ИА "УНИАН",
10 июня 2003

Пресс-конференция директора Института стран СНГ Константина Затулина на тему "Год России в Украине": очередные экзамены второгодников"

ЗАТУЛИН. Я решил выступить здесь или, если точнее сказать, пообщаться с вами, воспользовавшись ситуацией. В эти дни, что не очень заметно из средств массовой информации, в Киеве - в Киево-Печерской Лавре проходит конференция, посвященная исторической личности - Юрию Долгорукому. Организаторами конференции выступили правительство Москвы и ряд украинских структур, которые на этом этапе сочли возможным принять участие в конференции в качестве учредителей. В конференции принимают участие ученые, историки, искусствоведы, специалисты в вопросах религиоведения, священнослужители.

Но разговор, который сегодня хотелось бы провести, связан не с давними историческими временами, а с переживаемым сейчас Украиной моментом. Я бы назвал этот момент промежуточным накануне решения важных вопросов о том пути, по которому пойдет страна. Мы хорошо наслышаны в России о попытке реформы госуправления, которая предложена действующим президентом.

Конечно же, практически весь второй срок президентства Леонида Даниловича Кучмы политические круги, политологи в России с большим напряжением следят за внутренней дискуссией на Украине, связанной с перспективой наследования, с выдвижением кандидатов на высшую должность в Украине. Сегодня в Киеве день богатый на события - президент встречается с лидерами фракций в Верховной Раде. Между прочим, сегодня же комитет по международным делам Верховной Рады обсуждает программу дальнейшей реализации Договора о дружбе, сотрудничестве и партнерстве между Российской Федерацией и Украиной. К сожалению, я не очень подробно осведомлен о тех решениях, которые предполагается принять по этому поводу, хотя они нас прямо затрагивают. И, наконец, все мы в настоящее время живем не просто в 2003 году, а в Году России в Украине, который наступил, как мы знаем, вслед за Годом Украины в России. Вот, пожалуй, на этой стороне дела я и остановлюсь чуть подробнее.

Готовясь к сегодняшней пресс-конференции, я в неформальных беседах с представителями Администрации Президента Российской Федерации, Посольства Российской Федерации на Украине поинтересовался, – есть ли план мероприятий Года России в Украине? К моему глубокому удивлению, выяснилось, что такого документа не существует. Не существует подписанного и одобренного двумя сторонами, как это было в случае с Годом Украины в России, единого плана проведения акций, мероприятий в Год России в Украине. Можно было бы дальше ничего не рассказывать, достаточно будет только этого, чтобы сделать вывод, что к самому этому торжественному мероприятию в руководстве Украины относятся сугубо формально. И даже сказать «формально» не могу, потому что формально, может быть, мероприятия не проводились, если бы они не были бы столь серьезными, но план бы существовал, как всегда бывает в бюрократических ведомствах. Такого совместного плана нет, а несовместный план это вообще нечто не очень понятное.

Так почему мы второй год празднуем эти праздники сначала Украины в России, теперь России в Украине, но не имеем ни плана, ни цели, ни серьезной дискуссии о перспективах российско-украинских отношений? Это вопрос, который нас в Институте стран СНГ очень беспокоит. Я прекрасно осведомлен о том, что в прессе, иногда на телевидении в Украине, а шире говоря, в кругу политических экспертов, людей, которые комментируют российско-украинские отношения, наша точка зрения иной раз вызывает достаточно жесткую критику. Критика даже проникла в академические труды - в недавно изданный том «Россия-Украина. Стратегия отношений», изданный Академией наук Украины, я могу ошибиться в названии, но вашему покорному слуге, моей точке зрения посвящен целый раздел. Кажется, мои взгляды называются «романтическим русским империализмом». Не буду отказываться ни от романтизма, ни от империализма, хочу только сказать, что в течение всего второго срока президентства Леонида Даниловича Кучмы, Россия на официальном уровне предпринимала очень серьезные и значимые шаги для того, чтобы в будущем выборе Украины, в стратегии Украины всегда присутствовал российский вектор. Я думаю, что нет необходимости напоминать, но все-таки напомню, что в самых сложных обстоятельствах Президент Российской Федерации поддерживал действующего президента Украины. И хотя многие в России, в том числе и я, не советовали так откровенно делать ставку на действующую в Украине власть, не советовали фактически игнорировать оппозицию на Украине, лишаться возможности контакта с ней, тем не менее, выбор России был, очевидно, демонстративным: не счесть числа тех жестов в поддержку Леонида Даниловича, которые были сделаны лично президентом Путиным. Я напомню хотя бы предложение Путина о том, чтобы Кучма возглавил Совет глав государств СНГ. Теперь он его возглавляет. Я не слышал о больших успехах СНГ с этого момента, как и до этого, тем не менее, для укрепления международных позиций действующего в Украине президента это значило, мне кажется, довольно много.

