ЖАРИХИН В. Уважаемые коллеги, прошу вашего внимания! Мы начинаем наш семинар, я хотел представиться – заместитель директора Института стран СНГ Жарихин Владимир Леонидович.

Мы назвали наш семинар “Пять лет Союзу Беларуси и России”. Вообще на этот счет есть некоторые разночтения. Некоторые считают, что шесть лет, некоторые – пять. Но так как, по общему мнению, больше, чем три, это много, то, безусловно, можно сказать так: много лет союзу Беларуси и России. И учитывая, что этому союзу достаточно много лет, нам хотелось бы обсудить, что же происходит с этим союзом при всем разнообразии и неоднозначности процессов на территории стран СНГ, тем не мене это самый продвинутый проект в части интеграции между странами на постсоветском пространстве.

Учитывая, что существует достаточно большой разброс мнений по поводу этого союза, мне бы не хотелось во вступительном выступлении сразу давать оценки и давать какие-то окончательные диагнозы тому, что происходит в союзе России и Белоруссии.

Хотелось бы поставить несколько вопросов, на которые у меня как у политолога иногда есть ответы, а иногда, честно скажу, я бы хотел услышать эти ответы, в том числе и от вас.

Первый вопрос. В какой ситуации находится формирование Союзного государства? Да, подписано очень много очень серьезных и важных межправительственных, межгосударственных соглашений. Тем не менее, мы видим, что некоторые из них или носили чисто декларативный характер, или в настоящее время не выполняются. Например, был подписан Договор о создании Союзного государства. Надо сказать, этот договор достаточно труден для того, чтобы к нему получить доступ простому гражданину, но там есть интересные вещи, которые как бы немножко меняют представление о том, что же достигнуто? Например, в рамках создания Союзного государства, да, сформированы исполнительные структуры. Люди, настроенные более критически, говорят - чиновничьи структуры, т.е. создан совет министров Союзного государства, созданы структуры, создан даже бюджет. Но в этом Договоре предусматривалось создание союзного парламента, создание Верховного Суда и Счетной палаты, т.е. контрольных органов государства. Исполнительные органы созданы, а контрольные и законодательные не созданы и как бы не очень ясны перспективы их создания.

Не все, наверное, знают, что на 2001 год в бюджете Избиркома российского главной и самой большой статьей бюджета было проведение выборов союзного парламента. И если в 2001 году не проведено, в 2002 не проведено, и как бы не очень предвидится, то хотелось бы понять – это технические задержки или это принципиальная позиция двух государств, которые объявили о создании единого? А если это принципиальная позиция, то почему она не озвучивается?

Я сегодня с большим вниманием слушал ежегодное послание Президента, и он говорил об очень важных и как бы затрагивающих интересы всех граждан вопросах, но если кто слушал это выступление, наверное, обратили внимание, что как субъекта интересов Президента на ближайший год союзного государства России и Белоруссии в выступлении не было, не существовало такой проблемы – Союзное государство России и Беларуси. Это по части формирования Союзного государства и структур власти в Союзном государстве.

По части информационного взаимодействия. Сейчас объявили Год Украины. Можно сколько угодно критиковать конкретные действия тех, кто объявил, тех, кто его проводил, но по крайней мере я абсолютно уверен, что значительная часть московских кошек, которые смотрят телевизор, уже знают, что есть премьер-министр Кинах, есть очаровательная оппозиционерка Юлия Тимошенко, не менее очаровательный оппозиционер Ющенко и т.д. и т.п.

Если задать вопрос как бы не только московским кошкам, но и многим людям, которые находятся в политическом процессе, кто такой Новицкий, я думаю, что затруднятся с ответом, хотя это премьер-министр союзного нам государства. А уж кто такой Войтович или кто такой Попов, и о том, что их двое, потому что в Беларуси есть двухпалатная система парламента, я думаю, что об этом будет знать очень мало людей. Т.е. мы удивительно не любопытны к тому государству, с которым создали союз.

Что происходит в Белоруссии, какие политические силы там действуют? В сегодняшнем интервью в “Известиях” генеральный директор Российского телевидения говорил о том, что надо рационализировать расходы на информационное вещание, и одним из примеров нерационального расходования средств он привел создание союзного телевидения России и Белоруссии. Здесь достаточно интересно, тем более, что у России в отличие от ситуации с Украиной в Белоруссии огромные возможности информационные. Там в отличие от Украины каналы российские не отключают. Тем не менее такая ситуация, что происходит в Белоруссии, мы не знаем, если не пользуемся, конечно, очень активно Интернетом.

По вопросам экономического взаимодействия у меня тоже есть вопросы. Недавно были опубликованы данные экономического развития стран СНГ. Оказалось, что есть два лидера в СНГ – это, безусловно, Россия и, может быть для кого-то неожиданно, Беларусь и по потреблению на душу населения, и по товарообороту, и потому что это пока практически единственная страна из индустриально развитых стран СНГ, которая уже на два процента превысила уровень 1991 года. Что это? Я предлагал прийти одному из ведущих наших экономистов на нашу сегодняшнюю встречу, он сказал, что не приду. Почему? “Я не могу понять эти цифры. Это что, это действительно как бы более эффективный путь экономических реформ, чем у нас? Значит, правы многие из коммунистов, которые на него кивают. Или это эффект от огромного вливания скрытого со стороны России для Белоруссии? Или это гримасы статистики, а на самом деле не так, как что называется в действительности обстоит дело не так, как на самом деле. Пока для себя я не отвечу на этот вопрос, я не готов к дискуссии”. И это действительно вопрос, который надо обсудить.

Теперь по политическому взаимодействию тоже есть вопросы. У нас в России, будем прямо говорить, возникли некие две полярные позиции. Одна - вперед к объединению с Беларусью со страшной скоростью, потому что там наш любимый Лукашенко.

И вторая позиция – ни в коем случае больше не идти по пути объединения с Беларусью, потому что там нами не любимый Лукашенко.

Других как бы более взвешенных позиций, к сожалению, не слышно. Они, конечно, есть. Но их слышно слабо. И вообще такое впечатление, что объединение в основном идет на абсолютно верхушечном уровне или идет, или не идет. Общественные силы, народы, выражаясь высоким штилем, такое чувство, абсолютно не задействованы в этом процессе, их как бы нет как субъектов объединения России и Белоруссии.

И наконец последний вопрос, который для меня тоже во многом для меня является загадкой. Это внешнеполитическое взаимодействие. Если мы создаем единую страну, которая должна, и об этом очень много говорится в масс-медиа, осуществлять взаимодействие и координацию во внешней политике, то мне не очень понятно одновременно происходила или нет консультация между двумя союзными государствами, когда принималось решение о допуске американских военных в Среднюю Азию, например? Это с одной стороны.

Или обсуждался или нет вопрос о том, как целесообразно России присутствовать в некоем альянсе с НАТО в виде двадцатки и прочее, Беларусь задействована была в этом процессе? У меня такое впечатление, что не очень.

