Эволюция русского национал-патриотического сознания в Казахстане

  19.12.08. http://zonakz.net/

А.Ахмеджанов, Фонд «Алтынбека Сарсенбаева» 

В начале ноября 2008 г. в Москве прошла Всемирная конференция соотечественников, проживающих за рубежом. В работе конференции принимали участие около 300 руководителей и активистов общественных объединений соотечественников, видных представителей российской диаспоры из более 80 стран как ближнего, так и традиционного зарубежья. Конференцию открыли министр иностранных дел России Сергей Лавров, мэр Москвы Юрий Лужков и председатель Совета федерации РФ Сергей Миронов. На пяти секционных заседаниях была рассмотрена деятельность русских диаспор, а также правовые аспекты жизни соотечественников за рубежом.

Проведенный форум является одним из этапов принципиально новой политики РФ по защите прав соотечественников за рубежами России, характеризующейся системностью, целенаправленностью, созданием развитой институциональной инфраструктуры, новым идеологическим и политическим наполнением, финансовым обеспечением и др. Одной из целей такой политики является попытка координации деятельности национально-патриотических идеологов русских диаспор в странах “ближнего зарубежья”. В связи с этим, актуальным представляется анализ и прогноз эволюции русского национал-патриотического сознания в этих государствах и, в частности, Казахстане.

На заре Независимости

После распада СССР сознание идеологов этноориентированной части русского населения, на наш взгляд, прошло через ряд этапов эволюционного развития. Большая часть активных в социальном и политическом отношениях, как и подавляющее большинство представителей русского этноса не были против независимости РК и разделяли распространенные иллюзии, что новое государство и общество легко станут демократическими, а доходы рыночной экономики от огромных природных ресурсов гарантируют всеобщее благо. Кроме того, возможно, они видели себя в составе новой элиты молодой независимой страны.

Первоначальный этап можно обозначить как “нолевой этап” идеологии русского национал-патриотического движения в Казахстане. В начальный период обретения независимости РК сознание русских просто отказывалось верить в окончательный распад СССР. Продолжительное время не могли опомниться и активные в социально-политическом отношении представители русского населения, озабоченные положением русского этноса, особенно его будущим. К ним в тот период примыкали и представители других этносов, в первую очередь славянских и европейских, а так же и довольно значимая часть русскоязычных граждан РК.

Приливы и отливы страхов и тревоги по поводу своей национально-культурной идентичности отступали перед ожиданиями возможности реализации своих здоровых амбиций в любом деле и ощущении некой личностной свободы.

Подъем русского национального самосознания в Казахстане происходил в условиях роста удельного веса восточного, тюркского населения и уменьшения доли европейских этносов в стране, сужения сферы распространения русского языка, национальных традиций и менталитета. Для этого имелись причины: периферийный статус по отношению к ядру русской культуры в России; нахождение в иноэтничном окружении; отсутствие необходимой, “критической” массы гуманитарной интеллигенции в Казахстане; однобокая социальная структура русской диаспоры, представленная в основном в сфере промышленности, транспорта и т.д. Комплекс неудовлетворенности возрастал благодаря стремительно меняющимся системным условиям - (Декларация о государственном суверенитете Казахской ССР (1990г.), Конституционный закон “О государственной независимости Республики Казахстан” (1991г.), Конституция РК (1993г.), в которых государственность РК была определена как государственность казахской нации.

Метания в поисках новой идентичности

Естественные трудности адаптации к новым межнациональным реалиям у людей с обостренным национальным самосознанием стали трансформироваться в чувства обделенности по национальному признаку в русле идентификации с наиболее близкой “референтной группой” - русской нацией. Узко этнический, среди множества других, выбор идентификационной модели предзадал конфронтационную “картинку” происходящего: “У казахов – утро Истории, у русских в Казахстане – ее закат”. Эйфория, охватившая с обретением независимости казахское население, вызывала неприятие и превращалась в синдром “похмелья на чужом пиру”. Исподволь зрели вопросы: “а нам-то чему радоваться?”, “что нас, русских, ждет впереди?”, “каково наше, русское, будущее?”.