Эйфорические взаимоотношения между Россией и Украиной - это как бы традиция на высоком уровне. Мы лишний раз сейчас были свидетелями этому в ходе состоявшегося в Санкт-Петербурге 300-летия Санкт-Петербурга, где все флаги были в гости к нам, в том числе, украинский флаг развевался на почетном месте. Тем не менее, очевидно, что по отношению к глобальным вызовам, вызовам международного характера Россия и Украина демонстрируют разный подход. Только что у нас был повод в этом убедиться. После февральской встречи президентов, где они сгоряча заговорили о большой четверке СНГ - о создании чуть ли не нового, более крепкого интеграционного объединения в рамках бывшего постсоветского пространства, случился Ирак. В ходе иракской кампании, как известно, Россия заняла позицию, кардинально отличающуюся от позиции, заявленной Украиной.

Я не хочу сказать, что Россия должна вести себя на международной арене, как Украина, или наоборот, Украина обязана во всем следовать России. Но если мы прежде поставили подписи под документом, который называется Договор о дружбе, сотрудничестве и стратегическом партнерстве,  из этого следует, что вопросы стратегического партнерства должны быть на первом плане и должны диктовать в какой-то степени  логику поведения одного или другого партнера. В случае с Ираком этого не произошло. Это может быть основанием для того, чтобы поставить вопрос о смысле и содержании этого стратегического партнерства. Между тем, в жертву идеи стратегического партнерства или, скажем, в поддержку ныне действующей власти на Украине, российская власть сделала довольно много.

Я считаю, что соглашения, которые за последние годы президентства Владимира Владимировича Путина были подписаны с Украиной, свидетельствуют о том, что Россия продолжает идти по комплиментарному пути, уступчивому пути. Договор о демаркации границы, соглашения по реструктуризации газовой задолженности - это было не так давно. В ответ мы не получаем обещанной лояльности, не получаем давно ожидаемого решения о газотранспортном консорциуме.

Подводя некие промежуточные итоги Года России в Украине и завершившегося Года Украины в России, хотел бы сказать, что кроме PR-акций, каких-то не очень емких деклараций, мы в нашем Институте (не в России, в России есть многие люди, которые  видят только то, что хотят видеть, и уверены, что у нас никаких проблем во взаимоотношениях между Украиной и Россией нет) видим эти проблемы. Я хотел бы напомнить и этим завершить свое вступительное слово, как мы видим эти проблемы.

Мы видим, что в тот момент, когда в Украине решается вопрос о дальнейшем внутреннем пути, когда продолжается спор между оппозицией и властью о том, быть реформе государственной структуры или не быть, продолжается неформальное состязание - оно уже началось, но еще не вступило в решающую стадию - о том, останется ли Леонид Данилович на третий срок и далее пожизненно президентом или же другие придут ему на смену и кто это будет? В этот момент в российско-украинских отношениях нет ничего, что могло бы сказать: в России заинтересованы стратегически, чтобы действующая власть на Украине была крепкой, сильной, чтобы эта власть на Украине продолжила исполнение своих функций, не взирая ни на какие нормы действующей Конституции, не взирая ни на какую внутреннюю оппозицию. Мы говорили о том, что для нас в Украине с точки зрения стратегии, а не тактики важны три вопроса во взаимоотношениях с Россией. Эти вопросы носят характер гарантии прочности российско-украинских отношений.