И обратное. Высылка представителя ПАСЕ из Белоруссии в последние дни, она как-то коррелируется со словами России о стремлении к максимальной координацией с Европой, с Европейским Сообществом, с европейскими структурами? А если этой координации нет, есть ли у нас Союзное государство? Я специально заостряю вопрос для того, чтобы, может быть, нам в ходе дискуссии получить на эти вопросы ответ.

И первое слово я хотел бы предоставить Владимиру Александрову Аксенову, ответственному секретарю Парламентского Союза Беларуси и России.

Владимир Александрович, пожалуйста.

АКСЕНОВ В. Уважаемый Владимир Леонидович! Уважаемые участники нашего полукруглого стола!

Во вступительном слове был поставлен ряд вопросов, их можно продолжить, каждый из нас мог бы их дополнить. Я признателен за приглашение на сегодняшнюю встречу, на “Круглый стол”. И, конечно, понимаю, что с точки зрения участников нашего стола я представляюсь здесь как чиновник, который находится на кухне этого процесса и видит немного больше и слышит заодно и запахи, которые не все могут уловить. Действительно, наверное, я самый старый чиновник в Союзном государстве, потому что с 1995-1996 года работаю ответственным секретарем, скоро будет шесть лет, поэтому имею достаточно наблюдений за тем, как все проходило.

С другой стороны, как гражданин Российской Федерации, как патриот, как человек, который может выделить себя от этой человеческой ипостаси и сегодня здесь присутствует член руководства нашей общественной палаты, которая была образована, чтобы усилить союзное строительство, объединить потенциал общественности и властных структур и параллельно самостоятельно вести общественное союзное строительство.

Когда мы собираемся на такие встречи, очень важно создать ту установку, что мы хотим получить. Потому что, к сожалению, общая культура нашей жизни и в том числе событийная культура, организационная, что у нас не создает никакого контекста нашей дискуссии встречи, особенно в аппаратном смысле, где очень много вопросов ставится, ответов дается меньше. И самое главное, что мы как бы, с одной стороны, сознавая, но тем не менее не реализуем жесткости рекомендаций, о чем мы договорились, что мы считаем необходимым делать и как себя вести. Мне бы хотелось надеяться, что сегодня часть из нас как бы прояснять из себя модели описательные, научные, но и какие-то принципы практической политики и своего поведения.

Если говорить об оценке хода союзного строительства, то не найти человека, который сказал бы, что оно идет успешно. Общий консенсус достигается, я думаю, в таких оценках, что оно явно недостаточно. Результаты союзного строительства недостаточны, малоэффективны. И конечно, более точная квалификация ситуации зависит скорее от глубины культуры и философии человеческого субъекта, его мышления, понимания реальных сложностей и в России, и в Беларуси и в том числе на таком поле международной интерференции этих усилий.

Тем не менее я, с одной стороны, расскажу о нынешнем состоянии этого процесса, как меня попросили, потом сделаю несколько комментариев, как бы нам нужно было бы действовать.

Если вы не возражаете, пойдем по такому принципу, скажем, политическое и правовое пространство союзного государства. Говоря о геополитическом строительстве, мы, конечно, чтобы быть более приземленным и понятным, сейчас должны дать оценку прежде всего процессу подготовки к выборам в Союзный парламент, мне так представляется. Я напомню присутствующим, что Госдума еще осенью 2000 года подавляющим большинством (338 “за”) в первом чтении приняла проект закона о выборах палаты представителей первого созыва Союзного парламента. Через 8-9 месяцев около года назад приняла такой проект и палата представителей Национального собрания Республики Беларусь. И это в принципе означало хорошую предпосылку для того, чтобы дело доводить до завершения, ибо сказано в нашем полусвященном писании, в Договоре о создании Союзного государства, что в течение полугодия с момента проведения этих законов проводятся выборы в Союзный парламент.

Тем не менее проект подвешен. Конечно, он подвешен по ряду причин. Что здесь важнейшим можно назвать?

Мне кажется, во-первых, неготовность как бы квалифицировать состояние как достаточное для проведения выборов, прежде всего с точки зрения союзного строительства. Мое глубокое личное, выстраданное убеждение заключается в том, что без появления настоящих парламентариев, таких, как сегодня есть, они опосредованы парламентарии, и парламент у нас такой протоквазипарламент, который обладает представительскими функциями, потому что сегодня в Парламентском собрании 36 депутатов из двух палат России и Беларуси – в составе из четырех палат. Хотя они действительно искренне переживают, и парламентское собрание как орган Союзного государства, безусловно, является в рейтинге, я считаю, первым по своей ответственности к тому, что оно делает в рамках своих заданных возможностей. Тем не менее, появление избранных депутатов в Союзном парламенте и профессионально работающего Союзного парламента, по моему убеждению, резко оздоровило бы идейно-нравственную атмосферу в союзном строительстве, потому что эти люди имели бы реальную возможность, а не только ощущали за своими плечами морально-политическое право постоянно заниматься, контролировать и требовать прежде всего с исполнительных органов власти ход союзного строительства.

Что такое Союзное государство в самом грубом приближении? Это прежде всего чиновники, строящие государство, если упрощать ситуацию. Потому что для строительства Союзного государства образован Высший Госсовет, Парламентское собрание, Совет Министров и их аппараты, которые и созидают это государство. Но на сегодня, может быть, не все знают, в реальной ситуации Союзное государство и чиновники Союзного государства являются заложниками двух национальных бюрократий: российской бюрократии, с одной стороны, и белорусской бюрократии. Как наступает пора принятия решений, связанных с неким отсекновением полномочий со стороны российской или белорусской бюрократии, когда уменьшается сфера суверенного принятия решений, что, возникает при сокращении полномочий и суверенитетов, возникает корпоративное, вполне понятное чувство со стороны национальных бюрократий этому противодействовать, сужается их степень свободы, их возможность маневра, их влияния на процесс. И поэтому по большому счету хотел бы высказать эту мысль, что Союзное государство будет тогда относительно более менее полноценным государством, когда появятся союзная бюрократия как объективное явление в жизни государственной, которая будет иметь свои полномочия, свою сферу принятия решений. Сегодня, когда возникают такие ответственные моменты, полусудьбоносные, собираются представители администраций президентов, они друг с другом разговаривают и принимают решения, ставя перед фактом, в том числе и союзные органы.

Появление Союзного парламента, безусловно, мне кажется, помогло бы резко обновить обстановку, и что самое главное повысить, главный грех с формальной точки зрения наших всех договоров, как было сказано, шесть лет союза или можно сказать, шесть лет единения, потому что процесс реинтеграционный больше идет. Мы помним, что каждый новый договор был похож на попытку начать жить с нового понедельника в Союзом государстве, все по-новому сделать. Переписывалось почти то же самое, ставились задачи избрать Союзный парламент, но они не решались.

