Кому выгодна война с мигрантами?

Статья с этим названием вышла в Литературной Газете №10 (13-19 марта 2002 года). Ее автор Лидия Ивановна Графова, председатель исполкома “Форума переселенческих организаций”, бьет тревогу по поводу наметившихся репрессивных методов решения миграционных проблем в России. Как известно, вскоре после Конгресса соотечественников Указом Президента РФ от 16 октября 2001года вопросы миграции возложены на МВД. То, как будет осуществляться миграционная политика Российского государства Министерством Внутренних Дел, очень беспокоит наших соотечественников из нового зарубежья. И не мудрено - проблемы соотечественников и миграция переплетены миллионами человеческих судеб.

В настоящем номере публикем статьи Л.И.Графовой, К.Минасовой и С. Дамберга из “Русского журнала”, рассчитываем на отклики наших читателей по данной больной и чрезвычайно важной теме.

Кому выгодна война с мигрантами?

“Литературная Газета”, № 10, 13-19 марта 2002г.

Я не пособник международного терроризма, но осмелюсь заступиться за подозреваемых в этом преступлении. Вот полюбуйтесь, каков бывает размах подозрений:

“…Регулирование миграционных процессов осуществляется с целью предотвращения въезда на территорию Российской Федерации граждан недружественных государств и государств, в отношении которых имеются прямые или косвенные сведения о деятельности на их территории организаций экстремистской направленности…”.

Сразу возникает куча вопросов. Что это за “недружественные государства”? Кто их будет определять или уже определил? Грузия, интересно, сюда причислена? А Соединенные Штаты, подсунувшие нам горькую стальную пилюлю? А Швейцария, пытавшаяся засудить нашего непорочного страдальца Бородина?

Ну, а что касается “прямых или косвенных сведений” об экстремистах, тут уже весь мир под колпаком. Включая саму Россию. Это ж на нашей территории вот уже семь лет геройствует “неуловимый” Басаев, это у нас пасется Хаттаб, и даже вспыхивают “сведения” насчет присутствия Бен-Ладена. Но если, предположим, счесть, что Чечня – уже отрезанный ломоть, то “прямые сведения” можно воочию встретить на улицах Москвы, где вольно и азартно орудуют скинхэды.

Так что же, значит, граждан самой России теперь в Россию не впускать? Абсурд какой-то. Но вот отгородиться от всего мира железным занавесом нам не впервой, это вполне реализуемая перспектива. Ее пророчит нам процитированная выше “Концепция регулирования миграционных процессов в Российской Федерации”. Документ тайный. С грифом “Для служебного пользования”. Доставать его пришлось правдами-неправдами. Три разных источника пришли на помощь, просил каждый ни в коем случае его не выдавать. А если б от одного кого-то этот текст получила, глазам бы своим не поверила: во что же выродилась долгожданная концепция.

Расскажу предысторию. Проект, называвшийся прежде “Концепция государственной миграционной политики РФ”, три года писали и переписывали в миграционном ведомстве, выверяли в разных научных институтах и министерствах, обсуждали на круглых столах и открытых Парламентских слушаниях. Одобрили на заседании Правительственной комиссии по миграционной политике (существовала такая, и мне лично довелось быть ее членом), а в июле прошлого года – одобрили на заседании Правительства.

Наш “Форум переселенческих организаций” был, можно сказать, одним из соавторов. Переселенцы радовались, что государство, наконец, решило сформулировать миграционную политику. Ни у кого не было сомнений, что ее сутью станет доброжелательный прием возвращающихся соотечественников. Предложения и поправки в проект летели по электронной почте со всех концов России. Например, нам удалось откорректировать главный тезис: “Целью миграционной политики является использование трудового и интеллектуального потенциала мигрантов…”. По нашему предложению “использование” было заменено на “реализацию”. Самореализоваться кто ж не хочет, а вот что б тебя использовали… Всего лишь одно слово, а цель явно поворачивалась в сторону человека.

