УЗБЕКИСТАН
Время новостей,
15 апреля 2004 "Газпром" "окопался" в УзбекистанеАлексей Гривач
Компания
начнет добывать газ на условиях СРП
Экспансия "Газпрома" в нефтегазовую отрасль Узбекистана
развивается семимильными шагами. Получив в прошлом году права оператора системы
магистральных газопроводов "Средняя Азия - Центр" на территории республики,
российский монополист усилил свой стратегический контроль над потоками
туркменского и узбекского газа. А вчера "Газпром" в лице дочерних компаний
"Зарубежнефтегаз" и швейцарской Gas Project Development Central Asia стал
участником проекта по добыче газа и газоконденсата в Устюртском районе страны на
условиях раздела продукции. К концу года может быть подписано СРП еще по одному
блоку месторождений в этом районе. А общая добыча в проектах компании на
территории Узбекистана планируется на уровне 2,5 млрд кубометров газа в год.
Для подписания 15-летнего СРП по добыче на месторождении
"Шахпахты" в Ташкент отправилась делегация, которую возглавил генеральный
директор "Газэкспорта" Александр Медведев. Соглашение предусматривает инвестиции
в разработку месторождения в течение 2004-2007 годов в размере 15 млн долл.
Средства будут вложены во внедрение современных технологических процессов добычи
газа и создание новой дожимной компрессорной станции. Как сообщил на
пресс-конференции в Ташкенте генеральный директор "Зарубежнефтегаза" Валерий
Гулев, годовой объем добычи газа на месторождении "Шахпахты" планируется на
уровне 500 млн кубометров газа. По его словам, раздел продукции на этом
месторождении будет проводиться в соотношении 50 на 50. Весь полученный газ
поступит в портфель "Газэкспорта" для продажи на европейском рынке.
Г-н Медведев говорит, что до конца года "Газпром" и
"Узбекнефтегаз" могут подписать СРП еще по одному блоку месторождений в районе
Устюрта. При этом он отметил, что месторождения, которые войдут в этот блок,
будут "оговорены дополнительно". Источник в "Газпроме" сообщил газете "Время
новостей", что в целом компания планирует добывать около 2,5 млрд кубометров
газа на территории Узбекистана.
Между тем "Газэкспорт" продолжает наращивать закупки
газа в Узбекистане. По словам г-на Медведева, прошлогодние объемы узбекского
газа в портфеле его компании увеличатся в три раза, до 7,7 млрд кубометров.
Ранее говорилось о том, что с 2005 года планируется выйти на уровень 10 млрд
кубометров газа ежегодно по цене около 40 долл. за тысячу кубометров.
Однако главным направлением деятельности "Газпрома" в
Узбекистане продолжают оставаться реконструкция и развитие газотранспортной
системы. Сейчас ее пропускная способность составляет 130 млн кубометров газа в
сутки (48 млрд кубометров в год), которой едва хватает для выполнения
обязательств по транзиту 36 млрд кубометров туркменского газа на Украину, 4 млрд
кубометров газа, закупаемого "Газэкспортом" в Ашхабаде, и уже упомянутых 7,7
млрд кубометров узбекского газа. Уже к следующему году необходимо увеличить
мощность газопровода на 3-4 млрд кубометров в год, а к 2006 году довести ее до
150 млн кубометров в сутки (56 млрд кубометров в год). Г-н Гулев утверждает, что
на эти цели потребуется около 100 млн долл. инвестиций со стороны
"Газпрома".
Вместе с тем уже к 2007 году должен быть построен новый
газопровод мощностью 15-20 млрд кубометров в год, который позволит "Газэкспорту"
выполнять обязательства по транспорту 60-70 млрд кубометров, законтрактованных у
Туркмении, и 10-12 млрд кубометров, которые будут продолжать поступать от
"Узбекнефтегаза" и совместной добычи в Устюртском районе.
Christian Science Monitor,
15 апреля 2004 Контртеррористическая стратегия США стала заложницей в УзбекистанеЮджин Румер
Главные
индикаторы социально-экономического состояния Узбекистана давно уже достигли
кризисных уровней
Вашингтон, 15 апреля 2004 года. Недавняя серия взрывов,
самоубийственных нападений и налетов на полицейские участки в Ташкенте, столице
Узбекистана, разрушила относительное спокойствие, которое установилось в Средней
Азии с момента прибытия туда в 2001 году американских войск и разгрома талибов в
соседнем Афганистане.
Вспышка насилия является выразительным признаком того,
что одному из ключевых союзников Америки в войне с террором грозит опасность
стать жертвой тех самых террористических сил, для борьбы с которыми он и был
привлечен.
Самый трудный вопрос в связи с недавними актами насилия
в Узбекистане касается не того, почему вспыхнуло насилие, а того, почему акты
насилия не происходят чаще. Главные индикаторы социально-экономического
состояния Узбекистана давно уже достигли кризисных уровней. Влияние бедности и
деградации окружающей среды, которые страна унаследовала от советской эпохи,
усугубляется бессистемными попытками провести экономические реформы, к которым
узбеков толкают иностранные доноры и международные финансовые институты.
Коррупция и необузданное неуважение к основным правам человека - от пыток
задержанных до склонности официальных лиц клеймить позором и подавлять всякие
проявления несогласия как воинствующий исламизм - породили тираническое
общество.
Президент Ислам Каримов, правящий Узбекистаном с 1989
года, в момент распада Советского Союза в 1991 году обещал повести свою страну
путем, который уже был проторен "азиатскими тиграми" - странами Восточной Азии,
которые осуществили у себя энергичные экономические реформы, в то же время
попридержав в интересах внутренней стабильности политическую либерализацию.
Сегодня, спустя более десятилетия, экономическая реформа
в Узбекистане остается мифом, а политическая стабильность была безрассудно
растрачена.
Однако Узбекистан остается важным для США. Он граничит с
Афганистаном - и с начала войны США против афганских талибов в 2001 году
предоставляет свою территорию для размещения американских войск.