Во-первых, это вопрос о дальнейшем развитии демократии и самоуправления на Украине. Потому что только демократическая, самоуправляющаяся Украина, только регионы, которые в Украине имеют достаточно полномочий выбирать и спрашивать с выборных лиц, только ситуация, при которой в средствах массовой информации, в общественно-политической жизни будет голос не только для большинства, но и для меньшинства, именно такая ситуация для России наиболее выгодна. Она выгодна, потому что сторонники дружбы и развития отношений с Россией, - на мой взгляд, это большинство населения Украины, - только в ситуации, когда Украина будет демократической страной и когда эта демократия будет гарантирована, получат возможность сказать свое слово. Это первое условие. И оно сейчас под серьезным вопросом, потому что мы не знаем, как разрешится реформа, мы не знаем, что в результате произойдет, будут ли выборы проведены в срок, будет ли уважаться украинская Конституция, не будет ли? Под каким предлогом она может быть изменена на самом деле? Этого мы пока не знаем.

Второй вопрос, который является вопросом гарантии отношений между Россией и Украиной, это, безусловно, вопрос о статусе русского языка. Мы знаем о том, что наконец-то ратифицирована  европейская конвенция о языках. Но эта конвенция на сегодняшний день не является для русского языка в Украине достаточной защитой. Во-первых, она не совсем, на мой взгляд, правомочно ставит русский язык на один уровень со всеми другими языками национальных меньшинств на Украине, поскольку, кроме того факта, что русские являются национальным меньшинством на Украине, есть еще тот факт, что русский язык остается языком общения для огромных масс населения на Украине не только русских, а как в таких случаях принято говорить, русскоязычных. Во-вторых, на мой взгляд, наряду с этой концепцией существует целая серия законодательных и ведомственных актов, которые ей противоречат, включая закон о языках. И вероятно, после ратификации этой конвенции закон о языках должен как-то успокоить русское и русскоязычное население на Украине. Может быть, кто-то из вас или ваших зрителей, читателей скажет, что такого беспокойства на самом деле нет. Это кажущаяся позиция. Однако мы знаем итоги переписи на Украине. И если взаимоотношения между русским и украинским элементом в сегодняшнем украинском государстве настолько сбалансированы, тогда я не понимаю, почему по сравнению с 1989 годом число русских на Украине уменьшилось на 26,6 процента в соответствии с результатами  украинской переписи, прошедшей два года назад? Если,  как говорят американцы, ты такой умный, почему ты такой бедный? Если все так хорошо в отношениях между украинцами, русскими, все так хорошо в многонациональном плане в Украине, почему число русских катастрофически сокращается? Есть только один ответ на этот вопрос. Сокращается потому, что в таком плане развивается  украинская государственность, в таком плане выстраивается государственная политика в области образования и всяких других областях, в таком плане выстраивается кадровая политика, что русским на Украине быть недостаточно комфортно. И многие из тех, кто прежде в паспортах в 1989 году указывал себя как русский, в этот раз указывает себя как украинец. Ведь мы знаем данные о миграции, и они не позволяют сделать вывод, что все русские просто выехали с Украины. Это не так. Значит, есть что-то вызывающее такую реакцию в сложившейся сегодня системе.

Решение вопроса о примирении и взаимном согласии разрешило бы вопрос о статусе русского языка на Украине. Мы всегда говорили, что статус русского языка должен быть таким же, как статус украинского - это было бы самым желательным. Когда я говорю «мы говорили, мы должны были бы говорить» - речь идет не о каких-то предписаниях, а о моей точке зрения как эксперта и политического аналитика.

Наконец третий вопрос, который тоже нами всегда поднимался, это вопрос о современном отношении к развитию религии на Украине, о выводах, которые мы должны были бы, наверное, сделать из прошлого. Какие-то  выводы были сделаны, и я отношу к ним восстановление униатской церкви, оно случилось уже в годы, предшествующие распаду Советского Союза. Но мы должны признать, что деятельность таких органов  Украины, как Государственный комитет по религиям, который возглавляет г-н  Бондаренко, это в определенном смысле рудимент прежнего советского отношения к религии и религиозным вопросам, когда существовал Совет по делам религий - фактически филиал спецслужбы, и он решал, кому быть иерархом, кому не быть, кого поддерживать, кого не поддерживать. Мне кажется, в этом вопросе есть основание говорить о том, что у части людей, находящихся у власти в Украине, не пропало желание иметь во что бы то ни стало свою домашнюю церковь, которая бы во всем подчинялась движениям души и тела соответствующих начальников, находящихся в этот момент в Украине у власти. Такого рода поползновения присущи не только Украине. Я не ошибусь, если скажу, что и у нас хватает такого рода желающих порулить Церковью, в том числе и во властных структурах. Но, наверное, общество будет право, если оно будет верно видеть эту проблему, диагностировать ее и стараться ее придать забвению вместе со структурами, которые носят уже рудиментарный  характер.