Теперь тот проект напрочь забракован, выброшен. Похоже, что новые авторы его даже не читали. И вообще, создается впечатление, что они спустились с Луны, про распад Союза, про 25 миллионов русских, оказавшихся “отрезанными” от России, про демографический кризис, переживаемый нашей страной, ничего не знают. Слова “соотечественники”, как и слова “демография”, в тайном документе нет. Упомянув в преамбуле о “конструктивных факторах” миграции, дальше авторы напрочь о них забывают. Толкуют о механизмах депортации, дактилоскопической регистрации, кодировке с использованием биометрических данных… То есть, речь идет исключительно о нелегальной миграции, причем, в основном о криминальной. Такие, например, перлы: “…Предусматривается обязательность отказа в убежище тем, кто финансирует, планирует, поддерживает или совершает террористические акты”. Кто-то, значит, явится на границу и доложит: я финансирую террористов (или – откровенней – еду подрывать ваши дома и заводы), дайте мне, пожалуйста, убежище…

Перечитывая эти семь с половиной страничек, стараюсь не обращать внимания на путаницу в терминах, на отсутствие статистики и какой бы то ни было аргументации. Мучительно хочу постичь логику документа.

Может быть, под впечатлением панического страха, охватившего весь мир после террактов 11 сентября, на авторов нашло некое затмение. Они искренне забыли про 8,6 миллионов мигрантов, уже приехавших за 10 лет в Россию из стран СНГ и Балтии, не доверяют экспертным прогнозам, согласно которым к середине века население страны вдвое сократится и экономика захиреет из-за дефицита рабочих рук. А если и доверяют, то из двух зол выбирают меньшее. Мало ли, мол, как сложится будущее, а сегодня нелегальная миграция заполонила страну и если с этой напастью активно не бороться, России вообще не светит никакое будущее. Китайцы вон тихой сапой оккупируют наш Дальний Восток, а юг страны из-за чрезмерной концентрации мигрантов превратился в кипящий котел, вот-вот взорвется.

Значит, ведет их благородная идея национальной безопасности? Ну, ради спасения Отечества чем не поступишься. Только вот скребет сознание одна странная неувязка: если “регулировщики” убеждены, что делают хорошее дело, почему скрывают свои намерения? Почему проект, обсуждавшийся ранее на всех перекрестках, теперь стал документом “для служебного пользования”?

Тут пора сказать, что не из вредности добывала я "концепцию" окольными путями. Сначала пыталась получить вполне официально — обратилась с запросом к статс-секретарю, заместителю министра внутренних дел В.А.Васильеву. Как известно, с октября прошлого года миграция находится в ведении милиции. А в ноябре. когда в Кремле проходил Гражданский Форум, нашему "Форуму переселенческих организаций" удалось (на "переговорной площадке") найти взаимопонимание с Васильевым. Мы даже протокол о намерениях сотрудничества с МВД подписали, и первым пунктом там значилось: "Совместно доработать "Концепцию государственной миграционной политики". Вот я и обратилась вроде бы по адресу.

Две недели секретариат Васильева, обычно четко и оперативно работающий, не мог дать вразумительный ответ. То факс наш куда-то терялся, то работник, которому факс направили, отсутствовал. И наконец мне со смущением объяснили, что не может МВД распоряжаться "не своим" документом. Концепция, оказывается, подготовлена некой рабочей группой по миграционной политике.

Еще когда подписывали протокол о сотрудничестве и зашла речь о новом законе "О гражданстве" (убеждали мы замминистра, что расхлебывать все обиды соотечественников, которым закрывается путь в Россию, придется милиции), Васильев упомянул про эту рабочую группу, созданную недавно при Администрации Президента. Ей, оказывается, поручено усовершенствовать все законы, имеющие отношение к миграции. И если мы хотим что-то конструктивное предложить, нужно обращаться прямо к заместителю руководителя Администрации Виктору Петровичу Иванову, это он возглавляет рабочую группу.

Депутат Госдумы В.Игрунов, следуя совету, обратился к В.Иванову. С предложением включить в состав группы двух-трех представителей общественных организаций, имеющих большой опыт в миграции. Это прямо соответствовало духу Гражданского Форума. Ответа депутат до сих пор не получил. А мы вскоре узнали, что в группу не допущен даже никто из ученых-экспертов, никто из сотрудников миграционной службы.

Так чем же на самом деле объясняется вся эта таинственность? И почему группа, работающая при Администрации Президента, то и дело как бы подставляет Президента? Вот недавний конфуз с законом "О гражданстве". При втором чтении в Госдуме представитель Администрации внес множество ужесточающих противоречивых поправок и все вроде бы от имени Президента, а потом вдруг выяснилось, что Президент их и не видел.

А загадочно скоропостижное появление Указа о передаче всей миграции в ведение милиции... Только что, выступая на Конгрессе соотечественников, Путин признавал:

"Пока еще нередко отношение к тем, кто переселяется в Россию — говорю это с болью — как к непрошеным гостям... Россия заинтересована в возвращении соотечественников из-за рубежа. Это очевидно, диктуется и экономическими, и моральными соображениями."

