В воскресение 14 марта сего года, когда в России полным ходом шло голосование на президентских выборах, а обозреватели и комментаторы лихорадочно подсчитывали проценты явки избирателей и голосов, поданных за кандидатов, в Грузии разворачивались не менее драматические события. Президент Грузии Михаил Саакашвили в сопровождении кортежа автомашин, состоявших не только из правительственных чиновников, но и из достаточно большого отряда спецназа (по некоторым данным 500 человек) подъехал к административной границе Аджарии в районе заставы на реке Чолоки. Застава там была выставлена руководством Аджарии в связи с действием на территории автономии чрезвычайного положения. Оно было введено лидером Аджарии Асланом Абашидзе после государственного переворота в Тбилиси 24 ноября 2003 года, приведшего к отставке президента Грузии Шеварднадзе. Абашидзе опасался экспорта нестабильности на территорию Аджарии.

На пропускном пункте кортеж Саакашвили был остановлен сотрудниками службы безопасности Аджарии, которые согласились пропустить Саакашвили, но не сопровождающих его спецназовцев. После этого, президент Грузии резко развернул кортеж и направился в Поти, где он выступил с телеобращением к нации. Оно транслировалось по всем грузинским телеканалам. "На посту на реке Чолоки нас встретили десятки вооруженных людей. Их было более ста, они были как в форме, так и без, и они категорически отказались пропустить кортеж на территорию Аджарии и заблокировали нам дорогу", - сказал президент.- "Я даже был готов, чтобы не осложнять ситуацию, без своей охраны пройти КПП и проследовать дальше на территорию Аджарии вместе с несколькими сопровождающими меня лицами. На это предложение мне также ответили отказом". Грузинский президент обвинил власти Аджарии в том, что они встали на путь сепаратизма и заявил, что этому будет положен конец.

В Поти было созвано экстренное совещание правительства Грузии в составе президента, генерального прокурора, премьер-министра, министра внутренних дел, министра госбезопасности и начальника Генштаба Вооруженных Сил Грузии. Одновременно войска Грузии были приведены в боевую готовность и стали разворачиваться на границе с Аджарией. А в Батуми на улицу вышла бронетехника, на крышах домов размещались пулеметные гнезда, а людям стали раздавать оружие. В городе был введен комендантский час. Началась мобилизация сторонников Абашидзе в других городах Аджарии. Примечательно, что в этот момент Абашидзе находился в Москве и грузинские власти воспрепятствовали его вылету в Батуми, закрыв воздушное пространство Грузии. В этих условиях, Абашидзе обратился к Москве с просьбой вмешаться в конфликт, чтобы предотвратить кровопролитие. А Саакашвили, напротив, призвал Россию, соблюдать нейтралитет.

Вечером в тот же день Саакашвили предъявил Абашидзе ультиматум - в течение 24 часов обеспечить свободу передвижения главы грузинского государства по территории автономии. "Я даю Абашидзе срок до завтрашнего вечера с тем, чтобы он дал возможность президенту Грузии свободно перемещаться по Аджарии и начал разоружение незаконных формирований на территории автономии",- заявил он. "Аслан Абашидзе должен также дать возможность любому человеку на территории Аджарии свободно выражать свое мнение и политические взгляды и обеспечить демократичный ход предвыборной кампании на территории автономии и проведение выборов в парламент Грузии в честной и справедливой обстановке",- отметил президент. "Я предупреждаю Абашидзе - если с представителей оппозиции на территории Аджарии упадет хотя бы один волос - правительство Грузии весьма серьезно отреагирует на это",- заявил президент. Как сказал Саакашвили, "Абашидзе должен дать возможность центральному руководству взять под контроль государственную границу Грузии на участке с Турцией, транспортные коммуникации и морской порт в Батуми". Саакашвили сообщил, что 15 марта в Поти на чрезвычайном заседании правительства Грузии он поставит вопрос о закрытии воздушного пространства над Аджарией, закрытии КПП в “Сарпи“ на границе с Турцией, закрытии морского порта Батуми и введении запрета на ввоз в Аджарию крупногабаритных грузов. Ситуация оказалась на грани войны. Что же привело к кризису?

В заявлении Института стран СНГ по поводу государственного переворота в Грузии, приведшего к власти режим Саакашвили, прямо говорилось, что со стороны новых властей “могут последовать вооруженные акции в отношении Аджарии“. Для такого вывода имелись веские основания. Во-первых, новоявленный лидер Грузии в ходе своей предыдущей политической карьеры неоднократно заявлял, что намерен восстановить единство страны любыми средствами. Следовательно, после прихода к власти он должен был начать действовать в этом направлении, иначе его имидж “собирателя земель“ Грузии стал бы размываться. А это, естественно, привело бы к ослаблению его поддержки в грузинском обществе и прежде всего в националистически настроенной грузинской элите. Поэтому нужен был быстрый эффектный ход по принуждению непокорных регионов к подчинению Тбилиси. Понятно, что применение принуждения в отношении уже отделившихся автономий – Абхазии и Южной Осетии было связано со значительным риском с учетом прошлого опыта и вовлеченности международных организаций в урегулирование этих конфликтов. А провал подобной акции по принуждению мог бы поставить крест на карьере Саакашвили, особенно с учетом того, что в спину ему жарко дышат политические конкуренты – Жвания и Бурджанадзе, готовые в любой момент сменить обанкротившегося лидера.

В этих условия, Аджария, не провозглашавшая формальной независимости, но на практике отказывающаяся подчиняться официальному Тбилиси, представлялась наиболее перспективным регионом для реализации политических амбиций Саакашвили. Тем более, что в данном случае речь шла о принуждении территории, населенной этническими грузинами, единственным отличием которой от остальной Грузии, являлось преобладание ислама в религиозных предпочтениях местного населения с учетом долгого пребывания в составе Турции. Таким образом, Саакашвили небезосновательно полагал, что в данном случае он не нарвется на этнический конфликт, хотя по опыту бывшей Югославии мы знаем, что религиозные различия могут служить не менее важным фактором разделения народов.

Но это – то что касается личных интересов Саакашвили, и , возможно, они не стали бы достаточным основанием для развития кризиса, если бы в эту ситуацию не оказались бы вовлечены более серьезные интересы, включая геополитические устремления великих держав. Понятно, что приход Саакашвили к власти был не только его личным достижением, но и результатом поддержки определенных сил внутри Грузии, прежде всего, молодого и агрессивного грузинского бизнеса, бросившего вызов старой советской номенклатуре, находившейся у власти при Шеварднадзе. Эти люди рвались к власти не ради абстрактных идеалов, а ради вполне прагматичных экономических целей. Приход к власти открывал этим людям хорошие перспективы для передела в свою пользу наиболее лакомных кусков грузинской экономики.

Тенденция к переделу собственности проявилась сразу же после победы Саакашвили на президентских выборах 4 января сего года. Начались аресты и запугивания людей, контролировавших финансовые потоки и ключевые компании. Наиболее нашумевшим эпизодом этой кампании был арест 20 февраля сего года зятя бывшего президента Грузии Эдуарда Шеварднадзе Гия Джохтаберидзе, руководителя крупнейшей в Грузии компании мобильной связи "Магтиком". Он был обвинен в неуплате налогов в особо крупных размерах – обвинение которое могло бы быть предъявлено любому грузинскому предпринимателю. Но естественно, удар наносился по тем, кто имел наиболее лакомные куски, которые могла бы прибрать к рукам новая грузинская элита. Имелись такие куски и в Аджарии. Правда, они были защищены конституцией и законами автономной республики и контролировались мощным аджарским кланом, во главе которого стоял глава автономии Аслан Абашидзе.

Вообще, Аджария – самый благополучный регион Грузии. Уровень жизни в республике сравнительно выше, чем в других районах страны. Аджарии удалось избежать коллапса государственных структур, которые дважды переживала Грузия после получения независимости. В Аджарии не было того разгула бандитизма и преступности, который охватил другие районы Грузии. Другой важной причиной относительного благополучия республики является ее контроль над основными товарными потоками страны. Большая часть торговли Грузии и значительная часть торговли Армении идет через порт Батуми. Там также имеется нефтяной терминал для экспорта азербайджанской нефти. Понятно, что контроль над этими товарными потоками приносит огромный доход. Речь идет о сотнях миллионов долларов в год.

В 1997 году батумский морской торговый порт стал казначейским (муниципальным) предприятием. Разработана программа его развития до 2010 года, с реализацией которой власти связывают надежды на увеличение как общего грузооборота, так и номенклатуры перерабатываемых грузов. В 1998 г. в Батумском порту открылась железнодорожная паромная переправа мощностью 4 млн. тонн в год. Продолжительность перевозки грузов этим путем из Китайского Гонконга до Роттердама сокращается на 16-17 дней. Именно эту жемчужину в экономике Грузии и захотел прибрать к рукам стоящий за Саакашвили клан. Кстати, сам Саакашвили как-то проговорился и в одном из своих выступлений прямо выдвинул требование к Абашидзе передать центральным властям контроль над батумским портом. На каком основании, правда, не ясно. Ведь порт – это даже не республиканское предприятие, а муниципальное, каковыми, кстати, и являются порты во многих странах мира. То есть, просто отдай и все дела: ни закона, ни суда, ни арбитража, никаких других нормальных процедур существующих во всех цивилизованных странах. Естественно, аджарская элита эти притязания Саакашвили на основной источник своих доходов решительно отвергла.

