Наверное, я не открою Америки, если скажу, как трудно быть русским в ближнем зарубежье. Ещё труднее оставаться русским в Центральной Азии, где бывшие советские республики, с разными темпами и скоростью, строят национальные государства. Результаты такого строительства известны – никакого «мультикультурализма». В Таджикистане и Туркмении русских почти уже не осталось, а те немногие русские жители этих республик являют собой некий этнографический «реликт», только подчёркивающий мононациональный характер этих государств.

В Узбекистане русских побольше - около 1млн., но они также не играют никакой роли в культурной и общественно-политической жизни республики.

Как бы особняком ряду среднеазиатских этнократий стоят Казахстан и Киргизия. Здесь процессы нацстроительства идут медленнее, поскольку в них высок удельный вес русского населения, оказывающего существенное влияние на социально-экономическую жизнь суверенных государств. И это, на мой взгляд, единственная причина, удерживающая власти этих республик от проведения жёсткой национальной политики в отношении русскоязычного населения.

Характерная поведенческая особенность властей Казахстана и Киргизии – расхождение официальной риторики с реалиями внутриполитической жизни этих государств. В сфере межнациональных отношений ими избрана тактика «мягкой дискриминации». Проще говоря, русскоязычное население ставят перед выбором: либо ассимиляция, либо неизбежный выезд за пределы страны. Причём утверждение «национальных приоритетов» поставлено на концептуальную основу и происходит поэтапно.

Особенно преуспели в этом казахстанские власти. С приходом нефтедолларов в страну и возможностью геополитических спекуляций на транзите углеводородов, ассимиляционное давление на «нетитульное» население резко возросло. И сегодня казахстанские независимые наблюдатели с возрастающей тревогой говорят о широком распространении ксенофобских и русофобских настроений, культивируемых в среде казахского общества.

Как считают идеологи казахского национализма, в Казахстане не должно быть никакого мультикультурализма и «надо открыть дорогу ассимиляционным процессам». Азимбай Гали, один из теоретиков казахской «великодержавности», в статье «Концепция «большой казахской нации» прямо пишет: «То, что в Прибалтике делают жестко, в Закавказье грубо, в Казахстане должно быть сделано мягко, со свойственной казахам комплиментарностью. И это происходить должно во всех сферах – доминирование вещь принципиальная».

И эти рекомендации казахстанскими властями последовательно претворяются в жизнь. Используя внедрение казахского языка как инструмент давления, русских постепенно выдавливают из государственных структур и бизнеса. Год от года уменьшается представительство русских в высших органах власти.

«В действующем составе нижней палаты парламента Казахстана, избранном в соответствии с новой конституцией в августе 2007 г., представлены 82 казаха, 17 русских (15,9%), 2 немца и по одному белорусу, балкарцу, корейцу, украинцу, узбеку и уйгуру. То есть доля русских среди депутатов Мажилиса оказалась в 1,6 раза меньше их удельного веса в составе всего населения (на 1 января 2006 г. – около 26%), - говорится в аналитической статье Александра Шустова «Русские в органах власти стран Центральной Азии».

Между тем стабильный исход русского населения из этих республик продолжается. Он не носит обвального характера, но миграционная динамика такова, что России надо быть готовой к тому, что границей «исламского мира» станет (простите за тавтологию) российско-казахстанская граница. Ведь даже неискушённому человеку нетрудно заметить, как по мере уменьшения ареала русского расселения в ЦА, освободившееся пространство приобретает другое цивилизационное наполнение.

Трудно быть русским в ближнем зарубежье По материалам экспертного Круглого стола «Современная русская идентичность в России и за рубежом» (Москва,28 февраля). Но это, к слову. Поскольку рядом есть ещё огромный Китай с его избыточным населением. Поэтому тема внутренней и внешней безопасности России требует отдельного глубокого исследования, выходящего за рамки Круглого стола. Тем более сейчас, когда речь идёт о создании единого таможенного пространства, свободном перемещении людей и прозрачных границах. Я просто хотел, чтобы это услышали.

«Русский мир» в ближнем зарубежье несёт не только количественные, но и качественные потери. В бывших советских республиках появилась популяция «других русских», оторванных от русской культурно-религиозной традиции и не отождествляющих себя со своим Отечеством - Россией. Эти люди говорят на русском языке, носят русские фамилии, но при этом подчёркивают своё негативное, в лучшем случае «толерантное» отношение к своей исторической Родине.

На мой взгляд, это явление имеет под собой следующие причины. Первая – это «разруха в головах» поколений русских людей, из которых в годы советской власти планомерно и последовательно выбивали православную религиозность и «великодержавный русский шовинизм». И – почти выбили. Лишившись «русскости» и традиционных духовно-нравственных ценностей, русское население как в России, а особенно в ближнем зарубежье стало пластичным материалом для всякого рода манипулятивных и ассимиляционных внешних воздействий.

