Слово «соотечественник» в последние годы прочно вошло в лексикон российских политиков. Но объяснить, что же это такое, решается не каждый. Чаще всего дипломаты ссылаются на слова Президента В.В.Путина, который, выступая в 2001 году на Первом конгрессе соотечественников в Москве, сказал: «Соотечественник - категория далеко не только юридическая, и уж тем более - не вопрос статуса или каких бы там ни было льгот. Это в первую очередь вопрос личного выбора, вопрос самоопределения».

Иначе говоря, у каждого из нас остается свобода выбора - называть себя соотечественником или нет. Но в любом случае судьба многих из нас тесно связана с Россией, и с теми, кто живёт в России, у нас - общее отечество.

Если же говорить о законе Российской Федерации «О гражданстве», то в нём прописаны три категории людей, относящихся к соотечественникам:

- российские граждане, проживающие за рубежом вне зависимости от того, стоят они или нет на консульском учете;

- бывшие граждане СССР, причём без указания титульной, например, русской нации или только тех, кто проживал до 1991 года в пределах Российской Федерации;

- потомки людей, иммигрировавших из России или Советского Союза.

"Закон о гражданстве" - это большой компромисс, - объясняет нам Э.В.Митрофанова. - Расплывчатое понимание, кто же есть наш соотечественник, только мешает работе. Возникают вопросы, с какой категорией людей мы имеем дело и какой объём финансирования необходим».

Работе МИД с соотечественниками и был посвящён наш разговор с Элеонорой Валентиновной Митрофановой, первым заместителем Министра иностранных дел России, в ведении которой находится именно работа с соотечественниками за рубежом и международные культурные связи.

Вопрос: Элеонора Валентиновна, когда и почему встал вопрос о необходимости работы с соотечественниками?

Ответ: Впервые вопрос на государственном уровне был поставлен в 1994 году в период работы первой Государственной Думы, когда у соотечественников на пространстве бывшего Советского Союза было особенно тяжёлое положение. Но тогда особой организованной и структурированной работы не велось: во многом это было связано с тем, что не выделялось финансирование. В 2001 году на Конгрессе соотечественников Президентом В.В.Путиным эта проблема была впервые подробно освещена. Президент поставил её в ряд наиболее важных направлений внешней и внутренней политики. После этого работа оживилась, была создана правительственная комиссия по работе с соотечественниками, и стали выделяться деньги. Ответственным за эту работу в 2002 году был назначен МИД, а ранее существовавшие министерство национальностей и министерство по делам СНГ были ликвидированы.

Вопрос: Каковы основные направления работы правительственной комиссии?

Ответ: В первую очередь это поддержка соотечественников, которые после распада СССР без их желания оказались вне пределов Российской Федерации. Новообразованные страны стали активно проводить националистическую политику - внедрение своего языка, продвижение лиц титульной национальности в руководящие должности, что, наверное, в той ситуации было естественно. Однако многие соотечественники оказались в тяжёлом положении. Я уже не говорю о тех прибалтийских странах (Латвия и Эстония - Ред.), где по существу идёт попытка целенаправленного выдавливания русских, преследования ветеранов ВОВ, бывших сотрудников КГБ и т.д., причём людей, которые прожили там всю жизнь. Это нежелание проявить мудрость и перевернуть страницу прошлого приводит к достаточно конфликтной и неоднозначной ситуации. Россия в связи в этим выступает на международном и, естественно, на двустороннем уровнях, отстаивая права русскоязычного населения. То есть сейчас приоритетной и болезненной проблемой остается положение соотечественников на постсоветском пространстве.

Но, помимо этого, мы считаем, что соотечественники - это большой потенциал для самой России. Их отношения с Россией - это дорога с двусторонним движением. Чем сильнее, «звучнее» Россия, тем лучше и увереннее чувствуют себя соотечественники, в какой бы стране они не находились. Всегда приятно гордиться принадлежностью к чему-то сильному, хорошему. А с другой стороны, соотечественники - большой потенциал в культурной области. Это люди, как правило, знающие менталитет той и другой страны, которые могут быть посредниками во многих делах.