Пока не будет налажен механизм контроля над осуществлением принятых решений, высшим кандидатом для чего является избранный парламент, это будет, к сожалению, продолжаться. Поэтому, например, мне в октябре прошлого года Селезнев рассказывал о встрече с Владимиром Владимировичем Путиным, что В.В. Путин сказал, что в принципе он готов к тому, чтобы поддержать идею о проведении выборов. Но потом прошло немного времени и было заседание Высшего Госсовета в конце года, где была дискуссия и некое обсуждение и стало ясно, что пока этот вопрос в повестку дня не ставится как ближайшая перспектива. Поставьте себя на секундочку на место Президента, Президент всем занимается, за все отвечает, он гарант всего, и конечно, появление нового парламента, помимо своего парламента, это, конечно, новая большая головная боль для Президента. Он рассуждает так: а чем они будут заниматься? Он прав, потому что нет пока конституционного акта и нет поправок в Конституции, нет делегированных полномочий.

Но, возвращаясь к некой квинтэссенции понимания процессов, мы видим, что главным становится фактор времени. Кто из нас мог год назад подумать, что будет сегодня в Средней Азии и Закавказье? Нам трудно было это представить, потому что жизнь всегда богаче всяких фантазий, всяких схем. И существует не вполне реальный сценарий, при котором, как мне кажется, не самый благоприятный в данном случае мы сами рассматриваем, но так политика должна строиться: неблагоприятные сценарии должны быть первыми рассмотрены, что НАТО как военно-политическая организация, Соединенные Штаты Америки как сегодняшний гегемон и носитель глобального мышления и глобальных моделей и всего прочего, что будет через полтора года? В Белоруссии ситуации тоже весьма не простые, учитывая принятие стран Балтии в члены НАТО и т.д. и т.д. Поэтому факт объединения, безусловно, является самым критическим. И в этом смысле наша сверхзадача - это форсировать этот процесс. Как? Это уже другая задача и об этом тоже можно поговорить. Поэтому, говоря о политическом правовом строительстве, я бы хотел, как мне кажется, одну очень важную мысль подчеркнуть. Сейчас стало модным для некоторых говорить, что “мухи отдельно, котлеты отдельно”, имея в виду выборы и принятие Конституционного акта. Мое личное убеждение как человека, страдающего за этот процесс, заключается в том, что это можно и нужно делать параллельно. Потому что в принципе решение о проведении выборов в парламент, конституционном акте принимались давно, и по ним нет как бы никаких непродуктивных решений, здесь всем ясна линия поведения. То, что выстраивание искусственное этого процесса по цепочке, а не параллельно вынудит нас потерять около года, наверное, времени, после этого года геополитического развития процесса. Ведь процессы временные, исторические ускоряются, и непозволительная роскошь эти вещи вот так воспринимать, здесь нет никаких идеологических и правовых противоречий, потому что дело то можно сделать параллельно.

Я напомню вам, что такое выборы. Это подписаны, скажем, приняты законы. Через шесть месяцев условно выборы проводятся. Должна сформироваться верхняя палата, поскольку там более простое формирование. Депутаты должны собраться, получить мандаты, т.е. практически заниматься подготовительным процессом целый год, не говоря о том, что надо помещение искать. Постоянный комитет не мог помещение найти, я вам к примеру говорю, как такие вещи решаются. В это время можно вполне сделать и конституционный акт.

Я хотел бы еще раз сказать как специалист, ведь конституционный акт сегодня, Договор о создании Союзного государства обогнал реальность. Мы сегодня отстаем и то, что написано в законе, многое не делается. Поэтому предполагать, что конституционный акт должен быть каким-то новым шагом вперед, было бы неправильно и непродуктивно и неперспективно, потому что давайте выполнять то, о чем мы договорились, что подписано и является как бы законом нашего поведения и жизни. И в этом смысле конституционный акт должен быть конкретизированным в необходимом направлении документом, созданным на базе Договора о создании Союзного государства. Мы скорее стоим перед барьером, формально ждем появления избранного союзного парламента, и его шагов на базе делегированных полномочий. Если мы примем конституционный акт и одновременно, параллельно к нему поправки к нашим Конституциям, мы создадим реальную правовую базу для деятельности Союзного государства, Союзного парламента и соответственно других органов Союзного государства. Поэтому я бы всех призвал такую точку зрения поддерживать, она вполне реальная, и ее вполне можно реализовать, параллельно эти процессы проводить.

То, что касается конституционного акта. Я специально попросил своих коллег сделать справку о ходе выполнения отдельных положений Договора, учитывая просьбу и тему выступления. Я скажу, может быть, скучные вещи, она не интересна для тех, кто интересуется положением дел. Напомню, что был принят Советом Министров Союзного государства 25 апреля два года назад Перечень первоочередных мер по выполнению Договора и Программы совместных действий. Там были установлены сроки, исполнители и конкретные мероприятия. Там было предусмотрено в первом полугодии 2000 года разработать проект Положения о комиссии по правам человека. Во втором полугодии 2000 г. - проект Устава регламента Суда Союзного государства. В установленные сроки они не разработаны и по состоянию на 12 апреля они подготовлены и проходят согласования в министерствах. Прошло почти два года.

Было поручение подготовить российско-белорусской рабочей группе в течение 2000 года проект конституционного акта Союзного государства. Несмотря на то, что проект рассматривался на заседаниях Совмина и бывшего Госсовета, проект не подготовлен. Более того рабочая группа была сформирована во второй половине 2001 года.

Я должен вам сказать, что парламентское собрание всегда стремилось и продолжает линию, направленную на упреждение событий и на подталкивание этих процессов. Хочу доложить участникам нашего “круглого стола”, что в парламентском собрании почти два года такая работа велась, и около полугода назад от имени парламентского собрания проект конституционного акта был направлен в Высший Госсовет в совместную рабочую группу российско-белорусскую для того, чтобы ускорить процесс.

По оценке сопредседателя с российской стороны первого замминистра юстиции этот документ является обоснованным, взвешенным, разумным, в полном смысле оптимальным, тем более, что он был согласован со многими белорусскими депутатами. И, конечно, с точки зрения практической вопрос, скорее, сегодня зависает оттого, что президенты должны сесть вместе и дать политический заказ на широту этого коридора, куда делегируются суверенные полномочия двух государств в Союзном договоре. Более менее картина ясна. Здесь находится Е.И. Шляпников, один из активных участников, объективности ради хочу сказать, что дело велось с объективным участием комитета Госдумы, который Евгений Иванович возглавляет и аппарата. В данном случае для нас Евгений Иванович зампред Парламентского Собрания, потому что у нас парламентское собрание, эта работа была проведена.

Вывод – надо эту работу вести одновременно.

По экономическому строительству. Многие из вас знают Павла Павловича Бородина, Госсекретарь. Очень добросовестно относится к судьбе Союзного государства, но он часто говорит, что наш бюджет вырос за четыре года последние. Я напомню, что у нас был бюджет в 1998 году, кажется, 800 млн. рублей, но там был другой рубль, другой доллар. Поэтому с точки зрения долларового эквивалента, к сожалению, наш бюджет не вырос. И сегодня бюджет Союзного государства, вы знаете, менее 3 млрд. рублей, это порядка ста млн. долларов. В то время, как товарообмен между Россией и Белоруссией около 10 млрд. долларов, там девять с небольшим. Что это означает? Что в сто раз или на два порядка метаболизм, обмен между регионами России и Белоруссии выше, чем-то экономическое взаимодействие, что в рамках осмысления Союзным государством. Это и плохо, потому что мы нормативную сферу очень слабо реализуем и не осмысливаем все потенциальные возможности. А с другой стороны, наше Союзное государство во многом изжило и развивается благодаря этим реальным связям между регионами, потому что там реальная жизнь, а мы были и остались единым экономическим организмом. И мы видим эту коллизию, когда Путин критикует Касьянова и Грефа за то, что наши мыслители экономические либеральные не могут набрать один-два процента прироста для того, чтобы Португалию обогнать. Ведь многие из нас знают, что более плотное экономическое взаимодействие России и Белоруссии даст мощнейший эффект для российской экономики. Специалисты считали, 20-25% называют. Но это, может быть, завышенные цифры, но это тоже огромный потенциал. Видите, какие лежат на поверхности резервы, которые не используются.