На первом этапе распространялись призывы к восстановлению СССР, что означало бы возвращение к былому статус-кво – господству русской национально-культурной идентичности в политэтническом обществе, которую, как показывают данные социсследований, представители русской национальности во всех национальных республиках СССР попросту не замечали, считая абсолютно естественным.

Второй этап характеризовался преимущественным стремлением мобилизовать часть русского населения вокруг нового типа самоидентификации - соседнего государства - России. Именно на этом фоне высокого психологического напряжения развернулась до сих пор не утихающая проблема положения русской диаспоры в странах “ближнего зарубежья”. Многие российские политики придерживались доктрины, что Российская Федерация имеет бесспорное право защищать права этнических русских на территории бывшего Союза различными способами.

Третий этап характеризуется удавшимися попытками концентрации массового русского сознания на вопросе о двойном гражданстве. Это стало красноречивым свидетельством движения русского национального сознания к новой этнополитической парадигме - появления лояльности к Республике Казахстан, и, одновременно, – укрепляющегося убеждения в невозможности реставрации СССР.

Впервые, хотя и наполовину, русское массовое сознание начало признавать окончательное изменение геополитических реалий. Такая “половинчатая лояльность” к независимому Казахстану отражала маргинальное состояние национального самосознания русских на тот момент. С одной стороны - лояльность к Казахстану как “малой Родине”. С другой, - убеждение в невозможности реставрации СССР и присоединения к РФ, выступающих в сознании как “большая Родина”. Амбивалентность сознания, в которой Казахстану отводилась вторичная, подчиненная роль вызывала раздражение казахского населения. Такая разорванность русского национального самосознания в принципе не позволяла объективно оценить опасность введения института “двойного гражданства” в недемократическом полиэтничном Казахстане, гарантированно способного развалить новое государство в его младенческом возрасте.

В некоторых случаях не исключено, что идентификация с РК происходила не из высоких патриотических мотивов, а была результатом сугубо материальных причин - имущество, налаженный быт и пр.

Конечно, мнение идеологов еще не есть мнение широких масс. Но в пункте “двойного гражданства” идеологи чутко уловили действительные колебания массового русского национального самосознания, ее национально-государственной идентификационной составляющей.

Четвертый этап можно определить как “этнополитическое затишье”. Политико-правовыми причинами его наступления были изменения в Конституции РК 1995 г., где главным субъектом Республики стал признаваться не казахский народ, а весь полиэтнический казахстанский народ. Тем самым прежнюю модель регулирования межнациональной сферы сменила политико-территориальная концепция. Закон о языках 1997г., где казахский – государственный, а русский – официальный позволял говорить о смешанной модели конструируемой нации, где сочетаются гражданский и лингвистический компоненты. Сущность этих документов государственно-политического масштаба, разумеется, не могла быть осознана рядовыми обывателями и они продолжали “голосовать ногами”. Массовый отъезд русских продолжался, хотя к 1996-1997гг. уже наблюдалось существенное сокращение, а затем и спад эмиграционных настроений.

Затишье перед бурей?

Принятие изменений в Конституцию страны и придание русскому языку статуса официального, употребляемого наравне с государственным, идеологи русского национального движения в Казахстане зачастую рассматривали как свою собственную заслугу, что на время обусловило снижение их активности.

В то же время развивалась тенденция становления качественно новой парадигмы - осознание вторичности этнического фактора в решении этнополитической проблематики. Наглядным проявлением этому стало уменьшение доли этничности в политическом развитии общества, что подтвердилось в практике русских этноориентированных движений того времени. С политической сцены постепенно начали сходить их прежние лидеры, исчерпавшие индивидуальные возможности и утерявшие былой авторитет в широких слоях русского населения.

Вследствие спада массового недовольства среди русского и русскоязычного населения (отменены известные статьи Конституции и т.д.), политизация этничности (в основном имевшая место именно в деятельности этноориентированных русскоязычных организациях – славянское движение “Лад”, казачьи движения и пр.), исчерпала имевшиеся прежние первоначальные ресурсы.