Таким образом, захват собственности на территории Аджарии стал возможен только силовым путем с устранением от власти ключевых фигур аджарской властной группировки и прежде всего – самого Абашидзе. Это было чревато серьезными последствиями. Надо отметить, что до последнего времени аджарская элита была вполне удовлетворена своим положением и не стремилась к отделению от Грузии, так как имела все желаемые права и привилегии за счет автономного статуса республики. Однако действия Саакашвили по “отъему денег“ могли резко изменить настроения в элите, да и в более широких слоях аджарского общества, имеющего явные преимущества, по сравнению с другими регионами Грузии. Таким образом, вырисовывающийся конфликт между Тбилиси и Аджарией имел, не столько этнические, сколько экономические корни. Тем не менее, этого было вполне достаточно, чтобы подтолкнуть аджарскую элиту на путь сепаратизма как единственной возможности сохранить свою собственности и положение. При этом можно было бы ожидать, что эти действия получат поддержку значительной части населения Аджарии. Более того, за время безвластия, царившего в Грузии во времена Шеварднадзе, руководство Аджарии хорошо подготовилось к возможным сюрпризам со стороны центральных властей. В республики была создана мощная силовая инфраструктура, приобретено оружие, видимо, были разработаны и мобилизационные планы. Поэтому провозглашение Аджарией независимости было бы не просто декларативным актом, а было бы подкреплено реальным силовым потенциалом. И вовсе не факт, что Саакашвили удалось бы легко приструнить отделившуюся Аджарию, даже военным путем.

Все это были очевидные факты, которые Саакашвили не мог не принимать во внимании, когда начал формировать свою новую политику в отношении Аджарии. Казалось бы, они должны были предрасположить грузинского лидера к осторожности в столь сложном и деликатном вопросе. Тем не менее, Саакашвили с самого начала взял четкий курс на устранение Абашидзе от руководства Аджарией и затем уже никак не сходил с этого пути до самого последнего момента. Причина этой напористости заключалась не столько в личном складе характера Саакашвили, сколько в том, что в реализации данного плана он пользовался недвусмысленной поддержкой Запада. Ведь Запад привел Саакашвили к власти отнюдь не ради абстрактных идеалов свободы и демократии. На повестке дня стояли вполне конкретные стратегические интересы. Во-первых, Грузия должна была превратиться в плацдарм для развертывания американского военного присутствия в Закавказье, с последующим расширением этого плацдарма и установлением полного военного контроля Запада над перешейком между Черным и Каспийским морями. Во-вторых, в Грузии должны быть созданы необходимые условия безопасности для транспортировки каспийской нефти по трубопроводу Баку-Тбилиси-Джейхан.

Понятно, что ни одна из этих целей не могла быть реализована в условиях присутствия на территории Грузии российских военных баз. Таких баз сейчас - две. В Батуми расположена 12-ая военная база Группы российских войск в Закавказье (ГРВЗ). Вторая дислоцирована в Ахалкалаки (Джавахетия). Расстояние между Ахалкалаки и Батуми - около 300 км. В 2001 году на двух базах проходили службу около 4000 российских военнослужащих, находились 153 танка, 241 бронемашина, 140 артиллерийских установок и 35 единиц авиатехники. Для развертывания военного присутствия США в Грузии и вступления этой страны в НАТО необходимо, чтобы эти базы были выведены. К тому же, через Аджарию должен пройти участок трубопровода Баку-Тбилиси-Джейхан и Западу очень не хотелось бы, чтобы он находился в зоне контроля российских войск. Поэтому выдавливание российской базы из Аджарии стало главным приоритетом американской политики в Грузии.

Однако эффективные рычаги для выдавливания этой базы у Тбилиси в настоящее время отсутствуют, поскольку и местное население и руководство Аджарии очень заинтересованы в сохранении базы в Батуми по двум причинам. Во-первых, аджарская элита рассматривает эту базу как определенную гарантию сохранения своей автономности в случае силовых действий со стороны Тбилиси. В недавнем прошлом до 70% военнослужащих на базе являлись жителями Аджарии, имеющими российское гражданство. У Абашидзе были веские основания рассчитывать, что в случае агрессии со стороны Тбилиси они выступят на стороне руководства республики. В начале 90-х так оно и было, и по крайней мере один раз вмешательство российских военных спасло Аджарию от вторжения на ее территорию военных формирований “Мхедриони“. Во-вторых, известна важная экономическая роль этой базы для Аджарии, так как она дает работу многим аджарцам как непосредственно, так и за счет обслуживания базы и ее персонала.

Поэтому какие-либо попытки Тбилиси создать нетерпимую обстановку вокруг базы путем митингов и провокаций с целью ее быстрейшего выдавливания встретили бы решительный отпор местного населения и руководства республики. Не случайно, когда лидер Народного фронта Грузии Нодар Натадзе выступил с угрозой о проведении нападений и диверсий на базы и российских военнослужащих, то сразу же последовало ответное заявление премьер-министра Аджарии Бадри Меладзе. "Если некоторые политические силы захотят организовать акции вблизи базы российских войск в Батуми, чтобы ускорить ее вывод с территории Грузии, то такие акции станут очагом дестабилизации в Аджарии. Этого власти автономной республики не допустят", - заявил он. А в условиях отсутствия давления на базы, Россия могла бы вести переговоры об их выводе сколь угодно долго, так как она не брала на себя никаких четких международных обязательств по срокам вывода. В этой ситуации единственной предпосылкой, которая могла бы обеспечить скорейшее выдавливание российской базы из Батуми становилось свержение Абашидзе и установление в Аджарии режима полностью подконтрольного Саакашвили. Сам Абашидзе в интервью лондонской Таймс упомянул, что его свержения добиваются Джордж Сорос и грузинская организация Институт свободы, финансируемая Соросом и правительством США.

Первоначально Саакашвили сделал ставку на осуществление в Аджарии “бархатной революции“ по тому же сценарию, как это было сделано в Тбилиси с Эдуардом Шеварднадзе. С этой целью в Аджарию были направлены активисты движения “Кмара“, финансируемые через фонд Сороса. Их роль состояла в раскачивании политической обстановки в республике путем ярких скандальных выходок. Полиция Аджарии задержала представителей движения 7 января в Батуми, а Абашидзе, осознав, что происходит, принял решение о возобновлении действия режима чрезвычайного положения на территории автономии. Согласно принятому решению, была усилена застава на реке Чолоки, а правоохранительные структуры Аджарии вновь переведены на казарменное положение. Между тем, в Тбилиси сторонниками Саакашвили были созданы политические организации “Демократическая Аджария“ и “Наша Аджария“, оппозиционные нынешнему аджарскому руководству. Лидеры обоих организаций заявили, что их целью является смещение Абашидзе с поста главы автономии. Они сразу же приступили к вербовке членов на территории Аджарии из числа недовольных правлением Абашидзе, а возможно просто за деньги. Благо поток финансовых средств с Запада на проведение “демократических и справедливых“ парламентских выборов не прекращался. В ходе визита Саакашвили в Батуми 24 января эти организации устроили там беспорядки, приведшие к столкновениям со сторонниками Абашидзе.

Еще одним элементом политики Саакашвили стали попытки переманить на свою сторону перебежчиков из состава аджарского руководства. Таких, однако, не нашлось. И это было первым проявлением того, что план Саакашвили развивается не совсем по сценарию. Все это сопровождалось мощной информационной войной, призванной создать впечатление, как внутри Грузии, так и за ее пределами, что режим Абашидзе находится в кризисе и вот-вот рухнет под напором народного возмущения. Целью этой пропаганды было деморализовать аджарскую элиту и оттолкнуть от нее союзников за рубежом. В общем все разворачивалось по лучшим сценариям подготовки переворотов. Чувствовалось, что рукой Саакашвили водили опытные заокеанские советники.

Последним подготовительным этапом перед проведением переворота в Аджарии стал визит Саакашвили в США. Визит, который проходил 25-26 февраля, состоялся в чрезвычайно сжатые сроки после посещения Москвы. Саакашвили спешил в Вашингтон, чтобы доложить президенту США о содержании своих московских переговоров и получить инструкции относительно дальнейших действий. Думается, что именно в Вашингтоне он и получил окончательную санкцию на реализацию сценария переворота в Аджарии. После завершения визита события стали разворачиваться с нарастающей быстротой. Еще 26 февраля замглавы МГБ Грузии Амиран Месхели заявил, что не исключает проведения спецоперации в Аджарии “в отношении отдельных групп… со стороны МВД Грузии по их задержанию“. А 5 марта Саакашвили прямо заявил, что намерен установить контроль над Аджарией. "Аслан Абашидзе считает проблемой то, что руководство Грузии пытается установить контроль над Аджарией, - сказал Саакашвили. - Я заявляю - да, я хочу установить контроль над Аджарией, и я это сделаю. Конец самовольства. Я не Шеварднадзе, и я не собираюсь расчленять и разрушать Грузию". Затем Саакашвили внес в парламент Грузии законопроект об упразднении министерства госбезопасности Аджарии. "В Грузии одна конституция и министерство безопасности должно быть только одно", - подчеркнул он. Это довольно сомнительное с юридической точки зрения заявление (так как в Аджарии имеется своя собственная конституция) встретило крайне негативную реакцию в Батуми. Руководство Аджарии заявило, что не намерено упразднять министерство госбезопасности.