Экономическое строительство ведется по программам, вы знаете, их чуть менее 40, и с точки зрения процесса экономического роста, создания единого экономического пространства здесь важным является то, что бюджет как бы строится снизу и если, скажем, в сфере безопасности, обороны, вооруженных сил многие вещи делаются правильно и оцениваются стратегически, у нас общий потенциал аккумулируется, то многие промышленные проекты и программы скорее идут как бы полусамотеком, потому что, чтобы войти в союзную программу, надо зафиксировать деятельность всего двух предприятий России и Белоруссии, там поработать, оформить и осуществлять. Т.е. наверняка, если бы мы взглянули на наши экономики как субъекты государственные, понимая свои сильные и слабые места, то мы должны были бы компенсировать все эти вещи, а это и есть потенциалы. А такое объединение потенциалов в экономической сфере идет как-то немного выборочно и фрагментарно.

Что касается информационного строительства, это одна из самых больших проблем. Как вы знаете, она заключается в том, что наши все СМИ давно уже поделены. Они очень независимы от всех, кроме своих хозяев, и по отношению к Белоруссии многие из них часто допускают некорректность и отдельную заангажированность. Для этого не надо примеров приводить. Сегодня привели пример по “Известиям”. Я напомню, 22 января 1998 г. Ельцин и Лукашенко подписали Договор о создании единой организации Союз Белоруссии и России. Подписали. Ратифицировали. А потом оказалось, что он неправильно написан, там ошибка и он не будет осуществлен. Вот пример того, как это делается. И никто даже не был наказан, никто эту тему не обсуждал в явном виде. К сожалению, в информационной сфере, конечно, таких проблем немало. У нас в Парламентском собрании есть комиссия, которую возглавляет Н.П. Машерова, по информационной политике и взаимодействию с общественными объединениями. Это одна из самых боевых и активных комиссий. Она резко активизировала свою деятельность, и на предстоящем съезде Союзной общественной палаты, в частности, и об этом будем тоже подробно говорить, одной из ключевых проблем союзного строительства и надо думать, как эти проблемы решать.

Конечно, уважаемые друзья, я мог бы о многих вещах говорить, потому что у меня много наблюдений, много оценок, выводов, но время ограничено. Я бы в заключении хотел бы вот о чем сказать. В известной коллизии – общество и государство – мы должны постоянно помнить, что государство для общества, чиновники для общества, а не наоборот. И когда сегодня Владимир Леонидович во вступительном слове говорил о том, что народ безмолвствует и т.д. это в каком-то смысле правильно, но то же самое можно сказать и про российский народ в отношении Союзного государства, к сожалению. Потому что сегодня процесс отчужден, это специальная отдельная тема. И именно поэтому Союзная общественная палата создавалась как общественный институт, который призван аккумулировать потенциал, энергетику народов, общественности для усиления союзного строительства. Я хотел бы сообщить, что 26-27 апреля в Москве состоится второй съезд Союзной общественной палаты. Я вас всех приглашаю на этот съезд. Многие из вас, наверное, приглашены. Те, кто хотели бы туда попасть, звоните нам в Союзную общественную палату и Парламентское собрание. Телефоны мы можем дать. Наша Союзная общественная палата, во-первых, проанализирует все, что сделано с момента первого съезда.

Сегодня в нашей Союзной общественной палате помимо российских и белорусских, участвуют десять стран всего. Это Украина, Казахстан, Болгария, Югославия, Молдова, Армения и даже Франция. Т.е. на постсоветском пространстве в этом смысле уникальная организация. У нас в Союзной общественной палате в 62 субъектах Российской Федерации есть отделения Союзной общественной палаты. Но дело не в цифрах, а дело в том, что это очень серьезный потенциал. И наша общая задача научной общественности и нас сделать все, чтобы он был востребован, потому что, к сожалению, сегодня и в России, и в Союзном государстве есть немало дискуссий по гражданскому обществу, по его становлению, по его характеристикам, но и в России и в Союзном государстве сегодня нет каналов присвоения потенциала знаний, таланта и энергии общественности. Это параллельный процесс, к сожалению, мало проникающий. Мы бы хотели на съезде Союзной общественной палаты эти проблемы очень жестко обсудить. На съезде будет, безусловно, дана оценка ходу союзного строительства. Она будет критической, потому что такова жизнь, и это достаточно очевидно.

С другой стороны, мы собираемся к президентам наших двух государств, которые планируют свою встречу через полтора-два месяца в Петербурге, и хотим к ним обратиться, потому что от их воли очень многое зависит.

На нашем съезде будет работать восемь секций, в том числе секция сегодняшней политической ситуации вокруг Союзного государства, политического правового строительства Союзного государства, по экономическим вопросам, социальной проблематике, по региональному взаимодействию, по информационному пространству, по проблемам молодежи, вопросам обороны и безопасности. Поэтому те, из вас, которые здесь присутствуют, наверное, неравнодушны к теме интеграционных процессов, я думаю, что вы сможете получить немалую пищу для размышлений, а также внести свой вклад в работу нашего съезда и секций, поэтому я вас всех туда приглашаю.

Пора и заканчивать. Возвращаюсь к выводу основному. Мне кажется, что мы сегодня находимся в некоей точке перегиба, если к математическому языку обратиться, в троектории строительства Союзного государства. И, по всей видимости, ближайшие события ближайшего полугодия определят все наши перспективы. Мое глубокое убеждение, что в Союзной общественной палате нужно резко активизировать усилия и принять необходимые решения для того, чтобы сделать по-настоящему не обратимыми процессы союзного строительства и предельно ясной позицию прежде всего российскую в этом важнейшем геостратегическом вопросе. У России нет другого союзника, кроме Баларуси, к сожалению большому, и то, что мы со своим единственным полноценным и преданным союзником так долго строим и не очень эффективно Союзное государство, к сожалению, нас не украшает.

На этом я закончу. Если у вас принято отвечать на вопросы, я могу ответить.

ЖАРИХИН. Я прошу задавать вопросы. Спасибо Вам большое, Владимир Александрович.

Слово для доклада предоставляется заведующему отделом Белоруссии Института Александру Владимировичу Фадееву.