Внутри выделенного нами четвертого этапа - этапа “этнополитического затишья” - можно вычленить две внутренние стадии его развития.

На первой стадии национальные вопросы уступили актуальность перед решением острых проблем физического и социально-экономического выживания. Об этом свидетельствуют данные анализа многочисленных результатов этнополитических мониторингов в Казахстане за этот период, где вопросы выживания стояли по рейтингу в числе архиважных.

Начиная с 2000г. рос уровень жизни казахстанского населения. Смена высшего руководства Российской Федерации, нацелившегося на “собирание земли русской” и выдвижение им политизированной доктрины “Русского мира” послужила мощным импульсом для активизации деятельности идеологов русской общины Казахстана. Но эти идеи не находили широкой поддержки среди казахстанских русских в силу общего повышения уровня жизни. В этот период большая часть русской диаспоры успешно адаптировалась к рыночным вызовам и, используя открывшиеся возможности, стремительно пополнила слой среднего класса в Казахстане.

Отмеченные обстоятельства породили следующую, вторую стадию этапа “этнополитического затишья”, характеризующуюся латентным процессом замедленного, масштабного и подсознательного аккумулирования отрицательных “этнических” эмоций, что, в принципе, является предосновой формирования первичных представлений будущих националистических доктрин.

Коррупция и непотизм, провалы в национальной и социально-экономической политике привели к тому, что вокруг городов Казахстана появились пояса нищеты, большинством жителей которых стали бывшие сельчане казахской национальности. Эта тенденция была усилена замалчиванием действительных причин социокультурного кризиса в казахской нации, что только накапливало этнопсихологическое давление в широких слоях казахского населения. Для снижения социального напряжения власть вместо исправления своих ошибок направила его внимание на вопрос о плачевном состоянии казахского языка.

В такой неблагоприятной средовой атмосфере количественное нарастание мелких, но множащихся в широких слоях и вызреваемых в самой глубине русского этнокультурного духа тревог и озабоченностей по поводу своего будущего в Казахстане к настоящему времени привело к качественно новому, пятому этапу.

Сужение времени и пространства

Причинами наступления пятого этапа стали:

доселе не распространенное ясное понимание того, что количественное превращение русских в национальное меньшинство как неизбежно, так и необратимо;

заинтересованность властей РФ в переезде соотечественников на этническую Родину вследствие известных демографических причин;

стремительное увеличение удельного веса казахской и тюркской составляющей в населении РК;

демографическая структура русского населения в РК (средний возраст – 45-47лет);

Отсюда вытекает осознание неизбежности и неотвратимости развития следующих объективных тенденций:

1) преференции, которые были у русских в культурном плане в советский период, навсегда канут в небытие;

2) русская общность, несмотря на то, что русский язык еще долгое время будет сохранять господствующее положение в казахстанском обществе, может превратиться ровно в такое нацменьшинство в РК как узбеки, уйгуры, украинцы и т.д. Их руководство на этнической Родине не выдвигает программ по защите прав соотечественников за рубежом, переселения соотечественников или создания каких-либо узбекских или украинских “миров”, как это сейчас делает Россия;

3) необходимость бороться за общеславянское единство ослабела, т.к. в новых геополитических условиях оно подвергается сильнейшей эрозии, которое, скорее всего, будет нарастать в ближней и среднесрочной перспективе. Например, украинцы и поляки не поддерживают славянское единство в силу возникших противоречий между их этническими Родинами в межгосударственных отношениях;

4) международные организации (ОБСЕ, ЕС и др.) и фонды с меньшей, чем прежде, интенсивностью осуществляют давление на руководство РК по защите прав национальных меньшинств. Это обусловлено увеличившейся экономической заинтересованностью в энергетической независимости от РФ и доступе к углеводородам стран ЦА, в том числе и Казахстана (участие в проекте Баку-Джейхан, поддержка идеи Транскаспийского трубопровода и др.).

