Участники III Тихоокеанского форума соотечественников «Миграции и диаспоры: потенциал развития Тихоокеанской России», подводя итоги встречи, констатируют следующее.

Российский Дальний Восток представляет собой важнейший плацдарм трансграничного экономического и политического сотрудничества Российской Федерации со странами Азиатско-тихоокеанского региона, сотрудничества, нацеленного на повышение благосостояния российского населения, укрепление стабильности и безопасности в АТР.

Российский Дальний Восток по-прежнему аккумулирует значительную часть российского производственного, научного, образовательного и ресурсного потенциала и в силу своего узлового положения в системе мировых транспортных коммуникаций уже в ближайшем будущем способен превратиться в один из наиболее динамичных с экономической точки зрения и привлекательный для проживания и деловой активности граждан многих государств регион Российской Федерации.

При этом естественно-исторические экономические культурные, научные и образовательные связи Российского Дальнего Востока со странами Азиатско-тихоокеанского региона, а также уже накопленный опыт сотрудничества в этих сферах уже способны послужить надежной опорой и стартовой позицией для целого ряда инициатив российских и зарубежных деловых кругов, стимулирующих развитие инфраструктуры региона и приток инвестиций в перспективные отрасли промышленности и технологически емкие производства.

Вместе с тем отток населения, снижение рождаемости и иные негативные демографические процессы, углубляющие и без того колоссальную разницу между демографическими и экономическими потенциалами Тихоокеанской России и сопредельных государств, могут уже в самом ближайшем будущем поставить под вопрос способность России к эффективному и взаимовыгодному взаимодействию со своими партнерами в Азиатско-тихоокеанском регионе, что вызывает необходимость разработки новых комплексных государственных подходов к проблемам социально-экономического развития региона, включая их демографическую и социально-психологическую составляющие.

Активизация присутствия россиян в АТР требует ускоренного строительства инфраструктуры, сберегающей и умножающей человеческий капитал. Решению этой задачи должно способствовать формирование Тихоокеанской России, предложенное администрацией Приморского края на Санкт-Петербургском экономическом форуме в июне 2003 г.

Восстановление, укрепление и развитие отношений с российскими соотечественниками, проживающими за рубежом, рассматривается в этой ситуации в качестве важнейшего направления совместной работы российского гражданского общества, центральных и региональных институтов российского государства. Значимость совместной деятельности на данном направлении безусловна. Она определяется как историческими причинами так и естественным стремлением России и ее граждан к восстановлению и поддержанию исторического культурного и духовного единства россиян и соотечественников, проживающих за рубежом.

Для восточных территорий Российской Федерации, откуда неоднократно в прошедшем веке брали свое начало волны эмиграции и откуда и в настоящее время продолжается отток квалифицированных кадров в сопредельные государства взаимодействие с соотечественниками, проживающими за рубежом приобретает в настоящее время особую актуальность.

Участники форума убеждены, что совместное с соотечественниками, проживающими за рубежом, рассмотрение вопросов социально-экономического развития на уровне российских регионов, а также выработка современных механизмов для их эффективного участия в социально-экономической и политической жизни своей страны, поддержания связей российского государства и общества с российским зарубежьем способствует повышению авторитета Российской Федерации на международной арене. А разрешение выявляемых в ходе этой работы проблем может стать важнейшим фактором поступательного и устойчивого экономического и социального развития российского государства, сохранения духовного единства российской нации.

И, подводя итоги состоявшемуся обсуждению, призывают Президента Российской Федерации, Правительство Российской Федерации, федеральные органы исполнительной власти, органы исполнительной власти субъектов Российской Федерации, российские политические партии, все институты российского гражданского общества:

- продолжать работу, ориентированную на восстановление утраченных и развитие новых связей с российскими соотечественниками, проживающими за рубежом, содействовать развитию связей между соотечественниками, проживающими в различных странах;

- создавать условия для расширения информационных обменов, в том числе и по миграционным вопросам, между российскими общественными организациями, государственными учреждениями с одной стороны и российскими соотечественниками и их организациями с другой стороны;

- сделать доступной для всех категорий соотечественников информацию о потребностях российских регионов в квалифицированных кадрах, содействовать созданию необходимых условий для ускоренной адаптации соотечественников, переселяющихся в Россию для участия в реализации экономических и социальных проектов повышенной значимости

- ориентировать российские загранучреждения на более внимательное отношение к пожеланиям российских соотечественников, проживающих за рубежом, с целью избавления от стереотипов в работе и своевременного выявления политически и экономически значимых инициатив соотечественников;

- по возможности облегчать процедуры пересечения российской государственной границы соотечественниками, обращая внимание на специфические потребности молодежи и пожилых людей;

- содействовать ускоренному строительству инфраструктуры, сберегающей и умножающей человеческий капитал, в том числе создавать благоприятные морально психологические и экономические условия для жизни, работы и воспитания детей российских граждан и соотечественников, приезжающих в малозаселенные и отдаленные регионы страны;

- способствовать повышению конкурентоспособности и мобильности россиян, повышению престижности работы в России и надежности работы с российскими партнерами, используя для этого опыт российского зарубежья и экономик соседних стран;

- содействовать налаживанию связей российских деловых кругов, представителей малого и среднего бизнеса с зарубежными объединениями соотечественников, ориентации интересов деловых кругов соотечественников на развитие сотрудничества с Россией в том числе и сфере рационального продвижения за рубеж продукции и технологий российских предприятий;

- изучить вопрос создания преференций для реализации интересов зарубежных соотечественников в российской экономике, финансах, на российских рынках, в научной сфере и других областях;

Участники Форума считают также целесообразным:

1. Предложить Правительственной комиссии по делам соотечественников за рубежом усилить внимание к работе с соотечественниками, проживающими в «дальнем зарубежье» и, в частности, в АТР.

2. Рассматривать на заседаниях Правительственной комиссии по делам соотечественников за рубежом вопросы содействия работе регионов с соотечественниками. Выработать механизмы участия представителей регионов в работе этого органа;

3. Рекомендовать администрации Приморского края и руководству других регионов России в целях систематизации взаимодействия с организациями и объединениями зарубежных соотечественников рассмотреть вопрос о создании соответствующих общественных Советов соотечественников или иных консультативных органов, включающих в свой состав представителей переселенческих организаций.

4. Обратиться к Полномочному Представителю Президента РФ в ДВФО и администрациям субъектов федерации с предложением о назначении ответственных лиц за работу с соотечественниками из числа работников своих аппаратов.

5. Рекомендовать МВД России и иным федеральным органам исполнительной власти Российской Федерации усилить системную деятельность по руководству процессами миграции трудоспособного населения из ближнего зарубежья, а также деятельность по разработке специализированных проектов по содействию расселению соотечественников на территории Дальнего Востока и привлечению для этого необходимых финансовых ресурсов.

6. Создать систему информационного обмена субъектов Российской Федерации по вопросам поддержания связей с российским зарубежьем для чего предложить администрации Приморского края совместно с г.Москва выступить с инициативой подписания соответствующих договоров о сотрудничестве в сфере взаимодействия с зарубежными соотечественниками.

7. Использовать потенциал сети Межрегиональных институтов общественных наук для организации системы информационного и экспертного взаимодействия с научными кругами Москвы, других городов России и зарубежных стран, специализирующимися по проблемам современных диаспор и диаспорального строительства.

8. Поддержать усилия Дальневосточного государственного университета по продвижению российских стандартов образования за рубежом. С учетом потенциала ДВГУ, его международных связей, инициировать разработку программы развития культурного и языкового пространства российской цивилизации в АТР.

9. Рекомендовать администрации Приморского края при реализации социальных и гуманитарных программ особое внимание уделить мерам по поддержке русского языка, культуры, традиций.

10. Продолжить разработку проекта «Тихоокеанская Россия», направленного на вхождение региона в систему международных экономических, культурных и гуманитарных связей, с учетом основных положений тихоокеанской стратегии России, включая вопросы вступления в систему рынков АТР.

11. Для решения демографических проблем региона рекомендовать федеральным властям принять меры по повышению жизненного уровня жителей Дальнего Востока России. Особое внимание уделить вопросам поддержки молодых семей, обеспечения жильем офицеров-дальневосточников, увольняемых с военной службы, а также поддержке развития мелкого и среднего предпринимательства как пути создания рабочих мест и закрепления населения.

12. Инициировать разработку программы регулирования и управления международными миграционными процессами на приграничных территориях России.

13. Рекомендовать в качестве пилотного проекта поддержки соотечественников в странах АТР сформулировать комплекс мер по взаимодействию с русскими клубами Китая, включая проект строительства Русского Центра в Пекине, поддержку деятельности информационного портала «Восточное полушарие», содействие в издании газет, налаживании теле- и радиовещания.

14. Рассмотреть вопрос о возобновлении вещания радиостанции «Тихий Океан» с переориентацией содержания программ на российских соотечественников в странах АТР.

15. Продолжить деятельность Тихоокеанского форума соотечественников как инновационной площадки по разработке и апробации моделей экономического, социокультурного развития региона путем привлечения потенциала зарубежной российской диаспоры. Провести очередной IV Тихоокеанский форум соотечественников в сентябре 2005 г.

16. В целях успешного решения изложенных выше задач создать во Владивостоке на базе сложившегося партнерства, а также путем привлечения потенциала Москвы, других регионов России и зарубежных соотечественников, инновационную организацию нового типа -гуманитарно-технологический парк.

[Версия для печати]

Идентичность и повседневность: некоторые русско-китайские параллели

Малявин Владимир Вячеславович, д.и.н., профессор, декан факультета Русского языка и литературы, директор Института России Тамканского университета (Тайбэй, Тайвань)

Василий Розанов писал о русской революции: "С грохотом и лязгом опускается над Россией железный занавес. Представление окончено, пора расходиться по домам. Оглянулись - а ни шуб, ни шапок нет".