Итак, три вопроса – демократизация на Украине, русский язык как официальный или государственный на Украине и отказ от вмешательства светской власти в религиозные споры и попыток светской власти выстраивать такую Церковь, которая наиболее удобна этой светской власти. Мне кажется, эти три вопроса, а вовсе не вопрос о газотранспортном консорциуме, как бы он ни был важен и мной самим назван, даже не вопрос о  делимитации государственной границы, государственном долге бывшего Советского Союза, можно привести еще целый перечень вопросов, которые обычно обсуждаются, эти именно вопросы продолжают оставаться вопросами наиболее важными, вопросами гарантии отношений не только между Россией и Украиной, но и шире говоря, между русским и украинским народами – единство Православия, толерантное отношение к языкам друг  друга и т.д.

Несмотря на весь политический флирт и достижения Года Украины в России, еще не состоявшиеся, но уверен, грандиозные достижения Года России в Украине, эти вопросы остаются не сегодняшний день недостаточно разрешенными. И пока они остаются недостаточно разрешенными, оснований говорить о том, что нет никаких осложняющих факторов, а есть искренность и взаимное доверие, есть дружба, сотрудничество и стратегическое партнерство, на мой взгляд, нет. Любой политический кризис, любое внутреннее или внешнее испытание нас приводят к тому, что по наиболее важным вопросам Россия и Украина оказываются с разными позициями.

Теперь, если у вас есть вопросы, я отвечу на них. Пожалуйста.

ВОПРОС. Как Вы прибыли в Украину, по чьему приглашению, и не являетесь ли Вы персоной нон грата здесь?

ЗАТУЛИН. Давайте я скажу что-нибудь такое, чтобы у Вас, по крайней мере, было полное удовлетворение, что Вы не зря здесь принимаете участие.

Я прибыл сюда нелегально. Я прополз на животе через границу между Россией и Украиной. Естественно, меня встретили здесь подпольщики из фронта борьбы за русский язык и общее Православие. Я скрываюсь здесь под фамилией Затулин, но на самом деле я, конечно, не Затулин, а совсем другой человек. Это, наверное, Вас вполне устраивало бы.

Я хочу заметить, что, воспоминания о том, был ли я на самом деле персоной нон грата, давно в прошлом. Я вообще никогда не был персона нон грата на Украине, открою Вам такой секрет. Я был объявлен Кабинетом министров Украины лицом, нежелательным для пребывания в Крыму в 1996 году. Я никогда не был знаком с самим текстом решения Кабинета министров Украины, который в тот момент возглавлял г-н Марчук. Сейчас он, если я не ошибаюсь, возглавляет Совет национальной безопасности на Украине. Но в нотах в российский МИД украинский МИД по моему поводу утверждал, что мое пребывание в Автономной республике Крым возбуждает межнациональные проблемы в Крыму и что я своей деятельностью в Крыму наношу вред замечательным братским отношениям между Россией и Украиной. В ответ на эти ноты были соответствующие ноты российского МИДа, где практика объявлений кого-либо между Россией и Украиной персона нон грата категорически отвергалась. Российская сторона  не признавала такой практики. Тем не менее, в 1997 году, когда я совершенно легально, - я никогда не надевал фальшивую бороду и никогда не пользуюсь чужим паспортом, - оправлялся в Крым на открытие в г. Севастополе школы, построенной на деньги правительства Москвы, я был членом официальной делегации, меня задержали на переправе через Керченский пролив на украинской стороне и вынудили вернуться назад. Требовали оплатить еще и обратный проезд, но от этого я отказался, так что властям пришлось платить самим.

