар только из черепов убитых…

К этому году, обозначенному как "Год села", 52 процента сельскохозяйственных предприятий страны пришли убыточными, 8 процентов свели год "на ноль" и только 40 процентов показали хоть какую-то прибыль. Причем подавляющая часть из этих 40 процентов - крупные и относительно хорошо механизированные товарные зерновые хозяйства.

Что касается животноводства, то оно находится в глубоком упадке. Выражается это как в резком снижении поголовья (с 1991 года поголовье овец в Казахстане снизилось с 36,2 млн. до 12 млн. в 2000 году - в 2, 7 раза), так и в качественном составе оставшегося стада. Практически уничтожено каракулевая порода овец, потребовавшая десятилетий работы по выведению новых пород животных.

Кроме того, 10, 5 млн. овец - 83 процента всего стада - сегодня находятся в личных подсобных хозяйствах сельских жителей. Естественно, что ни о каком качественном зооветеринарном обслуживании животных в такой ситуации говорить не приходится. Растет заболеваемость, как животных, так и людей. Ежегодно медики регистрируют по 300-400 новых случаев заболевания бруцеллезом, тяжелейшей и практически неизлечимой болезни, которой человек заражается от больных коров и овец. Раньше даже на один случай бруцеллеза медицинская система реагировала, как на ЧП, по крайней мере районного масштаба. Сегодня об этом можно только ностальгически вздыхать - 1370 сельских населенных пунктов не имеют даже самых простейших медицинских пунктов…

О техническом состоянии сельскохозяйственного производства нужно говорить особо. Хочется отметить лишь одно: по причине эксплуатации старой, выработавшей все сроки техники на селе грозно растет травматизм. Ежегодно медицинские учреждения регистрируют около 15 тысяч несчастных случаев, около 300 человек погибают, а еще 10-12 тысяч получают травмы разной степени тяжести. Тысячи становятся инвалидами, выпадая навсегда из производства и повышая нагрузку на и так дышащую на ладан систему соцобеспечения.

С учетом того, что из села в город ежегодно убегают ежегодно до 100-150 тысяч человек, в основном молодежи, демографическая ситуация на селе напряжена до предела. Скоро, похоже, там просто некому будет работать. Из-за травм и различных заболеваний, полученных на производстве, в сельском хозяйстве теряется более 9 млн. рабочих дней. Это равносильно тому, как если бы 30 тысяч человек не работали в течение года. Службы охраны труда на селе практически полностью ликвидированы, руководители и владельцы частных сельских предприятий озабочены только прибылью и денег на охрану и улучшение условий труда не выделяют. Государство же, выделявшее в 1995 году на охрану труда 228 млн. тенге, сегодня сократило эту сумму до 24 млн. тенге в год.

Все это, а также еще тысячи красноречивейших фактов свидетельствуют о том, что сельское хозяйство страны, село в целом находится в глубоком системном кризисе. Обескровленное, оно поднимается из глубин десятилетнего забвения перед взорами государственных мужей, решивших, наконец, обратить на него свое внимание. Приняты несколько Государственных программ развития села, оптимизации сельскохозяйственных предприятий и сельских населенных пунктов, только на решение первоочередных нужд села на ближайшие три года решено направить более 1 млрд. долларов.

Однако и намеченные масштабы реформ на селе, и их неспешные темпы, и объемы намеченных инвестиций в сельское производство, по мнению многих специалистов, не соответствуют задаче создания современного, конкурентоспособного сельскохозяйственного производства.

Ставка только на сильных, о чем декларирует правительство, может привести к резкому росту социальной напряженности, люмпенизации миллионов сельчан, которые, потеряв все перспективы дома, хлынут в города, создавая там маргинальные социальные прослойки, со своей враждебной традиционному социуму субкультурой.

Бразилия, запускающая свои космические спутники и безуспешно борющаяся с миллионными пригородами криминальных фавелл; Нигерия, "севшая на иглу" своего нефтяного экспорта и забросившая все остальные сектора экономики, раздираемая смутами и коррупцией - вот яркие примеры, должные заставить задуматься о будущем страны нашу властную элиту.

Еще не поздно, еще есть время и - слава Богу и высоким ценам на нефть! - финансовые возможности. Но время неумолимо идет вперед…