В этом резком, но глубокомысленном отзыве есть одна неточность: революция сама была задумана и осуществлялась как представление и притом в своем роде представление абсолютное, притязающее подменить собою реальность. Зрители этого спектакля не имели не только шуб и шапок, но и самого дома, куда они могли бы направиться из зрительного зала. Но вот кончилась революция, наступил "постмодерн", а с ним "смерть образа" (Р. Дебрэ), т.е. образ разошелся с реальностью. Теперь человечеству осталось только "ускоряться в пустоте" (Ж. Бодрийяр). Для русского же человека этот приговор означает: снова идти по свету в поисках правды и своего дома или, как говорят сегодня, - в поисках идентичности. Русские заново открывают свою Родину. Выброшенные из иллюзиона возвышенных мифов интернационализма и державности, они находятся в положении парашютиста, завершающего затяжной прыжок: с головокружительной скоростью они несутся к родной земле, открывая в ней все новые черты, неисчерпаемое разнообразие ее форм. Восхитительное зрелище! Но и смертельно опасное. Бездумно врезаться в землю, т.е. раствориться в материальном бытии своей страны и культуры, лишить себя небесного простора - значит обречь себя на историческую бесплодность и духовную смерть. В жизни народа должна быть и другая сила, каким-то образом преодолевающая земное притяжение, увлекающая за горизонт в неведомые и, может быть, вовсе недоступные дали. Человек должен идти к Небу. Но он должен отталкиваться от Земли.

Важнейшая истина личной и общественной жизни, открытая для социологии Г. Зиммелем, состоит в том, что личная и культурная идентичность выражается аллегорически и не сводится к общественным институтам, понятиям и даже ценностям. Правда человека -это всегда иносказание: "другое" сказание и сказание о "всегда другом". Ибо и сам человек бесконечно превосходит себя и ищет себя в том, каким еще не был. В конце концов, правда человеческого бытия вечна и неуничтожима именно потому, что она... невозможна. В России эта истина выражена с особенной наглядностью, ибо нет, наверное, на Земле народа, который был бы так открыт другим культурным мирам и так мало дорожил своими приобретениями, как народ русский. Александр Блок импрессионистски, но точно назвал Россию страной, где

Многоликие народы из края в край,

Из дола в дол

Ведут ночные хороводы

Под заревом горящих сел...

Как бы то ни было, поиски национальной идентичности есть дело, требующей исключительной осторожности и деликатности, ведь оно затрагивает подлинно священные глубины - или выси - народного миро чувствия. Именно в этом смысле надо понимать известное латинское изречение: vox populi - vox Dei. Нужно уметь отличать национальную и культурную идентичность и от обычая, и от государственности, и от идеологии, и даже от самосознания общества. Нужно уметь видеть в этой идентичности подлинное сокровище народной души.

Высказанные здесь замечания имеют особую значимость применительно к России, чья идентичность, или сокровенная правда народной жизни, всегда подвергалась испытанию раздвоением страны на антагонистические образы: Русь святую и грешную, Россию дворянскую и мужицкую, официальную и подпольную, красную и белую. Пожалуй, ни одна страна в мире не обладает такой способностью к стремительной и всесторонней перемене своего облика, как Россия, и ни один народ не относится с таким равнодушием к стилизации и техническому совершенствованию своих гениальных находок, как народ русский. Русские "всеотзывчивы"; им "внятно все", они ищут себя во всех образах мировой культуры, с легкостью отказываясь от старых стилей и предлагая новые. Столетие назад архитектор К. Быковский указывал на "отсутствие объединяющей идеи" как основную черту русского искусства. Между тем никто не скажет, что русские лишены чувства общности. Вопрос в том, нужна ли русским именно "объединяющая идея" или им достаточно "объединяющего начала", каково бы оно ни было?

В современном мире всякая национальная культура настолько дифференцирована, приватна и в то же время глобальна, что можно лишь с очень большой натяжкой говорить о ней в старых категориях национального единства. То, что национализм сегодня все громче обвиняют в пособничестве терроризму, - независимо от политической подоплеки подобных обвинений - свидетельствует о глубоком кризисе и даже бессилии националистической идеологии. На месте аккуратных посадок национальных культур теперь цветут в буйном смешении причудливые культурные гибриды. Вот случайно попавшееся мне на глаза интервью издателя англо-испанского журнала в Калифорнии Гомеса-Пена. Издатель говорит, что стремится "демексиканизировать себя, чтобы мексикопонять себя" (de-Mexicanize myself in order to Mexicomprehend myself) и называет себя "постмексиканским, дочиканским, пан-латинским, американского разлива...все зависит от действующего проекта..." ¹. Не сомневаюсь, что среди жителей России и тем более среди русских за ее пределами найдется немало "пост-русских, пан-славянских, евразийских монархических демократов, православных агностиков" и прочих в том же духе.

Отмеченные особенности русского миросознания в еще большей степени характеризуют состояние русской диаспоры в Тихоокеанском регионе. С одной стороны, выходцы из России отличаются необычайной открытостью и умеют ладить с любой культурной средой. С другой стороны, русская диаспора - и в первую очередь диаспора восточно-азиатская – ревностно хранила черты традиционного быта, психического и умственного склада своих предков. Очевидно, одно не только не исключает, но даже предполагает другое.

Соседние народы Дальнего Востока могут дать здесь интересный материал для сравнения. Так, для японцев характерно наглядное, физическое разделение современного и традиционного жизненного уклада при наличии известного внутреннего сопряжения между ними. Многие японцы, ведя неприметную, бесстильную жизнь обывателя современного мегаполиса, не упускают случая провести какое-то время, или даже весь годовой отпуск, в гостинице, где скрупулезно воспроизводится традиционный японский быт. Удовольствие это не из дешевых, но возможность почувствовать себя "настоящим японцем" оправдывает все расходы. Как видим, модернизированность современной Японии отнюдь не мешает ее жителям быть приверженными к стереотипным образам их традиционной культуры и даже наоборот - усиливает и укрепляет эту приверженность.

Китай являет совсем иной пример соотношения современности и культурной самоидентификации. Китайская цивилизация приобретает глобальный характер в форме так называемых "чайнатаунов", представляющих собой как бы виртуальный, игровой в своей нарочитой зрелищности образ Китая. В эклектичном быте чайнатауна в утрированной форме китча представлены главные стереотипы китайской культуры, здесь в бурлящем котле уличной жизни смешиваются все модные образы "китайщины". Чайнатаун - не обособленное пространство гостиницы-музея, а самая что ни на есть живая повседневность, но повседневность, в соответствии с законами постмодерна полностью эстетизированная, играющая самое себя.

Различие между японской и китайской формами культурной самоидентификации есть различие между стремлением к фиксации предметности культуры (что в целом соответствует судьбе западной цивилизации в эпоху модерна) и главенством символического миропонимания, в рамках которого внешние явления получают статус эпифеноменов, или "тени", "следа", орнамента реальности. Русская идентичность вполне может включать в себя элементы обоих подходов, но в то же время отличаться своей оригинальной, только ей одной присущей конфигурацией. Вопрос о форме русской идентичности не относится к числу легко и быстро, тем более произвольно решаемых. Он требует тщательного и длительного продумывания, и здесь я могу лишь наметить некоторые подступы к его решению.

Отметим прежде всего, что вовлечение диаспоры в круг русской идентичности требует поиска вне государственных и вне идеологических форм последней. Это условие диктуется уже реальной историей русской диаспоры на Тихом океане, в большинстве случаев остававшейся резко враждебной существующей в (Советской) России власти, а порой, как в случае со старообрядческими и сектантскими общинами, даже усердно отгораживавшейся от остальной России. Между тем эта особенность положения русской диаспоры согласуется с нынешним состоянием российского государства, которое не имеет какой бы то ни было официальной идеологии. Хорошо вписывается оно и в современное международное положение России, становящейся на наших глазах членом глобального сообщества.

Если мы принимаем этот исходное условие наших размышлений о месте России в глобальном мире, то мы должны признать, что главным ресурсом формирования новой, или глобализированной, русской идентичности следует искать в том, что я бы назвал имманентным символическим потенциалом человеческой социальности. Этот потенциал раскрывается в определенных способах артикуляции и оформления социального пространства и, следовательно, непосредственно в повседневной жизни людей. С сожалением приходится констатировать, что данный фактор был полностью исключен из стратегий идентичности, принятых как в дореволюционной, так и в пореволюционной России, исходившей из примата идеологии и предписываемых ею нормативных, одновременно отвлеченных и предметных, образов культурной идентичности.

Если говорить в пространственных терминах, символический потенциал человеческой идентичности раскрывается в трех основных измерениях, представленных тремя видами оппозиции: таковы противостояния центра и периферии, верха и низа, поверхности и глубины. Легко убедиться в том, что эти три измерения социального пространства так или иначе присутствуют во всех образах, возбуждающих и удостоверяющих творческую работу социально-культурной идентичности. Достаточно вспомнить легенду о граде Китеже: речь идет о стране, отделенной от этого мира, погруженной в непроницаемую пучину вод и вместе с тем являющей образ возвышенного духовного состояния.

Универсальный характер указанных оппозиций и их необычайная жизненность объясняются тем, что в них и посредством них происходит становление личностного самосознания. Другими словами, производство социального пространства - которое всегда представляет собой само порождение человеческой социальности - соответствует человеческому филогенезу, духовному становлению личности. То, что в фольклоре предстает поисками блаженной страны или "правды", в литературе духовной и учительной оказывается аллегорией человеческого самопознания. Россия - едва ли не лучшая в мире иллюстрация огромного потенциала отмеченного здесь самопорождения социального пространства. Исторически она вся создана стремлением воспроизвести себя в "другом". Она убегала от себя, чтобы... вернуться к себе.

Как отмечает В. Дюпре, культура есть "принцип человеческого соучастия, объединяющий тождество и различие" ². Оппозиции самопорождающегося социального пространства не только взаимозависимы, но и взаимозаменяемы, хотя связь между ними постулируется исторически, т.е. предусматривает временной разрыв и не подвластна абстрактному схематизму логической мысли. В этой диалектике форм познания можно наметить три основные точки или фазы: центр, периферия и вновь обретенный центр. В терминах географии мы можем говорить соответственно о континенте, побережье и острове. Если континентальная периферия представляет собой отрицание центра как исходного тезиса, то "остров" соответствует автономизации периферии и экспансии центра, т.е., в терминах гегелевской диалектики, синтезу тезиса и антитезиса. Между континентом и островом во всяком случае некая тайная связь: континент грезит островом, остров хранит память о континенте. Вот и Россия, почитаемая всеми как ядро Евразийского континента, в глобальной перспективе может представить как "остров Россия" (В. Цымбурский). Примечательно, что на старинных картах острова нередко изображаются разделенными на группу еще более мелких островов: мы имеем дело, очевидно, со спонтанным проявлением в пространственном мышлении "островного" фактора, т.е. автономизацией периферии.