Я считаю, что это была величайшая глупость, если не величайшая, то одна из глупостей. Величайших глупостей гораздо больше, но это была безусловная глупость со стороны тех, кто принимал это решение. На Украине частенько утверждают, что мы в России спим и  видим, как бы отторгнуть Крым от Украины, вернуть его в Россию. Так вот, это решение является фактическим подтверждением того факта, что Украина не едина, что есть Крым, где, скажем, такая особь, как Затулин, не имеет права присутствовать, и вся остальная Украина, где никто, в принципе, ему не воспрещает быть. Я несколько раз за тот этот период бывал на Украине, и хотя не всегда это проходило гладко, но, в конце концов, приходилось меня пускать, пропускать, допускать и т.д. в Крым. Вообще пребывание на территории другого государства – это не обязательно какая-то милость со стороны лично президента или премьера, я так всегда привык считать. Мы и в России видим много украинских парламентариев с разными точками зрения, некоторые из них категорически не приемлют ни Россию, ни российскую внешнюю политику, тем не менее, мы с удовольствием ведем с ними споры и дискуссии. Поэтому, если говорить серьезно, то я приехал в этот раз по приглашению организаторов конференции. Живу я совершенно спокойно в «Премьер-паласе» вместе с женой и дочерью. Завтра улетаю.

ВОПРОС. Ваш сотрудник г-н Фролов как-то призывал относиться  к Украине как к Грузии, что России не следовало бы относиться к Украине как к своим союзникам - Белоруссии, как к Казахстану, Таджикистану и другим союзникам. Также Ваш Фролов писал, что обострение кризиса на Украине надо использовать в российских интересах. Вот, дескать, настал звездный час для России, сейчас самое время требовать от Украины больших уступок по всем в экономике, политике…

ЗАТУЛИН. По первому поводу. Некто г-н Фролов сидит на два ряда сзади Вас, и Вы, конечно, можете задать ему этот вопрос. Я не конспектирую г-на Фролова обычно и не могу ни отрицать, ни подтверждать тот факт, что он призывал относиться к Украине, как к Грузии. Я не знаю, какая была линия в аргументации, он сам скажет, почему именно так он призывал относиться к Украине. Но это и правильно и неправильно. С точки зрения норм государственного суверенитета, независимости, безусловно, мы относимся к Украине как к Грузии, как к независимому, суверенному государству, как к союзной республике в прошлом, а ныне независимому, повторяю, суверенному государству, члену Организации Объединенных Наций. Разница только в том, что Грузия стала недавно членом Организации Объединенных Наций, Украина была все это время, с момента создания ООН. С другой стороны, это, конечно, было бы неправильно по существу, потому что Украина и Грузия - разновеликие субъекты международного права, разновеликие государства, в разной степени для нас важны. Но если говорить грубо, то отношения с Украиной, во-первых,  для России важнее всяких других отношений на бывшем советском пространстве, отношения с Украиной – это вопрос не только качества двусторонних связей, но это вопрос дальнейшей жизни и развития Российской Федерации, так же как, я уверен, и для Украины отношения с Россией точно так же существенны. Отношения России с Грузией важны, но будущее Российской Федерации от плохих или хороших отношений с Грузией не зависит. Будущее Российской Федерации зависит от плохих или хороших отношений с Украиной. В этом разница.

ВОПРОС. А функции России как гаранта безопасности Украины?

ЗАТУЛИН. Функции гаранта, кстати, Вы не совсем правы. Функции гаранта мы брали не только в отношении Украины, но и в отношении Белоруссии и Казахстана, всех тех государств, где размещалось ядерное оружие, которое потом было вывезено или уничтожено.

Функции гаранта заключаются в том, что все,  кстати, не только Россия, но и Соединенные Штаты, - взяли на себя эти обязательства, что Украина, лишившись ядерного оружия, не подвергнется ядерному нападению, не будет ввергнута в какой-то ядерный конфликт и противостояние. Может быть, Вы меня поправите, но я не помню, чтобы за это время произошло что-то, что позволяет усомниться в том, что наши  гарантии не работают.

ВОПРОС. Ядерные гарантии в то же время не закрывают простора для всяческих других видов давления военного, политического, силового и т.д.