Вместе с тем, становится ясным, что сохранение своей национально-культурной идентичности в новых условиях будет происходить в рамках следующих обстоятельств: а) количественного меньшинства; б) относительно высокого социально-экономического статуса в составе казахстанского народа – большинство русского этноса станет представителями среднего класса, что неизбежно обусловит изменение стратегии развития русской диаспоры.

Таким образом, основным направлением формируемой сегодня и нацеленной на будущее стратегии идеологов русской диаспоры, на наш взгляд, станет повышение общего “качества” русской общины в Казахстане. Тенденции развития русской диаспоры таковы, что на селе значимая ее часть станет представителями малого и среднего бизнеса, а перебравшиеся в город пополнят научно-индустриальный класс казахстанцев.

В перспективе есть основания для становления русской диаспоры в качестве одной из наиболее высокообразованных, функционально эффективных и сплоченных этнических общин Казахстана. Это может сделать ее способной сконцентрировать необходимые и достаточные (интеллектуальные, финансовые, организационные, информационные, управленческие, идеологические, персональные) ресурсы для решения стратегических и тактических проблем русской диаспоры как органической части единого “Русского мира”. Таковы контуры ее будущего и во всей ЦА.

На перекрестке парадигм

Не секрет, что при условии активизации идеологической деятельности русских национал-патриотов и использовании ими вышеперечисленных ресурсных возможностей именно Казахстан может стать главным центром разработок различных проектов Кремля в Центральной Азии и реализации масштабного и долговременного плана по удержанию и укреплению геополитического и культурно-цивилизационного влияния РФ в нем.

Стратегической целевой установкой нового руководства РФ в лице ее, как иронически выражаются в российской прессе, “со-президентов” - Медведева и Путина - является удержание азиатской части бывшего СССР в качестве канонической территории русской православной церкви и зоны распространения русского языка и культуры. Реализация этого исторического по значимости культурно-цивилизационного мега-проекта требует: а) институционального, информационного, научного, идеологического, кадрового, финансового, управленческого обеспечения; б) координации деятельности институциональных структур как в рамках каждой отдельной центрально-азиатской страны, так и в рамках всего региона ЦА; в) наличия руководящего, координирующего деятельность региональных центров государственного органа в РФ, наделенного широкими полномочиями.

В этом контексте можно лишь сожалеть о неоимперских акцентах во внешней политике РФ, нашедших подтверждение в недавнем Послании Совету Федерации РФ ее президента Д.Медведева, в котором казуистически завуалировано право одностороннего вмешательства в жизнь сопредельных стран: “Кавказский кризис вновь показал, что применение силы одной из сторон конфликта не может обеспечить жизнеспособные решения. В этой связи на основе норм международного права мы будем и дальше способствовать устранению очагов нестабильности в сопредельных регионах” (подч. авт. – А.А.).

К сожалению, ссылка на международное право не убеждает, после того как Россия исподволь провоцировала нападение войск центрального правительства Грузии, нацеленного на свержение незаконных властей своей автономии - Южную Осетию. Справедливое осуждение действий Грузии, приведших к “гуманитарной катастрофе” в Осетии выглядит фарисейским на фоне бывших действий центральных властей самой РФ в Чечне. Военное отторжение от суверенного государства ее автономий и скоропалительное признание их государственной независимости закономерно привели к международной изоляции РФ в мире в этом конкретном вопросе. Такая политика ставит РФ в один ряд с США, которые она справедливо подвергала критике именно в этом пункте.

Безусловно, что по всем параметрам ЦА, согласно терминологии новой внешнеполитической доктрины РФ, можно отнести к упомянутым “сопредельным регионам”, в которых в удобный момент времени всегда не сложно создать “очаг нестабильности”. Единодушная поддержка лидерами этноориентированных движений русской диаспоры Казахстана такой позиции вызывает обоснованную тревогу, ибо учесть все возможные перипетии будущих взаимоотношений РФ и РК в каждый момент и по каждому проблемному блоку невозможно. Гарантированно можно утверждать, что баланс интересов глобальных игроков вокруг Казахстана таков, что “грузинский сценарий” маловероятен. Но даже теоретическая его возможность уже достаточна для того, чтобы постоянные односторонние уступки Казахстана в обоюдоострых ситуациях с РФ, требующих взаимного компромисса с обеих сторон, приводили к ощутимому урону для национально-государственных интересов нашей страны.