После этого Саакашвили выдвинул Абашидзе ультиматум – в течении десяти дней “задержать и наказать организаторов политических репрессий и преследования инакомыслящих на территории автономии“. "Если... эти мероприятия не будут проведены, будут возбуждены уголовные дела на всех местных высокопоставленных лиц. Я обязательно отдам распоряжение, чтобы они были задержаны всеми возможными методами. Я не потерплю создания анклава внутри территории Грузии", - заявил Саакашвили. Ультиматум был неконкретен и заведомо невыполним. Но именно для его реализации и выехал 14 марта в Аджарию Саакашвили в сопровождении отряда спецназа. А на 15 марта в Батуми запланирована массовая акция протеста оппозиции, которая проводится по инициативе объединенного оппозиционного движения "Наша Аджария". Видимо, именно эта акция и планировалась как детонатор государственного переворота в Аджарии. Поэтому лидер Аджарии Абашидзе 12 марта заявил, что никаких митингов во время чрезвычайного положения в Аджарии проводиться не будет. "Вся ответственность за возможные инциденты, произошедшие по причине людей, идущих на провокации, будет возложена на тех, кто управляет этими процессами, нагнетая обстановку не только в Аджарии, но и в Грузии в целом", - подчеркнул он. Но такой вариант, при котором массовая акция оппозиции оказалась бы подавлена силой, тоже вполне устраивал Саакашвили, так как создавал предлог для ввода в Аджарию грузинских войск. Саакашвили даже позаботился о создании в тот день благоприятного фона в российских СМИ. 14 марта на ТВЦ вышла, по-сути, заказная программа Караулова "Момент истины", рисующая выгодный образ нового грузинского президента на фоне одолевающих Грузию проблем и сепаратистов.

Надо признать, что время для нанесения удара было выбрано очень удачно. В России все были поглощены предвыборной кампанией, правительство находилось в процессе реорганизации. Чиновники были больше озабочены сохранением своих мест, нежели государственными интересами. Было не ясно кто должен принимать решения, а кто их выполнять. Грузия была в тот момент где-то на периферии российских политических приоритетов. А поскольку никто из зарубежных государств, кроме России, помешать Саакашвили не мог, то складывалась очень благоприятная обстановка для нанесения решающего удара. К этому добавлялось отсутствие в Аджарии Аслана Абашидзе, который в поисках поддержки находился в этот момент в Москве (он планировал вылететь в Батуми 15 марта) и не мог эффективно руководить республикой. По замыслу Тбилиси, отсутствие лидера должно было внести сумятицу в ряды аджарского руководства и дезорганизовать их. В интервью корреспонденту Таймс Джереми Пейджу 23 марта Абашидзе прямо сказал, что Саакашвили планировал сбросить десант в центр Батуми, а также готовил нападение с моря.

Первым на события в Грузии отреагировала все-таки Россия. В заявлении официального представителя МИД России Александр Яковенко 14 марта отмечалось, что развитие ситуации в Аджарии вызывает тревогу и серьезное беспокойство в Москве. У МИД России есть основание предполагать, что "Тбилиси планирует прибегнуть к силе". По словам Яковенко, грузинские власти должны отдавать себе полный отчет в том, что подобного рода действия могут привести к самым тяжелым и непредсказуемым последствиям, прежде всего, для самой Грузии. Россия считает, что все вопросы, относящиеся к Аджарии, надо решать мирным путем, - подчеркнул он. По его словам, "в Москве рассчитывают, что выход из сложившейся ситуации будет искаться через диалог между руководством Грузии и Аджарии". В МИД РФ надеются, что будет найдено решение, которое "не подрывало бы стабильность в этой стране", - отметил он. "В случае кризиса вся ответственность за него ляжет на грузинское руководство", - заключил представитель МИД.

Это была довольно весомая критика. Не случайно заявление МИД России вызвало недовольство грузинских властей. На следующий день посол Грузии в России Константин Кемулария заявил, что у Грузии вызвало недоумение заявление МИД РФ относительного того, что грузинские власти пойдут на военное обострение ситуации. "Это не соответствует действительности. Никакого плана силового решения в Грузии нет", - отметил дипломат. "Мы предпринимаем шаги по разрешению ситуации в Аджарии. Никто в Грузии не собирается ограничивать права аджарцев", - сказал Кемулария. Хотя в заявлении и не говорилось о намерении Москвы вмешаться в конфликт, оно также не исключало такого развития событий. Москва возлагала ответственность за все происходящее на режим Саакашвили и отмечала“тяжелые и непредсказуемые“ последствия для самой Грузии. А с учетом прошлого опыта это вполне могло быть истолковано, как намерение поддержать Абашидзе в той или иной форме. Саакашвили же рассчитывал по крайней мере на нейтралитет Москвы.

Надо сказать, что для таких надежд у Саакашвили были определенные основания, поскольку российская политика по аджарскому вопросу характеризовалась определенной непоследовательностью. На первом этапе после переворота, отстранившего от власти Шеварднадзе, Москва вроде бы встала на защиту Абашидзе. Так, 9 декабря 2003 года Москва, к неудовольствию новых грузинских властей, ввела упрощенный визовый режим с Аджарией. Согласно новым правилам российские визы для граждан Грузии, проживающих в Аджарии, можно было получить в аэропорту по прилету в Москву. Это давало возможность аджарцам посещать Россию без необходимости приезжать в Тбилиси для получения визы в российском посольстве. В условиях обострения отношений между Тбилиси и Батуми поездки в Тбилиси могли бы стать просто невозможными для многих представителей аджарской элиты и бизнеса, так как они могли в любой момент подвергнуться аресту за лояльность режиму Абашидзе. Такой шаг, безусловно, укреплял позиции Батуми в торге с Тбилиси.

Затем Москва недвусмысленно осудила действия режима Саакашвили по дестабилизации ситуации в Аджарии. В сообщении Департамента информации и печати МИД от 20 января говорилось. "Попытки экстремистки настроенных сил в Грузии, в частности из организации "Кмара", вызвать напряженность в Аджарии являются крайне опасными и чреваты дестабилизацией обстановки в стране в целом... Нагнетание противостояния между центральными властями Грузии и руководством Аджарии, угрозы применения силы, организация провокационных акций могут привести к самым серьезным последствиям, играют на руку только тем, кто не заинтересован в развитии Грузии по пути демократии и законности".

В этих условиях важным элементом политики Саакашвили стало стремление нейтрализовать возможные действия Москвы, которые могли бы воспрепятствовать реализации его планов в отношении Аджарии. Ведь, как показали конфликты начала 90-х в самой Грузии, и в других точках постсоветского пространства, победа всегда доставалась тому, кто пользовался поддержкой России. Поэтому программой минимум Саакашвили было добиться хотя бы нейтралитета Москвы в готовящейся конфронтации с аджарским лидером. На это был нацелен широко разрекламированный визит грузинского президента в Москву 11-12 февраля. Этот визит очень походил на хорошо разработанную пропагандистскую акцию, призванную создать впечатление о намерении новых властей Грузии пойти на сближение с Россией и разрешить все наболевшие вопросы в двухсторонних отношениях. Правда, ничего существенного и конкретного Саакашвили не предложил. Зато его речи были полны заявлений о дружбе и братстве между Россией и Грузией, а также изобиловали хвалебными дифирамбами в адрес российского президента.

В какой степени Саакашвили удалось добиться от российского руководства обещаний не вмешиваться в конфликт с Аджарией, сказать трудно, так как дискуссии на переговорах не являются достоянием гласности. А ясных заявлений на эту тему по итогам переговоров сделано не было. Но Саакашвили удалось достичь по крайней мере одной цели – он создал благоприятный пропагандистский фон для того, чтобы продолжать наращивать давление на Аджарию. В адрес Батуми посыпались новые угрозы. Вернувшись в Тбилиси 12 февраля‚ Саакашвили заявил, что "Аслану Абашидзе пора начать ездить в столицу так часто, как этого потребуют интересы страны... Если Абашидзе не приедет в Тбилиси, то я, в отличие от предыдущего президента, приеду в Батуми не "клясться в любви", а с совсем другой государственной миссией". Затем оппозиция в Батуми устроила новые беспорядки. Они были приурочены к визиту в Батуми Генерального секретаря Совета Европы Вальтера Швиммера. В день его приезда в городе произошли столкновения между сторонниками и противниками Абашидзе. Таким образом, формировалось общественное мнение об “антинародном“ режиме Абашидзе и “демократической“ оппозиции, борющейся за свободу и справедливость.