ФАДЕЕВ А. Договор о преобразовании Сообщества в Союз Беларуси и России, заключенный между двумя государствами в 1997 г., по своему характеру ничем не отличался от всех других договоров, подписанных их главами в разное время: он также нес черты политической конъюнктуры и также не исполнялся национальными органами управления. Сходство выражалось и в том, что договор наряду со всеми этими международно-правовыми документами не предусматривал внесение изменений в конституции РБ и РФ, а союзники полностью сохраняли суверенитет и независимость, включая все атрибуты государственности. Самым существенным недостатком Договора о Союзе, присущим всем такого плана российско-белорусским документам, являлось отсутствие указания цели его создания, правда, в статье 2 перечислялись порядка двух десятков(!) совершенно разноплановых целей, но собственно цель утверждения самого Союза они никак не раскрывали. К целям СБР, например, были отнесены такие, как содействие развитию взаимовыгодного сотрудничества в Европе и мире, создание условий для всестороннего гармоничного развития личности (что вообще абсурдно и не выполнимо). В целом, прошедшее пятилетие позволяет говорить об устоявшейся тенденции, выражающейся в том, что главной задачей разработчиков договоров между РФ и РБ было обойти главный политический вопрос – о государственной форме объединения. Не случайно вокруг проекта Договора разгорелась острая полемика в политических классах обеих стран, сутью которой стало обсуждение формы объединения, либо даже условий вхождения РБ в состав Российской Федерации.

В этих обстоятельствах белорусская сторона продемонстрировала свою незаинтересованность в активизации процесса объединения, поскольку референдум там по изменению конституционных основ, пролонгированию и расширению полномочий президента А.Лукашенко (как основной аргумент в пользу укрепления отношений с Россией, учитывая настроение электората) к тому времени успешно завершился, а других политических импульсов или внешних вызовов, способных инициировать республиканское руководство к принятию соответствующих шагов по сближению с восточной соседкой не было. Поэтому российское руководство предприняло энергичные действия с тем, чтобы побудить партнера по Сообществу к дальнейшему развитию интеграции, поскольку в противном случае рушилась вся внешнеполитическая концепция России, основывающаяся на подтверждении союзопригодности бывшего ядра СССР, СЭВ и ОВД, на признании, по крайней мере в рамках постсоветского пространства, привлекательности союза с ней. Это было очень важно для Б.Ельцина, который не хотел оставаться в истории только как разрушитель великой державы, в то время как единственной страной, выражавшей готовность к союзу с Россией, была Белоруссия. Однако по сути Договор так и остался декларацией о намерениях, не предусматривал он и создание постоянных наднациональных органов, которые не созданы и по сию пору.

В целом, и договор 1999 г. о создании Союзного государства практически не выводил взаимоотношения двух стран на новый качественный уровень. Объясняется это, прежде всего, тем, что он не устранял главные препятствия на пути строительства общего российско-белорусского государства. В первую очередь речь идет о проблеме национальных конституций. Договор не предусматривал изменение конституционных основ двух стран, но ни в конституции Российской Федерации, ни в основном законе Республики Беларусь нет никаких упоминаний о Союзном государстве, о любых наднациональных органах управления и представительства. Такой подход, в основе которого лежал принцип сохранения суверенитета, независимости РФ и РБ, естественно не был направлен и на переход к единой конституционной основе российско-белорусского государства. Повис, оказавшись вне рамок договора, и вопрос об учреждении поста союзного президента.

Зато жестко и детально была очерчена компетенция Союзного государства, которая при более тщательном рассмотрении оказывалась минимизированной. Страны-союзницы по-прежнему сохраняли территориальную целостность, всю полноту государственно-политической, законодательной и судебной власти, продолжая строить отношения между собой на принципе “суверенного равенства”. Договор не предусматривал быстрого, глубокого и действительного воссоединения двух государств. По форме и содержанию он не мог претендовать на роль документа конституционного звучания, более того, это был уникальный межгосударственный акт, который не претендовал на статус источника права, на приоритетность по отношению к национальным законодательствам РФ и РБ, а был нормативным документом (фактически modus vivendi) непрямого действия.

Когда по прошествии двух лет политики, общественные деятели, организации и средства массовой информации, обращаясь к теме интеграции России и Белоруссии, пытаются разобраться в вопросе о том что и кто тормозит создание Союзного государства, единого экономического пространства, выборы в союзный парламент и т.п., то они всегда забывают главное. А главное состоит в том, что сам договор 1999 г., после более чем двух лет со дня его подписания, так и не вступил в законную силу. Причина здесь кроется в заложенной в тексте документа статье 61, которая гласит, что договор вступает в силу только после “осуществления необходимых внутригосударственных процедур по изменению конституции каждого государства-участника”.

Что же помешало высшему политическому руководству России и Белоруссии (новому в РФ или старому (переизбранному) в РБ) внести соответствующие поправки в национальные конституции? Ведь предлагало, например, руководство Москвы еще в 1999 г. созвать Конституционное Собрание и пересмотреть в контексте реинтеграции с Белоруссией устаревшие положения Конституции РФ. На это российская властная элита, как известно, не пошла: инициативу московского мэра проигнорировали и замяли. Не тронула в этом плане свою национальную конституцию и Беларусь, там конституционная реформа в ноябре 1996 г. позволила разрешить абсолютно все задачи по изменению формы и характера государственного устройства республики, которые ставил перед собой правящий политический режим. Причина и в том, и в другом случае одна, – обе конституции предусматривают чрезвычайно широкие полномочия президентам двух стран, делиться которыми с некими союзными институтами они оказались не готовыми. Таким образом, интеграция, начавшаяся как движение народов России и Белоруссии навстречу друг другу, рожденная творчеством “низов”, превратилась не только в чисто “верхушечное” явление, но и закономерно зашла в тупик из-за политических амбиций властных элит. Национальные интересы в расчет не принимались.

Есть и другой аспект, о котором необходимо специально сказать. Это отношение в России к самому Александру Лукашенко и его довольно жесткой внутренней политике, свойственной вообще авторитарным правителям с практически неограниченной властью. Образ белорусского президента, не без активной подсказки и помощи отдельных и влиятельных сил Запада, приобрел отрицательные черты. Действительно, не перед одним независимым государством, как на постсоветском пространстве, так и в мире, Россия не осмеливалась ставить проблему соблюдения прав человека. Только перед Беларусью, постоянно одергивая белорусского президента и давая всячески понять ему, что необходимо следовать демократическим установкам, правилам поведения европейского сообщества. Такая практика двойных стандартов бросалась в глаза на фоне того, что творилось с демократическими правами в среднеазиатских республиках, как грубо нарушались права национальных меньшинств и права человека в Прибалтике, Молдавии и в некоторых государствах Закавказья. Минск вынужден был учитывать такое поведение союзника, усугубляемое разнузданной антилукашенковской кампанией в российских СМИ, политику российского руководства, способного в любой момент в угоду “демократическому пулу” резко сменить линию поведения в отношении Белоруссии и ее лидера. Вряд ли продвигала идею объединения с Россией и позиция ряда российских телеканалов, включая официозные, “либеральной” прессы, допускавших оскорбительные высказывания в адрес президента А. Лукашенко (всенародно избранного, заметим), недопустимый тон в отношении белорусской элиты и институтов власти. Национальные чувства граждан Белоруссии, большинство из которых дважды поддержало на свободных и демократических выборах своего президента, такими действиями российских СМИ бесцеремонно оскорблялись.

