Вчерашняя новость о том, что Узбекистан разрешил военнослужащим США использовать аэродром близ Термеза для промежуточных посадок при полетах в Афганистан, в сенсацию так и не выросла. Американцы смогут приземляться в Узбекистане только на бортах ВВС ФРГ, а "прямого доступа на двусторонней основе ни к одному из военных объектов в Узбекистане США не имеют", - уточнили в Госдепе. Тем не менее, некоторые наблюдатели расценивают данное событие как первый, хотя пока еще и маленький, шажок в наметившемся сближении Ташкента и Вашингтона. Политолог и эксперт Российского института стратегических исследований Аждар Куртов, в свою очередь, считает, что Москве беспокоиться пока не о чем.

Фергана.Ру: - Аждар Аширович, что происходит в мире? Узбекистан дружит с Россией, и в то же время туда возвращаются американцы? Почему такое оказалось возможным?

Аждар Куртов: - Пока сделано лишь предположение о том, что произойдет возвращение американцев на военные объекты, связанные с тыловым обеспечением антитеррористической операции в Афганистане. В 2001 году, когда началась антитеррористическая операция, ряд стран СНГ поддержали ее, и в Центральной Азии появились объекты так называемой антитеррористической коалиции. Появились не только в Узбекистане, но и в Киргизии. И другие страны региона, в том числе, Казахстан, изъявляли свое желание помочь именно в такой форме, но просто территория Казахстана расположена достаточно далеко от Афганистана и в Вашингтоне не было необходимости в использовании аэродромов Казахстана для этих целей.

Слухи о возвращении американских военных на базу в Карши-Ханабад, как оказалось, не так уж и беспочвенны. Как заметил московской газете "Время новостей" на условиях анонимности один из высокопоставленных европейских дипломатов, эта тема, скорее всего, затрагивалась на встрече в Ташкенте президента страны Ислама Каримова и главы Центрального командования США адмирала Уильяма Фаллона, состоявшейся в конце января текущего года. Визит адмирала стал заметным событием в американо-узбекских отношениях: впервые после андижанских событий 2005 года представитель Вашингтона столь высокого уровня оказался в Ташкенте. Однако, как указывает европейский дипломат, судя по всему, стороны, обсуждая "военно-базовый" вопрос, предпочли не возбуждать подозрений Москвы о том, что Ташкент готов чуть ли не к полномасштабному возобновлению американского военного присутствия в Узбекистане и договорились о возвращении американцев пока только в Термез. Похоже, однако, что их возвращение на объект К-2 лишь вопрос времени.

Потом, как известно, события развивались следующим образом. Антитеррористическая операция в своей активной военной фазе была завершена уже фактически несколько лет назад, в Афганистане было не только разгромлено открытое сопротивление движения "Талибан", но и удалось сформировать правительство, провести конституционный референдум, потом прошли выборы в Лойя Джирге и всенародные выборы легитимных структур власти. По сути, встал вопрос со стороны не участвующих в антитеррористической коалиции государств, к которым я отношу Россию, Китай, многие другие, не следует ли поменять формат участия государств Центральной Азии в антитеррористической операции? По сути, ставился вопрос, не задержались ли американцы и другие военные из североатлантического альянса в Киргизии и Узбекистане. Причем этот вопрос ставился, в том числе, и на уровне таких влиятельных региональных организаций, каковым является Шанхайская организация сотрудничества.

В 2005 году фактически одним из решений этой организации страны региона подталкивались к тому, чтобы определиться с дальнейшим пребыванием американцев на их территории. Но не с этим решением ШОС и не со стремлением многих государств, в том числе названных мною, как-то оказывать воздействие на центральноазиатские правительства было связано то, что американцы ушли из Узбекистана.

Уход американцев был, по крайней мере, официально и в экспертном сообществе расценен как ответная реакция руководства Узбекистана, президента Ислама Каримова на события в Андижане. По мнению узбекской стороны, каким оно было озвучено в период проведения следствия, были факты сопричастности к организациям, названным "исламистскими" – "Акромия" и сочувствующим к ним, то есть к тем, кто имел отношение к события мая 2005 года. После этого произошел достаточно резкий разрыв в отношениях между США и Узбекистаном именно по вопросу присутствия американцев на военной базе. Фактически из-за нежелания Узбекистана продолжать сотрудничество американцы вынуждены были покинуть эту базу.