Со стороны же России после визита Саакашвили наступило странное молчание, хотя провокационные действия Тбилиси в адрес Аджарии не прекратились. Это создавало впечатление, возможно ложное, что в Москве были все-таки достигнуты некие договоренности о невмешательстве России в конфликт с Аджарией в обмен на какие-то обещания грузинского руководства. Возможно, однако, что бездействие Москвы было вызвано, главным образом, внутренними причинами – раскручивающейся в стране президентской предвыборной кампании и отставкой правительства Касьянова. Но объективно это молчание поощряло Саакашвили к агрессивным действиям и в то же время оказывало деморализующее воздействие на аджарское руководство. Примечательно, что лидер Аджарии, чувствуя, что над республикой сгущаются тучи и не уверенный в позиции российских властей почти не вылезал из Москвы, обивая пороги различных инстанций. На неадекватность российской реакции по аджарскому вопросу в этот период неоднократно указывали эксперты института стран СНГ.

Лишь 12 марта было сделано заявление МИД России о ситуации в Аджарии. "Судя по имеющейся информации, напряженность между центральными властями Грузии и руководством Аджарской автономной республики в последнее время усиливается и подходит к опасной черте", - говорилось в заявлении. - "В Тбилиси раздаются голоса с требованиями «поставить Аджарию на место», проводится соответствующая подготовка в силовых подразделениях, организуются финансируемые извне манифестации с целью свержения законных властей в Батуми. Причем все это увязывается с намеченными на 28 марта парламентскими выборами. Разумеется, подобное развитие обстановки не может не вызывать беспокойства", - отмечалось в заявлении. "Выдвижение разного рода ультиматумов, обращение к угрозе силой приведет лишь к скатыванию ситуации к хаосу и междоусобице", - говорилось в сообщении. МИД России призывал сделать все, чтобы не допустить безответственных действий, которые в условиях и без того накаленной обстановки чреваты самыми серьезными последствиями для стабильности не только в Грузии, но и в регионе в целом.

В принципе правильное заявление МИД последовало, к сожалению, с немалым опозданием, то есть уже в условиях, когда механизм эскалации кризиса был запущен на полную катушку. А ведь можно было предпринять превентивные дипломатические шаги на более ранних этапах. И у России имелись мощные международно-правовые рычаги воздействия на всю ситуацию вокруг Аджарии, которые по непонятной причине не были использованы. Речь идет о Московском и Карсском договорах 1921 года. Эти договора фиксировали переход Аджарии от Турции к Грузии в качестве автономной территории.

Предыстория этого вопроса такова. Во второй половине 16 века Аджария была завоевана Турцией и находилась в ее составе до русско-турецкой войны 1877-1878 годов. После победы России в этой войне Аджария по Берлинскому трактату в составе Батуми, Карса и Ардагана перешла к России. В марте 1918 года советское правительство России вышло из первой мировой войны и подписало с Германией и ее союзниками сепаратный Брест-Литовский мирный договор, по которому Аджария в том же составе отошла обратно к Турции. После поражения германского блока Аджария была оккупирована английским войсками, которые были эвакуированы в июле 1920 года. Сразу же вслед за этим в Аджарию вошли войска меньшевистского правительства Грузии. Ввод в Грузию частей Красной Армии в феврале 1921 года привел к свержению правительства меньшевиков и установлению советской власти в Грузии. Меньшевики бежали в Батуми и заключили соглашение с Турцией о передаче ей Артвинского, Ардаганского и Батумского округов с городом Батуми. 11 марта 1921 года Батуми был оккупирован турецкими войсками.

В этих условиях правительство советской России пошло на заключение Договора о дружбе и братстве между РСФСР и Турцией, который был подписан 16 марта 1921 года (Московский договор 1921 года). Этот договор, носивший бессрочный характер, отменял все заключенные ранее соглашения о разграничении в Закавказье. Северо-восточная граница Турции устанавливалась таким образом, что районы Карса, Ардагана и Артвина отходили к Турции, а Батуми - к Грузии. Сразу же после подписания договора Турция вывела свои войска из Батуми и уже 18 марта 1921 года туда вошли части Красной Армии. 16 июня 1921 года на территории Батумской области была образована Аджарская АССР в составе Грузинской ССР.

Основные положения Московского договора были продублированы в Карсском договоре от 13 октября 1921 года между Армянской, Азербайджанской и Грузинской советскими социалистическими республиками, с одной стороны, и Турцией - с другой. Оба договора обусловливали передачу Аджарии Грузии сохранением автономного статуса Аджарии. В Статье 2 Московского договора, в частности, говорилось: “Турция соглашается уступить Грузии сюзеренитет над портом и городом Батумом и территорией, лежащей к северу от границы, указанной в статье 1 нынешнего Договора и составлявшей часть Батумского округа, при условии, что: 1. Население местностей, указанных в настоящей статье Договора, будет пользоваться широкой местной автономией в административном отношении, обеспечивающей каждой общине ее культурные и религиозные права, и что населению будет предоставлена возможность установить земельный закон, соответствующий его пожеланиям“. Более того, Статья 15 договора указывала, что “Россия обязуется предпринять в отношении Закавказских Республик шаги, для признания этими Республиками в договорах, которые будут заключены ими с Турцией, статей настоящего Договора, непосредственно их касающихся“.

Таким образом, согласно Статье 15, Россия наделялась правом контроля за поведением Закавказских республик, чтобы они выполняли условия Московского договора. Этот контроль, естественно, распространялся и на Статью 2 договора, гарантирующего автономный статус Аджарии. И надо отдать должное, Россия эти свои обязательства по контролю тогда выполнила четко. Москва убедила три Закавказские республики подписать Карсский договор, который продублировал положения Московского договора. То есть все три республики взяли на себя обязательства соблюдать положения Московского договора. Это касается и Статьи 2 Московского договора, которая дословно воспроизведена в тексте Карсского договора (Статья 6). Таким образом, автономный статус Аджарии был закреплен на уровне международного права при гарантиях России и Турции.

В период аджарского кризиса с грузинской стороны стали звучать голоса, что Карсский договор, якобы, утратил свою силу. Такую, точку зрения высказал, например, посол Грузии в России Константин Кемулария. "Сегодня сложилась иная политическая ситуация, иные отношения между Турцией и Россией, Грузией и Турцией, а также Грузией и Россией, которые не позволяют вооруженного вмешательства на территории этих стран“, - отметил посол. Но это заявление абсолютно юридически не обосновано. Карсский договор имеет бессрочный характер. К тому же, Грузия никогда этот договор не денонсировала и даже не пыталась. Опытный Шеварднадзе отлично понимал всю опасность такого решения. Ведь сама принадлежность Аджарии к Грузии гарантируется именно Карсским договором. Не случайно поэтому Шеварднадзе подтвердил обязательства Грузии по Карсскому в Договоре о дружбе и добрососедстве с Турцией, подписанном в 1992 году. Сейчас раздаются голоса, что, мол, в новом договоре автономия Аджарии вообще не упоминается. Но с юридической точки зрения это вовсе не означает, что соответствующая статья Карсского договора перестала действовать. Ведь, сам договор никто не отменял. А ссылка на него в новом договоре, лишь подтверждает сохранение Карсским договором своей юридической силы.

Грузия, конечно, может попытаться денонсировать Карсский договор в одностороннем порядке. Но это не отменит положений Московского договора 1921 года, гарантирующего статус Аджарии, так как Грузия в этом договоре просто не участвует и его положения продолжают действовать. В этих условиях Россия вновь может предпринять “необходимые шаги“ (Статья 15) для того, чтобы “убедить“ Грузию соблюдать положения Московского договора. Может ли это “убеждение“ включать применение силы? Думается, что, если все другие методы не сработают, то – да. При этом России нет необходимости вводить какие-то войска в Аджарию, так как там и так присутствует 12-ая российская военная база. Понятно, что в условиях всех этих новых противоречий в Закавказье стабилизирующая роль этой базы не только не уменьшилась, но наоборот, возросла.

Примечательно в этой связи, что высшее руководители Грузии, в частности, Бурджанадзе и Жвания, пока воздерживаются от высказываний, ставящих под сомнение положения Карсского договора. Их аргументация сводилась к тому, что упоминание о Карсском договоре неуместно, так как действия центральных властей Грузии не затрагивают статус Аджарии как автономной республики. Например, в недавнем интервью Стране.ру Бурджанадзе заявила: “Если честно, было не очень приятно, когда Турция и некоторые российские политики упомянули о Карсском договоре. Потому что никто не покушается на Аджарскую автономию… Никто не покушается на законные права жителей этого региона“. Эта аргументация однако не выдерживает критики, поскольку действия Тбилиси, направленные на смещение законно избранного правительства Аджарии путем использования силы, иначе как покушением на автономию не назовешь. Аджария имеет свою собственную конституцию и сама формирует свои органы власти. Тбилиси не в праве назначать и смещать аджарских руководителей. Такие действия есть – угроза автономному статусу республики. И в этом случае Россия, как гарант аджарской автономии, имеет полное право вмешаться. К сожалению, эта аргументация так и не прозвучала из уст российского руководства в нужный момент. А жаль, поскольку твердая и аргументированная позиция Москвы могла бы приостановить развитие кризис в самом зародыше.