В белорусских верхах стремительно росло недоверие и подозрительность к высшему руководству России. Они усиливались с каждым односторонним, без консультаций с РБ политическим шагом союзника (а таких Россией было сделано за пять лет немало), но необратимый, на наш взгляд, характер приобрели после неожиданной самоотставки Б.Ельцина в декабре 1999 г., которая стала шоком для президента и правительства Белоруссии. Именно с этого момента правящая партия республики решила не только заморозить, но, очевидно, вообще отказаться от какого-либо политического сближения с государственно-политическим руководством России. На фоне выстраивания жесткой вертикали власти в РФ стала быстро угасать и белорусская концепция установления прочных связей с российскими региональными политическими и хозяйственными элитами в обход Кремля.

Явно тормозило процесс единения и то обстоятельство, что за пять лет внутри республики среди политических сил не сложился единый конгломерат сторонников реинтеграции с Россией, но со времени ельцинской самоотставки и утверждения института политического наследования деление политического класса Белоруссии (если исходить из посыла, что он сформировался) на интеграционный и антиинтеграционный лагери стало, на наш взгляд, чисто условным.

За последние два-три года руководство Беларуси предприняло беспрецедентные меры по утверждению в общественном сознании национальной идеи. Вся идеологическая работа государственных органов и СМИ была перестроена, а ее цель была определена верхушкой РБ как приоритетный показ особой ценности и отстаивание суверенитета и независимости Беларуси. Кроме того, информационные службы государства были практически полностью переведены на белорусский язык и сосредоточили свое внимание на угрозе трансформирования острых внутрироссийских проблем (Чечня, которая идет на первом месте, криминальный капитал, безработица, разгул преступности, социальная нестабильность, незащищенность человека и т.п.) на территорию республики. Сейчас такая тотальная идеологическая кампания, которая все набирает и набирает обороты, подогреваемая постоянно президентской администрацией и лично А.Лукашенко, дает весьма ощутимые плоды: все опросы социологов показывают, что абсолютное большинство населения поддерживает курс политического руководства РБ на сохранение суверенитета и укрепление экономической самостоятельности государства.

Россия ко времени заключения союза с Белоруссией прошла достаточно значительный путь в направлении к утверждению рыночной экономики. Конечно, и сегодня нельзя говорить о том, что в России создана вся гамма основных рынков - товаров, капиталов и рабочей силы. Но, по крайней мере, свободный и комплексный рынок товаров и услуг к 1997 году уже был создан, действовала система свободного ценообразования и интенсивно шел процесс структурирования товарных рынков. Несмотря на крайне медленные темпы хозяйственных реформ, их непоследовательность и ошибки, российское правительство продолжало придерживаться условий Вашингтонского консенсуса и открыло простор предпринимательству, предоставив самостоятельность субъектам хозяйствования.

Стоит специально подчеркнуть при этом, что из всех бывших республик Союза ССР именно Россия испытала наиболее тяжелые последствия от распада этой державы, прежде всего ее единого народнохозяйственного комплекса, а также от крушения Совета Экономической Взаимопомощи.

Иное положение было в Белоруссии. Республика смогла сохранить российские источники поставок энергоносителей, сырья и комплектующих для своей промышленности, т.е. всего того, что она и сегодня по традиционной схеме импортирует из России по льготным ценам. За импортируемую из России нефть, например, республика вообще практически не расплачивалась валютой, получая ее в качестве давального сырья. Россия со своим обширным и емким рынком сбыта продолжала оставаться главным объектом массового экспорта белорусских товаров.

До избрания Александра Лукашенко президентом РБ в 1994 г., политика республиканских властей в области развития предпринимательства и свободного рынка во многих чертах совпадала с российской, была даже попытка правительства В.Кебича перейти на общую с Россией валюту - российский рубль. Активно завязывались партнерские связи представителей белорусского делового и финансового мира с новой генерацией российских бизнесменов, чему в значительной степени способствовал и единый язык общения - русский. Заметно улучшил положение финансово-бюджетной сферы республики односторонний шаг российского правительства, которое в год, предшествующий подписанию договора о союзе, пошло на полное списание долгов Белоруссии за поставленный ей ранее российский газ. В целом, были достаточно веские предпосылки для координирования на правительственном уровне усилий по хозяйственной интеграции двух стран, переходу к разработке и реализации унифицированной программы экономических реформ.

Однако к 1997 г. государственная экономическая стратегия Белоруссии претерпела серьезные изменения, что самым непосредственным образом стало отражаться на взаимоположении республики по отношению к России, вообще на всем спектре взаимоотношений двух стран, включая и политическое, но что осталось вне поля зрения тогдашнего руководства Российской Федерацией. На самом деле курс на формирование особой "белорусской социально-экономической модели", взятый президентом и правительством РБ, прочно закрывал любые пути не только к потенциальному "выравниванию" темпов развития и унификации мер по реформированию российской и белорусской экономик, но и ставил крест на самой идее хозяйственной интеграции Беларуси и России.

Во-первых, в Белоруссии возобладал взгляд на Россию как на главного претендента в рамках передела собственности и акционирования промышленных предприятий республики, как страну, стремящуюся прибрать к своим рукам банковскую и денежную системы РБ, традиционно являющимися сферами особых интересов правящей элиты и рассматривающимися ею исключительно в качестве объекта корпоративной (а в перспективе возможно и частной) собственности государственной номенклатуры. Опасность российской финансово-экономической экспансии на территорию Белоруссии, намеренное преувеличение факта инфильтрации в экономику республики российских капиталов, а также недоверие и подозрительность белорусской "горки" по отношению к соседней стране на Востоке породили особую охранительную идеологию, которая в главном совпадает с пресловутой доктриной Монро, и выражается, перефразируя последнюю, в лозунге "Беларусь для беларусов";

Во-вторых, белорусское руководство сознательно и планомерно создавало двухуровневое производство промышленных и продовольственных товаров: один из них предназначался для экспорта в развитые страны Запада для получения прибыли в твердой валюте, а другой был сориентирован на рынок соседней России и внутреннего потребителя. В этих условиях российский вектор рассматривался как вторичный, не требующий инвестиций со стороны государства для модернизации техники и технологий, борьбы за повышение качества и ценовой конкурентоспособности продукции этого сегмента экономики. Все преференции, инвестиции, финансовые, кредитные и правовые льготы со стороны правительства были предоставлены предприятиям, выпускающим товары для поставок в Германию, Австрию, США и другие страны Запада.

Такая государственная политика со временем неизбежно вела к отказу значительной части российских потребителей от не соответствующей мировым стандартам и дорогой (по сравнению с отечественными, а, зачастую, и зарубежными аналогами) продукции предприятий РБ. Кроме того, экспорт продукции белорусских предприятий в Россию дальше линии Урала вообще всегда был нерентабелен и, практически, не осуществлялся, поскольку расходы на транспортировку произведенных ими товаров делали их неконкурентоспособными по ценовому критерию. Таким образом, все визиты высокопоставленных правительственных делегаций РБ после подписания договора о союзе с Россией в регионы Сибири, Дальнего Востока и заключенные там на местном уровне соглашения в контексте региональной экономической интеграции были лишь частью определенной пропагандистской кампании, а лучше сказать большой политической игры президента А.Лукашенко.

