“Известия“,
17 сентября 2004

Саакашвили добивается независимости Абхазии и Южной Осетии

Андраник Мигранян

Ситуативность

Последние события в Аджарии, а потом в Осетии и Абхазии и происходившее на этом фоне обострение отношений между Москвой и Тбилиси побуждают к внимательному осмыслению того, что происходило в период конца 80-х - начала 90-х годов на постсоветском пространстве до и после распада Советского Союза. Только так можно понять, с каким явлением мы имеем дело и как к этому следует относиться. Не исключено, что стремление нынешнего руководства Грузии силовыми средствами при иностранной поддержке восстановить территориальную целостность Грузии может привести к переосмыслению всего того, что происходило, переоценке позиций России по данному вопросу - и не только России, но и международного сообщества. И вместо территориальной целостности лоскутной мини-империи Грузия может получить международное признание независимости отколовшихся от Грузии территорий. Однако обо всем по порядку.

Считается, что в международном праве существуют два равноправных и взаимодополняемых принципа: права народов на самоопределение и территориальная  целостность государств. Все государства, в том числе и США, обрели независимость на основе принципа самоопределения. В реальной практике бывает сложно принимать решение, какому принципу следовало бы отдать предпочтение. Однако последнее десятилетие, особенно период после распада Советского Союза, показывает, что нет общих правил в международном сообществе и в каждом конкретном случае великие державы принимают решение в зависимости от собственных интересов. Поэтому в одних случаях они поддерживают одни принципы международных отношений, в других случаях - другие. Во время событий в Югославии и Ираке Соединенные Штаты показали, что принципы вообще могут не соблюдаться и решения могут приниматься и реализовываться по праву сильного, вопреки международному сообществу, вопреки ООН, Совету Безопасности и т.д. Поэтому ссылки на те или иные принципы политически весьма условны, ситуативны. Видимо, из этого должна исходить российская дипломатия при подходе к целому ряду вопросов, с которыми она сталкивается в случае с обострением ситуации в грузино-осетинском конфликте, в связи с обострением грузино-абхазских отношений и намечающимися в Абхазии выборами нового президента.

Грузия, как Югославия

Когда распадался Советский Союз, никому на Западе и в голову не приходила мысль о необходимости сохранения территориальной целостности Советского Союза и о том, что все республики, которые ставили себя вне Советского Союза, не придерживались конституционного порядка выхода союзных республик из состава Советского Союза, установленного специальным законом. Никто не ставил и вопроса о сохранении территориальной целостности бывшей Югославии - суверенного государства, члена ООН. Германия признала Словению и Хорватию и этим способствовала быстрейшему распаду Югославии, лишила легитимности действия белградских властей по сохранению территориальной целостности.

Естественно, возникает вопрос: почему получилось так, что при аналогичных обстоятельствах, когда отдельные территории при распаде Советского Союза пытались на законном основании выйти из состава бывших союзных республик, куда они были согнаны силой по прихоти Сталина, они столкнулись с резким неприятием и до сих пор остаются на положении "самопровозглашенных" этногосударственных образований, а бывшие метрополии претендуют на то, что они якобы имеют "легитимное" право на мирное или военное возвращение этих территорий под собственную власть.

Мне представляется, что объяснение можно найти в той ситуации, в которой осуществлялся распад Советского Союза. Российские власти стремились как можно быстрее освободиться от власти Горбачева и, как они называли, "имперской" Москвы. Поэтому они пошли на беспрецедентное признание независимости прибалтийских республик сразу же после путча и при этом не удосужились принять во внимание жизненно важные вопросы, которые возникли после распада Советского Союза: проблему русскоязычного населения, проблему гражданства, вопрос о коммуникациях и военных объектах, которые оставались на этих территориях, вывод вооруженных сил и вооружений. Ельцин, освободившись от московского "имперского" центра Горбачева, не был заинтересован в том, чтобы создавать новые проблемы для своей власти. И это тоже имело несколько своих объяснений. Прежде всего, ельцинская Россия была чрезвычайно слаба.

Если бы Россия пошла по пути, скажем, Германии и признала бы независимость отпавших от Грузии, Азербайджана, Молдовы или Украины территорий, таких, как Приднестровье, Крымская республика, Нагорно-Карабахская Республика, Абхазия или Южная Осетия, она могла бы простимулировать аналогичные процессы и в Прибалтике, и в северном Казахстане, и на востоке Украины. Это могло бы остановить распад СССР. Однако это противоречило личным интересам Б. Ельцина и похоронило бы его надежду, избавившись от Горбачева, мирно и спокойно царствовать в рамках Российской Федерации и распоряжаться ресурсами, которые были предназначены для приватизации в пределах административных границ России. Таким образом, то, как вышла Россия из Советского Союза, не позволило ей пойти на признание новых самопровозглашенных республик.

Прихоть вождей

Это, однако, не означает, что на эти территории имели какие-то легитимные права Грузия, Азербайджан, Молдова или Украина. Ведь сами эти республики были организованы по прихоти советских вождей и не соответствовали каким-либо демократическим нормам и процедурам. Хотя все конституции СССР исходили из того, что все эти территориальные образования включались в состав тех или иных национальных республик на основе самоопределения, на деле никто не спрашивал мнения населения.