Вопрос: В какой момент произошло понимание того, что представителей российской диаспоры можно использовать как потенциал для России?

Ответ: Наверное, гипотетически это было и раньше. Лично мне не нравится фразеология «защита соотечественников за рубежом». В таком виде это предполагает некую патерналистскую схему взаимоотношений. Эта схема по существу подразумевает некоторую расслабленность - можно пойти, попросить, потребовать, и тебе помогут. Поэтому среди соотечественников встречаются «профессионалы», которые пытаются заработать на этом и политический, и, порой, экономический капитал. От этой модели взаимоотношений надо уходить. Иначе получается, что многие наши консульства и посольства в бывших республиках СССР работают как собес - занимаются вспоможением малоимущим. Это неправильно. Сейчас мы пытаемся для самих себя определиться концептуально. По всей видимости, речь должна идти о целенаправленной работе с различными группами людей - с теми, кто занимается экономическими вопросами, с кем можно взаимодействовать в культурной политике, на информационном пространстве. Как выстроить конкретную работу с этими группами - это еще вопрос, который требует разработки.

И надо иметь в виду, что пока деньги выделяются (и есть строгий регламент их использования) только на соотечественников в бывших странах СССР, в том числе и Балтии. Это небольшая цифра - 210 миллионов рублей, в 2004 году будет больше.

Вопрос: Если считать, что за пределами России живет 25 миллионов соотечественников, то это меньше доллара на человека.

Ответ: Конечно, это мало. А на «дальнее зарубежье» эти деньги вообще не предусмотрены, хотя и тут можно многое делать. У нас крупные диаспоры и в Израиле, в Германии, в США, в Греции, во Франции и в других странах. Поскольку я отвечаю за эту работу, то для себя я поставила срок - в течение этого года чётко определить, в каком ракурсе мы можем взаимодействовать, где нужнее финансы и какие это должны быть финансы - государственные или можно использовать частные бизнес-структуры.

Вопрос: Если взять для сравнения китайскую диаспору, которая является мощным рычагом развития китайской экономики, видит ли в перспективе и Россия возможность помощи от российской диаспоры?

Ответ: Хороший вопрос, но мне кажется, что так, как в Китае, у нас никогда не будет. Потому что китайцев много. Они выезжают на заработки, а семьи остаются. Деньги идут в страну. У нас же вся диаспора очень разная, люди выезжали в разное время, и идеологически многие по-разному настроены. Но в то же время Россия представляет большое поле для развития предпринимательства. Будем ли мы давать льготы соотечественникам? К этому мы пока не готовы. Мы сейчас вообще ушли от всяких льгот. На мой взгляд, в этом смысле наше бюджетно-налоговое законодательство стало даже слишком жёстким. В целом же мне кажется, что насколько будет крепка Россия, настолько она будет привлекательна для соотечественников.

Возьмем пример с «утечкой мозгов», которая произошла за эти годы. К счастью, несмотря на это, наша физико-математическая школа как была сильной, так и остаётся, и это по-прежнему признаётся во всём мире. Но если судить по недавнему съезду выпускников российских ВУЗов, многие «мозги» с удовольствием вернулись бы в Россию, конечно, при создании им определённых условий для работы. И это было бы ценнейшим фактором для России. Люди, имеющие опыт работы на Западе, привнесли бы более современную систему мышления. То есть подъём нашей науки - это дело не только наших внутренних капиталовложений, но и возможность абсорбировать тех талантливых людей, которые в своё время выехали.

Вопрос: Каким образом деятельность МИД согласуется с региональными фондами по работе с соотечественниками?