Как верный партнер в войне с террором, Узбекистан
является идеальной иллюстрацией тех вызовов, которые стоят перед Соединенными
Штатами в их долговременной антитеррористической стратегии. Узбекский режим
является ключом к решению задачи разгрома террористов и лишения их способности к
проведению террористических операций - но при этом он является неотделимой
частью проблемы борьбы с террором, потому что он способствует созданию тех самых
условий, которые террористы стремятся использовать в своих интересах.
Узбекский режим уже преподнес себя как жертву исламского
терроризма и станет так поступать и в дальнейшем, стремясь оправдать свои
репрессивные акции внутри страны. США осудили недавние террористические акты в
Узбекистане, и им следует потребовать, чтобы узбекские власти разрешили
правоохранительным ведомствам США неограниченный доступ в страну для проведения
расследований. Без такого доступа и полного информирования общественности после
завершения расследований их результаты автоматически окажутся под подозрением.
Внимательное наблюдение со стороны общественности важно для того, чтобы США
поверили узбекским призывам оказать помощь в борьбе с терроризмом. США не могут
себе позволить, чтобы создавалось впечатление, что они поддерживают
коррумпированный и деспотический режим.
США способны четко заявить - публично или в частном
порядке, в прямых и точных выражениях - что реакционная политика узбекских
лидеров создает готовые условия для деятельности экстремистов. Таким образом,
узбекские лидеры вредят собственному народу в этом критически важном аспекте
войны с террором.
В Ташкенте США считают незаменимым союзником и думают,
что, пока сохраняется американское военное присутствие, призывы к внутренним
реформам можно игнорировать. Лидеров Узбекистана следует избавить от этого
заблуждения. У США имеются и другие варианты в Средней Азии. Никто из стран
этого региона не обладает совершенными характеристиками, но некоторые из них
прошли довольно большой путь в направлении модернизации своих экономических
систем и сохранения определенной степени политических свобод, которые позволяют
считать их, в сравнении с Узбекистаном, достаточно крепкими демократическими
странами.
Узбекские лидеры станут и дальше делать вид, что не
слышат призывов США к внутренним реформам, пока они думают, что, когда все
остальное не поможет, они имеют возможность опереться на безопасность, которую
им обеспечивает американское военное присутствие в их стране...
EurasiaNet,
20 апреля 2004 После недавних вооруженных нападений Узбекистан намерен диверсифицировать способы обеспечения своей безопасностиИгорь Торбаков
Президент Узбекистана Ислам Каримов, похоже, твердо
намерен диверсифицировать способы обеспечения безопасности после произошедших в
конце марта в Ташкенте и Бухаре вооруженных нападений. Во время недавнего визита
Каримова в Москву он заявил, что Узбекистан "созрел" для "самых решительных"
шагов, направленных на развитие экономических и политических отношений с Россией.
Двухдневный визит Каримова в Россию 15-16 апреля
сопровождался массой речей о необходимости укрепления двусторонних отношений,
что говорит о значительном изменении официальных узбекских взглядов на отношения
с Москвой. В последние годы Узбекистан сторонился России, предпочитая развивать
стратегическое партнерство с Соединенными Штатами. События 28-31 марта, в ходе
которых были убиты по меньшей мере 47 человек, по-видимому, внесли изменения в
военно-стратегические расчеты Узбекистана.
"Времена конфронтации остались в прошлом", – привело
узбекское радио заявление Каримова от 15 апреля. "Нам необходимы отношения
взаимопомощи, взаимного признания и даже взаимной поддержки".
Российский президент Владимир Путин приветствовал призыв
Каримова к развитию узбекско-российских связей, заявив узбекскому президенту,
что Ташкент может рассчитывать на "твердую поддержку", сообщила 16 апреля
"Российская газета".
Оба президента заявили о начале работы экспертов над
узбекско-российским договором о военно-стратегическом сотрудничестве. "После
глубокого анализа и рассмотрения перспектив двусторонних отношений стороны
согласились, что для Узбекистана и России важно подписать в ближайшем будущем
соглашение о стратегическом партнерстве", – заявил по узбекскому телевидению
министр иностранных дел Узбекистана Садык Сафаев.
Стремясь к расширению связей с Россией, узбекские власти
не выказывают при этом желания свернуть отношения с Соединенными Штатами.
Узбекистан предоставляет свою территорию для военной базы США в Карши-Ханабаде,
и все указывает на то, что узбекское руководство благожелательно отнеслось бы к
расширению военно-стратегического присутствия Соединенных Штатов.
Накануне поездки Каримова в Россию узбекские власти в
Ташкенте принимали американского генерал-лейтенанта Дэвида Барно,
главнокомандующего коалиционными силами в Афганистане. 18 апреля узбекское
телевидение передало в эфир комментарии Барно, в которых американский генерал
назвал Узбекистан "большим другом и союзником" Соединенных Штатов.
"Мы выражаем соболезнования узбекскому народу в связи с
несчастьями, к которым привели нападения террористов", – сказал Барно. "Мы
поддерживаем Узбекистан и будем вместе отражать эту угрозу со стороны
терроризма".
Стремясь установить тесные военно-стратегические
отношения одновременно с Соединенными Штатами и Россией, Узбекистан идет по
стопам своих среднеазиатских соседей – Казахстана, Кыргызстана и Таджикистана.
Казахстан вообще открыто исповедует "многовекторный подход", стремясь к балансу
интересов не только России и Соединенных Штатов, но также и Китая. Кыргызстан
позволил разместить на своей территории не только базу возглавляемой США
коалиции, но и российский военный объект.
Как и Соединенные Штаты, Россия выразила безоговорочную
поддержку действиям Узбекистана, предпринятым в ответ на вооруженные нападения.
Узбекские власти считают, что акции насилия явились результатом заговора
международных террористов.
В начале апреля официальный представитель российского
МИДа Александр Яковенко заявил, что, как доказали "трагические события" в
Узбекистане, "для террористов не существует не только географических и
политических, но и религиозных критериев". Яковенко далее приветствовал призывы
Узбекистана "к дальнейшей консолидации стран и народов в борьбе с международным
терроризмом".
