М.Александров: «У наших властей не хватило смелости довести дело до конца»

KM.Ru, 13.08.08

Если объективно подходить к этому вопросу, то условия капитуляции грузинской стороны не могут устраивать Россию. Я считаю, что наша военная операция не была доведена до конца. По существу, перед нами стояла одна главная задача: ликвидировать полуфашистский режим Михаила Саакашвили. Как говорили после Второй мировой войны, «необходимо осуществить денацификацию Германии». По этому же принципу сейчас необходимо было денацифицировать Грузию. Даже не просто арестовать тех, кто несет ответственность за развязывание войны в Южной Осетии, а полностью убрать из политики тех, кто лично не замешан в геноциде и убийствах, но, тем не менее, оказал политическую поддержку режиму Саакашвили.

В Грузии должны были быть проведены выборы без участия этих политических сил (в частности, без «Единого национального движения» Саакашвили). С новым правительством Грузии мы уже могли бы договариваться об условиях прекращения огня и установления прочного мира в регионе. Но, как мы видим, довести дело до конца у наших властей смелости не хватило. Но даже в этой ситуации (когда принято решение прекратить наступление на Тбилиси) все-таки можно было добиться большего. Пункты соглашения о прекращении огня настолько расплывчаты, что оставляют возможность самой расширенной трактовки.

Например, что значит «полный отвод войск на исходные позиции»? Это что, означает, что мы должны вывести все дополнительные воинские подразделения с территории Южной Осетии? Тогда здесь останется всего 1000 человек миротворцев. И у меня есть большие сомнения, смогут ли они оказать сопротивление, если Грузия начнет резко наращивать свои вооруженные силы в районе конфликта. Ведь в следующий раз Тбилиси подготовится как следует. Не исключено, что в операции будет принимать участие уже американская армия. Получат современные системы вооружений. Странно считать, что все это время Саакашвили будет сидеть сложа руки.

У Медведева изначально прозвучала фраза о демилитаризации Грузии. Однако потом она куда-то пропала. Означает ли это, что мы не возражаем против дальнейшей милитаризации Грузии? Это до сих пор неясно. Получается, что мы даем Саакашвили передышку и возможность восстановить свои силы для нового удара. Не следует забывать, что Запад обещает принять Грузию в НАТО. Сейчас пока трудно судить, приблизился Тбилиси или отдалился от этой цели. Все зависит от расклада сил внутри самой Европы. Гадать на эту тему я сейчас не берусь. В любом случае американцы сейчас будут оказывать на ЕС серьезное давление, указывая на то, что Россия является агрессором, который в любой момент может захватить Грузию. В такой ситуации, дескать, давайте поскорее примем ее в НАТО, несмотря на наличие территориальных конфликтов. И европейцам будет сложно противостоять этому нажиму. Если бы мы полностью разгромили Грузию, то такой проблемы просто не было бы.

Второй вопрос - это куда денутся т. н. «грузинские миротворцы», которые до начала агрессии находились на территории Южной Осетии. Лавров заявил, что их не пустят обратно в Осетию. Но в принципах, согласованных Россией и Западом, это не записано. Поэтому Грузия сможет настаивать на возвращении своих миротворцев в зону конфликта. А если мы откажемся, то у нее появится благовидный предлог опять концентрировать свои войска вдоль границы с Южной Осетией. Еще один принципиальный момент - это положение о неприменении силы. Изначально Россия настаивала на подписании договора о неприменении силы. Сейчас же речь идет просто о принципе неприменения силы. Однако непонятно, будет ли он зафиксирован в юридически обязывающем документе (что предполагает систему проверок и инспекций) или нет. Я уверен, что Грузия потом будет отказываться от подписания подобного соглашения. А поскольку мы дадим им время на перегруппировку, то Грузию потом будет гораздо сложнее додавить, чем сейчас.

Вызывает вопросы и пункт о переговорах по статусу Южной Осетии. Грузинской стороне удалось добиться исключения этого пункта из соглашения. Расплывчатая формулировка, конечно, оставляет возможность обсуждать статус Южной Осетии. Но по существу нам предстоит очень сложная дипломатическая дуэль.