Объем внешней торговли РБ с Россией в последнее время стал неуклонно падать, за первый квартал 2002 г. сокращение белорусского экспорта в Российскую Федерацию пошло ускоренными темпами и стало наиболее заметным. Несмотря на все усилия белорусской стороны по ограничению российского импорта дисбаланс во взаимоторговле продолжает увеличиваться, отрицательное торговое сальдо РБ с Россией по итогам 2001 г. перевалило за 1 млрд. долл. В 2002 г. эта отрицательная тенденция резко усилилась, что неизбежно отразится как на складывании сальдо внешней торговли Белоруссии с Россией (отрицательное значение которого в этом году следует ожидать в размере минус 1.4 - 1.6 млрд. долл. США), так и на уменьшении доли России в общем объеме экспорта Белоруссии (в 2001 г. этот показатель равнялся 51.4%);

В-третьих, правительство Белоруссии всячески стремилось уходить от практики создания масштабных совместных предприятий с российской стороной, что делалось с помощью насаждения правовых и налоговых рогаток, но, прежде всего, путем выдвижения неприемлемых для потенциального партнера условий ведения дела на белорусской территории, включая тотальный контроль и вмешательство со стороны государственного аппарата. Многие годы в республике действовало законодательство, которое ущемляло интересы именно российских бизнесменов в пользу западных инвесторов и товаропроизводителей, которым на самом высоком уровне предоставлялся наиболее льготный режим деятельности внутри страны.

Даже после подписания договора о преобразовании Сообщества России и Белоруссии в Союз, а затем договора о создании Союзного государства в декабре 1999 г. эта тенденция сохраняется. Сегодня из трех десятков заявленных совместных проектов финансируются из союзного бюджета и реализуются с огромными трудностями только пять, из которых только две программы можно условно отнести к масштабным - "Развитие дизельного автомобилестроения" и "Союзный телевизор". К тому же следует добавить, что в области дизельного автомобилестроения белорусская сторона уже, практически, нашла альтернативную замену ярославским моторам. Вообще, говоря о союзных программах, следует исходить из того, что даже в российско-белорусских органах никогда не было четкого представления о том, сколько программ реально реализуются и финансируются из общего бюджета: одни чиновники называли сначала 53 программы, другие - 48. Сегодня данные тоже разнятся, в этом году, например, речь идет толи о 36 совместных программах, толи о 35. Налицо и факт "зависания" ряда союзных программ из-за прекращения или значительного сокращения их финансирования, что ведет к окончательному свертыванию части совместных проектов, которые пару лет назад представлялись общественности как перспективные и рентабельные. Помимо прочего это в значительной степени способствует дискредитации самой идее хозяйственной интеграции;

В-четвертых, с приходом к власти А.Лукашенко государственные структуры усилили контроль над деятельностью белорусских предпринимателей, в декабре 1994 г. было принято полторы сотни поправок к налоговому законодательству республики, которые фактически удушали ростки свободного предпринимательства и свободного рынка. Летом 1996 г. был обнародован указ о массовой перерегистрации, который нанес ощутимый ущерб малому и индивидуальному предпринимательству. Политика жесткого администрирования привела к массовому переводу капиталов белорусских компаний в банки соседней России, однако дефолт августа 1998 г. окончательно подорвал веру предпринимателей РБ в российское правительство и банковскую систему союзной страны. С этого момента вывоз белорусских капиталов стал производиться в двух направлениях - в Польшу и Турцию.

Председатель правительства России Виктор Черномырдин в 1997 г. утверждал, что "основополагающими направлениями при выполнении Программы первоочередных действий по реализации Договора и Устава Союза Беларуси и России остаются подъем экономики и создание единого экономического пространства". По мнению главы российского правительства во главу угла объединительного процесса должно быть поставлено сближение национальных экономик двух стран. Для этого предполагалось использовать "стягивающую методологию", которая позволила бы перевести Белоруссию на рельсы догоняющего развития, "втянуть республику внутрь хозяйственного комплекса России. Вопросы построения единого политического пространства рассматривались как вторичные.

При этом руководство России исходило из ошибочного анализа экономического развития Белоруссии на тот момент, считая, что в республике происходят такие же процессы, как и в самой России, только идущие более медленными темпами. Таким образом, по мнению российских правительственных чиновников, достаточно только дать внешний импульс, плотнее сблизить экономические комплексы двух стран, и Белоруссия быстро окажется втянутой в орбиту российских реформ. Между тем, как уже показано выше, Белоруссия к 1997 г. не только не продвигалась по пути рыночных реформ, приватизации, но, напротив, успела поменять стратегию своего социально-экономического развития, прочно встав на позицию отстаивания национальной модели, предполагающей сохранение в руках государства всей собственности, а также полноты управления хозяйствующими субъектами и финансовой сферой. Кроме того, российская сторона явно переоценивала потенциал своего присутствия и влияния в экономике и финансовых институтах республики. На самом деле российский капитал либо не сумел в силу правовых и административных препятствий закрепиться на хозяйственном поле Белоруссии, либо находился в процессе неуклонного вытеснения за пределы республики.

С точки зрения белорусской властной элиты, Россия продолжала находиться в процессе полураспада, а трудности, с которыми столкнулся восточный сосед в ходе экономической трансформации, преувеличивались и воспринимались ею как сигналы гибнущей державы, избравшей неверный путь хозяйственного переустройства. Такой подход определял и отношение к перспективе потенциальной конвергенции двух (на самом деле полярно противоположных) хозяйственных систем. Сложилось убеждение, которое наиболее полно выразил президент РБ А.Лукашенко, что белорусы “не должны делать так, как делает Россия, у нас что, своих мозгов нет, тем более что и у нас России есть чему поучиться”.

Договор о Союзе Беларуси и России предусматривал в течение 1997 и 1998 годов:

создать единое экономическое пространство;

создать общую транспортную систему;

унифицировать денежно-кредитную систему;

обеспечить условия для введения общей валюты;

сформировать единую нормативно-правовую базу;

синхронизировать этапы и сроки экономических реформ;

задействовать единообразную систему налогообложения;

создать единую научно-техническую и информационную базу;

создать механизм реализации согласованной структурной политики;

сформировать общий рынок в области энергетики, транспорта и связи.

Ни одна из выше перечисленных задач выполнена не была. Более того, явно заниженный объем инвестиций, определенный для финансирования совместных российско-белорусских экономических проектов, не позволил создать единую хозяйственную матрицу, которая могла бы стать основой для объединения экономик России и Белоруссии. Российские инвестиции в белорусскую экономику, запланированная доля РФ в союзном бюджете на порядок уступали финансовым вливаниям в хозяйственный комплекс республики таких стран как Германия, Австрия, США и Чехия. Именно с этими странами результаты совместной хозяйственной деятельности у Белоруссии оказались наиболее впечатляющими.

