Сложившаяся ситуация с газотранспортным консорциумом способствует как временному повышению роли Киева в СНГ, так и временной же заинтересованности в нём Франции и Германии

Федеральный канцлер ФРГ Г.Шрёдер и Премьер-министр Украины В.Янукович примерно одинаково характеризовали результаты своих переговоров, состоявшихся в ходе визита главы украинского правительства в Берлин 8-9 апреля. Несмотря на то, что перечисленные пункты беседы:

- германская поддержка развития малого и среднего бизнеса в Украине;

- очередной «серьёзный» совместный проект в области самолётостроения;

- поддержка Киева в его намерении присоединиться к Всемирной торговой организации;

- поддержка разработки новых моделей сотрудничества Украины и ЕС, включая вопрос приобретения Киевом ассоциированного членства, - были ритуальными, единство взглядов и оценок, продемонстрированное двумя главами правительств в ходе итоговой пресс-конференции, оказалось беспримерным в истории украинско-германских отношений.

Подобное единение может быть объяснено ещё одной темой переговоров. Премьер Украины и Федеральный канцлер уделили наибольшее внимание теме газотранспортного консорциума. Причём Германия явно искала украинской поддержки в своих попытках «прояснить ситуацию» вокруг неоднократно отмечавшегося откровенного нежелания российской стороны проводить переговоры в трёхстороннем формате. Москва объясняла свою обструкционистскую позицию неподготовленностью к обсуждению должного пакета документов. Это объяснение, однако, грешит некоторой нелогичностью, поскольку именно в ходе трёхсторонних встреч и предполагалось изначально разработать пакет документов.

Некоторые эксперты попытались мотивировать позицию российской стороны с экономической точки зрения и в качестве причины российских проволочек указывали на желание энергетического концерна «E.On» приобрести небезызвестный «Ruhrgas», что якобы могло поставить под угрозу национальную безопасность России. Данное объяснение представляется более логичным, но также не лишено внутренних противоречий. Если следовать изложенной точке зрения, то вначале россияне тянули время, поскольку полагали, что концерну «E.On» будет в судебном порядке запрещено приобретать «Ruhrgas», а затем продолжали тянуть, поскольку запрета не последовало. Таким образом, получается, что Москву не устраивало ни появление на германском энергетическом рынке монополиста, ни противоположное решение. Даже оставив в стороне тот факт, что без достаточно прозрачной поддержки «Газпрома» «E.On» не смог бы решить связанные с покупкой «Ruhrgas» проблемы, мы увидим и вторую несообразность в данной версии причин российских проволочек. Получение (вместе с Ruhrgas») 10% пакета акций «Газпрома» никоим образом не укрепляло позиций данного концерна в российской газодобыче, а лишь делало его младшим партнёром при разделе дивидендов.

Исходя из изложенного, мы приходим к предположению, что продажа «Ruhrgas» «E.On» была лишь одним из элементов более сложного плана монополизации поставки газа на европейский рынок, причём даже «Газпром» был в нём хоть и важной, но лишь одной из фигур, а разрабатывалась и реализовывалась комбинация на уровне высшего государственного руководства Российской Федерации.

Во-первых, «E.On» стал не просто монополистом на германском (а фактически на центральноевропейском) рынке газа, но он, в первую очередь, оказался торговым партнёром «Газпрома», предлагающим покупателям продукцию российского газового монополиста и (за счёт наличия 10% пакета акций «Газпрома») заинтересованного в увеличении прибылей последнего. То есть, мы имеем дело с классическим примером обеспечения взаимной заинтересованности в прибылях двух торговых партнёров, не желающих дать конкурентам возможность обвинить их в создании транснационального монополиста.

Во-вторых, одновременно с окончанием переговоров В.Януковича с Г.Шрёдером было объявлено о блиц-визите в российскую столицу Президента Туркменистана Сапамурата Ниязова. Результатом стало подписание соглашения между «Газпромом» и «Туркменнефтегазом» и соответствующего межгосударственного договора. Эти документы предусматривают, что Россия становится монопольным покупателем туркменского газа в обмен на модернизацию газотранспортной и газодобывающей сети, что предположительно позволит резко увеличить объёмы добычи и поставок газа на мировой рынок. Кроме того, Россия получает право на реэкспорт туркменского газа. По оценке С.Ниязова, в ближайшие 25 лет соглашение должно принести 200 млрд. дол. Туркменистану и 300 млрд. дол. России. Несмотря на то, что порядок чисел представляется экспертам завышенным, российская сторона эти оценки не опровергла (Г.Миллеру был задан прямой вопрос, от ответа на который он ушёл). Напомним, что именно вопрос транспортировки туркменского газа в Европу был основной проблемой двусторонних отношений в последнее десятилетие. Судя по объявленным результатам, Москве удалось добиться устраивающего её решения. Интересно также и то, что одновременно был подписан договор о взаимопомощи в области безопасности, содержание которого не раскрывается. По существу, с подписанием этого соглашения Европа лишается альтернативы сотрудничества с «Газпромом» (пусть даже теоретической), а последний выбивает из рук противников аргумент недостаточности его собственных добывающих мощностей и разведанных запасов для резкого увеличения поставок газа на европейский рынок.

Нам представляется, что резкий всплеск заинтересованности принять участие в газотранспортном консорциуме, который был характерен в последние недели не только для Германии, но и Франции, Италии, не в последнюю очередь мог быть вызван утечкой (случайной или намеренной) информации о подготовленных российско-туркменских документах.

