Рanorama (Казахстан) №16, апрель 2004

Узбекские уроки

Николай Дрозд

Взрывы в Ташкенте и Бухаре, несмотря на то, что удалось избежать мгновенной дестабилизации ситуации сразу после них, похоже, могут привести к переоценке ситуации для всего региона, который получает дополнительный "шлейф" нестабильности, с чем и до сих пор дела обстояли неблестяще.

Главное отличие нынешних выводов от тех, что делались после взрывов несколько лет назад, состоит в том, что стало сложнее верить в то, что происходящее в Узбекистане связано исключительно с привнесением напряженности извне и "экспортом" исламской революции.

Нынешняя радикализация оппозиции, причем уже до стадии смертников, стала закономерным следствием осуществления узбекской политической модели. Причем наиболее очевидным выводом можно считать несомненную связь между постоянным прессингом в отношении оппозиции и ее выдавливанием из легальной политической сферы и тем, что все оппозиционные настроения аккумулируются в крайне радикальных политических течениях.

Происходящее невозможно считать какой-либо традиционалистской реакцией на форсированную "вестернизацию страны", поскольку Ташкент осуществлял очень медленное реформирование экономики, много говоря о "социальной специфике" и апеллируя в основном к коллективистским ценностям, поддерживая и сохраняя традиционные объединения в виде махаллей. Вероятно, руководство упустило несколько лет назад шансы, связанные с более либеральной моделью реформ и региональной интеграцией, хотя объективным сдерживающим фактором, например, для конвертации сома остается структура местной экономики с очень ограниченным экспортным потенциалом.

Вероятно, движение по пути рыночных реформ в многодетном традиционалистском и бедном Узбекистане было чревато серьезными опасностями социальных и политических взрывов, однако оно все же давало какие-то шансы в виде появления целей и возможностей хотя бы у каких-то групп населения, в то время как нынешняя ситуация, похоже, так безысходна именно из-за существующего идеологического вакуума. Когда набожная власть, говорящая о социальной справедливости, цинично богатеет, построив рынок для себя одной, это провоцирует различные "катакомбные" идеологические ответы. Наиболее логичным следствием этого являются новые попытки разрешения ситуации силовым способом, которые, вероятно, будут осуществляться, даже несмотря на неодобрение западных партнеров Ташкента, которым будут говорить о непонимании специфики и необходимости профилактировать возникновение каких-то радикальных исламских политических движений. Похоже, узбекские власти не готовы даже на осуществление каких-то косметических политических реформ и даже частичное признание банкротства собственной политической модели. Дальнейшие действия в идеологическом плане, вероятно, вряд ли пойдут дальше коллективных ответов злопыхателям, подрывающим единство народа. Вероятно, сейчас ситуацию вряд ли могло бы изменить даже получение крупных зарубежных финансов "на контрреволюцию", и кризис будет становиться перманентным.

Очевидно, узбекский фактор будет весьма значим для внутренней политики Казахстана прежде всего в необходимости укреплять южную границу, южные регионы и быть готовым к наплыву беженцев и общем ощущении себя как "прифронтовой" страны. Из этого можно получить, конечно, определенные плюсы (поскольку нет необходимости показывать альтернативу, которая и так налицо, и в виде гипотетически возможной разумной внутренней консолидации в ответ на внешнюю угрозу), но и жирные минусы, связанные с долгосрочной нестабильностью и усилением присутствия в регионе внешних сил или силы, с помощью которой будет удерживаться ситуация. Нет сомнения, что если политический кризис в Узбекистане будет нарастать, то среди других соседей Казахстана не будет недостатка в слабых звеньях, поскольку там ситуация вряд ли серьезно отличается качественно от узбекской, где, по крайней мере, существуют относительно дееспособные силовые структуры. Трудно сказать, как нынешняя ситуация может сказаться на остроте соперничества в регионе и взаимодействии стран - похоже, нынешняя Центральная Азия, которую составляют уж очень разные страны, не готова эффективно объединяться даже перед угрозой возможной дестабилизации.