Основное геополитическое свойство России, по замечанию итальянского русиста В. Страды, - ее "диффузность". Мы до сих пор недостаточно отдаем себе отчет в том, что Россия создана ее стремительной экспансией на Восток, стихийным и могучим движением русских от центра своего государства к его периферии. В глубине русской души вечно живет порыв, устремленность за горизонты видимого и изведанного. Пустыни и скиты, странничество и казачья вольница, поиски Китежа, Никанского царства и Беловодья, вечные искания правды и счастья - все это вехи на карте невидимой, но подлинно сущей "другой России". Правящие верхи империи почти не обращали внимания на этот фундаментальный факт русской истории и фактически замалчивали его. Они не имели ни интеллектуальных средств, ни самого желания осмыслить значение диффузной природы "российского мира" хотя бы потому, что попытка такого осмысления потребовала бы отказа от установки на идеологическую интерпретацию действительности, на подчинение жизни универсальным принципам, нормам и схемам. Со своей стороны я осмелюсь утверждать, что именно "расползание" Руси, которые было одновременно и созиданием России, являлось подлинной основой русской идентичности, которая, действительно, плохо ладит с "объединяющей идеей", зато весьма благоприятствует исканиям и новаторству.

В духовном ландшафте культуры остров выступает как прообраз той инаковости, которая указывает на сокровенный, неведомый и потому подлинный фокус культурной идентичности. В мифологии древних народов остров - это обитель душ умерших предков, которая может превратиться в страну бессмертных небожителей (как было в Китае) или даже в рай (вспомним известный рассказ новгородского архиепископа Василия Калики о том, что новгородские мореходы доподлинно видели райский остров). В Новое время остров становится самым подходящим местом для идеального общества (как у Т. Мора и других утопистов) или для идеальной социализации (как в романах Даниэля Дефо и Руссо). Для характеристики русской ментальности наиболее показательны легенды о Беловодье, которое чаще всего представляли в виде островов, затерянных в Восточном море. Напомню наиболее типичные черты быта Беловодья: там сохранилось "древлее благочестие", но туда никого не пускают (что, вероятно, означает требование полного духовного очищения), русские там в меньшинстве (по некоторым сведением - лишь около четверти населения), а все говорят и пишут на "сирском языке" ³. Впрочем, есть в блаженней стране и одна чисто русская черта быта - конечно, экстремальная: зимой там царят лютые морозы.

Народная русская утопия примечательна полным отсутствием националистического пафоса. Она открывает широкие перспективы для трансформации русской идентичности, что резко отличает народное утопическое сознание, как от официального образа России, так и оппозиционных ему идеологических движений старообрядчества и сектантства. Не утопия ли указывает пути к преодолению церковного раскола, сыгравшего такую фатальную роль в российской истории? Здесь важно отметить, что и реформы Никона, и старообрядчество были едины в стремлении установить предметный образ религиозного идеала, хотя решали эту задачу разными средствами: партия Никона руководствовалась идеей разумной интерпретации традиции (невольно открывая дорогу западным влияниям), тогда как старообрядчество утверждало непосредственное совпадение духовной истины и материальных форм культуры. Народные утопии или, шире говоря, утопическое пространство при смутности связанных с ними представлений - а, может быть, как раз благодаря ей - содержали возможности для творческого обновления идентичности потому, что сообщали предметной данности культуры известную символическую глубину. Они оставляли место для существования иного мира и инаковости в мире. Хотя утопический импульс сознания почти неразличим в истории, он сыграл, без сомнения, огромную роль в собирании и гармонизации разнородных сил, составляющих пространство русской цивилизации.

В ареале китайской цивилизации Тайвань служит интересным примером роли острова в смене традиционной парадигмы идентичности. Вообще говоря, китайская социальная утопия отличается ориентацией на внутренний центр, и мотив утопического острова, а также разного рода периферийных или "отделенных" земель выражен в ней сравнительно слабо. Колонизация Тайваня, насколько известно, не была связана с утопическими проектами, и жители острова лишь эпизодически, в силу особых политических обстоятельств, могли противопоставлять себя континенту (как было, например, во время военной кампании Чжэн Чэнгуна против маньчжурских войск во второй трети 17 в.). Еще в период правления Гоминьдана Тайвань считался лишь одной из почти трех десятков китайских провинций и не имел статуса отдельной геополитической единицы. В последующие годы быстрая модернизация тайваньской экономики и общества позволили отделить тайваньскую идентичность от государственности, традиционно привязанной к континенту. В начале 90-х годов тогдашний президент Китайской Республики Ли Дэнхуэй объявил главным критерием тайваньской идентичности "жизненную общность" или "общность судьбы" жителей острова. Тот же Ли Дэнхуэй в 1995 г. выдвинул лозунг (в оригинале рифмованный): "Будем хозяевами великого Тайваня, создадим новую Срединную равнину!" Лозунг этот явно имел в виду достижение независимости Тайваня в оболочке нового центра китайского мира. Современное же тайваньское правительство открыто проводит курс на отрыв острова от континентального Китая и его включение в глобальный порядок.

Эти резкие метаморфозы тайваньской идентичности стали возможными благодаря тому, что решающую роль в самоопределении островитян стала играть их "жизненная", вырастающая непосредственно из быта, а не собственно политическая общность. Такого рода прагматизм тайваньцев избавил их от диктата идеологии и в максимальной степени высвободил силы идентичности, которые составляют то, что бы названо выше символическим потенциалом социального пространства.

Мы обнаруживаем, таким образом, довольно неожиданный и интересный поворот темы утопии: оказывается, утопическое сознание как условие и спутник духовной разомкнутости, творческого принципа человеческого практики, препятствующих кристаллизации идеологических систем, имеет отношение не только и даже не столько к социальным идеалам, сколько к самой обыденной социальной действительности, к простейшей данности жизни.

Здесь мы должны решиться на радикальную смену социологической перспективы и от рассмотрения общественной жизни в категориях самотождественности рационального субъекта - этой главной нормы социологической мысли Запада в Новое время, мысли по существу своему рефлективной и критической - перейти к образам социальной идентичности, имеющим экспрессивную и, следовательно, эстетическую природу. Такая идентичность принадлежит области повседневного существования, непосредственности жизненного мира, который формирует этос человеческой общности, предваряющий нормы этики и ценности идеологии. Речь идет о чистой экспрессивности практики, которая не может найти выражение в институтах современного общества и изливается в социальность повседневной жизни как некое неопределенное единство этических и эстетических качеств миросознания ⁴. В понятом таким образом повседневности нет ничего отвлеченно-всеобщего и усредненного. Здесь царит особенное, случайное, непредвиденное, избыточное, восхитительное. Повседневность пестует саму "живость жизни". Она непрерывно ускользает от самой себя и, следовательно, допускает маргинальное и утопичное.

В этом смысле повседневность есть всегда "другое" и отсутствующее место, воплощающее силу сопротивления официальному порядку, но сопротивления пассивного и молчаливого, не создающего идеологической альтернативы существующим институтам и нормам. Повседневность по определению не может быть "объектом рассмотрения", недоступность для "критической рефлексии" - существеннейшее ее свойство. М. де Сертё уподобил природу повседневности явлению мимикрии в растительном и животном царствах. "Приемы такого рода, - продолжает М. де Сертё, - поддерживают определенную преемственность и постоянство бессловесной памяти от глубин океана до улиц наших больших городов" ⁵. Другие авторы сравнивают присутствие повседневности с пустой фигурой, дающей знать о себе самим фактом своего отсутствия (М. Серр), или даже "черной дырой" (М. Маффесоли).

Итак, стихия повседневности - это динамизм самой жизни, реальность самоуклоняющаяся и самоотсутствующая, доступная только символическому выражению. Все ее образы суть бесконечно накладывающиеся друг на друга отсветы, тени, следы ее бытия. Она есть сокровенная вечно преемственность духовной практики, пустотное, но неподатливое символическое тело традиции, которые предстают в образах иного, причудливого, превыше всего - становящегося, ускользающего за горизонт данного, трансграничного. Это означает также, что бытие повседневности есть всеобщая единственность, непреходящая уникальность события, чистая имманентность жизни. Она имеет свою внутреннюю глубину, в которой ничего нет, но все предвосхищается и наследуется.

Китайская традиция отличается особенно тонким чувствованием этой неосязаемой, но неодолимой природы человеческого бытия как вечно вьющейся нити быта. Ключевое для нее понятие Пути (дао) описывается в древнейшем каноне "Книга Перемен" словами, на редкость точно определяющими существо повседневности: Великий Путь - это "то, чем люди пользуются каждый день, а того не знают". Другая классическая сентенция, идущая от чань-буддизма, но имеющая корни в древнем даосизме приравнивает Великий Путь к "повседневному сознанию". Интересную трактовку той же темы мы находим в комментариях Ван Фучжи (17 в.) к сюжету в даосском каноне "Чжуан-цзы", где некий учитель Ху-цзы рассказывает о высшей стадии духовного совершенства в следующих словах:

"Я явил свой изначальный образ - каким я был до того, как вышел из своего изначального прародителя. Я предстал пустым, неосязаемо-податливым, словно скользящим в бездну и плывущим привольно по лону вод..."

В своем комментарии Ван Фучжи смело соединяет мистическое прозрение загадочного мудреца со здраво мысленной конкретностью общественной практики:

"Не выйти из своего изначального прародителя означает твердо держаться средоточия мирового круговорота, бесконечно сообразовываясь с превращениями вещей, и не стараться управлять вещами, тогда как вещи не сходят со своего обычного места. В таком случае пашутся само по себе, одежды ткутся сами по себе, ритуалы и наказания осуществляются само по себе, и каждый обретет покой в своем небесном бытии" ⁶.

Вот показательный образчик традиционной китайской утопии "Срединного мира":

утопическое сознание здесь наделяется не столько пространственным, сколько временным измерением, указывает на внутреннюю, символическую глубину культурной практики, в которой "улицы городов преемственны дну океана" или, по-китайски, человеческое смыкается с небесным. Другими словами, предметное действие охватывается беспредельной сферой вечно длящегося и всегда нового События - того, что происходит "само по себе" и представляет собой способ саму бытийственность бытия. В перспективе этой неисчерпаемой действенности все вещи пребывают в тени их "изначального прародителя", как вся Земля охватывается Небом, и нескончаемое многоголосье Земли наполнено незыблемым безмолвием Небес. Эта псевдо-метафизика повседневности стирает оппозиции присутствия и отсутствия, сна и яви, превращая жизнь в извечно преемствующий себе сон наяву - столь же фантастичный, сколь и естественный. Не удивительно, что в классической китайской литературе утопия размещается не в недостижимых далях, а внутри обжитого мира или мыслится как миниатюрная копия мироздания: она имеет вид обыкновенной деревеньки, где слышится "лай собак и крик петухов", или блаженной страны, которая находится внутри волшебной тыквы. Ту же утопию каждый китаец мог реализовать в своем домашнем садике, которому следовало быть физическим образом инобытия: "внутри сада есть еще сад", "вне сада есть еще сад", говорили китайские знатоки ландшафтной архитектуры.