Советской идеологии уже нет, но её реликты – социальное иждивенчество и бездумный атеизм – тем не менее, всё же остались. Отсюда вытекают и растительное существование русских, и постепенная утрата ими своей национальной идентичности. А ведь им, находящимся в условиях иноязычного и инокультурного общества, казалось бы, сам Бог велел, хотя бы в целях самосохранения и выживания, опираться на русские традиции и православную соборность.

Вторая причина - это адресное ассимиляционное воздействие на русское население со стороны властей бывших советских республик, сопровождающееся соответствующей культурной и образовательной политикой.

Искажается российская история, исчезают названия населённых пунктов и городов, основанных русскими поселенцами, исподволь разрушается целостность русского образа жизни, в быт привносятся элементы иной культуры. Таким образом, происходит незаметное, на первый взгляд, мировоззренческое перерождение русских и усвоение ими правил поведения, задаваемых извне.

Как говорит Азимбай Гали: «Казахская элита, стремясь к доминированию, на первом этапе очерчивает правила игры: это можно, это нельзя».

Причём «игра» идёт на противопоставлениях: ИЛИ-ИЛИ. Или русское (русскоязычное) население принимает политическое, языковое и культурное казахское доминирование, или как «самодостаточная часть общества, с великим языком и культурой» должна быть так или иначе выдавлена из страны. При этом не принимаются во внимание ни историческое соседство казахского и русского народов, сохранявших на протяжении веков свои самобытность и культуру, ни иные действующие модели национально-государственного устройства.

И, наконец, главная причина появления «других русских» в ближнем зарубежье - это неопределенность статуса государственнообразующего русского народа в самой России, точнее его отсутствие. Как ни парадоксально это звучит, но популяцию «других русских» увеличивает, мягко говоря, неартикулированная российская политика в отношении русского населения в бывших советских республиках. Под категорию «соотечественников» подверстали всех: ближних и дальних, коренных и некоренных.

В результате сложилась такая ситуация. В частности, в том же Казахстане существуют многочисленные национально-культурные объединения (татарские, чечено-ингушские, карачевско-балкарские, еврейские и др.) – все они российские соотечественники. Вместе с тем они никак не позиционируют себя как органическую часть русской - будем говорить, всей российской диаспоры.в Казахстане.

И если русские «соотечественники» как-то пытаются защитить русский язык и культуру, то власти против них выдвигают других российских «соотечественников», которые хором утверждают, что таких проблем в природе не существует, а те, кто это утверждает, не могут представлять русскоязычное население республики. Иными словами, все эти нацобъединения, преследуя свои узконациональные цели, фактически не имеют никаких моральных обязательств ни перед русскими «соотечественниками», ни перед Россией.

Поэтому понятие «Русского мира», базирующееся только на русском языке и формальном признании российских ценностей, далеко не адекватно русской цивилизации. Поэтому я здесь абсолютно согласен с Сергеем Пантелеевым, который говорит, что «русскоязычие отнюдь автоматически не означает какого-то коплиментарного отношения к России, русской культуре, а уже тем более – к современному политическому строю нашей страны».

К этому я хочу добавить, что в подавляющем отношении печатные и электронные СМИ в Казахстане русскоязычные, но тональность большинства публикаций лояльна по отношению к казахстанским властям и уничижительна по отношению к русским и России. Что же касается Интернет-пространство в ЦА, то это вообще, «белое пятно» с точки зрения российского присутствия. В нём есть множество блогов и сайтов, за которыми стоят различные группы влияния, но нет русских Интернет-ресурсов, формирующих положительный образ России. Стоит ли удивляться тому, «русский мир» в гуманитарном измерении как бы прирастает, а с точки зрения сохранения русской идентичности рыхлеет и сокращается.

Как практик, я могу сказать, что мы можем и должны заполнить эту информационную нишу. На создание русского сетевого информационного пространства нельзя жалеть ни усилий, ни денег, ни административных ресурсов. В противном случае Россия не только утратит возможности сколько-нибудь эффективного влияния на умонастроения русскоязычного населения, но и вообще останется пассивным наблюдателем в геополитической борьбе на постсоветском пространстве.

Думается, вопрос сегодня должен ставиться в такой плоскости: желает ли Россия получить «пятую колонну» в лице «других русских»? Ответ лежит на поверхности - конечно же, нет. А если это так, то проблему расширения российского информационного пространства (с его внятным русским ценностным контентом) следует безотлагательно включить в число стратегических приоритетов, обеспечивающих глобальные интересы России.

[Версия для печати]