ЗАТУЛИН. Здесь надо уточнить, что Вы имеете в виду под всяческим  давлением. Если Вы имеете в виду международные отношения, которые вообще состоят из того, что страны  пытаются друг друга к чему-то призвать, в чем-то переубедить, к чему-то принудить иной раз, то, на мой взгляд, международные отношения доядерной эпохи от международных отношений ядерной эпохи мало отличаются по своему качеству. Это все те же международные отношения. Страны вступают в блоки, блоки разваливаются, есть какие-то  противостоящие друг другу стороны. Иногда не конфронтационные, но разные лагеря. Например, Россия  пытается внутри СНГ создать, вы знаете, евразийское экономическое сообщество, пытается создать другие структуры, а Украина участвует в попытке, которая называется  ГУУАМ. Это не конфронтационные, но это разные лагеря, потому что Россия в ГУУАМе не членствует. Поэтому наша подпись под договором или обязательствами, связанными с ядерными обстоятельствами Украины, с  ее решением ликвидировать ядерные силы на своей территории, означает, что все происходящее на Украине должно быть подтверждено Россией, что Россия несет ответственность за все, что делают власти Украины в связи с ядерным разоружением. Это разные вещи. Вы можете и мы можем без всякой ядерной угрозы развалиться, можем развиваться, может вообще произойти бездна всего, что видела история человечества, поэтому это никак не может быть связано напрямую с гарантиями России. Гарантии России, подчеркиваю, по этому документу связаны с ядерным нападением на Украину. На мой взгляд, и Россия, и Соединенные Штаты эти гарантии в состоянии выполнять и выполняют.

Что касается Вашего второго вопроса – звездного часа, я не совсем так писал. Я хочу сказать, что смысл этого был в следующем.  У России на сегодняшний день отношения с Украиной недостаточно проверенные временем в силу того, что Россия и Украина впервые существуют бок о бок как независимые государства, впервые в истории, заметьте. Потому что Украина как государство практически не существовала не только в этих границах, а вообще в принципе не существовала до этого. В силу этого в России, как и на Украине, должны использовать все факторы для того, чтобы добиться наилучшего для своего национального интереса течения дел на Украине, в российско-украинских отношениях в том числе. Был период, когда в силу внутренних трудностей в России украинская сторона имела полную возможность эти трудности использовать и в определенном смысле использовала. Например, в 1993 году шла борьба внутри России между Верховным Советом и президентом за власть. В тот момент, когда Верховный Совет поддерживал Декларацию о статусе г. Севастополя, Президент Российской Федерации в пику Верховному Совету своей страны выступал с тем, что ему стыдно за это решение, что это наносит вред и ущерб. Таким образом, у Украины вольно или невольно  появлялась возможность играть на этих противоречиях внутренней жизни России, для того чтобы провести свой национальный интерес. А он заключался и продолжает заключаться в том, чтобы Севастополь, Крым и другие такого рода территории являются неотъемлемой частью Украины и т.д.

В свою очередь, в тот момент, когда на Украине возникла очень серьезная зависимость от внешнего фактора в силу внутренних событий, Россия была бы на уровне власти, повторяю, это вне принципов  добра,  зла и чего-то еще, это просто прагматизм и реалии международной обстановки. Россия, естественно, для своей выгоды должна использовать все обстоятельства соседа, в том числе и эти. То, что произошло на самом деле, на мой взгляд, не вписывается в эту рекомендацию, и подтекст Вашего вопроса об этом говорит, потому что мы сделали нечто странное. На Украине власть и президент попали в сложные внутренние обстоятельства, наступил кризис, начались акции «Восстань, Украина!», власть оказалась в международной изоляции. Я знаю, что вчера Леонид Данилович обедал у Романа  Проди, но еще два года назад, в разгар кризиса, связанного с Гонгадзе, он об этом даже подумать бы не мог. В этот момент Президент  Российской Федерации сделал несколько публичных жестов. Он приехал в Днепропетровск, приехал на Украину, поучаствовал в Днях независимости Украины - десятилетней независимости Украины в 2001 году и стоял здесь, на трибуне в тот самый день, когда переименовывали гостиницу «Москва» в гостиницу «Украина». Все это делал президент России. Получилось так, что фактически более слабый партнер в двусторонних отношениях оказался в состоянии как бы подчинить своей логике более сильного партнера. Возникло впечатление, что Россия осталась заложником своего выбора. Мы связали себя с действующей властью на Украине, и дальше действующая власть на Украине (я уверен, что вы этого нигде не прочтете, ни в каких официальных речах) говорит своему российскому партнеру: у меня сейчас сложные внутренние обстоятельства, мне очень тяжело, у меня реформы, у меня проблемы с оппозицией. Надо, чтобы вы подписали вот этот документ, допустим, о газовой задолженности, и я смогу тогда оппозиции сказать: смотрите, я добился того, чего, кроме меня, никто от России добиться не может. Реструктуризации на 13 лет в два раза меньшего по  объему газового долга, реструктуризации на 13 лет да еще на три года отсрочка всяких платежей. Что вам еще надо с таким президентом? Вот что происходит, когда мы сами себя отдаем в услужение более слабому партнеру и подчиняемся логике его поведения.