Почему сейчас произошло сближение? Я думаю, никакой связи с антитеррористической коалицией, ее действиями в Афганистане здесь, в общем-то, нет. В принципе, американцы и до начала антитеррористической операции имели возможность использовать в качестве аэродромов и другие военные базы. Не надо преувеличивать значение Центральной Азии, и не только Узбекистана, но и Киргизии, Таджикистана, как географически близких к Афганистану территорий. Американцы присутствуют в регионе Среднего Востока и они вполне могли использовать для тылового обеспечения своих военных контингентов и базы, которыми они располагают, скажем, в Пакистане. Но им важно было присутствие в регионе Центральной Азии. И именно это обстоятельство, по-видимому, влияло на желание Вашингтона, раз попавшего при удачном стечении внешнеполитических обстоятельств в регион, закрепиться там прочно и надолго.

Почему все-таки сейчас это произошло? Я думаю, что ничего странного в этом нет. Ислам Каримов и нынешняя генерация политиков в Узбекистане проводят так называемую "политику многовекторности", и они связана с тем, что не стоит портить отношения со значимыми центрами силы в мире. И несмотря на то, что были осложнения после 2005 года с США, Ташкенту невыгодно вставать в позу такого откровенно обиженного государства по отношению к Соединенным Штатам Америки, невыгодно резко рвать экономические отношения, невыгодно, чтобы нынешнюю правящую узбекскую элиту сравнивали бы, скажем, с иранской политической элитой. Я полагаю, что попыток по новой наладить отношения с Соединенными Штатами Америки, диалога между Ташкентом и Вашингтоном следовало ожидать.

Ведь в том, что Узбекистан вошел, опять-таки после событий в Андижане, и в ЕврАзЭс, и в ОДКБ, тут нет однозначной победы линии Москвы. Это просто продолжение той же политики многовекторности, попытки использовать внешнеполитическую ситуацию в своих национальных целях и играть на тех противоречиях, которые существуют между крупными игроками, такими, как Москва, Пекин, Вашингтон, исламский мир и ряд других.

Даже если эти сообщения окажутся правдивыми, то есть, вслед за ними действительно американцы вернутся в какой-то форме на аэродромы Узбекистана, никакой трагедии ни для Москвы, ни для Пекина в этом тоже нет. Присутствие, скажем, немцев в настоящее время на аэродромах Узбекистана – оно не несет открытой явной угрозы национальным интересам Узбекистана, как не несет открытой явной угрозы национальным интересам стран, входящих в ОДКБ.

Конечно, Россия (как и ряд других государств) рассматривает регион Центральной Азии и как традиционную сферу своего влияния, и как регион, в котором нужно строить многоплановые экономические, политические, военно-технические отношения. И в этом смысле присутствие государства, с которым у Москвы сохраняется соперничество по очень многим проблемам внешней политики, я имею в виду Соединенные Штаты Америки, оно, конечно, не совсем желательно с точки зрения ряда политических элит Москвы. Но это присутствие – не смертельно!

И поэтому я полагаю, что не надо делать из этого особой сенсации, хотя, конечно, этот возврат к прежнему состоянию показателен, поскольку вслед за ним могут последовать и другие шаги. Какие это будут шаги – попытки опять заморозить свое участие в ОДКБ, участие в экономических региональных проектах типа Евразес, участие в каких-то перспективных направлениях работы Шанхайской организации сотрудничества, - то есть то, что могло бы действительно свидетельствовать о резкой перемене во внешнеполитических приоритетах Ташкента? Вот если это произойдет, тогда мы можем делать какие-то долгосрочные выводы. Но пока для кардинальных долгосрочных выводов о переменах во внешней политике Ташкента оснований я не вижу.

Фергана.Ру: - Спецпредставитель НАТО Роберт Симмонс заявил, что на решение вернуться в Узбекистан повлияло улучшение ситуации с правами человека. Как прокомментируете вот это заявление? Что именно улучшилось?

Аждар Куртов: - Североатлантический альянс, в отличие от Хьюманс райтс Вотч или Эмнести Интернешнл, - нисколько не правозащитная организация. Улучшение ситуации с правами человека такими организациями, не специализирующимися на этой тематике, оценивается специфически. Их выводы базируются на каких-то формальных основаниях. Таковыми формальными основаниями может быть, скажем, отмена смертной казни, которая была проведена в Ташкенте, деятельность омбудсмена Узбекистана, амнистия, которая могла быть объявлена в Узбекистане.

[Версия для печати]