И вдруг через два дня судьба всех переселенцев была передана в руки милиции , от которой они больше всего натерпелись. Ну ладно, замминистра Васильев убедил нас, что Минфедерации работало из рук вон плохо, проблема миграции зашла в тупике, и нельзя было больше терпеть. Но если так спешили, почему Указ о новом структурировании миграционной службы (он должен был выйти через две недели) появился только недавно, через четыре месяца? Все это время было заморожено финансирование, не велась никакая работа с мигрантами, в палаточных лагерях Ингушетии начался голод ... И почему же теперь, вопреки воле самого МВД, территориальные службы, непосредственно работающие с мигрантами, преобразуются — по Указу — в подразделения местных УВД, ГУВД и т.д.? А предполагалось, что они, не прекращая текущей деятельности. перейдут напрямую в подчинение Федеральной миграционной службе, создаваемой при МВД.

И вот уже многие местные милицейские чины поспешили заявить свои права на имущество и на штаты миграционных служб. Оттуда началось бегство сотрудников. Только что назначенному руководителю Федеральной Миграционной службы, новому замминистра МВД А.Г.Черненко пришлось прямо с порога письмо в регионы посылать, чтоб милиция не самоуправствовала. Но финансовые-то счета теперь будут у милиции. И сколько же еще стоять замороженными всем программам, пока переоформят счета, штатные расписания, вывески, бланки. И это "преобразование" будет происходить после того, как за последние три года несчастное миграционное ведомство пережило смену четырех руководителей, два "упразднения" через ликвидацию... Если бы кто-то специально хотел свести на нет работу с мигрантами, вряд ли он сделал бы это эффективнее, чем получилось как бы само собой.

Впрочем, "преобразование" территориальных миграционных служб в департаменты местной милиции — уже целенаправленное уничтожение. И оно вполне вписывается в "концепцию регулирования". Мое предположение, что этот документ родился с перепугу, под влиянием антитеррористической злобы дня, пожалуй, неуместно. Ведь самый сокрушительный удар по миграции был нанесен задолго до событий 11 сентября: еще в июле прошлого года была вдруг ликвидирована тщательно разработанная федеральная миграционная программа на 2002-2004 годы. Если все предыдущие годы нужды миграции постатейно закладывались в бюджет и хоть отчасти финансировались, то теперь государство цинично умыло руки, погрузив тупиковую проблему в полный хаос.

И это называется “регулированием”? Наведением порядка в миграционной стихии?

Как ни странно, ликвидировав программу, в бюджет заложили средств больше, чем во все предыдущие годы – около четырех миллиардов. Знали заранее, что все равно деньги достанутся милиции на борьбу с нелегальной миграцией? Интересно: по прикидке Правительства, для того, чтобы депортировать всех, кто незаконно у нас находится, необходимы как раз те самые четыре миллиарда.

Непонятно, правда, как это выяснили. Ведь никто никогда нелегалов у нас не считал и всерьез с ними не боролся. Пугающие цифры берутся буквально с потолка: то десять миллионов, то... двадцать. На самом деле, по оценкам экспертов: от полутора до двух миллионов, не более. И тут еще нужно разобраться, кто нелегал по умыслу, а кто по вине той же милиции. Тысячам русских семей, попавших в настоящее рабство к ловкачам-работодателям (из-за невозможности зарегистрироваться и получить гражданство), тоже будем депортировать? И вообще, чего стоят разговоры о борьбе с нелегальной миграцией, когда границы наши прозрачны, а такса за фиктивную визу и российский паспорт хорошо известна? И еще известно, что нелегальная трудовая миграция (наши нещадно эксплуатируемые на рынках и стройках соотечественники , сбежавшие, например, от голода из Таджикистана) – это источник огромных доходов в казну государства, если б государство только захотело их легализовать и законно обложить налогами.

Что касается казны, то не очень-то она раскошелилась даже на тех, кому посчастливилось получить официальный статус. Всего один миллион триста человек (из 8,6 миллионов!) были удостоены за десять лет статуса, предусматривающего весьма мизерные льготы. А получить эти льготы успели только пятьсот тысяч.

Так что предположение, что прекратить миграцию в Россию решено из-за экономии средств, опять же звучит неубедительно. Экономические соображения, о которых говорил Путин на Конгрессе соотечественников, разработчики новой миграционной политики оставляют за скобками. Они намереваются регулировать миграцией как гаишник на дороге. Да, миграция станет конструктивной, если интересы человека будут совпадать с интересами государства. Но слышали ли разработчики что-нибудь, допустим, о столыпинской реформе? Знают ли они, что до сих пор ни одно государственное учреждение не может ответить мигранту, где он с его трудовым потенциалом нужен?