Развитие традиционного для Китая утопического мотива в глобальной цивилизации мы встречаем в образе современного "чайнатауна" - этого образчика досконально эстетизированного быта, но также мира, спрятанного в мире, не знающего конфронтации и потому обходящегося без политики. В жизни чайнатауна мы видим, как символический и стилизованный Китай, отделившийся от своего физического прототипа, вновь обретает материальное бытие в рамках глобального мира. Чайнатаун производит не столько продукцию, сколько знаки культуры. Совершаемая на его улицах "материализация мечты", соответствующая глобальной форме самоорганизации китайской диаспоры, обладает, как можно видеть сегодня, колоссальным ресурсом идентичности: она допускает чрезвычайно дробную культурную дифференциацию при полной политической индифферентности (или, если угодно, всеядности).

Копировать формы и опыт китайской диаспоры в жизни диаспоры русской ненужно, да и невозможно, а вот учесть их в поисках русской идентичности можно и нужно. Китайская утопия как бы поправляет и, я бы сказал, дисциплинирует утопическое сознание западного типа. Возможно, она позволит преодолеть оппозицию между культом утопии в революционных движениях и отрицанием утопии апологетами технократической цивилизации. Такие попытки уже предпринимались в западной литературе - я имею в виду, в частности, оценку Ж. Бодрияром Америки как "реализованной утопии". В любом случае критика понятия утопии вскрывает его изначально заданную двусмысленность: утопия - это всегда "другое место", но также "другое места" (не место). Она размещается в некоем пограничном пространстве между отсутствующим и идеальным, сущим и несущим - в том ускользающем пределе опыта, который делает возможными подмены, подстановки значений, т.е. в конечном счете свободную игру смысла. Пограничное пространство повседневности - вместилище чистого динамизма жизни, которое допускает и даже предполагает кричащие контрасты, взаимное наложение противоположностей. Природа повседневности-утопии - это неисчислимое, существующее прежде пространства и времени движение "семени" бытия к его "плоду", не различение абсолютной сокровенности и предельной явленности. В категориях внутренней жизни она соответствует связи незапамятного прошлого ("изначального прародителя" Чжуан-цзы) к невообразимой будущности. Это символическое движение от (не)себя к (не)Себе, предстающее в опыте одновременно как бесконечно малый "промельк" бытия и зияние чистой временности, порождает самое сознание ⁷. Наследие китайской традиции и, в частности, распространение чайнатаунов в глобализированной цивилизации побуждает присмотреться внимательнее к имманентному идентификационному ресурсу культуры, который содержится в символизме чистой временности как "протекающей вечности" или, что то же самое, бесконечной действенности, таящейся в конечных действиях.

Круг культурной практики есть в действительности спираль, закрученная вовнутрь. Его цель - внутреннее опознание себя в реальности и реальности в себе. Утопическая экспрессивность упраздняет гнет "общественного порядка" потому, что делает формы культуры отблесками реальности; она отбрасывает в мир свои тени. "Повседневность обладает чуждостью, которая не выходит на поверхность, или же ее поверхность есть только ее верхняя граница, проступающая на фоне видимого", - отмечает М. де Сертё ⁸. Мы знаем уже, какую тайну хранит в себе повседневность: освобождая от нормативности этики, она возрождает априорную, непосредственно переживаемую общность этоса - поле безусловной "открытости сердца", душевной сообщительности, протекающей или, точнее сказать, случающейся поверх всех сообщений. Это безмолвно-ликующее переживание человеческого согласия, душевной искренности и целомудрия только и делает возможными этические нормы, но чахнет и умирает под спудом этического формализма. Подобно "сообществу любящих" у М. Бланшо, оно пребывает помимо и прежде всех общественных форм, будучи доступным только интимному опознанию. Примечательно, что в главном даосском "Дао-Дэ цзин" мы встречаем проповедь безусловной любви к людям и вместе с тем уникальное для древней литературы любовное внимание к обыкновенным радостям быта. В содержащемся там описании "золотого века" древности сказано, что древние люди были вполне довольны тем, что "радовались своей еде и любовались своими нарядами". Впрочем, тот же мотив неизъяснимого переживания красоты человеческой общежительности может иметь гораздо более радикальный и возвышенный смысл, как это выражено в русской пословице: "На миру и смерть красна".

Приведенным выше суждениям об эстетических свойствах повседневности свойственна аура как бы эпической отстраненности. Способность видеть красоту быта, кажущегося вблизи, скорее, суетой и "мещанством", предполагает умение созерцать вещи "в лучах вечности". Вещи становятся прекрасны для нас тогда, когда мы оставляем их, что значит: предоставляем им пространство жизненных метаморфоз, свободу быть тем, чем они могут быть. В "Дао-Дэ цзине" сказано, что мудрый правитель "отрешенно-покоен, даже сидя среди прекрасных видов". Мы знаем теперь, что красота мира отмерена мерой покоя умудренного сердца. Как в китайских пейзажах "чаньской школы", где посреди гротескно деформированных образов - знака могучего духа отрицания - внезапно встают аккуратно выписанные домики и деревья, или в пейзаже России у Блока, озаренном "заревом горящих сел", все богатства жизни с какой-то непостижимо-царственной щедростью даются нам буквально за ничто - за один миг самоотсутствия бодрствующего или, точнее, извечно пробуждающегося духа, все и вся упраздняющего и превозмогающего, но и все выявляющего, как пустота зеркала, которая, отсутствуя в мире, вмещает мир в себя и делает его видимым.

Облик восточного города может служить наглядной иллюстрацией отмеченной здесь двойственной природы повседневности. Тесные и многолюдные, почти лишенные перспективы и не предполагающие какой-либо привилегированного "угла зрения" улочки китайских и японских городов кажутся одним бесконечно тянущимся живым телом, все в себя вбирающим чревом социума. Здесь безраздельно царствует повседневность, которая в своем предельном горизонте предстает безбрежным маревом жизни, где каждое мгновение наполнено вечностью и жизнь уже неотличима от смерти. А над этим человеческим океаном проложены скоростные магистрали и безмолвно, как само Небо, высятся небоскребы банков и корпораций. В сочетании этих двух противоположных жизненных перспектив заключена тайна утопической повседневности.

Можно надеяться, что предложенная здесь критика повседневности дает возможность превзойти односторонность как бесплодной рефлексивности либерального сознания, так и иррационализма авторитарной политики с ее произвольно и противоречиво устанавливаемым идеалом "органического единства" общества. Она указывает третий путь, "неисключенное третье" жизненного опыта, где рефлексия не уводит от чувства и не покоряется ему, а возвращает к полноте творческих потенций жизни. Знакомство же с китайским образом повседневности позволяет увидеть в ней не просто хаотическую мозаику экстравагантных жестов, но и бездонный колодец времен, соединяющий поверхность жизни с глубочайшими пластами человеческой памяти. Иными словами, практики повседневности хранят в себе иератическое измерение: они суть условия и средство воспроизводства культурной традиции. Это обещает возможность ре сублимировать быт в наш "постсекулярный век". Философ повседневности, если такая фигура возможна, должен учить возвышенному поминанию самой силы забвения, рождающей новую жизнь.

В свое время Даниил Андреев дал этому бессловесному откровению повседневности в русской жизни имя "прароссианства". Сам Андреев видел следы прароссианства в орнаментальной стороне древнерусского искусства и фольклора, отличавшейся "феноменальной живучестью" ⁹. Впрочем, противопоставлять вслед за Андреевым "прароссианство" христианству было бы совершенно неправомерно, хотя бы потому, что православие само стало важнейшей составной частью русского быта. Мы имеем дело именно с практикой повседневности, обладающей колоссальной жизненной силой, силой неиссякаемого сопротивления всем схемам жизни. Знаменитая "косность" русского быта есть только другое название господства декоративного элемента в насквозь ритуализированном и потому эстетизированном миро сознании Московского царства и народной массы Российской империи.

Русскому восприятию повседневности свойственно обостренное сознание внутренней самодостаточности и силы практик повседневности, не знающей границ и кодов официального порядка. Как писал Есенин,

Затерялась Русь в Мордве и Чуди

Нипочем ей страх...

В этом смысле вера того же Есенина в великую силу крестьянского сопротивления кажется не грезами интеллигента, а правдивым выражением народного сознания, особенно на периферии Российского государства. Еще в 1928 г. восставшие староверы Приморского края были уверены, что "Москва вот-вот падет" ¹⁰. Надо признать, что "безмолвствующий народ" и есть главное действующее лицо русской истории: молчание повседневности, претворенное в стихию революции, взорвало старый режим, да и крах коммунистического строя был результатом отнюдь не активного сопротивления народа, а, скорее, отсутствия такого отпора и даже сознательной социальной мимикрии. Но теперь есть основания говорить и о другой, по-своему еще более существенной стороне повседневности: о повседневности как воплощении, говоря языком китайской традиции, "великого покоя" (тай пин), некоей "нулевой степени" значения и действия, абсолютной нейтральности ¹¹ общественной практики, равнозначной Недеянию, или "благодетельной беспристрастности", правителя в политической традиции Дальнего Востока. Эта нейтральность есть нерушимый покой в непрестанном и хаотическом движении народной жизни.

Только недеяние дает свободу действий. Только оставив мир, можно дать миру быть. Гуманитарные ценности и практики повседневности не исключают друг друга. Сущность человека, отчужденная от него современной цивилизацией зрелища, должна быть заново усвоена им в патетическом безмолвии "политической нейтральности" - эстетически переживаемой обыденности. Нет оснований усматривать здесь апологию пошлости. Восстановление человечности в современном мире может свершиться в поминовении того, что извечно забывается индивидуальным сознанием. Неподвластность быта рефлексии на самом деле есть непостижимый покой "вечно бдящего". Плоскость Земли должна принять в себя вертикальную ось Неба и Царства, а эстетическое должно сойтись с этическим, придав новый облик и новую силу извечному русскому упованию о единении Добра, Истины и Красоты.