Конечно, Московский договор может быть денонсирован Турцией, которая как член НАТО, возможно, желает устранения Абашидзе, препятствующего выводу из Аджарии российской военной базы. Но такой шаг имел бы очень далеко идущие последствия для интересов самой Турции, так как вся линия разграничения в Закавказье основана именно на этом договоре. В итоге были бы поставлены под сомнение как границы самой Турции, так и Закавказских республик. Было бы также утрачено право Азербайджана на контроль над Нахичеванью и гарантии Турции в отношении этого статуса Нахичевани. Поэтому такой вариант представляется маловероятным.

Видимо, это двусмысленное положение Турции и привело к тому, что ее политика на первых этапах аджарского крисиза была довольно пассивной. Создавалось впечатление, что руководство Турции долго колебалось, не зная, чью сторону занять – Саакашвили, который является ставленником НАТО или Абашидзе, который представляет автономию, чьим гарантом Турция обязана быть. Возможно, эти колебания усиливались из-за неких, неизвестных нам противоречий, в самом западном альянсе. Вполне вероятно, что на Западе есть влиятельные силы, которые были бы заинтересованы в срыве проекта трубопровода Баку-Тбилиси-Джейхан. Но кому-кому, а Турции такой срыв был совершенно невыгоден, а следовательно и возможная война в Аджарии. Конечно, может быть, все гораздо более прозаично. И причиной молчания Турции была обычная бюрократическая нерасторопность.

Первая реакция Турции последовала лишь 16 марта в середине дня, когда кульминация кризиса была уже пройдена и стало ясно, что силовой вариант откладывается. В заявлении, распространенном посольством Турции в Грузии выражалась надежда, что конфликт между Тбилиси и Батуми будет решен мирным путем. “Турция придает важность территориальной целостности, стабильности и процветанию Грузии и ее народа и как дружественная страна оказывает ей поддержку своими действиями“, - говорилось в документе. Указывалось также, что “Турция внимательно следит за развитием ситуации и готова предоставить сторонам любую помощь для преодоления существующей напряженности“. Вот такое расплывчатое и формальное заявление, в котором ничего не говорилось об обязательствах Турции как гаранта аджарской автономии. Об этом турецкие власти вспомнили лишь на следующий день, после того как об аналогичных правах России во всю заговорили в Москве‚ хотя и не на правительственном уровне. Причем заявление на этот счет было сделано не в Тбилиси, а в Баку. Посол Турции в Азербайджане Унал Чевикоз заявил, что согласно Карсскому договору, Турция имеет право ввести свои войска в Аджарию. Посол отметил, что договор предусматривает военное вмешательство в случае кризисной ситуации в Аджарии и Нахичевани. По его словам, документом предусмотрено аналогичное право и для России.

Лишь после того как кризис был фактически разрешен Турция посчитала своим долгом прояснить отношения с Грузией в этом вопросе. С этой целью 19 марта в Тбилиси отбыла турецкая делегация в составе депутата турецкого парламента, бывшего министра иностранных дел Яшара Якиша и бывшего государственного министр Рефаиддина Шахина. Они встретились с президентом Грузии Михаилом Саакашвили, спикером парламента Грузии Нино Бурджанадзе, премьер-министром Грузии Зурабом Жвания и и.о. министра иностранных дел Грузии Давидом Апциаури. А 21 марта делегация направилась в Батуми для встречи с Асланом Абашидзе. Как сообщалось в заявлении турецкого правительства, распространенном перед визитом: "Турция приветствует тот факт, что напряженность в отношениях между правительством Грузии и руководством Аджарской автономии была снята мирным путем". Об итогах этого визита пока не сообщалось.

В отличие от Турции, Европа довольно быстро сориентировалась в ситуации. Вслед за Россией действия Саакашвили были подвергнуты критике Советом Европы. Специальный представитель генерального секретаря Совета Европы в Грузии Пламен Николов заявил на пресс-конференции в Тбилиси 14 марта. "Мы приветствуем любую встречу, любой диалог между президентом Грузии Михаилом Саакашвили и главой автономии Асланом Абашидзе. Действия, которые оказывают давление на мирное решение споров и разногласий, не будут нами приветствоваться", -отметил Николов. А прибывший в Грузию с визитом действующий председатель ОБСЕ, министр иностранных дел Болгарии Соломон Пасси 15 марта направился в Поти с целью добиться мирного разрешения кризиса. Таким образом‚ Саакашвили не получил поддержки с той стороны, где он на это рассчитывал. Европейцы выступили против силового решения кризиса.

Что касается американцев то они не спешили давать оценку ситуации до самого последнего момента, что можно рассматривать как поддержку действий Саакашвили. Первая реакция посольства США последовала лишь в середине дня 15 марта. "Пока трудно делать комментарии. Мы очень обеспокоены сложившейся в Аджарии ситуацией", - заявила в Тбилиси заместитель посла США Патриция Моллер. Вместе с тем, она подчеркнула, что “на этом этапе наше вмешательство в кризис исключено". Уже ближе к вечеру, когда до истечения ультиматума Саакашвили в адрес Аджарии оставалось всего несколько часов, с комментарием выступил посол США Ричард Майлз. "Существующие проблемы между регионом и центром должны быть срочно урегулированы с тем, чтобы избежать дальнейшего осложнения ситуации", - заявил Майлз после встречи с Саакашвили. "Вы знаете, что ситуация сложная. Мы стараемся помочь господину Саакашвили и господину Абашидзе в том, чтобы проблема была мирно разрешена", - отметил он.

Прозвучавшие из уст Майлза слова о необходимости мирного разрешения кризиса свидетельствовали о поражении линии на силовой вариант. Видимо эти слова дались послу нелегко: его сценарий бархатной революции в Аджарии провалился. Фортуна отвернулась от мастера государственных переворотов. Конечно, дело здесь не только и не столько в везении, сколько в том, что напористая политика американцев, во-первых, встретила неприятие в России, во-вторых, не была поддержана европейцами, но главное получила надлежащий отпор со стороны аджарцев, проявивших твердость и последовательность в отстаивании своих интересов. В этих условиях реализация силового сценария однозначно вела к началу в Грузии очередной гражданской войны. Причем, без поддержки мирового сообщества и с возможной вовлеченностью в конфликт российских граждан перспектива быстрой победы Саакашвили становилась иллюзорной. Напротив возникала опасность падения его режима. К тому же, возникала угроза всему проекту трубопровода Баку-Тбилиси- Джейхан, в который были вовлечены влиятельные силы на самом Западе. Видимо, взвесив все за и против‚ США посчитали, что война между Грузией и Аджарией нанесет больше вреда их интересам, чем сохранение там пророссийского режима. В итоге Саакашвили не получил санкции на применение силы.

Однако вечером 15 марта намерения грузинского президента еще не были ясны и напряженность между Грузией и Аджарией достигла апогея. Подразделения вооруженных сил Грузии почти вплотную подошли к границе Аджарии – туда были стянуты танки и части спецназа. Министр внутренних дел Аджарии Джамал Гогитидзе сообщил, что аджарцам противостоит войсковая группировка численностью около трех тысяч человек. Она состоит из 12 танков Т-52, бронетранспортеров, батальона "Коммандос", численностью до полутора тысяч человек, спецназовцев из Гурийского, Имеретинского и Савигрилойского регионов, а также военнослужащих внутренних войск. Со стороны моря к батумскому порту была готова подойти группа морских судов. "У нас есть достаточно силы, чтобы на силу ответить силой: мы готовы и к воздушному, и к морскому десанту", - добавил Гогитидзе. По его словам, аджарскими силами блокированы все возможные пути проникновения на территорию автономии. "У нас все дороги перекрыты", - сказал Гогитидзе.

Между тем, Абашидзе заявил, что не намерен выполнять ультиматум Саакашвили. "Я буду действовать и решать в рамках конституции Грузии и Аджарской автономии", - еще раз подчеркнул Абашидзе. По словам Абашидзе, Саакашвили потребовал установления контроля центральных властей над таможней на грузино-турецкой границе, морским портом Батуми и в целом над Аджарией. "Я хочу таможню, батумский порт и все контролировать, я должен назначать всех - так заявил президент Грузии", - сказал Абашидзе. Казалось, что ситуация зашла в тупик и военный конфликт становится все более неизбежным.