Волна насилия в Узбекистане вызвала чувство тревоги в
московском аналитическом и политическом сообществе, укрепив мнение об уязвимости
национальной безопасности России перед радикальным исламизмом, исходящим с
"нестабильного Юга".
"События в Узбекистане напоминают о векторе реальных
угроз [России]", – пишет президент аналитического центра Фонд "Политика"
Вячеслав Никонов в статье, опубликованной популярной газетой "Труд". По мнению
Никонова, "экстремистский [мусульманский] Интернационал" сеет беспорядок по
всему миру и существует связь между узбекскими событиями и вооруженными
действиями исламистов в других странах, включая взрывы в пригородной электричке
под Мадридом. Эта угроза по самой своей природе вызывает необходимость в более
тесном американо-российском антитеррористическом сотрудничестве, пишет Никонов.
"Странам цивилизованным не мешало бы как можно скорее перестать делить себя на
Восток и Запад, а определить себя как Север, имеющий общие интересы".
В последние недели российские официальные лица
демонстрируют готовность развивать сотрудничество с западными структурами,
прежде всего с Североатлантическим альянсом (НАТО), по вопросам борьбы с
терроризмом. Яковенко, представитель МИДа, подтвердил, что Москва стремится
"расширить сотрудничество с НАТО в конкретных сферах, представляющих интерес для
российской безопасности". Среди последних Яковенко назвал борьбу с терроризмом и
задачу нераспространения оружия массового уничтожения. "Мы должны действовать в
этих областях вместе, и в этом смысле НАТО не может обойтись без нас, а мы не
можем обойтись без НАТО".
По мнению многих российских аналитиков, причиной
вооруженных столкновений в Узбекистане стало тесное военно-стратегическое
сотрудничество Ташкента с Соединенными Штатами. Лишь немногие российские органы
информации выразили мнение, что нападения как-то связаны с репрессивной
политикой узбекского правительства.
"Узбекистан пострадал из-за своего альянса с Америкой",
– заявил газете "Коммерсант" ведущий российский эксперт по исламу и аналитик
Московского центра Карнеги Алексей Малашенко. Виктор Коргун, научный сотрудник
Института востоковедения Российской Академии наук, придерживается сходной точки
зрения: "Теракты в Узбекистане являются местью исламских террористов за
поддержку, которую правительство [Узбекистана] оказало антитеррористической
операции [в Афганистане]", – заявил Коргун в интервью газете "Трибуна".
Другие аналитики выражают обеспокоенность тем, что
исламские боевики могут в скором времени сделать своей мишенью Россию. Николай
Леонов, в прошлом заместитель главы разведывательного управления КГБ, говорит,
что Кремль должен быть готов к возможным нападениям, которые могут произойти на
российской территории. Насильственные акции в Узбекистане "говорят о
существовании угрозы для России", – заявил Леонов в интервью газете "Трибуна".
Не будет ничего удивительного, продолжил Леонов, если "после узбекских событий
террористы изберут в качестве объекта своих действий мусульманские районы
России".
НГ-Дипкурьер,
19 апреля 2004 Узбекское дыхание джихадаВиктория Панфилова
Центральная Азия становится все более привлекательной для
экстремистов
Ответственность за серию терактов, совершенных в
Узбекистане в конце марта и унесших жизни 47 человек, на прошлой неделе взяла на
себя ранее неизвестная организация "Исламская группа Джихад". До этого узбекские
власти обвиняли в совершении терактов другие радикальные группировки: "Хизб-ут
Тахрир" и "Исламское движение Узбекистана" (ИДУ). Последнее, кстати, связано с
международной террористической сетью "Аль-Каида". Появление нового фигуранта
стало неожиданностью.
В распространенном 11 апреля в интернете заявлении
"Исламской группы Джихад" говорится: "Теракты были осуществлены в знак протеста
против давления светской власти Узбекистана на правоверных мусульман". Более
того, эта группировка взяла на себя ответственность "за все операции по
уничтожению неверных, которые проводились или проводятся в исламском государстве
Узбекистан". Это тот редкий случай, когда на территории СНГ экстремистская
организация берет на себя ответственность за взрывы и гибель людей.
Если исходить из аналогий в названии, то можно
предположить, что под "дебютировавшей" группировкой скрывается международная
террористическая организация "Исламский джихад". Она была создана группой
радикально настроенных исламистов, которые в начале 60-х годов прошлого века
вышли из весьма влиятельной в Египте нелегальной мусульманской организации
"Братья-мусульмане". "Исламский джихад" действует на территории Палестинской
автономии.
Впрочем, по словам президента российского Центра
политических и стратегических исследований профессора Виталия Наумкина, за
рубежом достаточно много подобных организаций, которые призывают к джихаду. "Не
исключено, что такая группировка могла быть создана "джихадистами", потому что
Центральная Азия – это весьма привлекательный полигон, на котором они хотели бы
активно действовать", – считает Наумкин.
Имеет ли новая организация, взявшая на себя
ответственность за теракты в Узбекистане, отношение к "Исламскому джихаду", пока
не понятно. Именно поэтому официальный Ташкент устами генпрокурора республики
Рашида Кадырова поспешил заявить: у следствия имеются неопровержимые
доказательства того, что теракты совершила международная экстремистская
группировка "Аль-Каида", а о существовании "Исламской группы Джихад" ему, мол,
ничего не известно. Профессор Виталий Наумкин подтверждает, что "об организации
"Исламская группа Джихад" в Узбекистане до настоящего времени известно не было,
как не известны и люди, входящие в эту группу, а значит не факт, что она вообще
существует на самом деле". В истории, по словам политолога, немало случаев,
когда неизвестная ранее группировка таким образом заявляла о себе, либо когда
неизвестным названием прикрывались настоящие террористы. "Поэтому нельзя
однозначно говорить о создании новой радикальной исламской организации, которая,
как и ИДУ, прибегает к террористическим методам", – отметил президент Центра
политических и стратегических исследований.