Примечания

¹ Цит. по: N. Canclini, Hybrid Cultures. Minneapolis: University of Minnesota Press, 1995, P. 238.

² W. Dupre, Religion in the Primitive Cultures, The Hague, 1975, P. 19.

³ Касательно легенд о Беловодье см. К.В. Чистов, Русская народная утопия. СПб: Наука, 2003.

⁴ М. Maffesoli, Les Temps des tribus, Paris: Klincksieck, 1988

⁵ M. de Certeau, The Practice of Everyday Life. Berkeley: University of California Press, 1984, P. 40.

⁶ Ван Фучжи, Чжуан-цзы цзе (Разъяснения "Чжуан-цзы"). Тайбэй, 1974, С. 74.

⁷Ж. Делез, Различие и повторение. СПб: Петрополис, 1998, С. 106 и ел. О символизме "щели" и "зияния" в феноменологии сознания и культуры см. мою неопубликованную статью: Self Forgetting Self: Subjectivity and History in China. Электронная версия статьи помещена в Интернете на сайте ЦКП ГУ ВШЭ.

⁸ M.deCerteau.op.cit.P. 93.

⁹ Даниил Андреев, Роза мира. Москва: Клышников-Комаров и Ко", 1993, С. 143.

¹⁰ Благодарю моих коллег В.Н. Соколова и А.Л.Сергеева за сообщение об этом трагическом эпизоде истории Приморья.

¹¹ О нейтральной природе утопии в культурном пространстве см. L. Marin, Utopics. Spatial Play in Culture. London: Macmillan, 1984, P. 15.

[Версия для печати]

Российские соотечественники в Китае как ресурс развития. Международного экономического сотрудничества

Маркин Евгений Леонидович - председатель Русской культурной ассоциации "Воскресенье" (Шеньжень, КНР)

Сегодня русское этническое меньшинство Китая составляет 13000 человек, все они – граждане КНР. Это - незадействованный ресурс, интегрированный в китайскую экономику. Это огромный потенциал, который мы не используем. Добавьте к этому и тех россиян, которые просто ведут свой бизнес в Китае, не претендуя на гражданство, но претендуя на особое место в развитии экономики региона; добавьте и те полмиллиона туристов из России, ежегодно посещающих Китай, привнося тем самым и свою долю в экономическое развитие страны, и вы увидите, что нас, русских, здесь достаточно для того, чтобы сделать своё присутствие в регионе не просто заметным, но ощутимым, весомым и даже необходимым.

Китай и Россия - это два полюса в современном многополярном мире, вместе с тем – это два крупнейших соседних государства мира, находящихся в дружественных отношениях и располагающих уникальными географическими преимуществами. Китай является одним из крупнейших торгово-экономических партнёров России, причём значение этой составляющей российско-китайских отношений непрерывно возрастает.

Всё чаще можно услышать сегодня о том, что на очередной встрече представителей правительственных кругов обеих стран обсуждались вопросы "активизации двустороннего торгово-экономического сотрудничества" или о том, что "главы наших государств поставили задачу добиться прорыва в сотрудничестве и нового существенного увеличения товарооборота". Всё это так, и это, безусловно, положительная тенденция.

Вместе с тем, в процессе взаимодействия с китайской стороной существует и ряд определённых трудностей, обусловленных финансовой и идеологической спецификой региона. Трудности эти ощущаются в первую очередь представителями среднего класса, составляющими большую часть русской диаспоры. А ведь именно они являются основным рабочим капиталом различных предприятий и фирм. Именно на них предстоит опираться обеим странам в поисках взаимопонимания и сотрудничества. Но трудности такого рода трудно решать "на высшем уровне". Их необходимо решать на том уровне, где процесс экономического, социального, культурного взаимодействия приобретает наибольшее разнообразие своих форм - на уровне обычного участника этого процесса, если хотите – "обывателя", типичного представителя диаспоры.

Здесь мы неизбежно сталкиваемся с проблематикой иного рода. Дело в том, что помимо огромного числа препятствий административного, идеологического, денежно-монетарного и формально-процессуального порядка, русскому человеку, имеющему намерение открыть своё дело в Китае или уже его открывшему, приходится считаться с факторами иного характера: острая конкуренция среди своих же соотечественников, значительно подрывающая деловую устойчивость российского предпринимателя на азиатских рынках; изначальное недоверие друг к другу; враждебность по отношению к тем, кто оказался здесь раньше других и к тем, кто только что прибыл; тотальная (рискующая стать фатальной) неспособность к объединению усилий, совместному строительству отношений, взаимной поддержке - всё это препятствует развитию русского бизнеса в Китае не меньше, чем иностранная конкуренция. Давайте задумаемся, возможно ли создание и успешное процветание дела, в основе которого лежит разобщённость его участников?

При такой постановке вопроса становится очевидной необходимость выработать иные, качественно новые принципы взаимодействия представителей русского зарубежья между собой и уже на этой основе - с социальными и экономическими условиями страны проживания. Возможно, парадоксальным покажется тот факт, что заимствовать опыт такой гражданской солидарности проживания за пределами родины следовало бы у самих китайцев, которые, оказавшись за рубежом, в первую очередь примыкают к общине своих соотечественников, этнически и традиционно изолированную от основного населения страны проживания - именно так сложились китайские диаспоры всех крупнейших столиц мира. Но, может быть, стоит обратиться к страницам собственной своей истории и увидеть, как складывалась русская диаспора в дальневосточном зарубежье - это поможет не только понять специфику её развития в свете прошедших событий, но и сделать возможной реализацию открывающихся здесь перспектив.

К истории вопроса:

Российско-китайские отношения имеют давнюю историю и многовековые традиции: особенно насыщенными они были в XVII-XX вв. Основное содержание русско-китайских отношений с конца XVII (Нерчинский договор) и до конца XIX в. (русско-китайский договор 1896 г.) сводилось к становлению межгосударственных отношений путем обмена посольствами и миссиями, урегулированию территориально-пограничных вопросов и развитию торгово-экономических связей.

Середина 90-х гг. XIX - новый этап в истории российско-китайских отношений, когда для укрепления дальневосточных рубежей страны и в целом российских позиций на Дальнем Востоке было решено приступить к строительству железной дороги, соединяющей центр с дальневосточными окраинами. Получение Россией железнодорожной концессии привело к превращению Северо-Восточного Китая в зону русского влияния и к значительному усилению российских политических и экономических позиций в Китае в целом. Так возник Харбин - необычный русский город, построенный русскими для русской железной дороги на китайской земле. Возведенный в самом центре богатой черноземной маньчжурской равнины, Харбин стал расти со сказочной быстротой. Со всех концов Российской империи сюда хлынули коммерсанты, подрядчики, биржевики, спекулянты и простой люд: рабочие, ремесленники, лавочники, прислуга и т. п.

Последствия этого процесса мы можем наблюдать и сегодня. Строительство КВЖД и освоение северного Китая имело своим неизбежным результатом формирование крупной русской диаспоры в дальневосточном зарубежье. Позже события Октябрьской революции и гражданской войны также вызвали массовый приход русских беженцев в Манчжурию. Некоторые исследователи утверждают, что на территории Китая в 20-х гг. XX в. находилось не менее 500 тыс. русских - больше, чем в любой другой стране мира, за исключением Германии. Таким образом, в результате гражданской войны сотни тысяч российских граждан оказались за пределами отечества, что привело к возникновению такого уникального явления как Русское зарубежье.

Культура русского зарубежья имела свой собственный опыт и историю. Насильственно отторгнутая от Родины, она пыталась сохранить, спасти себя путём консервации традиций и культуры старой России. Для большинства бывших российских граждан в Харбине и на линии неизменно характерным оставалось чувство общей родины - России, активное участие в культурной и духовной, благотворительной жизни русской общественности в полосе отчуждения.

Если говорить о наполнении Русского Зарубежья, его формах, то следует отметить следующие компоненты: система образования от начального до высшего, система научных институтов и обществ, разветвленная сеть издательств и периодической печати, продолжение русских традиций в различных жанрах искусства (балет, театр, кино, музыка и др.), русская литература за рубежом, сложившаяся инфраструктура русских зарубежных архивов, музеев, библиотек и др.

Дальневосточная эмиграция предприняла попытку объединить все русские организации в Китае под общим началом. Однако после провозглашения Маньчжурской Империи русская эмиграция была поставлена под жесткий контроль японских властей, и Дальневосточное объединение эмиграции, единственное объединение во всем Русском зарубежье, тихо сошло с исторической сцены. И всё же остаётся очевидным, что у русского зарубежья всегда был собственный опыт сохранения национальных традиций и культуры. Оказавшиеся сегодня за рубежом российские соотечественники наиболее остро нуждаются в возрождении этого опыта как гаранта русского национального единства и залога успешного всестороннего развития русской диаспоры в целом.

Настало время сообща, на основе глубокого изучения и духовного осмысления исторических реалий оценить исторический путь России. Без общения, без диалога, без контактов ситуация не может измениться. Время, в котором мы живём, дает уникальную возможность для такого общения.

Если сегодня мы заговорим о "русских в Китае", то разговор буквально с первых фраз пойдёт о так называемых "челноках". Почему? Потому что именно они, "челноки", на протяжении многих лет представляли русскую диаспору в торговле двух стран до недавнего времени - эта оговорка не случайна, так как сегодня эта ситуация меняется на глазах. Рассмотрим этот процесс подробнее.

"Челночная" торговля стала заметным явлением в экономике России 90-х гг. К сожалению, мало что можно сказать о масштабах этого явления, так как основные капиталы, которые вращаются в этом секторе, - теневые. КНР - одна из наиболее освоенных "челноками" стран. Экономистами делались прогнозы о том, что масштабы "челночной" торговли между Россией и Китаем превышают объемы официальных внешнеторговых операций. Общая стоимость экспортных товаров на рынке "Ябаолу" достигает $1 млрд. в год, что составляет 40% всего годового экспорта столицы КНР. И это только один рынок в одном китайском городе, пускай и очень крупный!