Между тем‚ Саакашвили продолжал зондировать почву относительно намерений Москвы. В 22:00 состоялся его телефонный разговор с президентом Путиным, благо, повод был – поздравления с победой на выборах. Но главной темой разговора, естественно, стал вопрос урегулирования ситуации вокруг Аджарии. О том, что конкретно обсуждалось и какие были достигнуты договоренности не сообщалось. Впрочем, можно предположить, что Путин разъяснил Саакашвили официальную позицию России, которая состояла из трех элементов: необходимость мирного урегулирования конфликта, невмешательство России во внутренние дела Грузии, нейтралитет российских войск в Батуми.

Однако вопрос о готовности Саакашвили внять голосу разума и перейти от угроз к переговорам, видимо, остался открытым. Последующие действия грузинского лидера показали, что он намерен продолжать силовое давление на Аджарию. В ночь на 16 марта катера службы береговой охраны Грузии начали патрулирование аджарского участка грузинских территориальных вод. С 16 по 18 марта около десяти судов, направлявшихся в морской порт Батуми, были остановлены кораблями Сил морской обороны Грузии и Службы береговой охраны Грузии и отконвоированы в порт Поти. Также были заморожены счета представителей правительства автономии, а в банковских учреждениях Грузии аннулировали лицензии всех банков, действующих в Аджарии. Саакашвили также объявил о закрытии батумского аэропорта и таможни в “Сарпи“ на грузинско-турецкой границе. Это было началом экономической блокады Аджарии. Предсказать дальнейшее развитие событий по-прежнему было трудно. Ведь блокада могла свидетельствовать как о том, что руководство Грузии отказалось от силового варианта, так и о том, что это лишь прелюдия к военной акции против Аджарии.

В этой непростой обстановке рано утром во вторник 16 марта в Аджарию неожиданно прибыл мэр Москвы Юрий Лужков. В административном здании таможни на КПП "Сарпи" на границе с Турцией состоялась его встреча с Абашидзе. Существует несколько версий визита московского мэра в Аджарию. Сам Юрий Михайлович по прибытии в Батуми заявил, что приехал “поддержать друга в трудную минуту“ (он имел в виду Аслана Абашидзе). “Инициатива нагнетания этой обстановки идет не из Аджарии, она идет из Тбилиси“, - подчеркнул Лужков. Чуть позже Лужков заявил о готовности выступить посредником в переговорах между Батуми и Тбилиси, но ни в каких переговорах так участия и не принял. А официальные власти Грузии отреагировали на его визит, мягко говоря, сдержано.

Итак, первая версия состоит в том, что Лужков действовал по согласованию с политическим руководством России как посредник. Эта версия однако не объясняет, почему для этой миссии был выбран именно Лужков, а скажем не какой-либо профессиональный дипломат, либо министр, либо губернатор или глава автономии с Северного Кавказа. Тогда в этом была бы определенная логика. Также непонятно, почему Лужков пробирался в Аджарию через Турцию. Естественно, Юрий Михайлович на нарушил никаких международных норм, так как, будучи почетным гражданином Грузии, он имел право въезжать в эту страну и без грузинской визы. Но если бы этот визит проходил с санкции российского руководства, то ничто не мешало просто запросить у грузинских властей разрешение на пролет самолета посредника в Батуми. Все это наводит на мысль, что в визите Лужкова была какая-то интрига, которая до сих пор не ясна.

Естественно, недруги московского мэра сразу же выдвинули вторую версию - о корыстных мотивах. Мол, Юрий Михайлович устремился спасать свои капиталы в Аджарии. При трезвом анализе, однако, совершенно не ясно как Лужков мог это физически сделать в случае вторжения грузинских войск – взять автомат и защищать свой банковский сейф до последнего патрона? Или вывозить деньги чемоданами через турецкую границу? Данная версия больше напоминает голливудский боевик‚ а не реальную политику.

Поэтому представляется вероятной другая версия - о том, что Лужков действовал по согласованию с какими-то влиятельными кругами в российском руководстве, но в условиях, когда политического решения на государственном уровне о том, как действовать в отношении Аджарии, еще принято не было. Возможно, в руководстве был определенный раскол относительно того, какой сценарий в Аджарии следует реализовать, и Лужков представлял интересы тех, кто был заинтересован в предотвращении конфликта. Таким образом, Лужков действовал на свой страх и риск и получил официальную санкцию от правительства России лишь задним числом. Не случайно миссия Лужкова была встречена в штыки некоторыми влиятельными депутатами в Думе и Совете Федерации, которые потребовали разобраться, кто уполномочивал Лужкова на его миссию. С такими заявлениями выступили, в частности, председатель международного комитета Совета Федерации Маргелов и вице-спикер Госдумы Жириновский. В то же время спикер нижней палаты Грызлов и глава международного комитета Госдумы Косачев высказались в поддержку миссии Лужкова.

Вполне возможно, что некоторые влиятельные силы в России, связанные, прежде всего, с нефтяным бизнесом, могли быть заинтересованы в военном конфликте Грузии с Аджарией. Ведь этот конфликт фактически ставил крест на нефтепроводе Баку-Тбилиси-Джейхан, а следовательно создавались благоприятные перспективы для возрастания экспорта российской нефти. Отсюда и недовольство миссией Лужкова. В то же время понятно, что в интересах большинства россиян – уменьшение объемов экспорта нефти и перенацеливание нефтепродуктов на внутренний рынок для снижения внутренних цен на бензин и другие виды топлива, которые уже почти достигли мировых. Что касается доходов от такого экспорта, то они все-равно оседают в карманах нефтяных олигархов и мало что дают рядовым российским гражданам. Тем более, обеспечивать срыв строительства нежелательного трубопровода путем войны, куда волей неволей оказалась бы втянута 12-ая российская военная база, было бы явным перебором в выборе средств.

Визит Лужкова, безусловно, оказал определенное сдерживающие воздействие на Саакашвили. Прибытие московского мэра в Батуми внесло неопределенность в общий расклад сил вокруг Аджарии. Не было ясно, представляет ли Лужков официальную Москву или он действует по собственной инициативе, привез ли он какие-то гарантии аджарскому руководству или нет, наделен ли он полномочиями давать обещания и принимать решения относительно возможной помощи Аджарии со стороны России. Определенную пикантность визиту Лужкова добавлял тот факт, что, по сообщениям СМИ, он, якобы, прибыл в Батуми в сопровождении известного торговца оружием Лучанского, который, по некоторым оценкам, мог иметь связи в российских спецслужбах.

Одновременно с визитом Лужкова поступила информация грузинского телеканала “Рустави-2“ о том, что Аджария намерена закупить в Турции оружие. То есть вырисовывалась картина, согласно которой, с руководством Аджарии могли вестись переговоры о налаживании нелегального канала поставок оружия. В этой ситуации фигура Лужкова выглядела как-раз оптимальной. С одной стороны, - удаленность от официальных российских властей, с другой – достаточно солидный российский политик и известная в Аджарии личность, чтобы придать надлежащий вес фигуре Лучанского, с которым в противном случае просто никто не стал бы разговаривать. Скорее всего, вся эта комбинация была всего лишь способом оказать давление на Тбилиси‚ и она сыграла определенную роль. Саакашвили и его окружение занервничали. Стали даже разбираться, кто дал визу Лужкову и как он попал в Аджарию. "Довольно странные обстоятельства появления Юрия Лужкова в Батуми являются не лучшим вариантом его подключения к роли посредника в урегулировании отношений между Тбилиси и Батуми", - заявил премьер-министр Жвания. И если настроения в грузинском руководстве в пользу и против начала войны колебались в пропорции 50:50, то визит Лужкова, безусловно, склонил чашу весов на сторону тех, кто выступал против силового решения конфликта. Неслучайно, потом его миссия получила высокую оценку президента Путина.

Победа сторонников переговоров в грузинском руководстве стала очевидной во второй половине дня 16 марта. Об этом можно было судить на основании заявления Нино Бурджанадзе, которая была вынуждена срочно прервать зарубежную поездку и вернуться в Грузию. Бурджанадзе сообщила журналистам, что готова поехать в Батуми для переговоров с Абашидзе. Она отметила, что “выход из создавшегося положения есть“ и выразила надежду, что “правительство Аджарии сделает необходимые шаги для решения этой сложной проблемы в соответствии с интересами единой Грузии“. Она добавила, что Саакашвили настроен на мирное урегулирование конфликта. Окончательное решение о визите Бурджанадзе было принято после консультаций с президентом Саакашвили и телефонной беседы с Абашидзе.

Утром 17 марта Бурджанадзе прибыла в Батуми. В поездке ее сопровождал министр госбезопасности Грузии Зураб Адеишвили. Для самолета, в котором прилетели Бурджанадзе и Адеишвили, был временно открыт воздушный коридор над Аджарией. По прибытии в аэропорт Батуми Бурджанадзе заявила, что принципиально важно расрешить конфликт мирным путем. Она также сообщила, что существует необходимость встречи между Саакашвили и Абашидзе и грузинский президент готов для этого прибыть в Батуми. В качестве вопросов для обсуждения на переговорах с аджарским лидером она назвала важность проведения на всей территории Грузии, в том числе и в Аджарии, "справедливых и нормальных выборов", а также право президента Грузии "передвигаться в любом уголке и регионе своей страны беспрепятственно".