На этом фоне попытки обвинить в узбекских терактах
организацию "Хизб ут-Тахрир" вряд ли плодотворны. Тот же прфессор Наумкин
считает, что "эта партия – недостаточно мощный объект для рекрутирования,
поскольку у нее другая идеология, во всяком случае, нигде не найден
"тахрировец", который бы участвовал в подготовке терактов".
Впрочем, руководство "Хизб ут-Тахрира" решительно
отмежевалось от причастности к мартовским терактам в Узбекистане. В заявлении
организации отмечается, что для достижения своей цели – "создания халифата" –
она ограничивается интеллектуальной и политической деятельностью, "никогда не
прибегая к вооруженным силовым действиям". На защиту этой партии встал и
киргизский омбудсмен Турсунбай Бакир уулу, который считает, что "Хизб ут-Тахрир"
действительно не предпринимает акций насилия и не использует вооруженную борьбу
для достижения своих программных целей. По его словам, деятельность этой
организации – всего лишь форма свободы слова, а теракты в Узбекистане – это
почерк ИДУ. Бакир уулу призвал "Хизб ут-Тахрир" пройти регистрацию в Киргизии,
так как ее подпольная деятельность провоцирует власти на преследование граждан
по религиозной принадлежности, нанося ущерб возрождению религиозных
ценностей.
Со своей стороны генпрокурор Узбекистана Рашид Кадыров
на пресс-конференции не исключил, что теракты совершили несколько радикальных
групп – так называемые "жамоаты" (общества), которые действовали в Узбекистане с
2000 года и управлялись из-за рубежа. По данным узбекских спецслужб, их
численность пока невелика, однако многие члены "жамоатов" прошли подготовку в
лагерях "Аль-Каиды" в Пакистане. По словам Кадырова, руководство осуществлялось
"главным амиром", о местопребывании которого генпрокурор умолчал "в интересах
следствия".
Впрочем, следствие еще продолжается: более 700
подозреваемых и свидетелей были вызваны на допросы, 54 человека задержаны, в том
числе 15 женщин. Опознаны также личности 30 погибших террористов, остальные
устанавливаются через с помощью экспертных исследований ДНК. Экспертиза
показала, что оружие, изъятое у погибших экстремистов, за исключением трех
пистолетов, захваченных ими у милиционеров, состоит на учете в Министерстве
обороны, а также в подразделениях СНБ и МВД Узбекистана. Происхождение и
источник приобретенного оружия, по словам генпрокурора, устанавливается.
Вслед за заявлениями Кадырова появились и другие версии,
прежде всего – о "домашнем" происхождении терактов. В частности, профессор
Виталий Наумкин не исключил возможности заговора с целью отстранить от власти
правящий режим или дестабилизировать ситуацию в Узбекистане настолько, чтобы
добиться того же результата. Отсюда возникла версия, что исламистам удалось
привлечь на свою сторону людей из местных силовых структур. Еще одна версия
выдвигается узбекскими оппозиционерами: власть, мол, сама "придумала" эти
теракты, чтобы нанести удар по оппозиции. Однако эта версия после заявления
генпрокурора потерпела фиаско.
Версия о причастности "Аль-Каиды" удобна тем, что
позволяет позиционировать Узбекистан в качестве очередной жертвы религиозного
экстремизма и одновременно представить эту страну как передовой край борьбы с
этим злом. А значит – рассчитывать на действенную поддержку международного
сообщества. Уже в ближайшие дни Госдепартамент США должен вынести решение,
продолжать ли оказывать помощь Узбекистану или отказать Ташкенту на том
основании, что в стране систематически нарушаются права человека. Кстати,
международная неправительственная правозащитная организация Human Rights Watch
после терактов в Узбекистане уже заявила, что республику накрыла волна арестов
"мирных инакомыслящих мусульман и членов их семей".
Фергана Ру,
18 апреля 2004 Деятельность Фонда Сороса противоречит национальным интересам Узбекистана и поэтому запрещенаДаниил Кислов (Москва)
14 апреля 2004 года сотрудники ташкентского "Института
Открытое Общество Фонд Содействия" (в просторечье - Фонда Сороса) наконец-то
получили долгожданный ответ из Министерства юстиции Узбекистана. Официальное
письмо за подписью заместителя министра П.А.Саматова содержало отказ в регистрации.
Напомним, что в 2004 году власти Узбекистана ужесточили
требования к международным организациям и обязали их зарегистрироваться в
Министерстве юстиции страны до 1 марта текущего года. До этого им было
необходимо получать разрешение только в министерстве иностранных дел.
По данным исполнительного директора Фонда
Сороса-Узбекистана Алишера Ильхамова (его февральское интервью Интернет-изданию
Tribune-Uz.Info мы публикуем ниже), еще в начале текущего года учебные заведения
страны получили сверху указания воздержаться от сотрудничества с международными
организациями. А в местной прессе появились публикации, создающие атмосферу
подозрительности и недружелюбности вокруг деятельности международных
благотворительных организаций.
Все последние годы государство с недоверием относилось к
деятельности Фонда, а зачастую совершало прямо противоположные действия. К
примеру, Фонд Сороса проводил в республике каналы Интернет-связи, а органы
власти давали указания провайдерам жестко блокировать тот или иной неугодный
web-ресурс.
После постановления о перерегистрации многим стало ясно,
что дни Фонда Сороса в Узбекистане сочтены. Однако и сотрудники Фонда, и
многочисленные грантополучатели продолжали надеяться на лучшее.
Несмотря на то, что Фонд Сороса предоставил все
необходимые документы задолго до 1 марта, решение Минюста было получено только
14 апреля. С 1 марта все сотрудники Фонда были отправлены в отпуск. В течение
полутора месяцев Фонд пребывал в напряженном ожидании по поводу своего
будущего.
В конце марта директора Фонда А.Ильхамова вызвали в
Минюст и устно сообщили, что регистрацию Фонд, скорее всего, не получит.