Современный, шестой этап эволюции идеологов русского национального движения в Казахстане характеризуется буквальным, некритическим следованием рецептам внешнеполитической доктрины РФ, нацеленной, естественно, на реализацию своих национально-государственных интересов. Другими словами, - полное единодушие с постулатами новой, неоимперской политики РФ на постсоветском пространстве.

Основными элементами нового этапа являются: 1) признание русской общности в статусе “этнической диаспоры” Казахстане; 2) отсутствие на данный момент собственной идеологической доктрины развития русской этнической общности в Казахстане как органической части казахстанского государственного организма и единого казахстанского социокультурного мира. Теперь ясно, что таковая доктрина по сущности и содержанию прямо противоположна предлагаемой модели существования “русской диаспоры” в рамках концепции новой внешнеполитической стратегии РФ; 3) русская общность признается частью российского, а не казахстанского общества (страны проживания). Так, например, по заявлению главы МИДа РФ С.Лаврова, являющегося Председателем Правительственной комиссии по делам соотечественников за рубежом, представители диаспоры – “многочисленный массив россиян, ...часть российского общества, находящейся вне государственной территории”. Об этом свидетельствует и выраженная тональность публикаций в казахстанском сайте “Russians.kz”; 4) идеологи русской общности выступают не как идеологи части казахстанского общества, а как проводники национально-государственных интересов другого - соседнего, пусть и дружественного государства - РФ.

Очевидными признаками является позиция отрицания необходимости коренного переосмысления основных принципов сложившейся в советский период парадигмы национального существования. Экспортированная неоимперская идеология в разных обличиях (национал-большевизм, путинизм, неоевразийство Дугина и др.) в руках русских национал-патриотов становится знаменем для мобилизации фрагментированного в идеологическом аспекте русского населения РК.

Зов разума или зов Империи?

В настоящее время и, особенно, в будущем следует ожидать усиления накала борьбы в этнополитической сфере Казахстана. Чрезвычайно показательны проявления этой тенденции, например, в обрушившемся шквале яростных нападок на журналиста Дуванова, выступившего со своим анализом неоимперского синдрома, присущего большей части национал-патриотических идеологов русских диаспор за пределами РФ. Это объясняется принципиальностью проблемы не только в теоретическом, а именно практическом ее значении для миллионов людей, как в частной жизни, так и в сфере общественного выбора и стратегии государственной модели развития страны.

Современный этап особо отличается усилением внешней помощи русским диаспорам со стороны РФ в институциональном аспекте. В 1999г. был принят Федеральный Закон “О государственной политике Российской Федерации в отношении соотечественников за рубежом”. В 2001г. был проведен первый Международный Форум соотечественников с участием Президента РФ В.В.Путина. Фонд “Русский мир”, учрежденный Указом Президента Российской Федерации от 21 июня 2007 года, приступил к реализации проекта по созданию всемирной сети Русских центров, деятельность которых направлена на сохранение и популяризацию русского языка и российской культуры. Особенное место отводится странам СНГ, рассматриваемых как сфера непосредственных жизненных интересов РФ.

В 2007 г. проведен Всемирный конгресс соотечественников, проживающих за рубежом. В 2009 г. предполагается проведение 2-го Конгресса. На упомянутой Всемирной конференции соотечественников, проживающих за рубежом, от Казахстана присутствовали Алексей Лобанов, - председатель Всемирного координационного совета российских соотечественников, проживающих за рубежом и В.Намовир - администратор сайта “Russians kz”.