Я ж говорю: будто спустились с Луны. И не по злому умыслу, а вроде бы заботясь о безопасности страны, навлекают на нас страшную угрозу: обрекают Россию на безлюдье, на потерю территориальной целостности наконец. Да никому же это не выгодно – объявлять войну мигрантам. Но войну все ж намереваются объявить, и, как водится у нас – тайно. Просто в силу особого менталитета “регулировщиков”. В каждом из нас они подозревают потенциального преступника, но не хотят, чтоб мы об этом узнали.

Защиту от такой антимиграционной (антигосударственной!) политики приходится искать, как это не удивительно, у МВД. Руководство МВД за короткий срок уже успело стать весьма компетентным. Кто-то рисует концепции, а отвечать-то за миграцию Президент поручил МВД. Должно же хватить сил у силового ведомства позаботиться хотя бы о своем авторитете.

И не теряю я, конечно, надежды на искренность отношения Путина к соотечественникам. Не подпишет Президент тот документ “Для служебного пользования”, когда разберется, какой вред России он сулит.

Лидия Графова, обозреватель ЛГ,
председатель исполкома “Форума переселенческих организаций”

"Другие русские". Россия лишила "своих" беженцев не только международных прав, но и гуманитарной помощи

"Русский журнал". 04.03.2002

От 54 до 65 млн. человек (примерно одна пятая населения Советского Союза, составлявшего 285 млн. человек) жили за пределами своих национально-административных образований. Из них около 25,3 млн. были русские.

Для обозначения русских и других русскоязычных, которые репатриировались из бывших советских республик, Россия и некоторые другие страны СНГ использовали в своем законодательстве термин "вынужденный переселенец". Такое обозначение затушевало международно признанное определение беженца и закрепило проведение различия между беженцами из стран СНГ и из других стран. Тем самым Россия лишила "своих" беженцев не только международных прав, но и гуманитарной помощи того же УВКБ ООН. Реальное количество вынужденных мигрантов, прибывших в Россию, существенно выше официальных данных миграционных служб - ввиду того, что многие из переселенцев не получают легального статуса. По данным УВКБ ООН это количество составляет более 3 млн. человек. Именно поэтому в поле внимания социологов и этнологов Европейского Университета в Санкт-Петербурге в рамках проекта "Другие русские, или Мобилизованная ментальность" были включены и так называемые "нестатусные" переселенцы.

Естественно, что под "другими русскими" подразумеваются русские, жившие в национальных республиках СССР и с его распадом вынужденные уехать в Россию из-за вспышки местного национализма. В их рассказах о вынужденном переселении отбор исторических событий не произволен: он определен для "других русских" заранее, как и их позиция - позиция невинных жертв этой социальной катастрофы. Все они указывают на однородные события, такие, как общеполитическая канва конфликта, знаки этнической дискриминации, роль и поступки провокаторов и виновников конфликта, "естественность" принятия решения о переезде и заведомая неприемлемость, а то и нелепость любых альтернатив этому решению, переезд как драма прощания с родным домом, свершившаяся несправедливость, и, наконец, трудности, испытываемые после переезда.

"101-й километр"

В сознании местного населения национальных республик русские были маркированы своей русскостью как носители всего советского - в связи с чем изгнание русских получило смысл "избавления от советского прошлого"

Россия сыграла в этой драме роль "101-го километра": и центра цивилизации, и неблагодарной "исторической родины". "России мы не нужны!" - к такому выводу пришли все переселенцы независимо от страны исхода. Теперь они ассимилируются, часто против своей воли и неосознанно, и их дети уже не относят на свой счет слово "переселенец". Но прежде им пришлось пройти долгий путь унижений - сначала в магазине родного поселка, где вдруг перестали понимать слово "хлеб", потом в миграционной службе, где они ежегодно проходили перерегистрацию.

Разительные перемены во всех регионах произошли внезапно. Реальный смысл этих перемен состоял в резком возрастании значимости конфессиональной и этнической идентичности для социального статуса гражданина, и все остальные перемены в республиках по сравнению с этим для многих граждан оказались просто за скобками. Новый политический процесс приобрел значение националистического, и ни о каких демократических преобразованиях респонденты даже не упоминают. Они говорят о другом: как им били окна, поджигали двери, звонили по ночам и говорили, что пора им уезжать, "а квартиру вы и так нам оставите". В действительности угрозы и устрашающие преступления не стали началом массовых убийств (за исключением Баку и Чечни, то есть совершенно особых случаев), они так и остались предупреждением о несостоявшейся волне насилия. Зато "нагнетание обстановки" сыграло свою роль: оно сформировало катастрофические ожидания.