Между тем, премьер-министр Грузии Зураб Жвания, возглавлявший антикризисный центр по Аджарии, высказал надежду на успех встречи Бурджанадзе с Абашидзе. "Сейчас очень важно, чтобы власти Аджарской автономной республики на деле продемонстрировали, что они соблюдают конституцию Грузии, чтобы они заявили о готовности соблюдать демократические свободы на территории автономной республики", - заявил Зураб Жвания. Жвания подчеркнул, что он придает большое значение организации и проведению встречи президента Грузии с Асланом Абашидзе. Премьер-министр отметил, что "санкции будут действовать до тех пор, пока власти автономной республики не продемонстрируют готовность выполнять основополагающие принципы конституции Грузии".

Одновременно с визитом Бурджанадзе в Батуми грузинские власти направили в Москву секретаря совета национальной безопасности Грузии Вано Мерабишвили. Думается, это было связано с желанием Тбилиси до конца уяснить официальную позицию России и преодолеть неопределенность, вызванную пребыванием в Батуми Юрия Лужкова. В Кремле состоялась встреча Мерабишвили с секретарем Совета Безопасности России Игорем Ивановым. Последний заявил своему грузинсккомй коллеге, что "попытка силового решения возникших проблем была бы чревата тяжелыми последствиями для Грузии, и этого нельзя допустить". Иванов отметил, что "Россия выступает за политическое урегулирование противоречий в возникших между Тбилиси и Батуми и, со своей стороны, готова оказывать содействие в установлении прямого диалога и в выработке взаимоприемлемых решений в рамках территориальной целостности Грузии". Иванов и Мерабишвили также рассмотрели конкретные шаги, направленные на развитие российско-грузинских отношений в соответствии с договоренностями, достигнутыми между президентом Путиным и Саакашвили во время их переговоров в Москве. В этом просматривалось продолжение линии Саакашвили на задабривание России различными обещаниями.

Затем состоялась встреча Мерабишвили с новым главой МИД Сергеем Лавровым. Перед началом переговоров Мерабишвили заявил, что Грузия намерена просить Россию о более активном участии в разрешении кризисной ситуации в Аджарии. "Роль России очень велика, и много будет зависеть от активного участия России в разрешении кризисной ситуации в Аджарии", - сказал он. Мерабишвили также заявил, что намерен обменяться мнениями с Лавровым о ситуации вокруг Аджарии и ознакомить российскую сторону с позицией Тбилиси по этому вопросу. В ходе переговоров Лавров и Мерабишвили договорились об активизации роли России в урегулировании ситуации в Аджарии.

По окончании встречи Мерабишвили назвал переговоры "успешными". "Я не ожидал принятия каких-то конкретных решений по итогам этой встречи. Мы познакомились и наметили перспективы сотрудничества", - отметил секретарь Совета национальной безопасности Грузии. По его словам, в ходе встречи с Сергеем Лавровым обсуждалась поездка мэра Москвы Юрия Лужкова в Аджарию. "Она обсуждалась в положительном ключе. И Россия, и мы считаем, что поездка мэра Москвы Юрия Лужкова сможет сыграть положительную роль. Ситуация еще больше прояснится уже через несколько часов после встречи Юрия Лужкова с президентом Грузии Саакашвили и министра безопасности Грузии и председателя парламента Грузии с Асланом Абашидзе", - отметил Мерабишвили. В частности, с просьбой принять Лужкова обратился к президенту Грузии Игорь Иванов в телефонном разговоре. Секретарь Совета безопасности России подтвердил, что российское руководство поддерживает усилия мэра Москвы в установлении диалога между Батуми и Тбилиси. Таким образом, главная озабоченность Тбилиси, связанная с визитом Лужкова, была снята. Но в ходе выяснения этих обстоятельств Саакашвили упустил драгоценное время и план переворота в Аджарии оказался сорван. Грузинский президент не мог скрыть своего раздражения. В заявлении для прессы вечером 17 марта он сказал: "Я не рассматриваю приезд Юрия Лужкова как посредническую миссию. В диалоге с моими подчиненными мне посредники не нужны".

Пока дипломаты и политики разруливали ситуацию стали проявляться первые результаты экономической блокады Аджарии. В Батуми резко подросли цены на продовольствие. Население лихорадочно скупало предметы первой необходимости, готовясь к наихудшему сценарию развития событий. Но и в самой Грузии стали ощущаться первые негативные последствия блокады. В частности, был сорван график поставок азербайджанских нефтепродуктов в Грузию. По данным Азербайджанской Государственной железной дороги 17 марта, на границе с Грузией скопилось 1900 вагонов с различными нефтепродуктами из Азербайджана, Казахстана и Туркменистана. В итоге Министерство транспорта Азербайджана временно приостановило транспортировки по железной дороге нефти и нефтепродуктов в порт Батуми, а экспорт дизельного топлива в срочном порядке был переориентирован на Поти. Транспортные тарифы через Поти пошли вверх из-за присутствия военных судов в прибрежной зоне порта. Кроме того, только факт милитаризации порта стал причиной повышения стоимости фрахта танкеров. Как сообщили в Управлении маркетинга и экономических операций (УМЭО) азербайджанской нефтяной компании (ГНКАР), если ситуация в течение 10 дней не изменится, то необходимо будет искать альтернативные пути для транспортировки нефтепродуктов. Как следствие ГНКАР запланировала увеличить объем экспорта нефтепродуктов через Иран. "В целом ситуация плохо отражается на инвестиционной и транспортной привлекательности данного маршрута. Так как нефтетрейдеры несут убытки, повышаются риски", - заявил представитель УМЭО.

Закрытие КПП "Сарпи" на границе с Турцией также привело к перераспределению грузовых транспортных потоков, идущих в Грузию, в пользу КПП "Вале“ в Самцхе-Джавахетии. Как следствие‚ многие грузоперевозчики стали отказываться въезжать в Грузию из-за плохого состояния автомобильных дорог в этом районе. Многие водители разворачивали свои грузовики и возвращались в Турцию". В результате закрытия КПП "Сарпи" Грузия ежедневно теряла около $200 тысяч. Грузии грозила опасность потерять не только солидный доход, но и имидж транзитного государства, через которое проходят гуманитарные перевозки для Афганистана. Под угрозой оказалось и участие Грузии в качестве ключевого государства в Транс-Евразийском транспортном коридоре ТРАСЕКА. Перевозчики грузов стали менять маршруты в пользу Ирана.

Вопрос о влиянии блокады Аджарии на экономику Грузии был рассмотрен на на заседании правительства страны 17 марта. Глава Минэкономики Грузии Ираклий Рехвиашвили прямо заявил, что длительные санкции в отношении Аджарии могут вызвать серьезный экономический кризис в стране. "Введенные экономические санкции в отношении Аджарии наносят ущерб не только местному бюджету, но грозят кризисом всей Грузии", - сказал министр. По его словам, уже наметилась тенденция изменения маршрута грузовых перевозок в пользу соседних государств. "Если действие санкций продлится больше месяца, то это будет серьезным ударом для слабой экономики Грузии. Закрытие порта Батуми для международных судов, откуда происходит доставка на мировой рынок казахстанской нефти, и закрытие КПП "Сарпи" для международных грузов чревато многомиллионными потерями и подрывом доверия наших партнеров", - сказал Рехвиашвили.

В этих условиях затягивание блокады становилось все более контрпродуктивным и на повестку дня выдвигалась необходимость ее скорейшей отмены. Но - таким образом, чтобы президент Грузии Саакашвили смог сохранить лицо, и если не представить себя в виде победителя, то по крайней мере, зафиксировать промежуточную “ничью“ с Абашидзе. Отсюда – и изменение акцентов в требованиях Тбилиси, прозвущавшее во время ее прибытия в Батуми Бурджанадзе. Требования теперь сводились к проведению свободных выборов и праву президента посещать Аджарию. То есть речь шла о тех вещах, против которых Абашидзе никогда не возражал. Действительно, Абашидзе никогда не препятствовал посещению Аджарии президентом Грузии. Моногочисленные визиты в Батуми бывшего президента Эдуарда Шеварднадзе, да и визит в Батуми в январе сего года самого Саакашвили являются наглядными подтверждениями этого факта. А вот приезд в сопровождении крупного отряда спецназа для организации переворота и ареста первых лиц республики – это совсем другое дело и, вряд ли, у президента Грузии есть такое право по грузинской конституции. Что касается парламентских выборов, то еще в начале марта Абашидзе заявил, что на территории Аджарии они состоятся и что его партия “Возрождение“ примет в них участие. Единственное, что можно было поставить в вину Абашидзе – подавление массовых акций оппозиции. Но если бы это действия не спонсировались Тбилиси и не были бы направлены на свержение законного правительства республики, то возможно, и отношение Абашидзе к деятельности оппозиции было бы другое. Впрочем, если бы оппозиция не ставила бы себе целью свержение Абашидзе, то никаких массовых акций ей‚ скоре всего‚ не понадобилось бы. Дело ограничилось бы нормальной предвыборной работой.