Нынешний отказ в регистрации - уже письменный и
окончательный вердикт властей - означает для более чем сотни сотрудников Фонда
увольнение, а для Узбекистана - выдворение из страны уникального жертвователя,
направлявшего немалые средства на развитие культуры, искусства, науки и высоких
технологий.
Фонд Сороса начал свою работу в Узбекистане еще в 1996
году. За прошедшие восемь лет в деятельности Фонда, по мнению Минюста, имели
место многочисленные нарушения законодательства республики. В частности, в вину
руководству благотворительной организации вменяется несоответствие некоторых
пунктов Устава Фонда законам "О некоммерческих организациях" и "Об общественных
фондах", ведение образовательной деятельности без лицензии.
Возмутило узбекские власти и то, что представительство
Фонда размещается в частном жилом доме. Через восемь лет узбекским чиновникам
вдруг стало ясно, что это противоречит статье 600 Гражданского Кодекса
Узбекистана, согласно которой "юридическое лицо может использовать жилое
помещение только для проживания граждан".
Независимые наблюдатели считают, что запрещение
деятельности представительства Фонда Сороса в Ташкенте - зримое свидетельство
претворения в жизнь нового курса руководства Узбекистана. Курса на изоляцию от
внешних "угроз" в виде деятельности международных, правительственных или
неправительственных организаций. Курса на сознательный отказ от либерализации
политической и экономической жизни общества.
В решении Минюста открытым текстом сказано, что
материалы, распространяемые Фондом, искажали "суть и содержание проводимых в
Узбекистане социально-экономических и общественно-политических реформ", а также
противоречили "национальным интересам Узбекистана и дискредитировали политику
государства".
Последние аргументы нам кажутся совершенно
справедливыми, поскольку распространяемые Фондом идеи открытости и толерантности
круто расходятся с намерениями и действиями властей Узбекистана по
информационному и интеллектуальному блокированию населения страны.
Ценности, исповедуемые Джорджем Соросом и внедряемые его
проводниками - многочисленными региональными представительствами - всем
известны. Это развитие институтов гражданского общества, содействие
демократическим преобразованиям, развитие сети Интернет, издание книг и
учебников.
Главная задача государственных чиновников Узбекистана -
сохранение собственной власти. Именно в деятельности международных
неправительственных организаций усматривает узбекский истеблишмент угрозу своему
существованию.
И эти опасения не напрасны. Организация, не преследующая
никаких политических целей, тем не менее, способствовала самому активному росту
политического сознания узбекских граждан, помогала их общественной активности,
финансировала частные и независимые инициативы, вызывающие у чиновников резкое
противодействие.
Оставив в Узбекистане несколько десятков миллионов
долларов в виде прямых денежных грантов, компьютеров и другой оргтехники,
изданных книг и проведенных концертов, симпозиумов и конференций, Джордж Сорос
вынужден уйти из страны под давлением властных структур. Жителям республики от
этого станет только хуже.
Фергана Ру.,
22 апреля 2004 Может ли режим Каримова быть бастионом на пути любых форм экстремизма?Сергей Ежков, независимый журналист (Ташкент)
Две недели, прошедшие после ташкентской и бухарской
трагедии, это именно то время, которое позволяет без излишних эмоций, в
известной мере непредвзято, как бы со стороны, взглянуть на те, ставшие уже
историей события. События, которые по-прежнему вызывают вопросы, заставляют
задумываться, анализировать ситуацию, сложившуюся на сегодняшний день в Узбекистане.
Судя по тому, что последний брифинг Генерального
прокурора республики, посвященный так называемым актам международного
терроризма, состоялся 9 апреля, правоприменительные структуры страны явно
стараются свести к минимуму имеющуюся у них информацию об участниках акций и
организациях (если таковые в действительности существуют), эти акции
подготовивших. Казалось бы, нонсенс, нынешняя власть крайне заинтересована в
том, чтобы все без исключения мировое сообщество однозначно считало взрывы делом
рук сторонников свержения светской власти и установления в Узбекистане пугающего
мир исламского правопорядка. Средневекового, агрессивного, а значит,
представляющего угрозу цивилизации.
Вспомним, предварительное расследование, проведенное
узбекской прокуратурой, результаты которого были озвучены высшим должностным
лицом этого ведомства, якобы указывало на некие жамоаты (первичные ячейки Хизбут
тахрир аль Исламия), чьими руками террористические акты и были совершены.
Определив виновника трагедии и, указав пальцем на связь жамоатов с пресловутой
Аль Каедой и полузабытым Исламским движением Узбекистана, переименованным позже
в партию, уважаемый прокурор сказал, что ему известно даже местонахождение и имя
эмира, который руководил операцией. И только, мол, интересы следствия не
позволяют предать эти сведения гласности.
Вспомним и другое. Эта информация была в первой части
выступления Рашита Кадырова, но уже двумя абзацами ниже он констатировал, что
окончательные выводы о причастности к террористическим актам в Узбекистане той
или иной организации делать все же преждевременно...
Так как же понимать все вышеизложенное? Как искреннее
желание следователей не допустить утечку информации или как стремление властей
перевести стрелки с проблем внутреннего характера, обусловивших акты массового
суицида и протеста против произвола, на внешний фактор глобального масштаба?
Большинство сограждан, в том числе и из правоприменительных структур, с кем
доводилось беседовать в последние дни, практически солидарны в том, что нынешний
режим действительно пытается в очередной раз обвинить неизвестные (или
популярные) международные террористические организации во всех бедах родимого
отечества. Именно они, дескать, противостоят динамичному и поступательному
развитию Узбекистана на пути построения демократического правового государства с
эффективной рыночной экономикой. Именно им, дескать, не нравятся наши успехи на
этом достойном и славном пути.
Так ли это на самом деле? Точнее, соразмерен ли источник
опасности сделанным официальным заявлениям? Автор ставит вопрос именно о
соразмерности, поскольку абсолютно не считает возможным исключить его полностью.