Фонд “Русский мир”, созданный Указом В.Путина финансируется государством. Исполнительным директором является Вяч. Никонов – известный политический аналитик, директор Фонда “Политика”. Научно-аналитическое обеспечение Правительственной комиссии по делам соотечественников вырабатывается в недрах Института СНГ (директор – К.Затулин).

В Бишкеке открыт региональный филиал российского Института стран СНГ (Институт интеграции и диаспоры), который по задумке организаторов должен стать научно-аналитическим центром по проблемам русской диаспоры в Центральной Азии. Руководитель филиала докт. ист. наук, проф., “Киргизско-Российского Славянского университета” в Кыргызской Республике А.Князев.

Словом, налицо: 1) координация усилий в рамках Центральноазиатского региона; 2) тесная связь с центральными координирующими органами российского государства и научными центрами в столице РФ.

Работа эта уже принесла свои плоды. В короткий срок опубликовано множество статей, не только подвергающих сомнению состоятельность стран ЦА как государств, но и прямо заявляющих, что “в смысле государственности все, без исключения республики Центральной Азии… квазиполитические, неустойчивые и не демонстрирующие перспективность системы” (См.: А.Князев. Ветер кризиса сдувает глобализм Газета “Республика”, 28.08.2008), а стремление к многовекторной внешней политике суверенных государств определено как “политическая проституция” (там же).5 ноября 2008г8глобальной трансоформации мировой системы международных отношений"…

В этом контексте примечательно, что в итоговом документе, принятом на организованной фондом А.Князева конференции “Внешнеполитическая ориентация стран ЦА в свете глобальной трансформации мировой системы международных отношений”, проведенной 4-5 ноября 2008г. на Иссык-Куле, нет и слова о необходимости повышения “субъектности” как каждой стран ЦА, так и региона в целом.

Само создание филиалов российских исследовательских центров в ЦА можно было бы только приветствовать, если бы не общеизвестная направленность изысканий института СНГ, возглавляемого К.Затулиным.

Основываясь на вышеизложенном, попытаемся дать прогноз одной из возможных тенденций эволюции русского национал-патриотического сознания в Казахстане. Повторяемся, что это лишь один из возможных путей решения “русского вопроса” в лоне господствующего среди ее идеологов этноцентристского дискурса.

Предстоящий, седьмой этап станет этапом распространения идеологии казахстанского варианта русского национализма.

Достижение этой цели требует перехода на теоретический, концептуальный уровень. Для этого необходима разработка довольно стройных идеологических доктрин, развиваемых отдельными группами местных казахстанских идеологов (это подкрепляется мощной интеллектуальной подпиткой со стороны идеологов национализма в РФ) и отдельными лидерами этноориентированных движений.

Но массового распространения этот процесс, скорее всего, не получит в силу отсутствия системности выдвигаемых теоретических и идеологических положений, их неполной адекватности конкретным реалиям национальной жизни русских в Казахстане, нечеткости практических выводов, незрелости технологии реализации выдвигаемых программ.

Главной проблемой, по видимому, станет поиск и отработка технологий “внедрения” найденных основных догматов в сознание довольно значительной части казахстанского русского населения. Следовательно, перед идеологами во весь рост встанут сложные проблемы мобилизации русского населения под новыми этноидеологическими постулатами.

Специфика этого этапа заключается в очень высоком уровне напряжения идеологических и теоретических поисков своей новой национальной идентичности, который будет характеризоваться горячими дискуссиями и спорами теоретиков будущей судьбы русских в Казахстане.

Данный этап станет своего рода классическим периодом, который заложит основные идеологические и теоретические постулаты непрекращающихся духовных поисков русских по поводу их места на каждом витке движения Казахстана в истории.

Однако и этот этап, на наш взгляд, не окажет существенного влияния на имеющуюся сегодня стабильность как между русским и коренным (казахским) населением, так и во всей сфере межэтнических отношений Казахстана.

Куда выведет “русская карта”?

Оживления русских националистических движений в долгосрочной перспективе возможно в случае практически полного прекращения эмиграции русского населения в Россию и развитии тенденций ассимиляции с другими этносами с частичной потерей отдельных элементов этнического самосознания, нарастанием прочной идентификации с Казахстаном как единственной гражданской Родины.