С начала 90-х годов в российско-китайскую торговлю включились свободные коммерческие компании. Однако в связи с кризисом экономики, падением производства рынки России заполонил дешевый и не всегда качественный товар, и в этом не последнюю роль сыграли сами россияне. Но шло время, и сегодня в российской промышленности наметился устойчивый подъём, возрождается заинтересованность в рынках сбыта, в их расширении. Российские производители проявляют огромный интерес к обширному рынку Китая, задумываются о схемах налаживания сотрудничества.

Основная мысль:

Сегодня мы предлагаем создание Русской бизнес ассоциации в Китае. Противопоставив цели "слепого зарабатывания денег" качественно новые, нежели челночные, отношения в бизнесе, такая бизнес ассоциация способствовала бы укреплению позиций русской диаспоры за рубежом и развитию российско-китайских отношений в целом. Создание качественно новых отношений станет возможным лишь тогда, когда в основу деятельности Ассоциации мы заложим такие приоритеты, как развитие социальной сферы, культуры, образования и поддержку традиционных конфессий. Это позволит затронуть интересы самых разнообразных общественных групп диаспоры и придать их деятельности направленность единого общего дела. Таким образом, развитие отношений внутри диаспоры и её контакты с китайской социальной и деловой средой утратят свой спонтанный, разрозненный характер, присущий сегодняшней ситуации, когда русский бизнес в Китае ограничен зачастую противостоящими друг другу экономическими интересами отдельных лиц и групп. Это позволило бы нам представлять наши интересы, как коммерческие, так и культурные, на том уровне, который наиболее соответствует историческому величию нашей Родины, той роли, которую играет Россия в мировой экономике, тому положению, которое занимает она сегодня на мировой политической арене.

Хотелось бы снова подчеркнуть, что создание Русской бизнес ассоциации в Китае представляется нам более чем реальным в силу не только исторических причин и назревшей острой необходимости, но и в силу уже имеющегося у нас опыта. Мы, представители русской диаспоры г. Шеньчжень провинции Гуандун (КНР), одновременно являемся прихожанами православного храма во имя Св. Преподобного Сергия Радонежского. На общественных началах и в некоммерческих целях, мы создали культурную Ассоциацию "Воскресение", участники которой - инициативные люди, заинтересованные в создании условий для сохранения нашей культуры, традиций и национальных особенностей и передачи этого наследия своим детям.

Нашей целью является консолидация русской диаспоры в Китае, а также активизация ее общественной деятельности и полноценное использование ее духовного, социально-культурного и экономического потенциала.

Мы считаем Русское зарубежье важнейшим демографическим, интеллектуальным, экономическим и культурным ресурсом России. Оно объединяет десятки миллионов людей – представителей различных национальностей, вероисповеданий, социальных групп и политических убеждений - всех тех, для кого общим является русский язык и русская культура, кто помнит свои исторические корни, желает сохранять и укреплять духовные и деловые связи с Россией.

Единение российских соотечественников в Китае, защита их прав, сохранение русского языка и культуры, национальных традиций, получение образования на русском языке, приобщение молодого поколения к историческому и культурному наследию России, забота о ветеранах и социально незащищенных слоях населения, сохранение памятников и захоронений в странах проживания - все эти вопросы являются общими для многих наших организаций. Необходимы реальные усилия по координации деятельности и налаживанию плодотворного сотрудничества между организациями русского зарубежья.

Наша работа будет направлена на консолидацию общественных организаций русского зарубежья, упрочение их связей с исторической Родиной, содействие укреплению международного авторитета России. Деятельность Ассоциации будет строиться на принципах открытости, конструктивного диалога, взаимного уважения, противодействия насилию, экстремизму, национальной и расовой нетерпимости.

Крайне необходимым мы считаем возродить и укрепить то главное, что всегда объединяло всех русских, оказавшихся за рубежом - духовный стержень всякого русского человека - православную веру. Потребность в духовной близости своему народу особенно остро ощущается тогда, когда мы оказываемся окружены пусть и гостеприимной, но чуждой нам культурой, понятным нам, но по-прежнему чуждым мироощущением. Источником духовного укрепления русского человека всегда была и остаётся Православная вера. Не будем забывать об этом и сегодня, особенно теперь, когда стало возможным функционирование ряда приходов Русской Православной Церкви на юге Китая....

В заключительной части своего доклада я привожу различные данные экономического характера, свидетельствующие об огромном потенциале русского бизнеса в Китае, о безусловных перспективах торгово-экономических отношений в регионе, о необходимости консолидации общих интересов русского бизнеса в странах АТР:

Между Россией и Китаем есть все условия для развития взаимовыгодного сотрудничества. В ноябре 2000 г. правительствами РФ и КНР подписаны "Торговое соглашение на 2001-2005 гг.", "Соглашение о сотрудничестве в совместном освоении лесных ресурсов"; "Соглашение о временной трудовой деятельности граждан РФ в КНР и граждан КНР в РФ"; "Соглашение о продолжении сотрудничества в энергетической сфере", В июле 2001 года был подписан "Договор о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве между Россией и Китаем", а в сентябре 2002 года генеральное соглашение о разработке ТЭО нефтепровода из РФ в КНР. Перечень взаимных договоренностей очень обширен и только их перечисление займет не одну страницу.

По прогнозам, вскоре товарооборот России с КНР может вырасти до $20-30 млрд. в год. В 2002 он составил $12 млрд., а за первые 5 месяцев 2003 года, несмотря на эпидемию атипичной пневмонии, - уже $5,6 млрд.

Касаясь сотрудничества в промышленной и технической областях, необходимо отметить, что российским компаниям очень непросто работать на китайском рынке, который, без сомнения, является одним из наиболее сложных и высококонкурентных в мире; непросто выигрывать тендеры у самых известных зарубежных фирм, тогда как в самом Китае уже освоен или осваивается выпуск полной номенклатуры обычных видов машин и оборудования, которые традиционно предлагались для экспорта российскими предприятиями. Расширение в этих условиях поставок российской машинотехнической продукции свидетельствует о ее высоком техническом уровне. В целом же можно заключить, что сотрудничество с КНР в области машиностроения и поставок туда нашего отечественного оборудования весьма перспективно.

Большое значение в развитии двусторонних связей придается приграничному сотрудничеству, в частности, сотрудничеству между российским Дальним Востоком и северными регионами Китая. С целью решения вопроса об облегчении индивидуальной коммерческой деятельности жителей приграничных районов России в феврале 1998 г. путем обмена нотами заключено российско-китайское Соглашение об организации упрощенного пропуска российских граждан в китайские части торговых комплексов, действующих по китайскую сторону российско-китайской границы.

Российские и китайские эксперты стремятся создать благоприятные условия для совместного практического использования в промышленности результатов научно-исследовательских работ. Схожесть структурной перестройки в сфере науки и техники в России и Китае создает значительные возможности для расширения разносторонних взаимовыгодных контактов в этой области, как на государственном, так и на региональном уровнях, для перевода научно-технического сотрудничества на качественно новый организационный уровень. С начала 90-х годов было реализовано около 960 совместных проектов, в том числе 67 многосторонних, довольно широким был обмен специалистами и стажерами.

Необходимым в настоящий момент для обеих сторон является совместный поиск новых форм сотрудничества, поскольку старые, традиционные формулы только торгово-экономических отношений - в одном месте купить, в другом продать - зачастую уже не работают, во всяком случае, не могут дать какого-то скачка. Ведь просто продавать в Китай сырье и получать оттуда ширпотреб - это не тот уровень, который может соответствовать нашим высоким политическим отношениям, строящимся на базе стратегического партнерства, да и вообще нашим громадным потенциальным возможностям. С этой целью подписано огромное количество рамочных соглашений между провинциями Китая и дальневосточными регионами, разработана программа развития межрегиональных связей, содействия инвестициям для развития совместного малого бизнеса банками России и Китая, контроля за качеством экспортных и импортных товаров, защиты прав потребителей и т.д.

В соответствии с договорённостями между правительствами России и Китая на вторую половину 2003 года запланировано 1-е заседание двусторонней Постоянной рабочей группы по инвестиционному сотрудничеству, которое, как представляется, даст дополнительный импульс развитию взаимодействия России и Китая в этой важной области сотрудничества, отберет несколько "пилотных" проектов во взаимной инвестиционной сфере.

Рынок Китая достоин внимания российских производителей и экспортеров своей гигантской ёмкостью. Нужно брать инициативу в свои руки, активно изучать его особенности и потребности, в том числе и рядового китайского потребителя. В конце концов, следует самим формировать эти самые потребности китайского потребителя, который отзывчив на рекламу, подвержен влиянию моды и т.д. И в этом нам должны помочь такие сильные стороны российского товара как натуральность сырья, высокое качество, современный дизайн, широкий ассортимент, конкурентные цены и т.д. Да и где же, как не в России, давно проверенном партнере, искать торговый потенциал и современные разработки. К тому же, по оценкам специалистов, Китай останется самой привлекательной для международных инвесторов страной за счет неуклонного и быстрого экономического развития, наличия огромного потенциала для развития и непрерывного улучшения инвестиционного климата в стране.

В этой ситуации русским предпринимателям необходимо сообща приложить все возможные усилия, чтобы экономические интересы России на обширном рынке Китая не оказались ущемлены.

[Версия для печати]

Русская народная дипломатия в Пекине: предпосылки, возможности, противоречия

Шилин Сергей Борисович – президент Русского клуба в Пекине (Пекин, КНР)

Темой настоящего доклада является народная дипломатия. Данное понятие встречается на страницах прессы, главным образом, в связи с участием гражданского населения в решении государственных проблем в регионе Чечни. Однако, как показывает практика деятельности "Русского клуба в Пекине", как "народная дипломатия" может быть определена и деятельность граждан России, не входящих в дипломатический корпус, в столице Китайской Народной Республики г. Пекине.

Перед тем как приступить к освещению деятельности пекинского "Клуба", необходимо дать краткий экскурс в историю формирования современного сообщества соотечественников в Пекине, познакомить с его структурой. Без освещения этих вопросов невозможно в полной мере понять смысл деятельности народной дипломатии в китайской столице.

В последние 2-3 десятилетия мы являемся свидетелями процессов, которые способствуют изменению мира. Перемены таких масштабов еще недавно даже сложно было себе представить.

Пример Советского Союза, и в частности России, является весьма показательным. Либеральные реформы, а также трансформация, затронувшая информационную сферу, привели к коренным изменениям всей системы информационного обеспечения российских граждан. При всех недостатках в работе современных средств массовой информации, недостаточной гласности в освещении определенных процессов, а также очевидности проводимых пиар-акций, возможностей получить интересующую достоверную информацию стало ощутимо больше.