В любом случае, изменение акцентов в требованиях Тбилиси к Абашидзе создало почву для достижения договоренностей. В ходе переговоров Абашидзе и Бурджанадзе, которые длились более пяти часов, стороны условились о прибытии 18 марта в Батуми президента Саакашвили. На брифинге по итогам переговоров Бурджанадзе отметила: "Весьма важно, что мы смогли поговорить о восстановлении и укреплении конституционного строя на всей территории Грузии, чтобы и в Аджарии, и в других частях Грузии могли пройти выборы". Бурджанадзе подчеркнула, что Абашидзе высказал на переговорах "готовность по поводу нормального и объективного проведения выборов". Спикер высказала надежду, что оставшиеся нерешенными вопросы будут разрешены на планируемой встрече Абашидзе с президентом Грузии. "Что касается блокады - я уверена, что после встречи президента Грузии с Асланом Абашидзе на многих вопросах если и не будет поставлена точка, то они прояснятся. И вопрос блокады больше не будет актуальным", - заявила она. Со своей стороны, Абашидзе пообещал снять режим чрезвычайного положения в Аджарии, "если с другой стороны административной границы автономии будет отведена боевая техника и личный состав силовых структур Грузии вернется в места постоянной дислокации".

Вечером в тот же день Саакашвили подтвердил свою готовность встретиться с Абашидзе в Батуми. "В четверг я поеду в Батуми для встречи с Асланом Абашидзе, после чего встречусь с его оппозицией. Принял решение ехать в Аджарию, чтобы разрядить обстановку и решить множество принципиальных вопросов, которые накапливались в течение нескольких лет", - заявил Саакашвили. Грузинский президент пояснил, что намерен обсудить вопрос “нормального проведения предвыборной кампании“ и освобождении людей взятых под стражу “по политическим соображениям". "Если будет достигнуто соглашение о проведении нормальной предвыборной кампании, экономические санкции в отношении Аджарии будут сняты", - подчеркнул Саакашвили.

На следующее утро Саакашвили в сопровождении представителей правительства Грузии беспрепятственно пересек административную границу с Аджарией на заставе Чолоки. Президента сопровождали министр Госбезопасности Зураб Адеишвили, Генеральный прокурор Ираклий Окруашвили, министр внутренних дел Георгий Барамидзе, а также лидер общественно-политической организации "Наша Аджара" Коба Хабази. Встреча президента Грузии с главой Аджарии проходила в здании Верховного совета Аджарской автономии в центре Батуми. Во время переговоров у офиса объединенного политического движения "Наша Аджария" в центре Батуми собрался митинг оппозиции, численностью около 10 тысяч человек. После окончания переговоров, которые длились три с половиной часа, Саакашвили посетил митинг и выступил перед собравшимися с балкона соседнего дома. Он призывал их не бояться властей и обещал в случае необходимости предоставить им защиту.

Однако, запал речи Саакашвили никак не отражал реальных итогов переговоров. Абашидзе пошел лишь на символические уступки, а некоторые его обещания вообще нельзя считать уступками. В частности, Саакашвили сообщил, что на встрече обсуждались “вопросы о свободном передвижении людей по Аджарии, проведении свободных и демократичных выборов, освобождении политических заколюченных, о разоружении местных ополченцев“. По словам Саакашвили, была достигнута договоренность о том, что в морском порту Батуми и на таможне в “Сарпи“ будет введен пост представителя президента Грузии с целью контроля за передвижением грузов. Саакашвили и Абашидзе также договорились о снятии блокады с Аджарии с 0 часов 19 марта. В свою очередь Абашидзе подчеркнул, что готов отменить действия чрезвычайного положения на территории Аджарии сразу же после снятия блокады.

Саакашвили также сообщил, что после завершения переговоров с главой Аджарии провел кратковременную встречу с мэром Москвы Юрием Лужковым. Сам Лужков приветствовал успешное завершение переговоров. Он заявил, что в кризисе между Тбилиси и Батуми наступила реальная развязка, но предстоят еще сложные переговоры. "Мы не вмешивались в переговорный процесс и получили за это благодарность от президента Грузии. Но мы сыграли свою роль в том, чтобы отвести ситуацию от большой крови", - сказал Лужков. МИД России выступил с заявлением, где приветствовал договоренности, достигнутые межкду Саакашвили и Абашидзе.

На следующий день экономическая блокада Аджарии была действительно прекращена. Полностью восстановилось движение поездов по железной дороге в направлении Аджарии, а также передвижение иностранных судов в направлении батумского порта, был открыт аэропорт Батуми для самолетов. Кроме того, было снято ограничение на передвижение грузовых автомобилей в КПП "Сарпи". Были также восстановлены банковские операции с автономией: все счета юридических лиц в Аджарии, которые были заморожены Национальным банком Грузии, были разблокированы. В свою очередь, по распоряжению лидера Аджарской автономии Аслана Абашидзе комендантский час, действовавший в Батуми был отменен. С улиц города исчезла бронетехника и вооруженные люди.

Так завершился очередной политический кризис в Грузии. Думается, однако, что это был не последний такой кризис. Представляется, что в отношениях между центральными властями Грузии и руководством Аджарии наступило лишь временное затишье. Дело в том, что ключевые проблемы в отношениях между Тбилиси и Батуми так и остались неразрешенными, а некоторые достигнутые договоренности были интерпретированы каждой стороной по-своему и повисли в воздухе. Это касается, в частности, разоружения так называемых “незаконных формирований“ в Аджарии, которые грузинский президент даже назвал “бандами“. Абашидзе заявил, что такое разоружение станет возможно только после того, как в Грузии утвердится демократия. Представители Тбилиси, прибывшие в батумский порт и на КПП “Сарпи“, так и не были допущны к исполнению своих обязанностей. Абашидзе потребовал, чтобы взамен его представители были назначены в порту Поти и на таможне в “Вале“. Премьер-министр Жвания назвал эти требования "абсурдными". В итоге оба представителя Тбилиси были вынуждены покинуть Батуми.

Руководство Аджарии, разрешив присутствие на выборах на территории автономии международных наблюдатеклей, в то же время продолжило ограничивать действия сторонников Саакашвили. Абашидзе даже заявил о задержании на территории республики “офицеров грузинской разведки“. "На территорию автономии засланы несколько десятков офицеров грузинской разведки, которые распространяют среди местного населения дезинформацию", - сказал он. В отместку центральные власти Грузии аннулировали дипломатические паспорта у 500 должностных лиц Аджарии и их родственников, включая самого Абашидзе‚ что лишает их дипломатического иммунитета при зарубежных поездках. Саакашвили же заявил, что не потерпит несоблюдения достигнутых договоренностей и пригрозил, что "в противном случае против Аджарии будут задействованы строгие санкции".

Проблемные отношения между Грузией и Аджарией отражают более широкую проблему, связанную с конституционным устройством Грузии и отсутствием четкого разграничения полномочий между центром и регионами. Желание унифицировать свои подходы и навязывать принцип унитаризма в многонациональной и многоконфессиональной стране, какой является Грузия, не может привести к позитивным результатам для грузинской государственности. Ведь суть конфликта с Аджарией состоит не в сепаратизме аджарских властей, а именно в отсутствии четкого разграничения полномочий. Аджария имеет свою собственную конституцию, как автономная республика. Естественно‚ эта конституция должна соответствовать грузинской конституции. Но в грузинской конституции разграничение полномочий между Аджарией и Грузией не прописано, и не может быть прописано по желанию Тбилиси в одностороннем порядке. Такой шаг не привел бы ни к чему‚ кроме вооруженного конфликта и возможного провозглашения Аджарией независимости. Единственный выход – это долгие, нудные, но терпеливые переговоры с привлечением международного опыта в таких вопросах, возможно‚ и опыта России, сумевшей выстроить нормальные отношения со всеми автономиями, кроме Чечни. Сумеет ли грузинское руководство подняться до политического уровня просвещенной Европы, к которому она так стремится, покажет время.

Есть некоторые обнадеживающие симптомы. Это, в частности, касается признания некоторыми грузинскими руководителями необходимости разграничения полномочий с Аджарией. Как например‚ отметила Нино Бурджанадзе в интервью Стране.ру, “мы считаем, что автономность республики Аджария должная быть серьезно отражена в Конституции Грузии“. С аналогичных позиций выступал и премьер-министр Грузии Жвания. Обнадеживает и недавний визит в Батуми Председателя Конституционного суда Грузии Джони Хецуриани. По поручению руководства Грузии ему предстоит координировать процесс по разработке проекта о разграничении властных полномочий между Тбилиси и Батуми. Об этом сообщил журналистам премьер-министр Зураб Жвания. "Для урегулирования проблем о разграничении полномочий между центром и регионом будет создана комиссия, которая подготовит законопроект по этим вопросам", - сообщил Жвания. Однако, не стоит обольщатся. Переговоры предстоят сложные. И каждый спорный вопрос на этих переговорах может стать причиной возобновления конфронтации и перехода к силовым методам разрешения конфликта.

[Версия для печати]