Ответ: После того как все вопросы были переданы МИД, мы прекратили соревнование центра и регионов, в частности Москвы. До этого был такой момент - кто кого опередит. Но понятно, что с мэрией Москвы соревноваться сложно. По одной причине - они в деньгах более вольные, чем центр; ведь любые действия центра более жёстко контролируются Счетной палатой и парламентом. Хотя в целом центр денег даёт больше, чем мэрия Москвы. Поэтому мы на этот год планируем ряд мероприятий, прежде всего в ближнем Зарубежье, объединяя усилия там, где мы можем совместно провести финансирование, например, взять под опеку школу в одной из стран СНГ. МИД не имеет права потратить деньги, например, чтобы сделать ремонт или купить компьютеры. Мы можем дать учебники, направить преподавателей или провести их стажировку в России, можем принять детей на отдых, но ни на какое материальное оборудование мы денег потратить не можем, а мэрия Москвы может. Плюс у Москвы физических сил больше, а аппарат МИД не может тянуть эту работу.

Вопрос: На кого вы опираетесь в своей работе в различных странах?

Ответ: Нам, думаю, надо работать не только с посольствами России, но в первую очередь с русскими общественными организациями. Цель моего сегодняшнего приезда во Францию - как раз встреча с русской диаспорой, на которую придут представители различных ассоциаций. И я надеюсь, что ими будут высказаны предложения и пожелания по дальнейшей работе. Я также надеюсь, что к будущему году будут выделены более значительные финансовые средства, а это зависит, в том числе и от того, сможем ли мы предложить что-то конкретное.

Вопрос: Считаете ли вы, что русские культурные центры в различных странах справляются со своей работой? Каковы их задачи о сегодняшних условиях?

Ответ: Это своевременный вопрос. Когда-то, вы помните, ССОД (Союз советских обществ дружбы, ныне - Росзарубежцентр, который по-прежнему возглавляет В.В.Терешкова - Ред.) активно использовал и создавал эти центры, но тогда задачи были другими - это были идеологические задачи. Единственное, что там было аполитично, - это курсы русского языка. Соответственно и система размещение этих центров соответствовала геополитическим задачам Кремля. Мы боролись за Африку, за Латинскую Америку, мы пытались поддерживать национально-патриотические движения, на Западе было идеологическое противостояние... Сейчас этого нет, но сейчас, в условиях глобализации, вопрос культурного разнообразия и пропаганда этого разнообразия становится приоритетным для всех стран, даже для тех, которые никогда ранее не имели нигде своих культурных центров. Например, Корея, Турция, Китай. Я говорю только о том, что происходит в России. Не говоря уже о «Бритиш Каунсил» или «Альянс франсез».

У России сейчас поменялась геополитическая ориентация, у нас иные приоритеты, - поэтому надо иначе организовывать работу этих центров. Сейчас и финансирование совсем не то. Буквально за последние несколько лет финансирование сократилось с 26 миллионов до 5 миллионов долларов. Для сравнения - «Альянс франсез» получает от государства 800 млн. долларов, и плюс к этому французские центры ещё и сами зарабатывают. А российские центры часто держатся лишь на энтузиазме людей, которые там работают.

Мы считаем, что наша задача - встроить эти центры в культурно-политическую канву. Допустим, проходит визит президента в такую-то страну. На базе культурных центров должны пройти «круглые столы» политологов, совместные семинары, это должно быть освещено прессой. То есть это должна быть одна культурно-информационная площадка. Не забывая при этом, конечно, русский язык. И новая функция, которая прибавилась нашим культурным центрам, - это работа с соотечественниками. Раньше это было невозможно, ибо многие соотечественники сторонились этих центров.

Но вот вам другая сторона вопроса - из-за смены геополитических интересов мы оказались в ситуации, когда по периметру России у нас нет культурных центров, и мы не можем их создать из-за проблем финансирования. А потребность очень большая. У нас нет также культурного центра в Китае, хотя это наш приоритетный партнер. Только сейчас идут об этом переговоры. И не во всех странах «семёрки» есть культурные центры, хотя это тоже наши приоритетные партнеры.