По поводу русских, оставшихся в Средней Азии и Закавказье, мнение переселенцев однозначно: кто мог, тот уехал, остальные обречены страдать от унижений и, как говорят, влачить жалкое существование. Своим пребыванием там они ставят под сомнение неизбежность эмиграции "других русских", а их успех означал бы для последних уже не сомнение, а полное опровержение. Разруха и запустение, царящие в оставленных переселенцами регионах, вызывают только одну оценку - "поделом". При этом выходцы из одного региона поддерживают связь друг с другом, встречаются с теми русскими, что остались на бывшей родине и приезжают погостить у родных, - это способ узнать новости, что весьма важно для них. Расспросы не замыкаются на судьбе общих знакомых, а касаются денег, оттока населения, работы и прочего. Отдельного внимания в этих беседах заслуживает тема смерти. Многие из тех, чьи имена возникают в разговоре, вспоминаются как недавно умершие. Все они разных возрастов, и все умерли в пределах 2-3 лет после переезда в Россию.

Тем не менее, ностальгия у большинства "других русских" вошла в число повседневных переживаний. Хотя родные места все-таки не были для них вполне своими, невзирая на то, что покинутые города и поселки были родиной отцов, дедов и прадедов переселенцев. Считать город своим - значит, например, знать местный язык, работать на местном предприятии и при наступлении экономического кризиса делать запасы.

В зоне отчуждения

Респондентами ученых стали в основном жильцы дома, в строительстве которого принимали активное участие как региональное отделение Федеральной миграционной службы (впоследствии Министерства по делам федерации, миграционой и национальной политике, ликвидированного 16 октября прошлого года), так и благотворительная общественная организация Ассоциация помощи беженцам, старейшая в Петербурге. Строго говоря, лишь часть квартир этого дома отдана переселенцам, в остальных же проживают горожане самых разных категорий. Мигранты, получившие статус вынужденных переселенцев, живут в трехкомнатных коммунальных квартирах и имеют по шесть квадратных метров на человека.

Жильцы этого "Дома" из разных регионов, но всех их объединяет то, что в стратегии своей миграции они включили ресурс государственной поддержки как один из центральных, добились максимального успеха, получив городское жилье, и "увязли" в отношениях с государством. Для всех этих и многих других семей стратегия обустройства на новом месте и встраивания в новый социальный контекст оказалась во многом обусловленной особой значимостью этих отношений: они попали в прямую зависимость от государственной миграционной политики, восприятия их должностными лицами (в том числе - и коррумпированными), судебных процессов, ожидания решений и прочего. Все упомянутые семьи практически не ориентированы на полноценную интеграцию в городское сообщество - такую, которая привела бы к формированию у них идентичности "петербуржцев". Город остается чужим для подавляющего большинства, если не для всех, переселенцев, и в этом смысле можно сказать, что "Дом переселенцев" находится не в Петербурге - он расположен в центре зоны отчуждения. Крайне слабая интеграция в городской контекст предстает в исследовании общим биографическим обстоятельством вынужденного переселенца, его типической чертой.

Парадоксально, но среди людей, пострадавших от межнациональных конфликтов, нередки неприкрытые националистические выпады (пожелания, чтобы "Россия всех русских забрала сюда, а их бы всех отсюда вышвырнула"). Бегство, грубо навязанное обстоятельствами, - а в данном случае мы имеем именно этот вид миграции - переживается порой столь мучительно, что доводит респондента до "экстремизма". Речь идет об особом состоянии сознания, а не о наборе характерных идей, поскольку эти идеи сами по себе сопровождаются теми болезненными реакциями, которые можно наблюдать у респондентов.

Как уже говорилось, жильцы "Дома" - статусные переселенцы, и эта категория "других русских" представляет особенный интерес. Кто бы ни вошел в данную условную категорию, это обязательно человек, обратившийся за помощью к государству. В его стратегии миграции и обустройства ресурс государственной поддержки включен как один из важнейших, центральных компонентов. Как правило, это те переселенцы, чей переезд был вызван наиболее драматичными обстоятельствами, и кто имел минимум собственных ресурсов для обустройства в Петербурге.

Карина Минасова, Сергей Дамберг