А что  должно было быть по моему варианту? Должно было бы быть так – да, мы учитываем ваши внутренние обстоятельства, и мы полагаем, что мы в этих вопросах сможем пойти навстречу, но у нас большая просьба, пойдите нам, пожалуйста, навстречу в нескольких для нас важных вопросах. Я вам назвал три. Все остальные меня не интересуют. Вместо того чтобы выдвигать эти вопросы, мы пошли на поводу, как мне кажется, у близких правительству России или администрации президента олигархов, которым нужен очередной заводик на Украине, очередная какая-нибудь маленькая привилегия на Украине, снятие какого-то  барьера на пути какой-то приватизации. Вы сами назовете примеры этих заводиков в Лисичанске или еще где-то. Вот на эти мелкие менности разменяли принципиальную стратегическую линию, которая должна была бы быть у России.

ВОПРОС. Но сегодня момент упущен.

ЗАТУЛИН. Во-первых, в истории не бывает так, чтобы момент был навсегда упущен. Момент, на самом деле, никак не упущен, и он не будет упущен до момента, когда состоится, наконец, избрание нового президента или, может быть, изменение Конституции или избрание заново Леонида Даниловича. Говорят, он по утрам верит в это, а к вечеру начинает думать, что это не получится. Но утром каждого дня он встает с идеей, что это, может быть, можно сделать.

Вполне возможно, что это можно сделать. Я не знаю, может быть, это можно сделать – это обстоятельства внутриукраинские.

ВОПРОС. Как Вы относитесь к односторонней ориентации официальной России на бывшего президента Украины Кучму?

ЗАТУЛИН. Во-первых, он не бывший, он нынешний.

Что касается нынешнего президента, то я думаю, что Россия, во-первых, формально обязана в рамках межгосударственной этики общаться с действующей властью, и она это делает и правильно делает. Она не должна разрушать имеющихся связей с этой властью, с этой администрацией. Но вся моя претензия,  весь мой совет заключался в следующем, что, поддерживая свои контакты с действующей властью и действующим президентом, не закрывайте для себя никаких альтернатив.

У меня такое впечатление, что это не до конца понимается нашей российской властью, и она больше идет по формальному пути, она как бы не видит других альтернатив на сегодняшний день, именно с этим президентом договариваясь о компромиссах, об уступках, не оставляя никакого задела на то, чтобы, как говорится, воспользоваться этим в самый решающий момент к своей наилучшей выгоде. Вот в чем моя точка зрения, в чем мое неполное согласие с какими-то действиями нашей власти.

ВОПРОС. Могла бы Россия поддержать Кучму на третий срок переизбрания президентом? Конечно, нет. В Конституции записано два срока и конец. Почему Россия поддерживает Кучму  на третий срок и делает ставку на то, чтобы это сделать. Ставку Россия должна делать по Конституции на народ. Гарантом и сувереном государства на Украине так же как в России является народ.

ЗАТУЛИН. Меня это тоже очень беспокоит…

P.S. К сожалению, мы не можем предоставить Вашему вниманию продолжение стенограммы пресс-конференции К.Затулина в Киеве. Однако, судя по заданным вопросам и прозвучавшим ответам, Вы можете получить полное представление о происходившем в агентстве УНИАН.