Другим важным моментом является снятие ограничений на миграцию, следствием чего наблюдается ее определенный рост. Исходя из масштабов миграции в России и странах бывшего СССР, можно говорить об ее очередной волне.

Когда речь заходит о миграционных потоках между РФ и КНР, обычно обращают внимание на миграцию из Китая в Россию. Это не совсем верно. Китай также является одной из стран, куда перемещаются соотечественники. При этом следует заметить, что Пекин, как город, принимающий мигрантов из России и стран бывшего СССР, обладает массой специфических особенностей, на которых стоит более подробно остановится.

Главной отличительной чертой, присущей не только Пекину, но и в целом всем странам Юго-Восточной Азии, является наличие ярких этнокультурных особенностей, нетрадиционных для европейцев менталитета. Эти особенности понять, а тем более принять может далеко не каждый человек. Данная черта не позволяет многим принять Пекин как свой второй дом. Это приводит к тому, что сообщество соотечественников в Китае, и в частности в Пекине, не является стабильным, постоянным. Большинство представителей диаспоры видит Пекин либо целый Китай лишь как трамплин для бизнеса, как временный этап на пути благоустройства своей жизни в другом месте. То есть большую часть сообщества в Пекине было бы правильнее рассматривать как сообщество экспатриантов, а не эмигрантов.

Другой отличительной чертой Пекина как места проживания соотечественников является то, что в этом городе нет устоявшихся иммигрантских традиций. История появления русских в Пекине насчитывает несколько веков. Среди наиболее ярких моментов можно выделить деятельность духовной миссии, историю албазинцев, потомки которых до сих пор проживают в китайской столице. Однако, несмотря на все это, Пекин нельзя отнести к некоему иммигрантскому центру со своей историей и традициями, какие, например, присущи Харбину или Шанхаю. Городом, где проживает наибольшее количество соотечественников из числа приехавших в Китай, Пекин стал как раз за последние годы.

До начала либеральных реформ в СССР сообщество соотечественников ограничивалось главным образом дипломатическим корпусом и рядом специалистов, приехавших работать в Китай по государственной линии. В 80-е гг. появились первые студенты, направленные Министерством образования СССР на обучение в китайские вузы. Вплоть до начала 90-х годов качественная структура сообщества была относительно стабильна. Места проживания советских граждан были четко определены, единственным координирующим центром было посольство Советского Союза.

Однако с начала 90-х гг. структура сообщества начинает стремительно меняться.

Первыми нарушили устоявшуюся качественную структуру частные предприниматели, или, как их принято называть, "челноки".

Как показывает практика, русские диаспоры за рубежом не торопятся адаптировать культурные особенности страны пребывания, а, наоборот, в чужой стране пытаются создать свою маленькую Россию. Район рынка "Ябаолу" как раз и является ярким примером маленькой России в Пекине. Русские привнесли определенные культурные особенности: как позитивные (русский язык, русская кухня, русская музыка), так и негативные ("новорусская" манера общения, постсоветский криминал). За десять лет рынок превратился в комплекс торговых центров, с разветвленной инфраструктурой консолидации и отправки грузов. В этом же районе появилась сеть ресторанов, где работают русские повара, парикмахерские с русскими мастерами. Не обошел этот район и отечественный криминал. Получившая недавно в прессе широкую известность проблема транзита наркотиков и торговли живым товаром имеет корни как раз на "Ябаолу".

Однако далеко не все новые представители диаспоры влились в пекинский "Брайтон бич". Среди них категория, образовавшаяся из представителей крупных российских компаний, оформившаяся как некое сообщество еще во времена тесного сотрудничества с Торгпредством Советского Союза. Данная группа традиционно поддерживает тесные отношения с дипломатическим корпусом, однако в настоящее время не является как еще десятилетие назад ее неотъемлемой частью. Немаловажную роль в группе играет бизнес специализация ее членов, что позволяет определить данную группу как культурно-деловую корпорацию представителей крупного постсоветского бизнеса.

Особо следует выделить категорию, которую условно можно было бы назвать специалисты и представители среднего бизнеса. Это достаточно большая разрозненная категория людей, работающих в качестве специалистов или менеджеров в иностранных корпорациях. Эти люди должны представлять для России особый интерес, так как вероятность их возвращения на Родину очень велика. А тот опыт, который они приобрели, является весьма ценным. Более того, эти люди имеют свой уникальный взгляд на российские проблемы со стороны. Другим важным моментом является то, что данная категория имеет обширные связи с коммерческими и финансовыми организациями и может сыграть большую роль в процессе привлечения иностранных инвестиций в Россию. В группу также входят предприниматели, открывшие собственные компании, включая производственные, не связанные с дипломатическим корпусом и практически не связанные с "Ябаолу". Сюда же можно отнести и преподавателей, прибывших в Пекин по межвузовским соглашениям.

Данная категория более открыта к восприятию особенностей китайской культуры, быта и менталитета. Среди лиц этой категории встречаются смешанные браки.

Вместе с процессом развития русской общины шел процесс трансформации центров, вокруг которых она консолидировалась.

Как уже упоминалось выше, до недавнего времени основным и, по сути, единственным центром консолидации русскоговорящей общины, было посольство СССР. После распада СССР начинает появляться сеть посольств бывших республик Союза. Однако дипломатические представительства оказались не способными решать все проблемы быстро растущего сообщества соотечественников в Китае, а также стать центром межкультурного обмена русскоговорящей общины.

Причин такого положения несколько.

Во-первых, государственные структуры, связанные огромным количеством норм, порядков, процедур, не могут быть достаточно мобильными, не могут своевременно реагировать на быстроизменяющуюся среду. Данная проблема касается не только структур МИДа, но и прочих ветвей власти, включая правотворческие. Весьма показательным примером негибкости государственного регулирования стала прошедшая в прошлом году перепись населения. В порядке переписи, предусматриваемом законом, принятом Государственной Думой в 2001 году и одобренном Советом Федерации в прошлом году, сказано, что по месту нахождения могут быть переписаны только "граждане России, выехавшие в длительные служебные командировки (на 1 год и более) по линии органов государственной власти Российской Федерации и находящиеся вместе с ними члены их семей". То есть граждане России, выехавшие за рубеж не по линии органов государственной власти и не имеющие родственников, проживающих на момент переписи населения на территории России, переписи не подлежат.

Выражение "выехавшие по линии государства" довольно часто можно услышать в речи российских дипломатов. Это говорит об избирательном подходе к соотечественникам за рубежом, что в принципе неверно.

В очень своеобразном положении оказались граждане бывших республик СССР, тяготеющие к России и к русским. Многие мероприятия, проводимые посольством РФ в Пекине, оказались для них недоступными. А до недавнего времени посольские мероприятия были практически единственной возможностью для общения русскоязычного общества, разбросанного по всему Пекину.

Еще сложнее ситуация с гражданами стран дальнего зарубежья, желающими встречаться и общаться с русскоязычной диаспорой. К данной категории относятся и сами китайцы. Режимный порядок, с одной стороны, и чисто технические проблемы, с другой, делает невозможным развитие межкультурных отношений и даже простое общение между всеми слоями русскоговорящего сообщества на базе посольства России, по крайней мере, в той форме, в которой оно на сегодняшней день существует.

А потребность в общении, взаимодействии, взаимопомощи есть. Данная потребность и легла в основу создания в 2001 году в Пекине "Русского клуба" – организации, действующей по принципу народной дипломатии, отстаивающей интересы соотечественников за рубежом, а также способствующей межкультурному обмену среди всех представителей русскоговорящего сообщества. Единственным существенным критерием, объединяющим людей вокруг "Русского клуба", является владение в той или иной степени русским языком. Русскоговорящее сообщество Пекина по разным оценкам составляет порядка нескольких десятков тысяч человек, из которых непосредственно граждан России около 5 тысяч. На сегодняшний день это самая большая и динамично развивающаяся русскоговорящая община Китая.

"Русский клуб в Пекине" ставит перед собой следующие цели:

1. Объединение русскоговорящего населения Пекина. Мы исходим из того, что вместе жить проще и комфортнее, особенно в чужой стране. Каждый член нашего сообщества несет в себе определенный запас знаний, навыков, опыта, и наша задача заключается в том, чтоб помочь как можно большему количеству членов нашего сообщества реализовать свой потенциал.

С этой целью "Русский клуб в Пекине" организует ежемесячные встречи, которые проходят в одном из ресторанов Пекина, коллективные выезды на природу, спортивные соревнования и прочие мероприятия, способствующие неформальному общению, более тесному знакомству и взаимодействию членов русскоговорящей общины.

"Русский клуб в Пекине" выступает как посредник между различными категориями диаспоры. В этом контексте "Клуб" стал связующим звеном между дипломатическим корпусом и остальной частью сообщества. Благодаря деятельности "Русского клуба" все большее количество людей получает возможность принять участие в мероприятиях посольства, неформальных, как, например, встречи Нового года, просмотр кинофильмов, так и официальных (например, встречи с представителями официальных делегаций).

Важным моментом является сотрудничество "Клуба" с Православной церковью. "Русский клуб" принимает активное участие в организации православных служб на территории посольства РФ. А в ближайших планах - организация визита в Пекин архиепископа Амурского и Тындинского Гавриила с одной из российских святынь - чудотворной иконой Божией Матери "Слово Плоть Бысть" (Албазинская), а также частью экспозиции передвижного музея из г. Сковородино.

2. "Русский клуб" в Пекине активно занимается популяризацией русского языка, истории и культуры.

Со школьной скамьи многим известен постулат о том, что русский язык является языком международного общения. Деятельность "Русского клуба в Пекине" как раз является практическим воплощением данного постулата.

Очевидно, что русский язык является языком общения между представителями бывших республик Советского Союза. Однако среди русскоговорящих много и тех, кто не имеет к гражданству в СССР никакого отношения. Как уже упоминалось выше, в Пекине на сегодняшний день находится несколько десятков тысяч человек, которые в той или иной степени владеют русским языком. В первую очередь это, конечно, сами китайцы. Среди них около 10 тысяч человек прошли подготовку в советских вузах. Во-вторых, представители Восточной Европы. Весьма примечательно и то, что среди владеющих русским есть специалисты из Западной Европы и Америки.