Вопрос: То есть перед российскими культурными центрами поставлена задача коммерчески выжить?

Ответ: По большому счёту такой задачи нет. Но в последние годы такой вопрос действительно стоял. Я уже не говорю про попытки приватизировать эти Центры частными структурами в наши «бурные» годы. Поэтому Центры пригнулись и тихо выживали. Всё зависело от дирекции. У неё не было никакой инструкции из Москвы о том, за что надо, а за что не надо брать деньги, хотя понятно, что порой они до сих пор вынуждены это делать.

Русские центры несколько лет назад фактически бросили на произвол судьбы, и сейчас мы пытаемся их реанимировать. Эта задача поставлена именно передо мной. Я должна предложить концепцию их развития, и если Президент её одобрит, всё пойдёт веселее.

Вопрос: У вас уже есть конкретные идеи?

Ответ: Я вижу, насколько вопрос непростой. Например, в Африке на одном пятачке - пять культурных центров, в Северной Африке - шесть. А нужны ли они сейчас в таком количестве? Может быть, создать региональные офисы? Мой подход такой: необязательно делать полновесные, с огромными помещениями, культурные российские центры. Не лучше ли отвести в десяти городах, например, угол в местных библиотеках? Русские есть везде. Можно нанять местных русских, снабжать их определённой литературой, купить компьютер, наладить Интернет-связь. Это тоже определённые затраты, но не больше, чем покупать огромные дома с большими концертными залами, Это сейчас вряд ли нужно.

Вопрос: Перед рядом министерств Российской Федерации была поставлена задача о создании положительного образа России...

Ответ: Это действительно важная задача, но если говорить по существу, в условиях информационного общества, в котором мы живём, создание любого образа зависит от самого образа. Хотелось бы, конечно, чтобы ассоциативно образ России был не «водка-селёдка», «матрёшка» и «пьяный в ушанке», и не «новые русские». Образ президента, образ какого-то одного политика можно сделать положительным, а вот образ страны - гораздо сложнее.

Вопрос: Считаете ли вы целесообразным создание телеканала или газеты для соотечественников за рубежом?

Ответ: Наверное, вопрос об общей газете с национальными вкладышами, которые отражают жизнь на местах, разумен. Что касается информации из России, то мне кажется, что на рынке сейчас достаточно много источников информации. Много делает, например РИА «Новости». Опять же ваша газета, которую я нижу как общеевропейскую с её вкладышами. Надо использовать и электронные СМИ. У нас, кстати, прекрасный мидовский сайт по соотечественникам. Поэтому мне кажется, что информации о России достаточно.

Вопрос: Есть ли установка Президента на создание новой газеты? Как бывало раньше - партия сказала: «Надо», комсомол ответил: «Есть».

Ответ: У нас всё же сейчас другие реалии, и такого, как было раньше уже нет.

Вопрос: В вашей работе поддерживаете ли вы контакты с Русской Православной Церковью, которая в последнее время претендует на монополию окормления русскоязычной паствы за пределами России?

Ответ: У нас был ряд общих обсуждений. Я считаю, что в некоторых странах Православная церковь может быть единственным культурным центром, но это не есть одно из направлений правительственной программы. Церковь работает самостоятельно, а там, где наши пути совпадают и они готовы подключиться или им нужна наша помощь, мы работаем вместе. Например, мы помогали готовить визит Московского Патриарха в Эстонию, что было важным событием и в его личной жизни.

Вопрос: Что вас лично связывает с Францией?

Ответ: Я два с половиной года работала в Париже в секретариате ЮНЕСКО заместителем Генерального директора. Сейчас я являюсь заместителем председателя исполнительного совета ЮНЕСКО в качестве представителя России, поэтому от этой организации я не оторвалась, и во Франции, к которой очень тепло отношусь, бываю достаточно часто, как минимум два раза в год.

[Версия для печати]