На следующем - “постконцептуальном” девятом этапе нельзя исключить того, что наиболее радикальные идеологи одной из функционально сильных частей казахстанского общества - русской общины - могут попытаться склонить ее часть практически реализовать свои “концептуальные” убеждения. Это наиболее взрывоопасный этап. В этой связи уместна поговорка, отражающая одну из особенностей русского национального характера: “Русские долго запрягают, но быстро ездят”.

Надежды русского национал-патриотизма в Казахстане и реальные перспективы:

Ближайшее будущее может стать временем выдвижения и конкуренций интеллектуальных программ обустройства казахстанского народа. В этой борьбе будут представлены, условно говоря, три главные “партии” в этнополитическом пространстве Казахстана: “казахстанская” и “национал-патриотическая русская” и “национал-патриотическая казахская”. (Эта проблема требует детального анализа, прямо не относящегося к теме статьи).

Если говорить об условно выделяемой “русской партии”, то основным ее идеологическим посылом станет стремление убедить казахстанское население в том, что русская культура может и должна выступить ядром казахстанской культуры, а для этого русский язык должен приобрести статус государственного.

Но, увы, вопреки пословице, время беспощадно не только к пирамидам, но и надеждам идеологов русского этноцентризма в Казахстане. В этой связи, можно отметить, что функциональные возможности казахстанской русской диаспоры к настоящему времени уже недостаточны для выполнения государствообразующих функций в необходимом объеме, т.к. в сферах науки, производства, управления, бизнеса ее доля по объективным причинам уменьшается в силу увеличения доли других национальностей страны и повышения их вклада в развитие страны. Таким образом, в рамках сложившихся реалий и тем более в перспективе русская диаспора не в состоянии стать ядром образующейся гражданской казахстанской нации (этот вопрос требует специального анализа, не относящегося к теме статьи).

Другое дело, что в области пиар-работы и научно-аналитического обоснования своей миссии национал-патриотическая “русская партия” имеет огромные возможности благодаря аналитическим центрам России, ее программам помощи соотечественникам так называемого “ближнего зарубежья”.

Нынешний этап можно охарактеризовать как шатания между двумя тенденциями: национал-патриотизмом, во многом носящим черты становящегося русского этноцентризма и развитием отдельных элементов нарождающегося русского политического национализма. Причем преобладает первая.

В этой связи нужно отметить, что в стратегическом плане РФ не заинтересована в дестабилизации ситуации в ЦА и, в частности, Казахстане. Максимум, на что может решиться Кремль - достижение “контролируемой нестабильности” в регионе ЦА, в частности, Казахстане. Но, это опасная “игра со многими неизвестными”, итоги которой могут противоречить долгосрочным национально-государственным интересам России. Скорее всего, кремлевские идеологи будут использовать свои как управленческие, так и финансовые ресурсы, от которых зависят казахстанские активисты русского этноцентризма, для охлаждения пыла наиболее ретивых адептов русского политического национализма в Казахстане. К сожалению, как показывает практика, во многих случаях таковое недостижимо в полной мере.

Куда поведут идеологи русского национал-патриотического сознания в Казахстане: в сторону становления русской общины РК как органической части казахстанского общества и казахстанского социокультурного мира (казахстанская гражданская нация) или, напротив, ее развития как части общественного организма в рамках другого государства - Российской Федерации - покажет время.

Ясно одно, - от мудрости как идеологов русского национал-патриотизма, так и властей и всего казахстанского народа во многом зависит будущее Казахстана.

Впрочем, сказанное касается всех стран Центральной Азии, а Казахстана и Кыргызстана особенно. “Путинизм” со всеми присущими ему специфическими методами – это всерьез и надолго. Сомневаться в том, что тандем В.Путина и его креатуры Д.Медведева власть никому отдавать не собирается, оснований нет. А если так, то страны Центральной Азии должны основательнее продумывать новые стратегии укрепления своей государственности.