Однако мы вынуждены заметить, что популярность русского языка в Китае постоянно падает. Во время визита президента России в КНР представители МИДа отрапортовали о масштабах изучения русского языка в Китае, оперируя исключительно абсолютными показателями. С учетом огромного населения в Китае эти величины выглядели внушительно. Однако истина познается в сравнении. А в сравнении с количеством изучающих английский, русисты несравненно проигрывают. Тем не менее, еще памятны те времена, когда подобное сравнение было в пользу русского языка. В этой связи, мы планируем ряд проектов, способствующих повышению интереса граждан Китая к изучению русского языка. В первую очередь, это проект организации курсов для потомков албазинцев. Мы также планируем довести до сведения как можно большего количества граждан Китая, какие преимущества может дать для них изучение русского языка, с учетом возможного дальнейшего получения образования в российских вузах. Ведь в Китае, в отличие от России, языковедческие вузы не дают кроме изучения языка никакой другой специальности. Поэтому единственная перспектива для большинства китайских выпускников-русистов - это стать переводчиком на Ябаолу. В тоже время, получив образование в российском вузе, китайские граждане имели бы более широкие перспективы.

Существует ряд проектов в области культуры и истории. "Русский клуб" особо ценит исторически сложившиеся сообщества людей, которых можно отнести к категории соотечественников. Среди таковых координаторы "Клуба" выделяют упомянутых выше потомков албазинцев. У некоторых из них до сих пор в паспорте в графе "национальность" указано - русский. Особое внимание "Клуб" уделяет потомкам русских, проживающих в районе Трехречья (Внутренняя Монголия). В этом регионе проживает самая большая национальная диаспора этнических русских. В отличие от пекинских албазинцев, это сообщество сохранило не только особенности русского православия, но и язык, и некоторые черты быта. Опыт межкультурных взаимодействий внутри разных народностей, проживающих в Трехречье, является поистине уникальным. В связи с чем "Русский клуб" инициировал проект совместной в частности с МИОН ДВГУ научной экспедиции в этот район, одним из итогов которой должно стать создание документального фильма. К сожалению, из-за ситуации с атипичной пневмонией, сложившейся в Китае в этом году, экспедицию пришлось отложить.

Проблема адаптации россиян и активизации межкультурных отношений является одной из ключевых в деятельности "Клуба", поскольку представители русской диаспоры сталкиваются с ней практически ежедневно. В отличие от стран Европы и Америки, Россия на сегодняшний день не имеет в Пекине ни одной структуры, которая полноценно помогала бы представителям русской диаспоры адаптироваться к культурной среде Китая. Не существует даже теоретической научной базы, на которой бы строилась деятельность возможных подобных структур. В связи с этим "Русский клубом в Пекине" выступил с инициативой проведения в Пекине научной конференции по вопросам адаптации и межкультурных отношений с участием российских и китайских вузов. В Пекине эту идею уже поддержал Институт русского языка при Пекинском университете иностранных языков, на базе которого и планируется проведение конференции. Более того, руководство Института русского языка выразило желание разработать соответствующую научную программу с государственным финансированием. Подобная программа уже существует по вопросам межкультурных отношений Китая и Америки. В отношении же России ничего подобного нет.

Особо хочется затронуть вопрос об отношении к историческим памятникам, святым местам, захоронениям российских (советских) воинов. В течение двух лет находилось на рассмотрении дипломатических структур двух стран решение по ситуации с захоронением российских воинов в Харбине, которое, как известно, находится рядом с Центральным парком города и доступ к которому закрыт. Только после того, как члены "Русского клуба в Пекине" решили вопрос с привлечением спонсорской помощи для реализации проекта, о чем были уведомлены комитет Государственной Думы по обороне и МИД, вопрос принял другой оборот. Правительством Китая была принято положительное решение о переносе захоронений на загородное православное кладбище Харбина. В настоящий момент решение находится в стадии практической реализации.

В то же время существует множество объектов, святых для россиян, которые до сих пор не получили должного внимания со стороны властей. На территории посольства России под игровой детской площадкой покоится прах управляющего КВЖД Дмитрия Леонидовича Хорвата. Ранее на месте площадки стоял храм Всех святых мучеников, снесенный в 1956 г. при передаче имущества Духовной миссии посольству Советского Союза. До сих пор продолжается оскверняться, используясь под посольский гараж, единственный чудом уцелевший в Пекине православный храм Успения Пресвятой Богородицы. На территории посольства также находится засыпанный колодец, куда во время боксерского восстания 1900 г. были сброшены тела 222 китайских православных мучеников, среди которых было немало потомков наших казаков-албазинцев. При разрушении Духовной миссии в 1956 г. их мощи были перенесены на русское кладбище Пекина, где были также захоронены останки "алапаевских мучеников": Великого князя Сергия Михайловича, сыновей Великого князя Константина Константиновича, князя Владимира Палея. В 1986 г. при молчаливом согласии Советского Союза данное кладбище было снесено и переоборудовано под гольф-клуб. Однако останки наших соотечественников до сих пор находятся на том же месте. В настоящее время "Русский клуб" разрабатывает проект проведения на территории посольства России раскопок силами исторического кружка посольской школы.

Есть ряд объектов и за пределами Пекина, на которые "Русский клуб" старается обратить внимание властей. Это разрушенная в 1956 г. по приказу советского консульства могила Владимира Оскаровича Каппеля, находящаяся перед входом в малоизвестный Свято-Иверский храм в Харбине. Это целый ряд храмов Харбина, это кладбище русских воинов в Даляне, которое в отличие от приведенного в "порядок" бульдозерами советского кладбища остается запущенным и недоступным.

По сведениям бывшего генерального консула России в Шэньяне Игоря Николаевича Урицкого, оказывавшего большую помощь в исторических исследованиях "Клуба", на территории Северного и Северо-Восточного Китая находится около 50 различных русских и советских захоронений, из которых МИДу известно около 20. При этом не принимается никаких мер по изменению отношения к этим захоронениям. В противовес этому можно привести пример Соединенных Штатов. Власти США на протяжении многих лет сотрудничают с правительством Китая по проектам, связанным с поиском останков американских солдат, которые как полагают, погибли на китайской земле, несмотря на то, что подобных захоронений у американцев несравненно меньше.

3. Еще одну цель своего развития пекинский "Клуб" видит в создании единого информационного центра на базе сообщества экспертов из среды русскоговорящего сообщества. В "Русский клуб в Пекине" поступало немало обращений за информационной поддержкой от представителей, как России, так и других стран. Обращаются журналисты с просьбой прокомментировать определенные события в Китае. Например, совсем недавно благодаря такому обращению было организовано экспресс интервью русскому отделу ВВС. Обращаются предприниматели по различным вопросам поездок и ведения бизнеса в Китае. Немало вопросов было и со стороны представителей учреждений культуры и образования.

Ситуация сложилась так, что за рубежом оказалось немало специалистов различных профилей. В связи с этим, существует огромные возможности взаимовыгодного сотрудничества в области информационного обмена.

Первым шагом на этом пути было создание сайта "Клуба" www.mssianbeijmg.com, где дается краткая информация о Пекине, о русской диаспоре и ее истории, есть небольшой каталог различных организаций Пекина. Здесь же размещаются объявления о событиях внутри диаспоры. Членами "Клуба" изучаются возможности развития сайта. Мы начали публикацию литературных и научных трудов наших соотечественников в Пекине. "Клуб" также прорабатывает включение сайта в проект РИА "Новости" "Цифровая диаспора".

Особым этапом в Интернет деятельности "Русского клуба в Пекине" стало участие в проекте форума Восточное полушарие. Благодаря тому, что данную идею поддержали "Русский клуб в Шанхае", сообщества соотечественников в Корее и Японии, а также ряд частный сайтов, среди которых неофициальный сайт выпускников ДВГУ "Восточник", форум стал крупнейшим проектом Ру-нета, связанным с сообществом соотечественников в Азиатско-тихоокеанском регионе. Техническую поддержку осуществляет тоже наш соотечественник - Андрей Отмахов, - проживающий в Германии. Восточное полушарие является своеобразным полигоном, на котором отрабатываются самые последние мировые технологии Интернет-форумов.

Однако виртуальное сообщество не в состояние решить всех проблем реальной жизни. Поэтому главное, к чему мы стремимся, это появление в Пекине Русского центра, который бы стал реальным домом для русскоговорящего сообщества и позволил бы существенно продвинуться в осуществлении всех целей "Русского клуба". Кроме того, центр дает возможность для таких проектов, как общественная библиотека, видеодека, у сообщество может, наконец, появиться стабильное место для встреч.

О необходимости такого центра разговоры идут уже несколько лет. Два года ведутся переговоры между правительствами России и Китая об открытие русского центра в Пекине, и китайского в Москве. Однако, несмотря на заверения дипломатов, что переговоры в скором времени будут успешно завершены, будет подписан соответствующий межправительственный договор и начнется стадия реализации проекта, реального прогресса в процессе переговоров не видно.

С другой стороны, независимо от хода и результатов межправительственных переговоров, российская сторона могла бы проявить собственную инициативу и создать центр на территории посольства в Пекине, отделив часть своей территории и введя упрощенный пропускной режим, как это делают другие посольства в Пекине. Комплекс посольства России в Китае является крупнейшим в мире и по площади своей территории входит в книгу рекордов Гиннеса. Ситуация, в которой на территории самого большого в мире посольства не находится места для проведения встреч соотечественников, а также для различных мероприятий с участием представителей других стан, выглядит абсурдной. Проект перепланировки, позволяющий более эффективно использовать территорию посольства с учетом требований сегодняшнего дня, в "Русском клубе" есть.

Необходимость наличия Русского центра в Пекине понимают и китайские бизнесмены, которые постоянно работают с представителями российского бизнеса. Одна из компаний Китая продвигает проект строительства русского коммерческого комплекса, где планируют выделить площади и под культурный центр. В настоящий момент "Русский клуб" в Пекине ведет переговоры о возможности сотрудничества.

Мы понимаем, что вопрос Русского центра в Пекине не простой. Но это объективная необходимость. В ближайшее время "Русский клуб в Пекине" планирует зарегистрироваться как некоммерческое партнерство во Владивостоке. В Китае регистрация иностранных некоммерческих объединений пока запрещена. И мы возлагаем большие надежды на то, что, приобретя официальный статус юридического лица, сообщество соотечественников Пекина при поддержке государства сможет приобрести и приют в виде Русского центра.

[Версия для печати]