В мире есть определенные тенденции, и с ними надобно считаться, дабы не впадать
в излишнюю эйфорию, отнюдь не способствующую трезвой и прагматичной оценке
существующих реалий.
Начнем по порядку. Например, с так называемого набора
визуальных доказательств, представленных журналистам Генеральной прокуратурой
Узбекистана. Традиционный набор автоматов Калашникова (весьма подержанных,
кстати), патронов и неких микросхем, якобы используемых террористами при
изготовлении взрывных поясов. Допускаю, что у людей несведущих этот арсенал
вполне мог вызвать ассоциации с международным терроризмом и его подлыми
происками на территории нашей страны.
Однако. Мне удалось разыскать специалистов, еще недавно
профессионально занимавшихся проблемами, с этим терроризмом связанными. Первое,
на что они обратили внимание, рассматривая на телеэкране вещественные
доказательства, было даже не видавшее виды оружие, а как раз микросхемы. Люди,
неоднократно сами изымавшие аналогичные вещи не только в различных уголках нашей
страны, но и за ее пределами, утверждают, что налицо явная фальсификация
доказательной базы. Дело в том, что существующий технологический уровень
позволяет применить для изготовления взрывного устройства временного действия,
всего один микрочип размером с пуговицу от штанов. По их мнению, ни одна
сколь-нибудь значимая террористическая организация уже лет семь минимум не
использует громоздких и габаритных микросхем на основе транзисторов явно
советского производства.
Далее. Мы помним, как спустя несколько дней после
брифинга Генерального прокурора республики, в глобальной информационной сети
появилось заявление неизвестной ранее террористической организации, взявшей на
себя ответственность за происшедшее в Ташкенте и Бухарской области
Узбекистана.
Что бросилось в глаза сразу же по прочтении? Две вещи,
которые, мягко говоря, вызывают определенные сомнения в подлинности заявления,
равно как и наличии самой организации, его опубликовавшей. Во-первых, сегодня
практически нет международных террористических структур (международных,
подчеркиваю), которые не попали в поле зрения спецслужб развитых государств.
Во-вторых, та строка в тексте, где подчеркивается, что ни МВД, ни СНБ
Узбекистана не причастны к террористическим актам...
Спрашивается, с какой стати подлым террористам
оговаривать неучастие во взрывах силовых ведомств страны, режим которой их не
устраивает?
К чему это автор? Да к тому, что не все так просто и
однозначно с этим заявлением. Мне, например, доподлинно известно, как некоторые
спецслужбы (не будем указывать пальцем) размещают в Интернете явную
дезинформацию, которая, обойдя десяток веб-сайтов, как бы автоматически
становится "достоверной". Говорю это отнюдь не потому, что хочу априори обвинить
узбекские власти в том, что они сами подготовили эти акции, Другое дело, что
сегодня власть, возможно, старается подогнать их под изначально выстроенную
официальную версию. То есть, "найти" неизвестную ранее (и не обнаруженную позже,
заметим) террористическую организацию, на которую и возложить ответственность за
происшедшее. Если же быть предельно откровенным, стоит сказать: переложить
ответственность...
Именно переложить, поскольку независимое расследование
причин недавней трагедии, проводимое по сей день некоторыми журналистами и
незарегистрированными оппозиционными политическими партиями ("Озод дехконлар",
например), позволяют с высокой степенью достоверности констатировать, что
действия власти и стали тем детонатором, что взорвал человеческое терпение,
унеся и жизни людей...
Постараюсь по возможности аргументировано мотивировать
сказанное. Бытует расхожее и неоднократно озвученное мнение, что жесткая
политика Ислама Каримова в отношении экстремистов от политизированного и
агрессивного ислама (простите за каламбур) - это чуть ли не последний бастион,
препятствующий расползанию по миру мрачного средневековья. Данная точка зрения,
судя по последнему визиту узбекского лидера в Москву, вполне приемлема и для
России, энергично и усиленно вгоняющей отечественную демократию в прокрустово
ложе гэбэшного видения.
Верна ли она? Боюсь, что нет по определению. Скорее,
напротив, именно эта политика, направленная, в первую очередь на усиление
влияния чиновников всех уровней на жизнь простого человека, вкупе с произволом
милиции, прокуратуры, СНБ, беспринципностью судебной системы, и создают
предпосылки для недовольства граждан. Того недовольства, которое не может быть
высказано легитимно. (В Узбекистане, например, до сих пор запрещены митинги и
шествия, кроме тех, что инициированы самой властью). Здесь не зарегистрирована
ни одна действительно оппозиционная партия. Я уж не говорю о безликих и беззубых
средствах массовой информации, поскольку о них написано слишком много.
Другой момент. После массовых беспорядков в Ферганской
долине осенью 1998 года, последовавших вслед за тем взрывов в Ташкенте,
Баткенской и Сурхандарьинской локальных баталиях, в республике прошли массовые
аресты граждан, якобы причастных к международным террористическим организациям,
ставящим своей целью свержение светской власти в Узбекистане. Как-то один из
теперь уже бывших областных прокуроров рассказывал, как его заставляли
фабриковать дела на так называемых "идушников" и вахаббитов. Откровенничал,
правда, после увольнения по причине незаконного возбуждения уголовных дел: "Но
это же они меня заставляли"...
В тюрьмы отправлялись не только замеченные или
заподозренные в излишней религиозности, но и те, кто эту религию изучал. В
местах заключения, например, до сих пор находится человек, чья кандидатская
диссертация была посвящена экстремистским исламским течениям. Доводы о том, что
литература, найденная у него в квартире, необходима была для изучения проблемы,
действия на правоприменительные структуры и судей не возымели. Интеллигент в
третьем поколении, умница, он получил четырнадцать лет лишения свободы...
Но и это не все. В Узбекистане сегодня фактически нет и
экономических свобод. Люди панически боятся открывать собственное дело, зная не
понаслышке, как легко по совершенно надуманным обвинениям в нанесении
экономического ущерба государству, угодить за решетку на многие годы. Задраенные
границы, отлов собственных граждан, несущих из-за кордона две бутылки
растительного масла, - это тоже нынешние узбекские реалии.