За пять прошедших лет в рамках российско-белорусской экономической интеграции не удалось создать устойчивых хозяйственных связей даже на низшем уровне, ограничившись символическим признанием наличия общего таможенного пространства, которое, как известно, не свободно от острых проблем. Все это не помешало главе белорусского государства утверждать, что союз между Белоруссией и Россией “состоялся как эффективная и действенная модель”.

Сегодня правительствами двух стран в качестве главного достижения российско-белорусской интеграции подается пакет проектов межправительственных соглашений о переходе на равные условия для субъектов хозяйствования и в России, и в Белоруссии. Однако следует напомнить, что в 1998 г. подобное соглашение уже было заключено, но так и осталось не выполненным. Вероятно, настало время более глубоко исследовать причины такого положения дел, часть из которых, что, очевидно, кроется в неурегулированности взаимоотношений России и Белоруссии в политической сфере. Это в свою очередь вызывает перенос политического качества на другие аспекты сотрудничества: в настоящий момент политическую окраску приобрела, например, проблема (на первый взгляд чисто фискальная) взимания косвенных налогов.

Другим направлением интеграции, по которому, если верить правительственным кругам России и Белоруссии, вот-вот будут достигнуты значимые результаты, является процесс перехода на единую валюту. Но и здесь налицо ряд серьезных препятствий, которые вполне проявились еще в период 1997-1998 гг. Это, прежде всего, проблема единого эмиссионного центра, разрешение которой за истекшие пять лет совершенно не сдвинулось с мертвой точки. Более того, если раньше белорусская сторона занимала более гибкую позицию про этому вопросу, то в последнее время она ужесточилась. Президент РБ, по крайней мере, неоднократно заявлял, что “если мне предложат эмиссию в Кремле, то я на это никогда не пойду”. С другой стороны министерство финансов и Центральный банк России уже вложили в поддержку стабильности белорусской валюты огромные средства и рассчитывали на положительное решение вопроса о размещении единого эмиссионного центра в Москве. Особенно стоит подчеркнуть, что за пять лет со стороны России ни разу сам вопрос о переходе на единую валюту с Белоруссией не ставился в одностороннем порядке: это всегда была инициатива руководства РБ. Соответственно российские финансисты и банкиры считали, и не без основания, что условия, правила и темпы такого перехода будут определяться ими. Сегодня Минск пытается убедить их в обратном, снова и снова возвращаясь к проблеме эмиссионного центра. На самом деле этим белорусское руководство перечеркивает не только идею “денежной унии”, но и всю программу экономической (а, по большому счету, и всей) интеграции с Россией.

Несмотря на то, что будущая государственная структура Союзного государства так и осталась неопределенной, лидер Белоруссии, с одной стороны, продолжает настаивать на обратном, – цели строительства общего государства с Россией абсолютно ясны, а ряд спорных моментов касается лишь тактики его создания. С другой стороны, А.Лукашенко предлагает продолжить выяснение конституционных принципов, на которых должен строиться союз с Российской Федерацией, уточнить какие органы власти будут присутствовать в Союзном государстве и какие функции им необходимо придать. Такая противоречивая позиция позволяет белорусской стороне сохранять необходимое пространство для потенциальных маневров во взаимоотношениях с Россией.

Белорусская радикальная оппозиция в целом против союзнических отношений с восточным соседом республики, но, вместе с тем, ее представители постоянно выступали как сторонники сохранения во всем объеме российских льгот и преференций, наращивания их, поддержания экономических контактов с российским бизнесом и всегда стояли за организацию зоны свободной торговли с Россией. В этом взгляды оппозиции совпадают с политикой президента, который также считает, что сегодня весь вопрос интеграции состоит в экономической проблематике: скорейшем переходе на взимание косвенных налогов по принципу страны назначения во взаимной торговле, ликвидации таможенных барьеров, снижении российской стороной железнодорожных тарифов, установление цены на энергоносители для РБ на уровне внутрироссийских, расширении производственной кооперации. На деле глава белорусского государства пока не предлагает ничего конкретного, что выходило бы за рамки простейшей формы экономического взаимодействия.

Специально стоит остановится на основном хозяйственном законе республики – Программе социально-экономического развития РБ на 2001 – 2005 гг. В этом документе определена вся хозяйственная стратегия республиканского руководства на ближайшие пять лет, но в перечне основных задач, которые предстоит осуществить белорусскому государству, нет даже упоминания об экономической интеграции с Россией.

Очевидно, что в настоящее время для России привлекательность экономического сближения с Белоруссией в значительной степени утеряна. Однако Россия сохраняет заинтересованность в развитии системы противовоздушной и противоракетной обороны на своем западном направлении с использованием потенциала белорусской стороны. Тем не менее, встречного желания руководства Белоруссии по укреплению и развитию партнерства в военной области пока не замечено. В недавно принятой Военной доктрине, в “Концепции строительства Вооруженных Сил до 2010 г.”, “Плане строительства Вооруженных Сил Республики Беларусь до 2006 г.” и “Программе реформирования ВС РБ на 2001-2005 гг.” никаких реальных шагов по формированию общего оборонительного пространства с Россией не предусмотрено. Номинально, правда, такая возможность в Военной доктрине заложена, но касается она исключительно случая, когда республика будет вынуждена отражать вооруженное нападение на нее или вступит в особо угрожаемый период. Президент Белоруссии всячески уходит от подписания с российской стороной подготовленного и согласованного с ней 1,5 года назад договора о создании совместной системы ПВО. Все это, в условиях ухудшения международной ситуации вокруг российского эксклава Калининград-область, имеющего важное военно-политическое значение для РФ, не способствует оптимизации ее стратегического положения на наиболее опасном западном направлении.

Поскольку руководство России отстаивает все последнее время приоритет борьбы с международным терроризмом, что, как представляется, превратилось в единственную внешнеполитическую программу, которую постоянно озвучивают президент и глава МИД РФ, то и в этом контексте сильно рассчитывать на совместную деятельность с Белоруссией вряд ли приходится. До сих пор, например, так и не принят совместный закон “О государственной границе Союзного государства”, а военный компонент борьбы с терроризмом Белоруссией рассматривается лишь как мера необходимой самообороны. Согласно национальной конституции белорусские военнослужащие не могут направляться за пределы республики, то России полагаться на взаимодействие с РБ по этому вопросу напрасно. Подчеркнем, что стратегию борьбы с терроризмом белорусские руководители предпочитают обсуждать не с Россией, а с западноевропейскими странами и Польшей. Например, в ходе Варшавской Конференции по вопросам борьбы с терроризмом глава администрации президента Урал Латыпов нашел общий язык с польской стороной (что ему никак не удается в отношениях с российскими пограничниками) и на встречах с президентом А.Квасьневским, министром иностранных дел В.Цимошевичем и другими высокопоставленными чиновниками Республики Польша наметил план углубления взаимодействия в сфере антитеррора.

На пятый год формального существования союзных отношений никаких корректив в свою внешнеполитическую концепцию Республика Беларусь не внесла. Белоруссия концептуально и на деле придерживается принципов Движения неприсоединения, полноправным членом которого является. Президент страны

[Версия для печати]