В-третьих, отчётливо заявленное намерение США «наказать» своих союзников по НАТО за обструкционистскую позицию в иракском вопросе, полностью отстранив их от участия в разделе нефтяных месторождений Багдада, ставит европейскую энергетику в полную зависимость от увеличения поставок из России. В этом плане интересно, что Германия проявила интерес к нефтепроводу «Одесса-Броды» и даже предложила продлить его до Гамбурга (а также резко протестовала против его использования в реверсивном режиме) именно в тот момент, когда союзники заняли Багдад, а С.Хусейн буквально «испарился» не только вместе с полумиллионной армией (по подсчётам союзников потери иракских войск составили не более 10 тыс. чел.), но и со всей боевой техникой. Последний момент должен вызывать у европейцев серьёзные подозрения, поскольку, если исчезновение республиканской гвардии, регулярных частей армии и ополченцев можно объяснить тем, что они разошлись по домам, то «потерять» свыше трёх тысяч единиц иракской бронетехники и артиллерийских орудий на открытой местности практически невозможно.

Таким образом, мы полагаем, что затяжка времени с проведением переговоров об организации газотранспортного консорциума была умышленно организована российской стороной в преддверии получения ею стратегических преимуществ, позволяющих диктовать на переговорах свои условия. Кстати, кроме вполне логичной иракской темы и роли ООН в дальнейшем урегулировании кризиса, проблема газотранспортного консорциума была одной из тех, которые настойчиво (хотя и полуофициально) анонсировались в качестве главных на трёхсторонней (Путин-Шрёдер-Ширак) встрече в Москве. В этом контексте обратим внимание на следующее: в то время, как ООНовская и иракская тематика значительно потеряли в актуальности из-за позиции США и отказа Генсека ООН Кофи Анана прибыть в Санкт-Петербург, по мнению французских и германских официальных лиц, встреча отнюдь не потеряла актуальности для их стран. Косвенным признанием лидирующей роли России в «триумвирате» было и проведение мероприятия в Санкт-Петербурге. До сих пор переговоры «антивоенной тройки» происходили в Париже и Берлине, что полностью соответствовало ведущей политической роли Франции и Германии в использовании механизмов ООН, ЕС и НАТО для противостояния США.

В-четвёртых, именно в последний месяц активизировался украинский Президент, который, под предлогом своего председательствования в СНГ и подготовки сентябрьского саммита, совершил несколько визитов в государства Средней Азии и принял ряд их лидеров в Киеве, лоббируя идею единого экономического пространства и зоны свободной торговли в рамках СНГ. Хоть аргументация, при помощи которой Л.Кучма убеждал своих партнёров, не разглашалась, создание единой газотранспортной сети и монополизация европейского (с перспективой выхода на азиатско-тихоокеанский) рынка газа могли стать основным (если не единственным) аргументом, способным убедить руководителей государств-участников СНГ в необходимости сохранения и развития Содружества.

Понятно, что в подобной ситуации Кремль был заинтересован в том, чтобы вначале получить в свои руки все козыри, а уж затем вести переговоры об участии в газотранспортном консорциуме европейских партнёров. Поэтому мы считаем, что уже запланированная на 20-22 апреля встреча заинтересованных сторон (неоднократное перенесение которой тревожило Берлин) может состояться. Не исключено, что, кроме германской стороны, участие в переговорах примут и французы. Во всяком случае, как бы Москва ни была заинтересована в снижении роли европейских стран в консорциуме, в инвестициях она всё же нуждается, а крайне сомнительно, что Париж и Берлин молча проглотят организацию двухстороннего украинско-российского консорциума, к которому им потом просто предложат присоединиться на необсуждаемых условиях. Наиболее вероятно, что все манёвры России были призваны обеспечить устраивающий её компромисс в определении долей сторон в консорциуме. По предварительной информации, Кремль хотел бы получить 40%-ую долю, разделив остальные 60% в равной пропорции между Украиной, Францией и Германией.

Нельзя исключить и попыток Киева повысить свою значимость в консорциуме за счёт поисков альтернативных источников инвестиций в модернизацию своей газотранспортной сети. Во всяком случае, ряд переговоров С.Тигипко с руководителями Центральных банков европейских стран, а также других правительственных чиновников с ЕБРР и МВФ (включая начавшийся 10 апреля визит в США делегации во главе с Первым вице-премьером Н.Азаровым) могли преследовать среди других и эту цель.

В итоге, сложившаяся ситуация способствует как временному повышению роли Киева в СНГ, так и временной же заинтересованности в нём Франции и Германии. Причём последнюю не следует переоценивать: в Санкт-Петербурге Г.Шрёдер и Ж.Ширак предпочли договариваться с В.Путиным без участия украинской стороны, хоть и провели с ней предварительные интенсивные консультации (накануне визита В.Януковича переговоры с французами и немцами по вопросам газотранспортного консорциума вёл также А.Зленко).

Киеву будет сложно использовать данную ситуацию в полной мере, в виду преимущественных позиций, занимаемых российской дипломатией и стремлением заинтересованных сторон договариваться с Москвой напрямую, но при настойчивой работе некоторые дивиденды получить всё же можно. Во всяком случае, готовность Г.Шрёдера вернуться к закрытой уже было теме ассоциированного членства в ЕС показывает, что на некоторые уступки можно рассчитывать, причём не только со стороны европейцев. Москва пока также достаточно благосклонно относится к челночной дипломатии Л.Кучмы в Средней Азии.

[Версия для печати]