И, конечно же, глобальная коррупция, сделавшая
Узбекистан бесперспективным с точки реализации действительно существующего
экономического потенциала страны. Коррупция, разъевшая госаппарат, все его
звенья и конструкции. Донельзя, до предела...
А теперь предлагаю вопрос на засыпку: может ли подобная
власть, режим, если говорить откровенно, быть бастионом на пути любых форм
экстремизма? Нет и еще раз нет. Напротив, (прошу прощения за повтор) этот режим
способствует расцвету не только недовольства населения в целом, но и отдельных
его реакционных групп, в частности.
Да, можно списать все проблемы на неизвестные прежде и
не обнаруженные позднее международные террористические организации, обвинив их
во всех смертных грехах, списав при этом свои. Но выход ли это из положения?
Будет ли подобный подход гарантировать стабильность в стране, станет ли он
панацеей от вероятных в будущем акций протеста или поистине террористических
актов со множеством невинных жертв?
Тем, кто живет в Узбекистане, тем, кто знает, что
действительно происходит в этой стране, тем, кто ежедневно сталкивается с ее
реалиями, ответы на обозначенные вопросы очевидны...
Рanorama (Казахстан) №16, апрель 2004 Узбекские урокиНиколай Дрозд
Взрывы в Ташкенте и Бухаре, несмотря на то, что удалось
избежать мгновенной дестабилизации ситуации сразу после них, похоже, могут
привести к переоценке ситуации для всего региона, который получает
дополнительный "шлейф" нестабильности, с чем и до сих пор дела обстояли неблестяще.
Главное отличие нынешних выводов от тех, что делались
после взрывов несколько лет назад, состоит в том, что стало сложнее верить в то,
что происходящее в Узбекистане связано исключительно с привнесением
напряженности извне и "экспортом" исламской революции.
Нынешняя радикализация оппозиции, причем уже до стадии
смертников, стала закономерным следствием осуществления узбекской политической
модели. Причем наиболее очевидным выводом можно считать несомненную связь между
постоянным прессингом в отношении оппозиции и ее выдавливанием из легальной
политической сферы и тем, что все оппозиционные настроения аккумулируются в
крайне радикальных политических течениях.
Происходящее невозможно считать какой-либо
традиционалистской реакцией на форсированную "вестернизацию страны", поскольку
Ташкент осуществлял очень медленное реформирование экономики, много говоря о
"социальной специфике" и апеллируя в основном к коллективистским ценностям,
поддерживая и сохраняя традиционные объединения в виде махаллей. Вероятно,
руководство упустило несколько лет назад шансы, связанные с более либеральной
моделью реформ и региональной интеграцией, хотя объективным сдерживающим
фактором, например, для конвертации сома остается структура местной экономики с
очень ограниченным экспортным потенциалом.
Вероятно, движение по пути рыночных реформ в многодетном
традиционалистском и бедном Узбекистане было чревато серьезными опасностями
социальных и политических взрывов, однако оно все же давало какие-то шансы в
виде появления целей и возможностей хотя бы у каких-то групп населения, в то
время как нынешняя ситуация, похоже, так безысходна именно из-за существующего
идеологического вакуума. Когда набожная власть, говорящая о социальной
справедливости, цинично богатеет, построив рынок для себя одной, это провоцирует
различные "катакомбные" идеологические ответы. Наиболее логичным следствием
этого являются новые попытки разрешения ситуации силовым способом, которые,
вероятно, будут осуществляться, даже несмотря на неодобрение западных партнеров
Ташкента, которым будут говорить о непонимании специфики и необходимости
профилактировать возникновение каких-то радикальных исламских политических
движений. Похоже, узбекские власти не готовы даже на осуществление каких-то
косметических политических реформ и даже частичное признание банкротства
собственной политической модели. Дальнейшие действия в идеологическом плане,
вероятно, вряд ли пойдут дальше коллективных ответов злопыхателям, подрывающим
единство народа. Вероятно, сейчас ситуацию вряд ли могло бы изменить даже
получение крупных зарубежных финансов "на контрреволюцию", и кризис будет
становиться перманентным.
Очевидно, узбекский фактор будет весьма значим для
внутренней политики Казахстана прежде всего в необходимости укреплять южную
границу, южные регионы и быть готовым к наплыву беженцев и общем ощущении себя
как "прифронтовой" страны. Из этого можно получить, конечно, определенные плюсы
(поскольку нет необходимости показывать альтернативу, которая и так налицо, и в
виде гипотетически возможной разумной внутренней консолидации в ответ на внешнюю
угрозу), но и жирные минусы, связанные с долгосрочной нестабильностью и
усилением присутствия в регионе внешних сил или силы, с помощью которой будет
удерживаться ситуация. Нет сомнения, что если политический кризис в Узбекистане
будет нарастать, то среди других соседей Казахстана не будет недостатка в слабых
звеньях, поскольку там ситуация вряд ли серьезно отличается качественно от
узбекской, где, по крайней мере, существуют относительно дееспособные силовые
структуры. Трудно сказать, как нынешняя ситуация может сказаться на остроте
соперничества в регионе и взаимодействии стран - похоже, нынешняя Центральная
Азия, которую составляют уж очень разные страны, не готова эффективно
объединяться даже перед угрозой возможной дестабилизации.
Независимая газета,
28 апреля 2004 "Сотрудничество надо "приземлить" до уровня конкретных дел"Виктория Панфилова
Работу
над новым договором между Узбекистаном и Россией планируется завершить к началу
лета
Недавний визит президента Узбекистана Ислама Каримова в
Москву и его переговоры с президентом РФ Владимиром Путиным, по общей оценке,
стали важным шагом на пути развития двусторонних отношений. О нынешнем состоянии
и перспективах развития российско-узбекского сотрудничества в интервью "НГ"
рассказал министр иностранных дел Узбекистана Садик САФАЕВ.