Но, как обычно бывает в международных отношениях, время идет, все меняется. Изменился в том числе и характер режима самой России. Изменился и характер тех этногосударственных образований, которые появились после распада Советского Союза. Если Казахстану или Украине удалось в обозримой перспективе снять проблемы этнического сепаратизма и попыток вычленения тех или иных территорий из состава этих государств, то Грузия стала типичным примером олицетворения в полном смысле понятия failed state - несостоявшееся государство. Ни в экономическом, ни в военно-политическом отношении она не стала государством с консолидированной властью, с эффективно работающими политическими и экономическими институтами. Она существует в основном за счет Запада и международных финансовых и иных структур.

Абхазия и Южная Осетия поставили себя вне Грузии еще до распада Советского Союза. В той или иной мере Тбилиси потерял контроль или, вернее, символически контролировал и другие инонациональные территории. Неоднократно в Грузии происходили вооруженные мятежи, революции, контрреволюции. Вся внутриполитическая жизнь сопровождалась бесконечным нарушением установленных демократических норм, правил и процедур. На этом фоне Абхазия и Южная Осетия оставались островками стабильности, относительного благополучия, легитимного существования, консолидированной власти. Эти территории в большей степени могли бы называться состоявшимися государствами, чем сама Грузия, где в столице формально существовала власть, претендующая на всю страну в административных границах СССР. Так как включение этих территорий в состав Грузии происходило не на основе права или воли населения этих территорий, то, естественно, никогда территориальная целостность Грузии в административных границах внутри СССР не имела легитимности в глазах абхазов и осетин. Грузия не имела с точки зрения международного права легитимного титула на эти территории, потому что эти территории по-разному и в разное время входили в состав Российской империи, а затем и в состав Советского Союза. Когда распадался Советский Союз, Тбилиси уже не контролировал эти территории.

Не ссылаться на принцип территориальной целостности

Поэтому я не вижу никаких международно-правовых преград на пути признания независимости этих самопровозглашенных республик в соответствии с международной практикой, как это было сделано западными странами по отношению к бывшим республикам СССР и Югославии. И поэтому в данном случае нельзя ссылаться на принцип территориальной целостности. После распада Советского Союза понятие территориальной целостности потеряло свой смысл и значение. Территориальная целостность возникала там и тогда, где и когда местные власти смогли укрепить свою государственность, создать эффективные политические институты и обеспечить собственный контроль в рамках бывших административных границ.

Сейчас же, когда Россия в полной мере восстановила свою международную субъектность, возникает необходимость заново посмотреть на то, как распадался Советский Союз, каким образом образовались новые республики, каким образом оттуда выделялись эти непризнанные этногосударственные образования. И в зависимости от собственного интереса ничто не может помешать России признать эти государства легитимными и законными на основе международного права.

Конечно, возможна отрицательная реакция со стороны США и ряда европейских стран. Но это может быть реакция чисто политическая, не имеющая отношения к принципам международного права. Тем более что подход самих США к этим нормам и принципам определяется субъективно, исходя из конкретных интересов, в первую очередь самих США, а затем уже того или иного государства.

Возможно, такие проблемы сегодня, кроме, скажем, России и Грузии, грузин и осетин, грузин и абхазов, в той или иной мере затрагивают отношения между Москвой и Вашингтоном. В мире многое меняется. Кто бы мог подумать, что по целому ряду вопросов Россия будет ближе к Соединенным Штатам, чем Германия или Франция - ближайшие их союзники по НАТО. Сегодня по целому ряду ключевых вопросов ведется интенсивное сотрудничество между Россией, США и Европой. У России есть не только проблемы соперничества и конкуренции с Западом, в особенности с США, но есть и сферы сотрудничества как на постсоветском пространстве, так и на Ближнем Востоке, в Афганистане, Ираке. И не исключено, что роль России в мире будет возрастать. Поэтому вряд ли в интересах Запада создавать серьезные проблемы для России при решении проблемы Осетии и Абхазии или же при решении вопроса российско-грузинских отношений, драматизируя этот конфликт и бросая серьезные силы на то, чтобы во что бы то ни стало вытеснить Россию из этого региона. Думаю, что российской дипломатии пора жестче поставить этот вопрос и показать, что у России в этой зоне есть жизненные интересы и с этим необходимо считаться и что Россия в этом регионе может пойти на односторонние действия, рассчитывая на публичную поддержку или молчаливое согласие Запада.

В 1974 году, когда возникла проблема воссоединения Греции с Кипром, Турция оккупировала почти половину острова под предлогом защиты 17% тюркского населения, которое к тому же не являлось гражданами Турции. Сегодня подавляющее большинство населения Абхазии и Осетии являются гражданами России. Защита их интересов тоже делает легитимным признание этих самопровозглашенных республик. Будучи признанными и самостоятельными, они сами будут решать вопрос: то ли сохранить свою независимость, то ли присоединиться к Гондурасу, Бурунди, а может быть, даже к Грузии.

И, может, надо поблагодарить президента Саакашвили, который своими воинственными заявлениями снова фокусирует внимание российской политики и международного сообщества на этих проблемах. Президент Саакашвили, судя по всему, решил быть продолжателем дела Гамсахурдиа. Тот, объявив "Грузию для грузин", поджег собственный дом. Видимо, на данном этапе Саакашвили может блестяще завершить дело Гамсахурдиа и способствовать оформлению де-юре независимого статуса Южной Осетии и Абхазии. Может быть, таким образом Грузия потеряет качество "мини-империи". Если, как говорят, век империй закончился, то он закончился не только для больших, но и для малых империй.