Министр иностранных дел Узбекистана считает, что добрые
отношения должны опираться на совместные экономические проекты.
-Можно ли расценивать недавний визит президента Каримова
в Москву как поворотный, подводящий черту под периодом некоторого охлаждения
российско-узбекских отношений?
– Разговор о стратегических вопросах взаимодействия
Узбекистана и России должен был состояться в начале второго президентского срока
Владимира Путина, и он состоялся. На встрече с президентом РФ лидер Узбекистана
очертил свое видение того, что сейчас называют вовлеченностью России в
Центральную Азию. При этом президент Каримов подчеркнул, что в Узбекистане
Россию всегда рассматривали как очень важный фактор поддержания мира и
стабильности в этом регионе, который сегодня переживает поворотный этап в своей
древней истории, где пересекаются, а порой и сталкиваются многие интересы.
Исходя из этого узбекской стороной были предложены шаги, которые нацелены на
углубление нашего сотрудничества. Нам кажется, что в ходе московских переговоров
удалось выработать практические меры в этом направлении.
– А нельзя ли поподробнее об этих практических мерах и
достигнутых договоренностях? Сообщалось, например, о подготовке двустороннего
Договора о стратегическом сотрудничестве...
– Результативность встреч не обязательно проявляется в
подписании каких-то документов. Напротив, достижение принципиальной
договоренности иногда значит гораздо больше, чем подписание дежурных деклараций.
Отмечу лишь два момента. Во-первых, стороны согласились с необходимостью уже к
началу лета подготовить документ, который де-юре закрепит стратегические,
партнерские отношения между нашими странами. В нем будут очерчены новые рубежи
нашего сотрудничества. Довольно абстрактное понятие стратегического партнерства
будет наполнено содержанием, прежде всего в сфере поддержания мира и
стабильности. Кроме того, договоренности будут касаться экономического,
инвестиционного сотрудничества с Россией, развития контактов в информационных и
гуманитарных сферах. Второе направление – прямое участие России в интеграционных
процессах в Центральной Азии. Мы считаем, что это может ускорить решение
существующих здесь острых проблем, таких, как транспортная изолированность,
недостаточная разработанность энергетических ресурсов, нерешенность
экологических вопросов, помощь в реализации естественных геополитических и
геоэкономических особенностей региона. Эти два направления я бы назвал главными
результатами политической части наших переговоров.
– Не означает ли это, что Ташкент будет теперь
ориентироваться в основном на Россию, на ее присутствие в регионе? А как же
сотрудничество с Западом?
– Чем больше будет открыт и привлекателен
центральноазиатский рынок для иностранных капиталов, тем лучше. Мы видим, что
российский капитал готов конкурировать с иностранцами, он не боится и даже более
того – рвется потягаться с Западом. Я думаю, что это обстоятельство подстегнет и
наших западных партнеров быть более активными и решительными. От здоровой
конкуренции выиграют все. Сегодня не столь важно, какого капитала – западного
или российского – в Центральной Азии больше. Нужно задаться вопросом: почему в
целом инвестиций пока недостаточно? Думается, надо создавать такие условия, при
которых крупному капиталу не было бы тесно в узких границах отдельных
государств. В идеальном варианте – это общий рынок стран Центральной Азии,
который стал бы в этом случае и более привлекательным для внешних инвесторов, и
создал бы необходимые условия для продвинутого взаимодействия самих государств
региона. В этом и заключается суть идеи президента Каримова, изложенная
российской стороне. Что касается вступления Узбекистана в НАТО, то так вопрос не
стоит. Вместе с тем сотрудничество с альянсом мы считаем важным направлением в
нашей внешней политике. НАТО сегодня – реальный "игрок" на центральноазиатском
пространстве. Альянс руководит силами ISAF в Афганистане. Соответственно
Узбекистан, как и другие страны региона, оказывает ему тыловую поддержку в
осуществлении этой миссии, которая имеет важное значение и для нас. Кроме того,
у НАТО накоплен большой опыт в сфере безопасности, в том числе по борьбе с
терроризмом, и это необходимо использовать.
– Например, для того чтобы противостоять реальным
террористическим угрозам, подобным тем, с которыми Узбекистан уже столкнулся в
марте?
– Приходится признать, что сегодня международный
терроризм перегруппировывается быстрее, чем силы, ему противостоящие. Возник
феномен нового международного терроризма, для которого характерны синхронность
действий в разных странах, применение одних и тех же методов. Общее
обнаруживается даже в использовании компонентов взрывных устройств. Нам такой
оперативности не хватает. Поэтому вопрос не в том, с кем выгоднее сотрудничать и
какие выбирать приоритеты. Приоритет один – многостороннее сотрудничество,
причем надо постараться "приземлить" его до уровня конкретных дел. Надо исходить
из того, что терроризм сегодня бьет по всем, от него страдают и те, кто
выступает за международную антитеррористическую коалицию, и те, кто ее не
поддерживает. Реальность такова, что в углублении взаимодействия в этой области
должны быть заинтересованы все.
– В нынешнем году Узбекистан будет председательствовать
в Шанхайской организации сотрудничества, где помимо торгово-экономической велика
и антитеррористическая составляющая. Что будет превалировать в ШОС в обозримом
будущем?
– Основным и главным направлением в работе ШОС станут
вопросы безопасности, поскольку эта организация изначально была создана для
решения проблем безопасности в регионе. Это уже потом ее участники пришли к
выводу, что без решения общих социально-экономических вопросов, реализации
крупных региональных проектов надеяться на прочную безопасность не приходится.
Поэтому мы считаем, что у ШОС два главных направления работы: проблемы
безопасности и вопросы региональных экономических проектов. Предстоящий
ташкентский саммит ШОС примет декларацию по борьбе с терроризмом. В ходе саммита
пройдет официальная инаугурация региональной антитеррористической структуры –
РАТС, которая расположена в Ташкенте и признана стать институтом Шанхайской
организации по борьбе с международным терроризмом и организованной
преступностью.
|
